Категория деятельности в психологии

Одной из главнейших способностей человека является способность его к деятельности. Деятельность является динамической системой взаимодействия субъекта с миром. Деятельность — это активность человека, направленная на достижение сознательно поставленных целей, связанных с удовлетворением его потребностей и интересов, на выполнение требований к нему со стороны окружения.

С самого раннего возраста индивид проявляет активность в различных сферах его жизнедеятельности. Под жизнедеятельностью понимается все многообразие занятий человека. Пока человек живет, он постоянно действует, что-то делает, чем-то занят — трудится, учиться, занимается спортом, играет, общается с людьми, читает и т.д. Словом, он проявляет активность , то есть внешнюю или внутреннюю деятельность.

Деятельность — специфический вид активности человека, направленный на познание и творческое преобразование окружающего мира, включая самого себя и условия своего существования.

В процессе деятельности человек развивается, формирует свое отношение к окружающей действительности. Неотъемлемой характеристикой деятельности является ее осознанность.

Животным доступна лишь жизнедеятельность, проявляющаяся как биологическое приспособление организма к требованиям окружающей среды. Для человека же характерно сознательное выделение себя из природы, познание ее закономерностей и осознанное воздействие на нее. Человек как личность ставит перед собой цели, сознает мотивы, побуждающие его к активности.

В деятельности с позиции ее структуры принято выделять движения и действия.

В структуре

деятельности выделяются:

• мотивы — побуждающие субъекта к деятельности;
• цели — как прогнозируемые результаты этой деятельности;
• операции — с помощью которых деятельность выполняется.

Использование категории деятельности — отличительная черта отечественной психологии. Для отечественной психологии характерны следующие утверждения:

1. положение о единстве психики и деятельности, противопоставляющее отечественную психологию, как различным вариантам психологии сознания, изучавшим психику вне поведения (психология интроспективная; гештальт-психология), так и разным натуралистическим течениям поведенческой психологии, исследующим поведение вне психики (бихевиоризм; необихевиоризм) Принцип единства сознания и деятельности обобщает ряд теоретических положений. Содержанием сознания становятся, прежде всего те объемы или стороны познаваемой деятельности, которые включены в деятельность. Таким образом, содержание и структура сознания оказываются связанными с деятельностью. Активность, как важнейшая характеристика психического отражения личности, закладывается и реализуется в предметной деятельности и затем становится психическим качеством человека. Формируясь в деятельности, сознание в ней и проявляется;
2. введение принципов развития и историзма, воплощение которых в конкретных исследованиях обязательно предполагает обращение к деятельности как движущей силе развития отражения психического.

Согласно Алексею Леонтьеву, деятельность есть форма активности. Активность побуждается потребностью, то есть состоянием нужды н определенных условиях нормального функционирования индивида. Потребность не переживается как таковая — она представляется. как переживание дискомфорта, неудовлетворенности, напряжения и проявляется в активности поисковой. В ходе поисков происходит встреча потребности с ее предметом — фиксация на предмете, который может ее удовлетворить. С момента «встречи» активность становится направленной, потребность опредмечивается — как потребность в чем-то конкретном, а не «вообще», — и становится мотивом, который может и осознаваться. Именно с этого момента можно говорить о деятельности. Итак, деятельность есть совокупность действий, вызываемых мотивом.

Основными характеристики деятельности являются: предметность и субъектность.

Специфика предметной определенности деятельности в том, что объекты внешнего мира не воздействуют на субъекта непосредственно, но лишь будучи преобразованы в ходе деятельности, благодаря чему достигается большая адекватность их отражения в сознании. Филогенетические предпосылки предметности проявляются в деятельности животных как ее обусловленность свойствами объектов — раздражителями ключевыми, служащими удовлетворению биологических потребностей, а не любыми воздействиями внешнего мира.

В развитой форме предметность свойственна лишь человеческой деятельности. Она проявляется в социальной обусловленности деятельности человека, в ее связи со значениями, фиксированными в схемах действия, в понятиях языка, в ценностях, в социальных ролях и нормах.

Субъективность деятельности выражается в таких аспектах активности субъекта, как обусловленность психического образа прошлым опытом, потребностями, установками в поведении, эмоциями, целями и мотивами, определяющими направленность личности и избирательность деятельности; и в смысле личностном — «значении для себя», придаваемом мотивами различным событиям, действиям и деяниям.

Анализ деятельности проводится в следующих аспектах:

• генетический — исходной формой любой человеческой деятельности является социальная деятельность, Механизмом развития психики выступает здесь интериоризация — переход внешней по форме деятельности во внутреннюю;
• структурно-функциональный — в основе данного рассмотрения строения деятельности лежит принцип анализа «по единицам»: разложение реальности на «единицы», содержащие в себе основные свойства, присущие ей как целому. Иерхарические взаимосвязи между единицами деятельности подвижны, и в зависимости от места отражаемого объекта в структуре деятельности изменяется и содержание психического отражения и его уровень, а также вид регуляции деятельности.
• динамический аспект — изучает механизмы деятельности, обеспечивающих ее движение.
• надситуативная активность, определяющая саморазвитие деятельности и появлении ее новых форм.
• установка, обусловленная устойчивость целенаправленной деятельности при изменении реальности.

Деятельность, в рамках динамического подхода, производится на базе психофизиологических механизмов, изученных в русле психологии активности, теории функциональных систем и представлении о системной организации высших психических функций.

Психология деятельности человека

5.1. Понятие деятельности

Человек по своей природе активен. Он является творцом и созидателем независимо от того, каким видом труда занимается. Без активности, выражающейся в деятельности, невозможно раскрытие богатства духовной жизни человека.

Деятельность – предмет изучения многих наук: философии, социологии, психологии и др. Деятельность – это форма активного отношения субъекта к действительности, направленная на достижение сознательно поставленных целей и связанная с созданием общественно значимых ценностей или освоением социального опыта. Это необходимое условие формирования личности. Деятельность человека предполагает не только удовлетворение насущных потребностей, но и их развитие: в деятельности дифференцируются естественные, материальные, социальные культурные и духовные потребности личности.

Согласно теории деятельности А.Н. Леонтьева, деятельность человека носит сознательный характер, предполагает осознание цели и путей ее достижения, предвидение результата. Когда человек не осознает поставленной перед ним цели, нет оснований говорить о деятельности в человеческом смысле слова; в этом случае можно лишь констатировать, что имеет место импульсивное поведение, которое непосредственно управляется биологическими потребностями и эмоциями.

Особенности деятельности человека: она является инструментом удовлетворения жизненных потребностей человека; с помощью деятельности осуществляется преобразование окружающего мира и создание материальных и духовных благ; в процессе деятельности происходит субъективное воссоздание окружающей действительности и построение ее субъективной модели; деятельность выступает как инструмент психического развития человека: его мышления, памяти, внимания, воображения и т.д.; активная деятельность является одним из условий существования человека как полноценного субъекта и как личности; творческая деятельность является одним из средств самореализации человека как личности и инструментом обретения смысла существования.

2. Структура деятельности

Любой вид деятельности связан с движениями, независимо от того, будет ли это мускульно-мышечное движение или движение речевого аппарата.

По физиологической основе все движения человека могут быть разделены на две группы: врожденные (безусловно-рефлекторные) и приобретенные (условно-рефлекторные).

Подавляющее число движений человека являются условно-рефлекторными. Психологический анализ деятельности предполагает выделение в ней основных структурных компонентов и установление характера связи между ними. К ним относятся мотив, цель, условия реализации цели, отдельные деятельности, действия и операции.

Мотив – это внутренний психологический источник деятельности, являющийся констатирующим элементом ее. Поэтому в зависимости от содержания мотива выделяют отдельные виды деятельности.

Под целью понимается мысленное или образное представление конечного или промежуточного результата деятельности. Без цели как и без мотива существование деятельности невозможно. Целостная деятельность состоит из системы отдельных, относительно самостоятельных, действий, выстроенных в определенной временной последовательности. А все вместе они приводят к достижению цели всей деятельности.

Действием называется элемент или этап деятельности, направленный на достижение отдельной самостоятельной цели. Различают действия: моторные (двигательные), функция которых заключается в непосредственной реализации программ поведения и деятельности; сенсорные и перцептивные (чувственные), обеспечивающие ориентировку субъекта в окружающей среде и контроль осуществляемой деятельности; центральные (мыслительные), выполняющие организующую и регулирующую функции.

Действия могут быть внешними и внутренними, физическими и умственными. Исследования отечественных психологов Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, П.Я. Гальперина, Н.Ф. Талызиной показали, что умственные действия формируются вначале как внешние, предметные и постепенно переносятся во внутренний план. Перевод внешнего действия во внутренний план называется интериоризацией. Реализация умственного действия вовне, в виде действий с предметами называется экстериоризацией.

2. Структурные элементы и виды деятельности

В психологии различают следующие формы деятельности: 1) предметно-практическая деятельность по производству материального продукта; 2) теоретико-мыслительная деятельность, оперирующая идеальными конструктами и моделирующая познаваемый мир; 3) эстетическая деятельность, заключающаяся в создании произведений искусства как объектов идеальной эстетической реальности; 4) идеологическая или мировоззренческая деятельность, связанная с выделением духовных оснований и ценностных ориентиров человеческого бытия.

По аспектам социального бытия различают следующие виды деятельности: игру, учение и трудовую деятельность. Игра – это такой вид деятельности, результатом которого не становится производство какого-либо материального или идеального продукта. Учение выступает как вид деятельности, целью которого является приобретение человеком знаний, умений и навыков. Особое место в системе человеческой деятельности занимает труд. Благодаря труду человек создал предметы материальной и духовной культуры, преобразовал условия своей жизни таким образом, что открыл для себя перспективы дальнейшего, практически неограниченного развития.

Структурными элементами деятельности являются умения, навыки, привычки. Умения – это способ действия, который соответствует конечной цели и носит осознанный характер. Умения всегда опираются на знания. Чем больше у человека знаний в соответствующей области, тем скорее он приобретет нужные умения и тем совершеннее будет их использовать. Навыки – это полностью автоматизированные компоненты действий, сформированные в процессе упражнений. Физиологической основой навыка является образование в коре больших полушарий и функционирование устойчивой системы временных нервных связей, называемой динамическим стереотипом. Навыки обычно взаимодействуют друг с другом, образуя сложные системы.

Привычки – это негибкая часть деятельности, которая человеком выполняется механически и не имеет сознательной цели или явно выраженного продуктивного завершения. В основе привычек лежит потребность.

Психологическая характеристика деятельности | Диплом по психологии

Понятие деятельности в психологии

Понятие «деятельность», наряду с такими понятиями, как «сознание», «личность», «общение», является одним из основополагающих в психологической науке. Деятельность – это динамическая система взаимодействия субъекта с миром. В процессе этого взаимодействия происходит возникновение психического образа и его воплощение в объекте, а также реализация субъектом своих отношений с окружающей реальностью. Деятельность является формой активности человека, т.е. формой его взаимодействия со средой. Но деятельность – это не любая активность, деятельность – это активность человека, направленная на достижение сознательно поставленных целей и связанная с созданием общественно значимых ценностей или освоением социального опыта (определение Шадрикова).

Психологические особенности деятельности

Деятельность имеет следующие особенности, свойственные только ей:

1. Предметность: каждая деятельность имеет свой предмет. Предмет деятельности выступает двояко: первично – в своем независимом существовании, как подчиняющий себе и преобразующий деятельность субъекта, вторично – как образ предмета, продукт психического отражения его свойств, которое осуществляется в результате деятельности субъекта и иначе осуществиться не может.
2. Осознанность и целенаправленность. Деятельность регулируется не потребностями человека, а осознаваемой целью как идеальным образом будущего результата. Цель выступает системообразующим фактором деятельности, т. е. главным критерием определения ее содержания, структуры и динамики. В этом заключается важнейшее отличие деятельности от иных форм активности человека.
3. Социальная обусловленность. При всем своем своеобразии деятельность человека представляет собой систему, включенную в систему социальных отношений. Вне этих отношений человеческая деятельность не существует. Человек находит в обществе не просто внешние условия, к которым он должен приспосабливать свою деятельность, – общественные условия сами несут в себе мотивы и цели его деятельности, ее средства и способы. По сути, общество производит деятельность образующих его индивидов.
4. Системность. Деятельность предстает не простой суммой своих компонентов, а их организованной целостностью. Важно отметить, что у деятельности как целостности имеются такие свойства, которых нет ни у ее отдельных компонентов, ни у их простой суммы.

Психологическая структура деятельности

Системность организации деятельности обусловливает существование двух основных планов ее психологического анализа – внешнего (предметно-действенного) и внутреннего (собственно психологического). Каждая деятельность имеет следующую структуру:

• Мотив деятельности – причина, побудившая человека к деятельности и придающая этой деятельности определенную направленность.
• Цель деятельности – образ потребного будущего, предполагаемый результат деятельности. Цель формируется на основе мотива деятельности.
• Предмет деятельности – тот объект внешней среды, на изменение которого направлена деятельность человека. Однако предмет деятельности может быть не только материальным, но и идеальным (мыслительная деятельность).
• Средства и условия деятельности. К средствам относятся орудия труда, психофизиологические ресурсы организма. К условиям труда относятся не только физические характеристики среды, но и психологические состояния человека.
• Продукт деятельности – результат деятельности. Продукт может быть прямым и побочным: прямой продукт – объективный результат деятельности, созданное в процессе деятельности изменение во внешней среде; побочный продукт – субъективный результат деятельности, изменение во внутреннем мире человека (удовлетворенность, приобретенные знания, умения, навыки и т. п.).

Иерархическая структура деятельности (Леонтьев): деятельность осуществляется при помощи действий, а действия, в свою очередь, при помощи операций (деятельность – цепочка действий, а действия – цепочки операций).

1. Деятельность.
2. Действие — это элемент деятельности, в процессе которого достигается конкретная, не разлагаемая на более простые, осознанная цель. Действие – относительно самостоятельный и завершенный акт деятельности. Действия направлены на достижение целей деятельности и выступают единицей анализа деятельности. В процессе упражнений изменяется структура действий, они становятся «свернутыми», более экономными и быстрее выполнимыми, превращаясь в навыки.
3. Операции – способы осуществления действий в определенных условиях. Операции направлены на решение задач деятельности и определяются средствами и условиями деятельности. Как правило, операции носят автоматизированный и неосознаваемый характер.

Виды деятельности

Деятельность человека не только предельно сложна по содержанию и строению, но и крайне разнообразна в своих общих разновидностях и конкретных проявлениях. Традиционно принято считать, что основным делением деятельности на ее типы является дифференциация на трудовую, учебную и игровую деятельность:

1. Трудовая деятельность – процесс активного изменения предметов природы, материальной и духовной жизни общества в целях удовлетворения потребностей человека и создания различных ценностей. Трудовая деятельность предполагает получение какого-либо общественно значимого продукта, результата, в отличие от учебной и игровой деятельности, где этот результат является не общественно, а индивидуально значимым и состоит в освоении субъектом социально выработанного опыта, знаний и т.д. для последующего осуществления трудовой деятельности.
2. Учение выступает как вид деятельности, целью которого является приобретение человеком знаний, умений и навыков. Учение может быть организованным и осуществляться в специальных образовательных учреждениях. Оно может быть не организованным и происходить попутно, в других видах деятельности как их побочный, дополнительный результат. У взрослых людей учение может приобретать характер самообразования. Особенности учебной деятельности состоят в том, что она непосредственно служит средством психологического развития индивида.
3. Игра – особый вид деятельности, в котором исторически закрепились типичные способы действия и взаимодействия людей. Результатом игровой деятельности не становится про-изводство какого-либо материального или идеального продукта. Тем не менее, игры имеют большое значение в жизни людей. Включение ребенка в игровую деятельность обеспечивает возможность овладения общественным опытом, накопленным человечеством, а также когнитивное, личностное и нравственное развитие ребенка. Особое значение имеет ролевая игра, в процессе которой ребенок принимает на себя роли взрослых и действует с предметами в соответствии с приписанными значениями. Механизм усвоения социальных ролей через ролевые игры обеспечивает возможность социализации личности. Специфическим признаком игровой деятельности является то, что главным ее мотивом выступает сам процесс деятельности, а не ее результат.

Указанные виды деятельности имеют разное значение для развития человека на разных этапах онтогенеза. Деятельность, выполнение которой определяет возникновение и формирование основных психологических новообразований человека на определенном этапе онтогенетического развития, называется ведущей деятельностью.

«Психология менеджмента и организационное консультирование»)

Получить консультацию.

Набор обязательных экзаменов:

Набор экзаменов на выбор абитуриента *:

Обществознание

Количество мест

Срок обучения

Стоимость обучения в 2021 году(за 1 год) для граждан РФ и стран СНГ

Стоимость обучения в 2021 году(за 1 год) для иностранных граждан

Количество мест

Срок обучения

5 лет 6 месяцев

Стоимость обучения в 2021 году(за 1 год) для граждан РФ и стран СНГ

Стоимость обучения в 2021 году(за 1 год) для иностранных граждан

Описание:

Направление подготовки «Психология служебной деятельности»

Специальность: «Психология менеджмента и организационное консультирование»

Программа, дающая профессию будущего в традиционной форме специалитета, направлена на подготовку специалистов, способных решать задачи психологического обеспечения управления, профессиональной деятельности персонала государственных и коммерческих организаций, в том числе в сфере правоохранительной деятельности, обороны, безопасности личности, общества и государства, образования, социальной помощи, организации работы психологических служб, предоставляющих услуги физическим лицам и организациям.

Что будет знать выпускник:

Выпускник, на основе знаний организационной психологии и психологии труда, сможет:

 — владеть технологиями психологической диагностики и выявления профессионально важных качеств персонала;      
 — определять профессиональную пригодность человека при приеме на работу и осуществлять профотбор сотрудников;
— работать на полиграфе, решая задачи детекции лжи;
− проводить психологическое консультирование в области управленческой, социальной, профессиональной, образовательной деятельности, консультирование должностных лиц по психологическим проблемам, связанным с организацией деятельности персонала, формированием в коллективах благоприятного психологического климата, индивидуальное консультирование в области интерперсональных отношений, профориентации, планирования карьеры, профессионального и личностного роста;
− осуществлять мониторинг психологического климата, описание и анализ форм организации взаимодействий в служебных коллективах;
− выявлять проблемы, затрудняющие функционирование подразделения, учреждения, организации;
− проводить диагностику и оптимизацию работы с персоналом организации, консультировать руководителей по результатам психологического обследования персонала;
− осуществлять психологическую реабилитацию и восстановление работоспособности сотрудников, в том числе военнослужащих и служащих;
− предупреждать нарушения и отклонения в социальном и личностном статусе, психическом развитии сотрудников, риски асоциального поведения, профессиональные риски, профессиональную деформацию.

Что будет написано в дипломе:

Диплом специалиста

Настоящий диплом свидетельствует о том, что
Иванов Иван Иванович
освоил(а) программу специалитета по специальности

Психология служебной деятельности

Где сможет работать:

Выпускники могут работать в любой организации вне зависимости от формы собственности и направленности, решая вопросы менеджмента и осуществляя организационное консультирование;
HR-службы государственных и муниципальных учреждений;
Консалтинговые фирмы, кадровые агентства, психологические службы структур Министерства внутренних дел РФ.

Где будет учиться:

Факультет психологии

Адрес: Москва, ул. Лосиноостровская, д. 24, стр. 1
Телефон: +7 (495) 255-67-67

Декан факультета: Петрова Елена Алексеевна

Положение

Психологического обеспечения профессиональной деятельности

Научные направления

Научные направления на кафедре психологического обеспечения профессиональной деятельности охватывают широкий спектр фундаментальных и прикладных аспектов современной психологии:

1. Психология менеджмента
2. Психология здоровья
3. Психология профессионального здоровья

Диссертации:

Профессор Г.С. Никифоров выступил в качестве научного консультанта при подготовке докторских диссертаций, подготовленных на кафедре психологического обеспечения профессиональной деятельности:

• С.Н. Макшанов «Психология тренинга: теория, методология, практика», 1997.
• С.М. Шингаев «Психологическое обеспечение профессионального здоровья менеджеров», 2014.

Как научный руководитель профессор Г.С. Никифоров выступил при подготовке 30 кандидатских диссертаций. В том числе:

• С.Р. Демидов «Изучение психических свойств личности в летной деятельности», 1980.
• Ю.Н. Сливкин «Психологическое обеспечение профессиональной деятельности менеджера», 1993.
• Р.А. Березовская «Отношение менеджеров к своему здоровью как к фактору профессиональной деятельности», 2001.
• А.И. Анисимов «Социально-психологические критерии оценки социального здоровья учителей», 2011.
• А.Г. Буенок «Юмор как фактор профессионального здоровья менеджеров», 2014.
• Н.К. Комарова «Формирование пригодности к военной службе как заданный результат личностного саморазвития курсанта военного вуза», 2016.

Гранты:

• «Исследование психологического стресса в профессиональной деятельности», 2005-2009, Мероприятие 2.
• «Разработка концепции отношения человека к своему здоровью», 2009-2010, Мероприятие 2.
• «Психология профессионального здоровья преподавателей высшей школы», 2011-2013, Мероприятие 2.
• «Теоретико-методологические основы ресурсного подхода к психологическому обеспечению профессионального здоровья руководителей», 2015-2017, РГНФ, № 15-06-10638

Партнерство

Кафедра психологического обеспечения профессиональной деятельности поддерживает творческие связи с научно-исследовательскими институтами РАН, организациями и вузами психологического профиля.

Специальность «Психология служебной деятельности»

Специалитет «Психология служебной деятельности»

Специальность «Психология служебной деятельности» направлена на подготовку уникальных специалистов, способных решать психологические задачи в области обеспечения служебной и профессиональной деятельности личного состава правоохранительных органов и МЧС, государственных служащих на различных уровнях власти, сотрудников и руководителей коммерческих компаний.

Студенты получают квалификацию «Специалист».

---

Основные сведения о программе:

Специальность, в рамках которой реализуется образовательная программа: 37.05.02.«Психология служебной деятельности». 
Форма обучения: очная (дневная)
Продолжительность обучения: 5 лет.

---

Результаты освоения программы

Теоретические знания о:

• психологических закономерностях регулирования общественных отношений, поддержания целостности общества
• профессиональном и социальном развитии личности
• управлении человеческими ресурсами
• рекламе и имидже в контексте механизмов общения личности
• управлении человеческими ресурсами, психологии менеджмента
• власти, толпе и массовых беспорядках
• преодолении и разрешении конфликтов в социальных взаимодействиях, включая политику и властные отношения
• профессиональном здоровье и здоровом образе личности

Практические навыки:

• осуществление профессионального психологического отбора, диагностики и оценки, прогнозирование успешности сотрудников на рабочем месте
• анализ личности, социальных групп, организаций
• оказание помощи по внедрению в организации системы управления с учетом психологических закономерностей
• психологическая поддержка сотрудников и военнослужащих в ходе выполнения задач служебной деятельности, в том числе в экстремальных ситуациях
• организация и психологическое сопровождение деловой профессиональной коммуникации

Основные учебные курсы:

• Основы планирования и проведения тренинга
• Общая психология
• Психологическая помощь в чрезвычайных ситуациях
• Социальная психология общения
• Психология государственной и политической деятельности
• Психология менеджмента
• Политическая психология
• Психология лидерства
• Психология профессиональной карьеры
• Психология власти
• Психология принятия решений. Тренинг принятия решений
• Персональный брендинг
• Психология социально-политического влияния
• Теория и практика ведения переговоров
• Психология управления персоналом
• Психология экстремизма и терроризма
• Стресс-менеджмент в служебной деятельности. Тренинг профессионального антивыгорания
• Управление конфликтами в организации
• Психология лжи
• Экономическая психология

Виды практик:

учебно-ознакомительная практика, производственная практика, педагогическая практика, научно-исследовательская и квалификационная практика.

Базы практик:

Органы государственной власти, ведомственные структуры, коммерческие организации, среди которых:

• Законодательное Собрание Санкт-Петербурга
• АО «Технопарк Санкт-Петербурга»
• Главное управление МВД России по Санкт-Петербургу
• ПАО «Газпром Нефть»
• ООО «Келли Сервисез Си-Ай-Ес»
• ПАО «Сбербанк России»
• ПАО «Банк УРАЛСИБ»
• Представительство МИД России в Санкт-Петербурге
• Публичное акционерное общество «Ханты-Мансийский банк Открытие»
• Управление Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций
• Управление Федерального казначейства
• АНО «Институт современного государственного развития»

Область профессиональной деятельности выпускников

• психолог
• психолог в социальной сфере
• педагог профессионального образования
• специалист по подбору персонала
• специалист по оценке и аттестации персонала
• специалист по развитию и обучению персонала
• специалист по развитию карьеры персонала
• специалист по корпоративной социальной политике
• коуч

Специалисты в области психологии служебной деятельности широко востребованы во многих силовых структурах, органах власти разного уровня, государственных и коммерческих организациях

---

Программа имеет международную аккредитацию DEVA-AAC (Агентство по гарантиям качества образования Андалусии, Испания)

. 

Свидетельство об институциональной аккредитации

 

Психология творчества и творчество в психологии

Термин «творчество» указывает и на деятельность личности и на созданные ею ценности, которые из фактов ее персональной судьбы становятся фактами культуры. В качестве отчужденных от жизни субъекта его исканий и дум эти ценности столь же неправомерно объяснять в категориях психологии как нерукотворную природу. Горная вершина способна вдохновить на создание картины, поэмы или геологического труда. Но во всех случаях, будучи сотворенными, эти произведения не в большей степени становятся предметом психологии, чем сама эта вершина. Научно-психологическому анализу открыто нечто совсем иное: способы ее восприятия, действия, мотивы, межличностные связи и структура личности тех, кто ее воспроизводит средствами искусства или в понятиях наук о Земле. Эффект этих актов и связей запечатлевается в художественных и научных творениях, причастных теперь уже к сфере, не зависимой от психической организации субъекта.

Любая трактовка этих ценностей, которая исчерпывается представлениями о работе индивидуального сознания, неотвратимо ведет к психологизму, ориентации, которая разрушает и основы изучения культуры, и саму психологию.

Культура зиждется на общественно-исторических началах. Редукция ее форм к психодинамике — будь то ассоциации идей, эмоциональные комплексы, акты воображения или интуиции — препятствует проникновению в структуру и собственные механизмы развития этих форм. Неоднократно предпринимались попытки найти их корни и законы преобразования во внутреннем устройстве личности, ее переживаниях и особенностях реакций. Возникали различные так называемые психологические школы за пределами самой психологии — в языкознании, социологии, литературоведении, правоведении, логике.

Во всех случаях эти школы усматривали в социально-исторических образованиях внешнюю проекцию актов сознания или неосознаваемых влечений, стремясь представить дело таким образом, что именно эти силы конституируют структуры языка, искусства, правовых или иных социальных норм и отношений. Обостренный интерес к человеку как творцу культуры оказался ложно направленным, ибо лишал ее создания самостоятельного значения, растворяя субъекта в интенциях, «кипящем котле» его эмоций, образах-символах и «фантазмах».

Указанные психологические школы из-за произвольности и зыбкости результатов, к которым привели их программные установки, повсеместно утратили влияние. Их бессилие перед проблемами истории культуры и ее феноменов определило резкую критику психологизма в различных разделах гуманитарного знания.

Но психологизм не менее опасен и для самой психологии. Дело в том, что исследование ее явлений только тогда приобретает достоинство научного, когда они ставятся в связь с независимыми от них реалиями. Научное знание по своей природе является знанием детерминистским. Оно устремлено на поиск переменных, закономерно производящих наблюдаемый эффект. Когда в качестве этих переменных выступили физические или биологические стимулы, регулирующие ход психических процессов, объяснение последних приобрело истинно детерминистский характер. Психология стала наукой. Но когда под переменные, с которыми соотносились эти процессы (при выяснении отношений субъекта уже не к физическому или биологическому миру, а к культуре), стали подставляться величины, заимствованные из сферы душевной жизни этого же субъекта (либо индивидуального, либо гипостазированного в образ «народного духа»), перспектива разработки проблем психологии с детерминистских позиций утрачивалась. Психическое оказывалось производным только от психического же. Именно поэтому психологизм, который, по видимости, возвеличивает психологию, превращая ее в науку наук, в фундамент познания всех творений человеческого духа, по сути своей поражает ее главный нерв — принцип детерминизма.

Реакцией на психологизм, ставший барьером на пути исследований культуры, явился антипсихологизм, вычеркнувший субъекта психических актов из процесса ее созидания, из творения — творца. Претендуя на научную строгость, на изучение свободных от субъективной «примеси» структурных отношений между различными компонентами какой-либо культуры, обычно трактуемой в виде знаковой системы, антипсихологизм столь же бесплоден для психологии творчества, как и психологизм. Ведь для бессубъектных структур, которые сами себя порождают, психическая активность личности, ее способность к преобразованию социального опыта и его продуктов, благодаря чему только и появляются новые культурные ценности, реального значения не имеет. Эти структуры в принципе не могут вступить в такие детерминационные отношения с живым человеком, при которых он мог бы что-либо изменить в их застывшем царстве.

В «Гамлете», теории атомного ядра и устройстве реактора «закодированы» способности, ценностные ориентации, интеллектуальные акты их создателей. Реализуются же эти способности соответственно запросам материального и духовного производства, В силу этого возникает основная коллизия психологии творчества — художественного, технического, научного: как соотнести изучение творческой личности, ее духовного потенциала, внутреннего мира и поведения с предметным бытием культуры?

Запечатленность психической организации человека в формах этого бытия неоднородна. Соответственно и возможность расшифровать по ним своеобразие этой организации оценивается различно. Одно дело — плоды научного и технического творчества, другое художественного. Ведь никто не предположит, что обсуждая устройство реактора или константы теории относительности, удастся извлечь сведения, касающиеся психологии.

При обращении же к продуктам художественного творчества предполагается, будто из самой их ткани можно извлечь психологическую информацию. Личностное начало здесь просвечивает повсеместно. «Знаки» искусства сами собой подают весть и о движениях человеческого сердца, воссозданных художником, и о его глубоко личностном отношении к ним.

Если по техническим устройствам или математическим формулам судить о муках, в которых они родились, не берутся, то в художественных текстах ищут их следы. Такое стремление поддерживается, в частности, тем, что в этих текстах заключены образы и переживания живых лиц, тогда как машина или формула относятся к «безличностным» объектам. Стало быть, в искусстве оседают результаты процесса познания человека человеком, т. е. процесса, в котором проявляются свойства характера, стиль поведения и мышления, пристрастия и страсти не только изображенных героев, но и автора их «словесных (живописных, музыкальных и т. п.) портретов».

Психолог имеет дело с реальными людьми. Но не обогащается ли его знание о них изучением образов персонажей, какими их запечатлел художник, черпающий материал в гуще подлинных человеческих страстей и отношений? Разве Рембрандт и Достоевский рассказали о психической реальности меньше, чем авторы научных трактатов? В особенности, если речь идет о личности и ее жизненном пути — тематике, освоение которой научным мышлением обратно пропорционально властным требованиям к психологии со стороны практики. Давняя тоска по «интересной психологии» обращает взоры некоторых авторов к искусству, побуждая утверждать, что настало время «использования художественного образа как метода психологического исследования» 12, 58].

При этом ссылаются на Б. М. Теплова, некогда задававшегося вопросом о том, нельзя ли обогатить набор методов психологии анализом художественной литературы. Не ограничившись постановкой вопроса, Теплов сам проверил свою версию на разборе нескольких пушкинских образов. Что же показала его проба? Он проследил, в частности, динамику поведения Татьяны, какой описал ее Пушкин в «Евгении Онегине», где личность героини изображена в ее «лонгитюде» (в игнорировании которого современные исследователи видят главную слабость нынешних концепций, скованных тисками «метода срезов»).

Каков же итог тепловского разбора? «Жизнь Татьяны, — писал он, подводя итог рассмотрения пушкинского романа глазами психолога, — это замечательная история овладения своим темпераментом… история воспитания в себе характера» [18]. Иначе говоря, художественное отображение Теплов перевел на язык научной психологии, используя ее традиционные термины: темперамент, характер. Пушкинский образ приобрел смысл не метода, а иллюстрации к традиционному психологическому описанию личности. Явно неудовлетворенный столь скудным результатом, Теплов отказался от публикации своих заметок (они были найдены в его архиве). И хорошо известно, каким путем он пошел в дальнейшем. Он выбрал стратегию экспериментального, факторно-аналитического изучения нейродинамики как субстрата индивидуальных различий между людьми.

Неудачу Теплова следовало бы принять во внимание нынешним психологам, возлагающим надежды на возможность превратить художественный образ в метод, способный «спасти» изучение целостной личности от математически выверенных корреляций, семантических дифференциалов и других процедур, охватывающих лишь «малый фрагмент разветвленной сети бытия личности» [2]. Слабы не сами по себе эксперименты, тесты и корреляции, а вводимые в эти методы переменные. Психология может, по нашему мнению, использовать образы искусства в трех планах: а) для иллюстрации положений, добытых с помощью ее собственных методов; б) при объяснении того, как они создаются художником, и в) при анализе того, как они осознаются и переживаются реципиентами. Последние два плана и относятся к основным проблемным областям психологии художественного творчества, ибо, как известно, в искусстве рецепция его объектов представляет собой форму сотворчества.

Вместе с тем в силу того, что в произведении искусства получают отражение личностные коллизии героев, их характеры и эмоциональная жизнь, сложности межлюдских отношений и т. п., это произведение может дать материал для научно-психологического анализа указанных феноменов. Однако такой анализ непременно требует сформулировать проблему на собственном языке научной психологии, имеющей свой категориальный аппарат и свои санкционированные историческим опытом методы.

Великих писателей, постигших диалектику души, называют великими психологами. Но они явили се миру в особой форме — в форме художественно-образной реконструкции. Научный же способ познания психики по своей природе иной и по орудиям, посредством которых он наделяет людей властью над явлениями, и по отношению к социальной практике. Напомним известный афоризм Вильяма Штерна: «Нарисованную корову нельзя доить». Наука, осваивая закономерную связь явлений, открывает возможность управлять ими, изменять их ход и т. д. Хотя психологии в этом плане далеко до физики или молекулярной биологии, мощь этих дисциплин коренится в тех же общих принципах мышления (прежде всего принципе детерминизма), распространение которых на область психического превратила ее в предмет экспериментально-теоретического знания (в отличие от обыденного сознания (здравого смысла), искусства, религии, философии и др. Наука является одним из компонентов культуры как целостного образования. Поэтому она требует исследования в системе этого целого, выяснения ее взаимоотношений с другими компонентами. Однако непременным условием продуктивного анализа этих взаимоотношений служит раскрытие ее — науки — собственной незаменимой роли в общем ансамбле этих компонентов. К чему бы ни прикоснулась рука человека, на всем остаются отпечатки его душевной жизни. Но если считать их представленность в памятниках культуры предметом психологической науки, то ее область становится необъятной, а ее специфика начисто утрачивается. Ее содержание распыляется в мифах и народной мудрости, политических трактатах и творениях художественного гения. Сама же она при таком понимании ее предмета оказывается чем-то праздным, поскольку упомянутые порождения культуры играли и играют в развитии последней несравненно большую роль, чем элементы научных знаний о поведении и сознании.

И художественный стиль и научная парадигма в равной степени детерминированы факторами культуры. Каким образом эти факторы ввели в действие интимные психологические механизмы, породившие творческий продукт, по облику последнего судить невозможно, как бы проницательно в него ни вглядываться. Ведь этот продукт воспроизводит (в форме художественного образа или научного понятия) независимую от субъекта действительность, а не предметно-преобразующую ее духовную активность конкретного субъекта, постичь которую призвана психология творчества.

Продукт творчества описывается в одних терминах, духовная активность — в других.

Возможно ли, соотнеся эти два ряда терминов, преодолеть расщепленность личности и культуры? В психологии применительно к искусству такая попытка была предпринята Л. С. Выготским. Отвергнув (в литературоведении) психологизм потебнианской школы и антипсихологизм формальной школы, он выделил в качестве основной единицы психологии искусства эстетическую реакцию, которая создается специальным построением литературного текста. Он трактовал ее, с одной стороны, как «чистую» реакцию (стало быть, хотя и психическую, но невыводимую из образов, переживаний, влечений и иных компонентов душевной жизни индивида), с другой — как представленную в самом памятнике искусства (который, стало быть, нельзя сводить к «конвергенции приемов», как учили формалисты). По его мнению, необходимо «изучать чистую и безличную психологию искусства безотносительно к автору и читателю» [5; 17].

Но такая психология не могла стать психологией творчества — созидания личностью новых культурных ценностей. Выготский явно испытывал неудовлетворенность итогом своих исканий и от публикации рукописи «Психология искусства» отказался, хотя она и вызвала большой интерес у творческой интеллигенции. Продукт творчества — это «текст», который может быть психологически осмыслен только при условии выхода за его пределы к «затекстовой» жизни автора. Каким же образом эта жизнь превращается в предмет научного исследования? Уровень познанности механизмов и процессов творчества зависит от общих объяснительных схем и исследовательских программ психологии. Сердцевину этих схем и программ составляют категориальные структуры (см. (27)). Они складываются и преобразуются по исторической «шкале», в переходе от одного витка которой к другому представлена логика развития научного познания. Своеобразие каждой из стадий этою развития определяется доминирующим в данную эпоху способом объяснения детерминации психических явлений. Этот вывод открыт для проверки опытом истории. Весь путь психологии пронизывают два подхода — детерминистский и индетерминистский. Начальной пробой детерминистской трактовки порядка и связи идей была классическая ассоциативная концепция — детище великой научной революции XVII в. Обусловив на заре экспериментальной психологии ее успехи, эта концепция не выдержала испытаний перед лицом феноменов, не выводимых из ее главных понятий, частоты сочетаний и смежности элементов сознания. Это привело к появлению представлений о «психической химии» (Д. С. Милль) как слиянии указанных элементов в качественно отличные от них единицы, о «творческом синтезе» (В. Вундт), «творческих ассоциациях» (А. Бен) и др.

Правота ассоциативной концепции при всей ее ограниченности заключалась в согласии с детерминистским идеалом научности, тогда как коррективы, которые в нее вносились, означали отступление от него, поскольку в психологию вводились силы или сущности, лишенные каузальных оснований, возникающие, по выражению И. П. Павлова, «ни оттуда, ни отсюда».

Но альтернатива: либо детерминизм в его созданном механикой образе, либо обращение к активности сознания как последней причине порождения новых психических образований, — была перечеркнута прогрессом науки. Не физика, а эволюционная биология стала определять стиль мышления в психологии. Из механодетерминистского он преобразуется в биодетерминистский. Теперь категориальный каркас научного исследования включает новую модель организма как гибкого устройства, способного перестраиваться с целью эффективной адаптации к своему изменчивому и потому требующему изобретательности окружению.

Преобразование категориальных структур меняло перспективы поиска факторов появления новых психических продуктов. Прежде, в эпоху господства ассоцианизма, эти факторы локализовались в пределах сознания души) как замкнутой системы, недра которой излучают творческие импульсы. Теперь же не сознание, а адаптивное поведение приняло на себя роль субстрата этих импульсов. Построение организмом новых психических действий объяснялось в русле бихевиоризма отбором случайно оказавшихся успешными («метод проб и ошибок»). Другим влиятельным направлением стал гештальтизм, утвердивший принцип самоорганизации психических моментальных структур (гештальтов). Возникновение нового трактовалось как акт их мгновенной перестройки (инсайта). Влияние мотивационного фактора на поведение задало основной вектор разработки Фрейдом его исследовательской программы, где указанному фактору был придан облик всепоглощающего сексуального влечения, одним из способов избавления от которого («катарсиса») служит творчество. Во всех этих концепциях — при их различии — имелась общая ориентация на определенный способ детерминистскою объяснения того, как возникают психические продукты, которых не было в прежнем опыте индивида. На этот способ указывали понятия о пробах и ошибках, инсайте, катарсисе, которые стали широко применяться с целью объяснить психологическую ипостась творчества. Но детерминизм детерминизму рознь. Концепции бихевиоризма, гештальтизма, фрейдизма не выводили психологическую мысль за пределы принципа гомеостатистической регуляции (психические акты служат достижению равновесия между организмом и средой), открытие которого имело революционное значение для биологии, ко не проливало свет на культурно-историческую детерминацию сознания, тем более творческого.

В дальнейшем предлагались другие естественнонаучные аналогии. Предполагалось, например, что рождение нотой идеи подобно генетической мутации или непредсказуемому скачку электрона с одной орбиты на другую [34]. Однако в отличие от генетики и квантовой физики эти представления не придали сколь нибудь большую степень научности объяснениям творческого процесса. Психология сознания в попытках представить динамику процессов, скрытых за предметом культуры (произведениями искусства, науки, техники и др.), не признавала за ним самим никакого детерминационного влияния на эту динамику. Но и психология поведения была не в лучшем положении: культурно-историческая ценность, создаваемая реальными индивидами, ни в каком смысле не выполняла роль самостоятельной детерминанты по отношению к их действиям.

Эта ценность могла быть только объясняемой (наибольшую активность в плане истолкования продуктов культуры действием подспудных психических сил развил фрейдизм), но она никогда не вводилась в механизм творчества в качестве его регулятора, изнутри перестраивающего психическую организацию субъекта.

Ограниченность представлений, построенных по указанным схемам, явствует уже из того, что они не смогли быть эффективно применены к анализу творчества в самой психологии, к ее теориям, открытиям, «вспышкам гения» в этой области знания.

Спорадические попытки проследить, исходя из новой психологической концепции, каким образом она сама возникла, показали бесперспективность этого пути. Поучительна, в частности, попытка приверженцев психоанализа истолковать генезис этого учения в его собственных терминах, среди которых, как известно, главное место заняли термины, связанные с психосексуальными отношениями в микросоциуме. Как известно, 3. Фрейд, прежде чем создать свою доктрину, имел репутацию крупного невролога и даже набросал проект анализа психической деятельности в понятиях нервных процессов — возбуждения и торможения. Но затем он коренным образом изменил ориентацию, отказавшись от обращения к физиологическим детерминантам. Из-за чего произошел столь радикальный сдвиг в его творчестве?

Главный биограф Фрейда, его известный последователь в Англии Э. Джонс относит это за счет того, что смерть отца позволила Фрейду избавиться от комплекса, создаваемого, согласно психоаналитической версии, ролью отца в бессознательной жизни невротической личности и благодаря этому выдвинуть формулу об «Эдиповом комплексе», ставшую основной мифологемой психоанализа. Между тем обращение к социокультурной ситуации на Западе на рубеже двух столетий, к конкретно-историческому контексту, в котором сложилась фрейдистская концепция, свидетельствует, что именно здесь следует искать почву, в которую она уходит своими корнями. Она отразила заданное этим контекстом, а не депрессивное состояние личности самого творца психоанализа. Конечно, личностное начало, перипетии жизненного пути ученого являются неотъемлемым компонентом интегрального процесса порождения нового знания. Но для адекватной реконструкции этого начала, этого пути психологии следует выработать схемы, которые позволили бы ей найти общий язык с логикой и социологией творчества.

М. Вертгеймер в беседах с А. Эйнштейном проинтерпретировал открытия великого физика, используя принятые гештальтизмом воззрения на реорганизацию, переиентрировку и другие трансформации структур индивидуального сознания [37]. Однако сколько-нибудь убедительно объяснить средствами гештальтпсихологии происхождение и построение теории относительности (соотнести изображенный им творческий процесс с творческим продуктом) Вертгеймер не смог.

Творческая активность субъекта скрыта за возникновением новых идей не только в физике, но и в психологии. Между тем, ни Вертгеймер в своих работах по продуктивному мышлению, ни другие представители его школы не претендовали на то, чтобы использовать введенные ими термины (инсайт, фигура и фон и др.) применительно к появлению на научной сцене самого гештальтизма.

Это же можно сказать и о бихевиоризме, идеологи которого никогда не связывали свой переход от субъективного метода к объективному, свою формулу «стимул — реакция» с предположением, будто эта формула направляла их собственное исследовательское поведение. Иначе говоря, считая, что «инсайт», «катарсис», «пробы и ошибки» пригодны к изучению процессов творчества, возникновения новых идей и т. д., приверженцы теорий, о которых идет речь, не применяли свои ключевые понятия к генезису и разработке собственных теорий, т. е. к творчеству в психологии.

И это не удивительно. Полагать, будто психология способна пропихнуть в тайны творчества, используя одни только собственные средства, безотносительно к истории культуры, это все равно, что уверовать в версию Мюнхгаузена о возможности вытащить самого себя за волосы из болота.

Будучи по своей природе системным объектом творчество адекватно • постижимо только в междисциплинарном исследовании.

Творчество означает созидание нового, под которым могут подразумеваться как преобразования в сознании и поведении субъекта, так и порождаемые им, но и отчуждаемые от него продукты. Такие термины, как сознание и поведение, действительно указывают на законную долю психологии в междисциплинарном синтезе. Но за самими этими терминами не стоят извечные архетипы знания. Их категориальный смысл меняется от эпохи к эпохе. Кризис механодетерминизма привел, как уже отмечалось, к новому стилю мышления в психологии.

Психические процессы стали рассматриваться с точки зрения поисков субъектом выхода из ситуации, ставшей для него из-за ограниченности его личного опыта проблемной и потому требующей реконструкции этого опыта и его приращения за счет собственных интеллектуальных усилий.

В качестве магистрального направления, сопряженного с разработкой: проблематики творчества, выступило изучение процессов продуктивного мышления как решения задач («головоломок»).

На этом пути собран со времен Э. Клапареда [29], К. Дункера [30] и О. Зельца [36] обширный и плотный массив данных. В советской психологии сложился ряд подходов, общая сводка которых представлена в работе [22], где выделяются: поиск неизвестного с помощью механизма анализа через синтез [1], [3], [4], поиск неизвестного с помощью механизма взаимодействия логического и интуитивного начал [13], [19], поиск неизвестного с помощью ассоциативного механизма, поиск неизвестного с помощью эвристических приемов и методов [20], [21], [23], [24]. Работа, проделанная в этих направлениях, обогатила знание об умственных операциях субъекта при решении нетривиальных, нестандартных задач. Однако, как не без основания отмечает известный югославский ученый Мирко Грмек, «экспериментальный анализ решения проблем доказал свою полезность в отношении некоторых элементарных процессов рассуждения, но мы все еще неспособны извлечь из него определенные, полезные выводы, относящиеся к художественному или научному открытию. В лаборатории изучение творчества ограничено временем и приложимо к простым проблемам: оно потому не имитирует реальных условий научного исследования» [31; 37].

Выход из подобной, невыигрышной для психологии ситуации Грмек видит в том, чтобы обратиться к документам — продуктам творчества, памятникам культуры, текстам. Но, как было сказано, в тексте — научном и художественном — записана прежде всего информация о действительности, а не о психологическом механизме его порождения и построения.

Проникнуть в этот механизм можно не иначе как посредством собственного аппарата психологического познания. Чем скуднее запас психологических представлений апробирован наукой, тем больший простор остается для соображений, навеянных обыденным сознанием с его житейскими понятиями о способностях человека, интересах, чувствах, душевных движениях и т. д. И так будет продолжаться, пока психология творчества как научное направление не снабдит исследователя культурных ценностей более надежными данными о факторах их генерирования.

Оценивая вклад психологии в комплексное изучение художественного творчества, Б. С. Мейлах имел основания для вывода: «Психология как наука не обладает методологией, которая может быть применена к изучению процессов и специфики процессов художественного творчества» [10; 20].

Главной антиномией выступает отношение между продуктом творчества и его процессом. Продукт принадлежит культуре, процесс — личности. Поэтому в поисках собственного предмета психологии творчества в основу его определения соблазнительно положить понятие о процессе. Именно так поступает Б. С. Мейлах, утверждая: «Центральным исходным является здесь (в психологии) понятие творчества как процесса» (10; 14). В этом содержится доля истины, поскольку, идя по следу того, как строится произведение во времени — начиная от отдельных наблюдений, замыслов, вариантов и т. д., — высвечивается извилистый путь от творца к творению.

Однако само по себе указание на процессуальность творчества, на наш взгляд, недостаточно, чтобы определить предмет его психологического исследования. Понятие о процессе издавна возникло в описаниях путей к открытию, разбитых самими творцами науки (начиная от А. Пуанкаре) на отрезки: подготовка, созревание замысла (инкубация), озарение, завершение (обоснование достоверности добытого результата, его критика, проверка и т. п.). В этой динамике выделяются, с одной стороны, сознательные и рациональные моменты (подготовка, завершение), с другой — бессознательные, интуитивные (инкубация, озарение), трактуемые как центральное звено творчества. Феномены интуитивных догадок и решений, невербализуемых процессов, непредсказуемых сцеплений идей не являются фикциями иррационализма. Они — реальность, удостоверяемая прямым опытом творческой личности. Но научная психология не вправе превращать феномен в детерминанту, принимать акт интуиции или неосознанное движение мысли за конечную причину возникшей в сознании модели, материализуемой в тексте или другом предмете культуры. Подсознание или интуиция должны из постулата стать проблемой, разработка которой требует адекватного категориального аппарата.

Если прежде эти категории формировались под воздействием сперва механодетерминистского стиля мышления, а затем биодетерминистского, то применительно к их разработке в контексте психологии творчества решающую роль приобретает социокультурная детерминация. Этого требует логика творчества в психологии, логика развития знания о человеке как создателе культурных ценностей. Методологические искания советских психологов со времен М. Я. Басова и Л. С. Выготского вводили эти ценности в строй психологических идей б качестве причинного начала поведения и сознания. Магистральным направлением являлось изучение онтогенеза, познание процессов формирования личности в зависимости от овладения ею общественными нормами и эталонами. Продуктивное и эвристическое в деятельности этой личности по существу исчерпывалось усвоением (по терминологии А. Н. Леонтьева, «присвоением») того, что задано социумом. Доминировал вектор — от мира культуры (языка, науки, искусства, логики и др.) к психологическому миру субъекта (образной ткани его сознания, его умственным действиям, его опредмеченным социальными ценностями мотивам и др.). Тем самым преодолевалась слабость прежних психологических концепций сознания и поведения, не вводивших в свои объяснительные схемы социокультурных детерминант (см. выше).

Однако вне каузального анализа оставался другой вектор — от личности, ее психологического строя к творениям культуры, к роли личности в филогенезе познания, ее уникальному собственному вкладу в фонд науки, техники, искусства и других культурных данностей.

Между тем общественная практика вынудила психологическую мысль обратиться к этой проблематике, прежде всего к творчеству в сфере науки.

Наступила научно-техническая революция — эпоха атома, космоса, компьютера, генной инженерии. Стало очевидно, что происходящее в мире во все большей степени зависит от того, что: рождается в умах ученых. Изучение, работы этих умов становится важнейшим социально-историческим заданием. Тысячи публикаций, специальный журнал «Творческое поведение», великое множество различных систем тестов для: диагностики творческих способностей, процедуры их стимуляции (брейнсторминг и др.), измерение мотивации различных групп лиц, занятых творческим трудом, — таков бы отклик мировой психологии на требования времени (см. [12], [35J).

И если эффективность влияния психологии творчества на социальную практику все еще крайне незначительна, все еще неадекватна вкладываемым усилиям, то причины скрыты в ограниченности методологического потенциала теоретических схем, применяемых в данной области исследований. Без внедрения в эту область принципов историзма, социокультурного детерминизма и соответствующей этим принципам системной трактовки субъекта она обречена на застой.

Системный подход к процессу творчества не может быть иным как трехаспектным, интегрирующим его составляющие: предметную, социальную и личностную. Применительно к научному творчеству в качестве интегральной единицы выступает исследовательская программа. Она рождается в психической организации субъекта как отображение запросов объективной логики развития познания. Эти запросы творческая личность запеленговывает посредством представленной в ее когнитивно-мотивационной структуре категориальной сетки.

Сама сетка изменяется по законам истории познания. Это подтверждается феноменом одновременных независимых открытий. Теорию эволюции органического мира создали независимо друг от друга Ч. Дарвин и Г. Уоллес. Великий закон сохранения энергии открыли одновременно Г. Гельмгольц, Джоуль и Майер, и еще девять ученых вплотную подошли к нему.

В психологии закономерно совершился переход от структурного анализа сознания, который служил парадигмой для одного поколения исследователей, к функционализму, ставшему парадигмой для другого, и т. д. По прекрасному слову Гете, когда время созрело, яблоки падают в разных садах. Категориальные сетки выступают перед нами как предметно-логические, а не психологические структуры. В интеллектуальном же устройстве конкретного ученого они получают проекцию в виде индивидуального семантического пространства-времени — хронотопа.

Оно и есть тот «магический кристалл «, который очерчивает угол и зону видения исследовательской ситуации и вместе с тем преобразуется при исполнении программы. Эти преобразования совершаются не по алгоритмам, что и дало основание считать их делом интуиции, а не логики. Однако детерминистская мысль требует проникнуть в психическую реальность, скрытую за указанием на интуицию. Нужен поиск эвристик, создающих в психической «ткани» новый образ предмета, который в дальнейшем ведет независимую от субъекта жизнь, когда перекодируется в научный текст — в качестве записанной в нем новой идеи, теории, открытия и др. Эти эвристики: аналогии, метафоры, сравнения, модели обычно несут смысловое содержание в визуализированной форме, на что более ста лет назад обратил внимание Ф. Гальтон, изучавший образную память ученых, в том числе и своего кузена Чарльза Дарвина. Гальтон писал: «высшие умы это, вероятно, те, у которых не утрачена способность к визуализации, но она является подчиненной, готовой быть использованной в подходящих случаях» (цит. по [35; 316]). Впоследствии психологи проанализировали эвристические образы, приведшие Дарвина к его великой теории. Среди них выделены, в частности, такие образы, как «древо природы», «коралловые рифы», «отбор домашних животных на племя» и др. (см. [33]).

При создании И М. Сеченовым его рефлекторной концепции важнейшими регулятивами послужили такие модели, как мышечная работа глаза (по образу и подобию которой сложилось представление об «элементах мысли»), реакций больных-атактиков (отсюда идея обратной связи в регуляции поведения), предохранительного клапана в паровой машине (что позволило ввести понятия о сигнале) и др.

Очевидно, что образы, о которых идет речь, не идентичны образам восприятий и представлений в их привычном для психолога значении. Вместе с тем они выполняли свою эвристическую функцию не по типу индукции, дедукции и других логических схем, равно как и не по типу «слепых» проб и ошибок.

Изучение того, как в умственном устройстве субъекта творчества возникает новое знание, требует выйти за пределы антиномии «логика — интуиция». Следует выделить те индивидуальные образы-схемы, благодаря которым организуется семантическое пространство личности ученого, творящего свою исследовательскую программу. Их своеобразие определяется интеграцией «фигуративного» (по терминологии Ж. Пиаже), операционального (поскольку схема репрезентирует не только фрагмент реальности, но и приемы его изучения) и предметно-логического (схема служит посредником между объективными запросами науки и их преломлением во внутреннем мире субъекта).

В летопись науки заносится информация о независимом от субъекта положении вещей (теория эволюции Дарвина, рефлекторная теория Сеченова и т, д.), а не об образах-схемах, посредством которых она была добыта.

Формирование указанных образов-схем может быть объяснено только в русле вероятностного, но не жесткого» однозначно- причинного детерминизма. Если уже биодетерминистский стиль мышления является вероятностным, то тем более это относится к объяснению социокультурных явлений. Ведь не было предопределено путешествие Дарвина на корабле «Бигль», позволившее ему изучить коралловые рифы, не было предопределено посещение Сеченовым клиники С. П. Боткина, где он наблюдал поведение атактиков и т. п. Очевиден случайный характер этих событий. Но случай, как говорил Пастер, благоприятствует подготовленному уму. Ощущение запросов научно-исследовательской ситуации создает преднастройку ума, который находясь в широкой зоне поисков, наталкивается на реалии, дающие по принципу аналогии ключ к открытию законов. Эти законы получают «объективное» теоретическое выражение, в котором «субъектные», психологические «леса», позволившие их возвести, в том числе и образы-схемы, убраны.

Обычно, когда говорят об образе как психологической категории, предполагается, что он осознается субъектом, Но применительно к творчеству издавна возникла потребность обратиться к неосознаваемой психологической активности, которую принято называть подсознанием. Следует, однако, разграничить различные формы этой активности, отделить ее детерминацию прошлым от детерминации потребным будущим, тем, что задано личности логикой развития социокультурной мысли. Вторую форму мы предложили назвать надсознанием [27].

В частности, образы-схемы могут выполнять свою эвристическую функцию надсознательно. Так, хотя дарвинская схема формирования коралловых рифов удивительно сходна с возникшей у него через три года теорией естественного отбора, он сам не осознавал их сходства [33; 315].

Имеются отдельные эксквизитные наблюдения ученых за собственным творческим процессом, фиксирующие своеобразие его реализации на надсознательном уровне при состояниях, близких к галлюцинаторным.

Так, по свидетельству известного физика акад. А. Б. Мигдала, «иногда во время бессонной ночи, вызванной работой, кажется, что ты присутствуешь при процессе и наблюдаешь его со стороны. Подсознание представляется как собрание знакомых и полузнакомых людей, символизирующих различные понятия. Надо, чтобы они заинтересовались друг другом и начали общаться. При этом надо знать, кто из них уже встречался раньше. Нужно почувствовать атмосферу этого собрания, и это даст ключ к нахождению недостающих идей» [25; 23]. Описанная картина напоминает сновидение. Субъект творчества наблюдает созидаемую и переживаемую им динамику идей со стороны. Вместе с тем перед его умственным взором не абстрактные знаки, а собрание людей, которые их персонифицируя, общаются между собой.

Если в образах-схемах представлен предметно-логический параметр творчества, то в «собраниях людей» — его социальный параметр. Творчество это изначально когнитивно-диалогическая активность субъекта. Между тем на нынешних представлениях о творческом акте лежит печать индивидуализма. В нем усматривают нечто исходящее из глубин безголосого, немого сознания (или подсознания), тогда как в действительности он возможен только, если применить бахтинскую метафору, в условиях «полифонии» — передачи одной и той же темы из голоса в голос, каждый из которых равноправен.

Мысль в процессе творчества всегда сталкивается с другими, без которых она просто была бы иной. Так, концепция Сеченова сложилась в оппонентном круге его научного общения, представленном такими фигурами, как Ф. Бенеке, И. Г. Гербарт, В. Вундт, Г. Гельмгольц, Г. Спенсер и др. Это была незримая полемика в отличие от захватившей широкие круги русской интеллигенции (включая Льва Толстого) знаменитой журнальной дискуссии И. М. Сеченова с Кавелиным. Концепции Выготского не было бы без его полемики с А. А. Потебней, К. Н. Корниловым, В. М. Бехтеревым, 3. Фрейдом, Ж. Пиаже и др. Поэтому оппонентный круг (см. [28]) также служит одной из детерминант исследовательской программы. Ее третьей составляющей наряду с предметной и социальной является личностная. Уровень притязаний, внутреннюю мотивационную напряженность и другие собственно личностные параметры субъекта творчества следует рассматривать не изолированно or исследовательской программы, но как обретающие в ее системной организации новые признаки.

Научно-технический прогресс, требуя от психологической науки высокого творческого накала, придает особую значимость двум ее исследовательским ориентациям. Обе обусловлены тем, что в центр современного производства — притом не только материального, но и духовного — перемещается диалог между человеком и компьютером. Социальная практика требует обратиться к психологическим проблемам компьютеризации учения, труда, общения. Но компьютер не может стать субъектом этих процессов. Им навсегда останется человек. С передачей ряда его информационных функций электронным устройствам возрастает роль непереводимых на формально-логический «микропроцессорный» язык компонентов его деятельности, порождающих новые культурные ценности, в том числе и сами эти технические устройства. В этой исторической ситуации психология творчества становится важнейшей темой научного творчества в самой психологии. Но это требует от нашей науки новых исследовательских программ, новых теоретических схем, интегрирующих в самой сердцевине психологического познания — его теоретических моделях и эмпирических орудиях — личностное, социальное и предметно-созидательное в общении человека с миром.

1. Абульханова К. Л. Деятельность и психология личности. — М., 1980.

2. Братусь Б. С. О месте художественной литературы в построении научной психологии личности. — Вестник МГУ. Сер. Психология, 1985, No 2.

3. Брушлинский А. В. Мышление и прогнозирование. — М., 1979.

4. Брушлинский А. В. (ред.). Мышление: процесс, деятельность, общение. — М., 1982.

5. Выготский Л. С. Психология искусства. — М., 1968.

6. Дункер К. Психология продуктивного мышления. — В кн.: Психология мышления (ред. А.Ж.Матюшкин). М., 1965.

7. Емельянов Е. Н. Психологический анализ предметно- рефлексивных отношений в научной деятельности: Реф. канд. дис. — М., 1985.

8. Иванов М. А. Научно-исследовательская программа как фактор регуляции межличностных отношений в первичном научном коллективе. Реф. канд. дис. — М., 1982.

9. Карцев В. П. Социальная психология науки и проблемы историко-научных исследований. — М., 1984.

10. Мейлах Б. С. Психология художественного творчества: предмет и пути исследования. — В кн.: Психология процессов художественного творчества. Л., 1980.

11. Мейлах Б. С. перед. Содружество наук и тайны творчества. М.,1968.

12. Научное творчество. — М., 1969.

13. Пономарев Я. А. Психология творчества. — М., 1976.

14. Проблемы научного творчества в современной психологии. М.,1971.

15. Пушкин В. II. Эвристика — наука о творческом мышлении М.,1967.

16. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. — М., 1940.

17. Славская К. А. Мысль в действии. — М., 1968.

18. Теплов Б. М. Избранные труды. Т. 1. — М., 1985.

19. Творческий процесс и художественное восприятие. — М., 1978.

20. Тихомиров О. К. Структуры мыслительной деятельности человека. — М., 1969

21. Тихомиров О. К. (ред.). Психологические механизмы исследования творческой деятельности. — М., 1975.

22. Калошина И. П. Структура и механизмы творческой деятельности. — М., 1983.

23. Кулюткин Ю. Н. Эвристические методы в структуре решений. М., 1970.

24. Матюшкин А. М. Проблемные ситуации в мышлении и обуче-61

ним. — М., 1972.

25. Мигдал А. Б. Поиски истины. — М., 1978.

26. Художественное и научное творчество. — Л., 1972.

27. Ярошевский М. Г. Структура научной деятельности. — Вопросы философии, 1974, No 11.

28. Ярошевский М. Г. Оппонентный круг и научное открытие. — Вопросы философии, 1983, No 10.

29. Claparcde Е. La genese de 1hipothyeses, Geneva, 1934.

30. Dunker K. A qualitative study of productive thinking, Journal of Genetic Psychology, 1926, 642-708.

31. Grmek M. D. A plea for freeing the history of scientific discoveries from myth. In: On scientific discovery, Boston, 1981.

32. Grmek M., Cohen R. and Cimino G. On scientific discovery, Boston, 1981.

33. Gruber H. E. Cognitive psychology, scientific creativity and the case study method. In: On scientific discovery, Boston, 1981.

34. Nicolle C. Biologic de 1invention, Paris, 1932.

35. Scientific creativity: Its recognition and development. New York, 1963.

36. Selz O. Die Gesetze des geordneten Denkverlauf. 2 Vols, 1913-1922.

37. Wertheirner M. Productive thinking. New York, 1945.

Вопросы психологии, No 6, 1985, с. 14-26.

Теория деятельности | Психология Вики

Оценка | Биопсихология | Сравнительный | Познавательная | Развивающий | Язык | Индивидуальные различия | Личность | Философия | Социальные |
Методы | Статистика | Клиническая | Образовательная | Промышленное | Профессиональные товары | Мировая психология |

Психология образования: Оценка · Вопросы · Теория и исследования · Техники · Техники X предмет · Special Ed. · Пастораль

---

Теория деятельности (AT) — это советская психологическая мета-теория, парадигма или концепция, уходящая корнями в социокультурный подход.Его основателями были Алексей Николаевич Леонтьев и С. Л. Рубинштейн (1889-1960). Он стал одним из основных психологических подходов в бывшем СССР, широко использовавшимся как в теоретической, так и в прикладной психологии в таких областях, как образование, обучение, эргономика и психология труда.

История теории деятельности [править | править источник]

Истоки теории деятельности можно проследить до нескольких источников, которые впоследствии привели к появлению различных взаимодополняющих и взаимосвязанных направлений развития.В этом отчете мы сосредоточимся на двух наиболее важных направлениях. Первый связан с Московским институтом психологии и, в частности, с тройкой молодых и одаренных исследователей, Львом Семеновичем Выготским (1896–1934), Александром Романовичем Лурией (1902–77) и Алексеем Николаевичем Леонтьевым (1903–79). ). Выготский основал культурно-историческую психологию — важное направление деятельностного подхода; Леонтьев, один из основных основоположников теории деятельности, продолжал работу Выготского и выступал против нее.Формулировка Леонтьева общей теории деятельности в настоящее время является наиболее влиятельной в постсоветских разработках в области AT, которые в основном касались социально-научных и организационных, а не психологических исследований.

Вторая важная линия развития AT включает таких ученых, как П. К. Анохин (1898–1974) и Н. А. Бернштейн (1896–1966), более непосредственно связанных с нейрофизиологической основой деятельности; его основание связано с советским философом психологии С.Л. Рубинштейн (1889-1960). Эта работа была впоследствии развита такими исследователями, как Пушкин, Зинченко и Гордеева, Пономаренко, Зараковский и другими, что в настоящее время наиболее известно благодаря работам по теории системно-структурной деятельности, проводимым Г.З. Бедным и его сотрудниками.

Выготский [править | править источник]

Вереникина обсуждает вклад Выготского, начиная с замечания, что «жизненная цель Выготского заключалась в создании психологии, адекватной для исследования сознания.Он заявил, что сознание конструируется через взаимодействия субъекта с миром и является атрибутом отношений между субъектом и объектом ». Выготский также дал« концепцию опосредствования элементарного (естественные) психические процессы с помощью психологических инструментов (искусственные устройства для овладения психическими процессами) и интернализации ». Выготский дал первоначальный импульс развитию теории деятельности, представив понятие инструмент как форма «опосредованного действия», которое «внешне ориентировано [и] должно приводить к изменениям в объектах».Лурия объясняет это: «Выготский предположил, что высшие психические процессы имеют социальное происхождение … он предположил, что простейшую форму [сознательного] поведения человека можно найти в использовании инструментов или знаков, когда инструмент (или знак) может Вместо элементарной схемы S → R (« S » для стимула, « R » для рефлекса) он предложил новую схему S → _x → R ), где S обозначает стимул, x обозначает средство (инструмент или знак) и R обозначает рефлекс.»

Таким образом, продолжает Лурия, объяснение сложных явлений, таких как человеческая деятельность, «должно заключаться не в ее сведении к отдельным элементам, а, скорее, в ее включении в обширную сеть существенных связи.»

Леонтьев [править | править источник]

После ранней смерти Выготского Леонтьев возглавил исследовательскую группу по теории деятельности и существенно расширил ее рамки. В этой статье можно лишь кратко рассмотреть работы Леонтьева. взносы. Многие из изложенных ниже особенностей теории деятельности происходят, по крайней мере в своей первоначальной форме, из работ Леонтьева.Леонтьев впервые исследовал психологию животных, глядя на можно сказать, в какой степени у животных есть умственные процессы. Он пришел к выводу, что рефлексионизм Павлова не был достаточным объяснением поведения животных и что животные имеют активное отношение к реальности, что он назвал активностью . В частности, поведение высших приматов, таких как шимпанзе, можно объяснить только созданием обезьянами многоэтапных планов с помощью инструментов.

Леонтьев затем перешел к людям и указал, что люди совершают «действия», которые сами по себе не удовлетворяют потребность, но способствуют ее окончательному удовлетворению.Часто эти действия имеют смысл только в социальном контексте совместной работы. Это привело его к различию между действиями , которые удовлетворяют потребность, и действиями , которые составляют действия.

Леонтьев также утверждал, что деятельность, в которой участвует человек, отражается в его умственной деятельности, то есть (как он выражается) материальная реальность «представляется» сознанию, но только в его сознании. жизненное значение или значение.

Запад [править | править источник]

Теория активности, за исключением нескольких публикаций в западных журналах, оставалась неизвестной за пределами Советского Союза до середины 1980-х годов, когда ее подхватили скандинавские исследователи.(Первая международная конференция по теории деятельности проводилась только в 1986 году. Самая ранняя несоветская статья, процитированная Нарди, — это статья Юрьё Энгестрома 1987 года: «Обучение путем расширения»). Это привело к переформулировке теории деятельности. Куутти отмечает, что термин «теория деятельности» «может использоваться в двух смыслах: относящийся к исходной советской традиции … или относящийся к международному многоголосому сообществу, применяющему оригинальные идеи и развивающемуся в дальнейшем».

Некоторые изменения являются систематизацией работ Леонтьева.Хотя изложение Леонтьева ясное и хорошо структурированное, оно не так хорошо структурировано, как формулировка Юрьё Энгестрома. Каптелинин отмечает, что Энгестрём «предложил схему деятельности, отличную от схемы Леонтьева; содержит три взаимодействующих сущности — индивида, объекта и сообщества — вместо двух компонентов — индивида и объекта — в исходной схеме [Леонтьева] ».

Были внесены некоторые изменения, по-видимому, за счет заимствования понятий из теории взаимодействия человека с компьютером.Например, введено понятие правил , которого нет у Леонтьева. Так же понятие коллективного субъекта было введено в 1970-1980-е годы (Леонтьев называет «совместную трудовую деятельность», но в качестве субъектов деятельности выступает только индивид, а не группы).

Теория деятельности и информационные системы [править | править источник]

Применение теории деятельности к информационным системам основано на работах Бонни Нарди и Кари Куутти. Работа Куутти рассматривается ниже.Подход Нарди, вкратце, следующий: Нарди увидел теория деятельности как «… мощный и проясняющий описательный инструмент, а не строго прогностическая теория. Цель теории деятельности — понять единство сознания и деятельности … Теоретики деятельности утверждают, что сознание — это не набор дискретных бестелесных когнитивных действия (принятие решений, классификация, запоминание), и, конечно же, это не мозг; скорее, сознание находится в повседневной практике: вы — то, что вы делаете.Нарди также утверждала, что «теория деятельности предлагает сильное понятие посредничества — весь человеческий опыт формируется инструментами и знаковыми системами, которые мы используем». Кроме того, она определяет «некоторые из основных проблем теории деятельности: [as] сознание, асимметричные отношения между людьми и вещами и роль артефактов в повседневной жизни ». Она объяснила, что« основной принцип теории деятельности состоит в том, что понятие сознания является центральным для описания деятельности. Выготский описал сознание как явление, объединяющее внимание, намерение, память, рассуждение и речь… »и« Теория деятельности с ее акцент на важности мотива и сознания, которые принадлежат только людям, рассматривает людей и вещи как фундаментально разные. Люди не сводятся к «узлам» или «агентам» в системе; «обработка информации» не рассматривается как нечто, что можно одинаково моделировать для людей и машин ».

Нарди утверждал, что область взаимодействия человека и компьютера «в значительной степени игнорирует изучение артефактов, настаивая на ментальных репрезентациях как на надлежащем месте изучения», а теория деятельности является рассматривается как способ устранения этого дефицита.

В более поздней работе Нарди и др. , сравнивая теорию деятельности с когнитивной наукой, утверждают, что «теория деятельности — это прежде всего социальная теория сознания» и, следовательно, «… теория деятельности хочет дать определение сознанию, т. Е. все умственное функционирование, включая запоминание, принятие решений, классификация, обобщение, абстрагирование и т. д. как продукт нашего социального взаимодействия с другими людьми и использования нами инструментов ». Для теоретиков деятельности« сознание », кажется, относится к любому психическому функционированию, тогда как большинство других подходов к Психология различает сознательные функции от бессознательных.

Объяснение теории деятельности [править | править источник]

В этом разделе представлено краткое введение в теорию деятельности и некоторые краткие комментарии о человеческом творчестве в теории деятельности и о значении теории деятельности для неявного знания и обучения.

Действия [править | править источник]

Теория деятельности начинается с понятия деятельности. Деятельность рассматривается как система человеческого «действия», посредством которой субъект работает над объектом, чтобы получить желаемый результат.Для этого субъект использует инструменты, которые могут быть внешними (например, топор, компьютер) или внутренними (например, план). В качестве иллюстрации, действие может быть работой автоматизированного центра обработки вызовов. Как мы увидим позже, многие субъекты могут быть вовлечены в деятельность, и каждый субъект может иметь один или несколько мотивов (например, улучшение управления поставками, продвижение по службе или получение контроля над жизненно важным источником власти в организации). Простым примером деятельности в центре обработки вызовов может быть телефонный оператор (субъект), который изменяет запись счета (объект) клиента так, чтобы данные биллинга были правильными (результат), используя графический интерфейс к базе данных (инструмент).

Куутти формулирует теорию деятельности в терминах структуры деятельности. «Деятельность — это форма действий, направленных на объект, и действия отличаются друг от друга в соответствии с своим объектам. Преобразование объекта в результат мотивирует существование деятельности. Объект может быть материальным, но может быть и менее осязаемым ».

Куутти затем добавляет третий термин, инструмент, который «выступает посредником» между деятельностью и объектом. «Этот инструмент одновременно и разрешает, и ограничивает: он расширяет возможности субъекта в процесс трансформации с исторически накопленным опытом и навыками, «кристаллизовавшимися» в нем, но он также ограничивает взаимодействие с точки зрения конкретного инструмента или инструмента; другие потенциальные особенности объекта остаются невидимыми для субъекта… ».

Как замечает Вереникина, орудия труда — это «социальные объекты с определенными режимами работы, которые социально развиваются в процессе труда и возможны только потому, что они соответствуют целям общества. практические действия ».

Уровни теории деятельности [править | править источник]

Деятельность моделируется как трехуровневая иерархия. Куутти схематизирует процессы в теории деятельности как трехуровневую систему.

Вереникина перефразирует Леонтьева, пояснив, что «несовпадение действий и операций… появляется в действиях с инструментами, то есть материальными объектами, которые кристаллизуются операции, а не действия или цели. Если перед человеком стоит конкретная цель, например, разобрать машину, он должен использовать множество операций; не имеет значения, как человек операции были изучены, потому что формулировка операции отличается от формулировки цели, которая инициировала действие ».

Уровни активности также характеризуются своими целями: «Деятельность ориентирована на мотивы, то есть на объекты, которые сами по себе побуждают.Каждый мотив — это объект, материальный или идеальный, который удовлетворяет потребность. Действия — это процессы, функционально подчиненные деятельности; они направлены на конкретные осознанные цели … Действия реализуются посредством операций, которые определяется фактическими условиями деятельности ».

Энгестрем разработал расширенную модель деятельности, которая добавляет еще один компонент, сообщество («те, кто разделяет один и тот же объект»), а затем добавляет правила для посредничества между субъектом и сообществом, а также разделение труда для посредничества между объектом и сообществом. .

Куутти утверждает, что «Эти три класса следует понимать широко. Инструментом может быть все, что используется в процессе трансформации, включая как материальные инструменты, так и инструменты для мышления. Правила охватывают как явные, так и неявные нормы, соглашения и социальные отношения внутри сообщества. Разделение труда относится к явной и неявной организации сообщества в отношении процесс трансформации объекта в результат ».

Теория деятельности, таким образом, включает понятие о том, что деятельность осуществляется в социальном контексте или, в частности, в сообществе.Таким образом, вид деятельности вписывается в контекст: устанавливается двумя результирующими понятиями:

• правила: они явные и неявные и определяют, как субъекты должны вписываться в сообщество;
• разделение труда: описывает, как объект деятельности относится к сообществу.

Внутренний план действий [править | править источник]

Теория деятельности предоставляет ряд полезных концепций, которые можно использовать для устранения недостатка выражения для «мягких» факторов, которые неадекватно представлены в большинстве структур моделирования процессов.Одно из таких понятий — внутренний план действия. Теория деятельности признает, что каждая деятельность происходит в двух планах: внешнем и внутреннем. Внешний план представляет объективные компоненты действия, а внутренний план представляет субъективные компоненты действия. Каптелинин определяет внутренний план действий как «человеческую способность выполнять манипуляции с внутренним представлением внешних объектов перед тем, как начать действия с этими объектами в реальности.”

Подробнее см. Вереникина.

Рассмотренные выше концепции мотивов, целей и условий также способствуют моделированию мягких факторов. Один из принципов теории деятельности состоит в том, что многие виды деятельности имеют множественную мотивацию («полимотивацию»). Например, программист при написании программы может преследовать цели, согласованные с несколькими мотивами, такими как увеличение его или ее годового бонуса, получение соответствующего профессионального опыта и содействие достижению целей организации.

Теория деятельности далее утверждает, что субъекты группируются в сообщества, причем правила служат посредниками между субъектом и сообществом, а разделение труда — между объектом и сообществом. Предмет может быть частью нескольких сообществ, а само сообщество может быть частью других сообществ.

Творчество человека [править | править источник]

Творчество человека играет важную роль в теории деятельности, согласно которой «люди … по сути своей творческие существа» в «творческом, непредсказуемом характере».Тихомиров также анализирует важность творческой деятельности , сравнивая ее с рутинной деятельностью , и отмечает важный сдвиг, вызванный компьютеризацией в балансе в сторону творческой деятельности.

Обучение и неявное знание [править | править источник]

Теория деятельности предлагает интересный подход к трудным задачам обучения и, в частности, неявного знания . Обучение было излюбленным предметом теоретиков менеджмента, но часто его представляли абстрактно, отдельно от рабочих процессов, к которым должно применяться обучение.Теория деятельности предлагает потенциальную коррекцию этой тенденции. Например, обзор Энгестремом работы Нонака по созданию знаний предлагает усовершенствования, основанные на теории деятельности, в частности, предполагая, что процесс организационного обучения включает предварительные этапы формирования цели и проблемы, которых нет в Нонака. Ломпшер, вместо того чтобы рассматривать обучение как передачу , видит формирование целей обучения и понимание студентами того, что им необходимо усвоить, как ключ к формированию учебной деятельности.

Особое значение для изучения обучения в организациях имеет проблема неявных знаний , которые, по словам Нонака, «являются очень личными и трудно формализованными, что затрудняет общение с другими или делиться ими с другими». Леонтьева Операция дает важное представление об этой проблеме. Кроме того, ключевая идея интернализации была первоначально введена Выготским как «внутренняя реконструкция внешней операции».Впоследствии интернализация стала ключевым термином теории неявного знания и была определена как «процесс воплощения явного знания в неявное знание». Интернализация была описана Энгестремом как «ключевой психологический механизм », открытый Выготским, и далее обсуждается Вереникиной.

Разработка программного обеспечения [править | править источник]

Теория деятельности применяется для решения сложных неуловимых проблем проектирования. Для получения дополнительных сведений см. Computer Supported Cooperative Work Special Issue on Activity Theory and the Practice of Design .

• Леонтьев А.А. Проблемы развития психики . Английский перевод, Прогресс Пресс, 1981, Москва. (Русский оригинал 1947 г.).
• Нарди, Бонни А. (ред.) . Контекст и сознание: теория деятельности и взаимодействие человека и компьютера. MIT Press, Кембридж, Массачусетс, 1996.
• Вереникина И. «Культурно-историческая психология и теория деятельности». В Хасан, Х., Гулд, Э. и Хайленд, П. (ред.) Информационные системы и теория деятельности: инструменты в контексте , 7–18.Университет Вуллонгонг Press, 1998 г., Вуллонгонг.
• Дэвид Ф. Редмайлс (ред.). Совместная работа с компьютерной поддержкой (CSCW), специальный выпуск по теории деятельности и практике проектирования . 11 (1-2), 2002. См. Также Теорию деятельности и практику дизайна.

de: Tätigkeitstheorie fr: Théorie de l’activité

Активность как ключевая концепция культурной психологии

Активность как ключевая концепция культурной психологии Вернуться на домашнюю страницу доктора Ратнера

Деятельность как ключевая концепция культурной психологии

Карл Ратнер

Аннотация

В данной статье сформулирована концепция культуры как практической, социально организованной человеческой деятельности.Культура — это не просто общие концептуальные представления, как полагают многие культурные психологи. Подробно исследуется способ, которым культурная деятельность организует психологические функции. Также описывается взаимное влияние психологических функций на культуру.

Ключевые слова: культурная психология, деятельность, диалектика, практика, социальная структура

1

---

Деятельность как ключевая концепция культурной психологии

Многие исследователи культурной психологии рассматривают культуру как общие концепции и понимание вещей.Эти социальные концепции рассматриваются как формирующие психологические процессы. С этой точки зрения и культура, и психологические процессы являются ментальными. Отношения между культурой и психологией — это взаимодействие психических процессов. Эта точка зрения доминирует в работах по культурной психологии, таких как Harre (1986), Kleinman & Good (1985), Lutz (1988), Shweder (1990), Shweder & LeVine (1984), Shweder & Sullivan (1993).

Например, в своей определяющей статье «Психология культуры á-á Что это такое?» Шведер (1990) помещает поиск смысла — или «интенциональность» — в суть культуры.Он говорит, что «Социокультурная среда — это интенциональный мир» (стр. 2, 25, 26). Культура — это, по сути, мир значений, которые люди наделяют вещами. Этот символический взгляд на культуру соответствует идее Московичи (1984, 1988) о социальных репрезентациях, которая происходит от идеи Дюркгейма (1915/1995) о коллективных репрезентациях.

Упомянутые выше культурные психологи утверждают, что коллективно сформированные культурные значения / концепции лежат в основе психологических функций. Например, говорят, что то, как мы концептуализируем или понимаем событие, определяет нашу эмоциональную реакцию на него.Мы сердимся, потому что интерпретируем чьи-то действия как намеренное нанесение вреда. Интерпретирующая концепция «умышленное намерение причинить вред» — это социальная конструкция. Это широко принято в западном обществе как способ понять поведение. Однако в некоторых обществах эта социальная концепция отсутствует. Они интерпретируют вредное действие как отражение судьбы или воли бога. В этих обществах вредные действия не считаются виной преступника и не вызывают гнева (см. Evans-Pritchard, 1937/1977 для примера такого общества).

Психологи-культурологи обычно объясняют восприятие аналогичными терминами: восприятие расстояния, размера, веса, цвета и движения зависит от сигналов, значимость которых определяется социально. Культуры, которые имеют разное понимание сигналов, имеют разный опыт восприятия. Например, Лурия (1976) обнаружил, что узбекские крестьяне воспринимали определенные цвета как несходные (не классифицируемые вместе), тогда как администраторы и учителя воспринимали эти цвета как похожие. Лурия объяснил, что у этих двух групп разное представление о цвете.Крестьяне считали цвет неразрывно связанным с предметами, тогда как учителя считали цвет абстрактным свойством. Крестьяне воспринимали цвет «свиного навоза» как отличный от «коровьего навоза», потому что два объекта, в которых наследуются цвета, были разными. Учителя абстрагировали коричневый цвет от предметов и объединили два оттенка коричневого.

Shweder & Bourne (1984) утверждают, что культурные концепции определяют способ, которым люди воспринимают личность человека.Ория в Индии описывают личность в конкретных терминах, таких как «он выкрикивает проклятия на своих соседей», в то время как американцы используют не зависящие от контекста черты, такие как «она агрессивна». «Разница, — заключают Шведер и Борн, — не имеет ничего общего с образованием,

2

---

грамотность, социально-экономический статус или язык. Кажется, это культурный феномен, и, возможно, мы должны попытаться понять его как культурный феномен »(стр. 187). Культурный феномен, объясняющий разницу в атрибуции личности между Орияс и американцами, — это метафоры, которые люди используют для думать о вещах (стр.189). Ории придерживаются целостной, органичной метафоры, которая рассматривает людей как привязанных к определенному контексту. Вот почему они воспринимают атрибуты личности как связанные с контекстом — «проклятие соседа». Американцы, напротив, придерживаются индивидуалистической метафоры, которая рассматривает людей как монады вне контекста. Для американцев личность — это общий атрибут личности. Он выходит за рамки контекстов. Вот почему американец будет считать кого-то агрессивным без дальнейших уточнений.

Психологи-культурологи также утверждают, что память о прошлом событии структурирована социальным значением, которое оно имеет. Социальные определения событий образуют шаблоны, которые структурируют наше воспоминание. Психологические дисфункции также организуются социальными концепциями. Расстройства зависят от понимания людьми несчастья, их ожиданий относительно получения поддержки и решения проблемы, их ощущения себя и образа тела, а также их представлений о том, как справиться со стрессом.Все эти компоненты дисфункции структурированы социальными концепциями (Ratner, 1991, стр. 264_278; Sass, 1992, стр. 355_373). Согласно Лакоффу (1993) сны также включают в себя культурные ценности.

Этот менталистский подход к культурной психологии был жизненно важен для объяснения формирующего воздействия культурных концепций на психологические феномены. Однако менталистский взгляд упускает из виду другие важные аспекты культуры, имеющие отношение к психологическим явлениям. Культурные психологи обычно не обсуждают конкретные социальные структуры, в которых формируются значения.Эти авторы могут полагать, что социальные структуры обусловливают концепции, но они редко формулируют этот факт. В области психологии культуры чрезвычайно редко можно найти конкретное обсуждение культуры, которое описывает принципы собственности, производства и распределения ресурсов; структура классов; разделение труда между видами деятельности; или принципы, которые управляют действиями в определенных социальных институтах. Еще менее часто можно встретить культурных психологов, которые осмысленно связывают эти особенности социальной системы с психологическими явлениями (см.Ratner, 1993, где приведены примеры этой неудачи). Таким образом, концепции и психологические феномены кажутся оторванными от практических вопросов. Они кажутся не обусловленными социальными отношениями, социальной динамикой, материальными, технологическими и интеллектуальными ресурсами.

Это, безусловно, то впечатление, которое Шведер производит в своей статье 1990 года. Хотя он признает, что значения объективизируются в объектах и ​​поведении, и что эти объективации оказывают некоторое влияние на нашу психологию, он никогда не обсуждает эти объективации подробно.Он никогда не упоминает, что на значения и их объективации влияют определенные формы собственности и контроля над ресурсами, властные отношения, права и обязанности, формы правления или классовая структура. Шведер также не ценит тот факт, что концепции имеют социальную функцию в том смысле, что они направлены на стимулирование и укрепление практического, институционализированного поведения. Шведер настолько озабочен ментальной, символической, концептуальной, интенциональной природой человеческой культуры, что мало что может сказать о практических целях, последствиях и обусловленности концепций.

3

---

Менталистический взгляд на культуру появляется во многих недавних статьях в журнале «Культура и психология». Хотя Верч заявляет на странице 81 первого тома, что фундаментальная цель социокультурного исследования состоит в выяснении взаимосвязи между психическим функционированием человека и культурными, институциональными и историческими условиями, он и другие авторы мало понимают эту взаимосвязь. В высшей степени абстрактные дискуссии о взаимодействии психологии, инструментов и культурных контекстов вытесняют конкретику о конкретных социальных системах и влиянии их классовой структуры, разделения труда, форм собственности, институциональных практик и культурных технологий на психологические процессы.В качестве примера можно привести статьи об эмоциях в т. 1. С. 227_298. Ни одна из этих статей не связывает эмоции с социальными структурами.

Holy (1990, стр. 265) критиковал эту интеллектуалистскую ориентацию следующим образом: «Вместо концептуализации культуры как« образа жизни в сообществе — регулярно повторяющихся видов деятельности, материальных и социальных условий »… культура все чаще рассматривается как система идей … Это сужение понятия культуры сопровождалось заметным сдвигом интереса к антропологии с социальной структуры — системы социальных отношений или системы действия — к культуре.«

Томпсон также подвергает критике символическую концепцию культуры в работе Клиффорда Гирца. Гирц, говорит Томпсон

уделяет недостаточное внимание проблемам власти и социальных конфликтов. Культурные феномены рассматриваются прежде всего как значимые конструкции, как символические формы … Но культурные феномены также встроены в отношения власти и конфликта. Повседневные высказывания и действия, а также более сложные явления, такие как ритуалы, фестивали или произведения искусства, всегда производятся или разыгрываются в определенных социально-исторических обстоятельствах конкретными людьми, опирающимися на определенные ресурсы и наделенными различной степенью власти и авторитета. …. Таким образом, культурные феномены можно рассматривать как выражение властных отношений, служащих в определенных обстоятельствах для поддержания или разрушения властных отношений … Символическая концепция культуры, особенно разработанная в трудах Гирца, не дает достаточное внимание к проблемам власти и конфликта и, в более общем плане, к структурированным социальным контекстам, в которых культурные феномены производятся, передаются и принимаются (Thompson, 1990, p. 134_135).

Критика менталистских тенденций в культурной психологии не означает обесценивания этого подхода.Культурные психологи этого убеждения заслуживают похвалы за исправление преобладающего предубеждения в психологии, согласно которому психологические явления происходят из внутрииндивидуальных процессов. Культурные психологи правы, подчеркивая, что культурные представления о вещах, людях и жизни в целом стимулируют и организуют психологические явления. Однако это только половина дела. Эти концепции основаны на практических представлениях о том, как организовать конкретную общественную жизнь.

4

---

Важность практической социальной деятельности для психологических явлений

Культура — это больше, чем общие представления о значении вещей.Культура также заключается в том, как люди растят детей, просвещают население, производят товары и услуги, разрабатывают и проводят в жизнь социальную политику. Культура также включает в себя распределение прав, привилегий, возможностей, обязанностей и богатства между различными группами людей. Кроме того, культура включает разделение труда, которое объединяет или отделяет различные виды деятельности друг от друга (например, объединяет искусство и образование с работой или разделяет их на отдельные области). Эти аспекты культуры, несомненно, влияют на психологию людей.Они относятся к сфере культурной психологии. Я хотел бы предложить пересмотренную концепцию культурной психологии, которая включает отношения между психологией, этими важными игнорируемыми аспектами культуры и культурными концепциями.

Центральный принцип пересмотренной культурной психологии состоит в том, что психологические функции формируются по мере того, как люди участвуют в практической социальной деятельности. Эти практические социальные действия включают владение, производство и распространение товаров; создание семей; образование; играет; управляющий; исследование и понимание мира; производство произведений искусства; лечение болезни; разрешение споров; и построение религии.

Эти действия являются социальными во многих важных отношениях. Их методы работы планируются и вводятся в действие людьми согласованно друг с другом. Дюркгейм выразил это коллективное качество социальной жизни следующим образом:

Общество — это не просто сумма индивидуумов, а система, образованная их ассоциацией, представляющая конкретную реальность, имеющую свои собственные характеристики. Без сомнения, коллективная жизнь не может быть произведена, если индивидуальные сознания не даны; но этого необходимого условия недостаточно.Далее необходимо, чтобы эти сознания были связаны, соединены и объединены определенным образом; именно из этой комбинации возникает социальная жизнь, и, как следствие, именно эта комбинация объясняет ее. Агрегируя, взаимопроникая, сливаясь, индивидуальные умы рождают психическое существо, если хотите, но которое составляет психическую индивидуальность нового типа. Следовательно, именно в природе этой индивидуальности, а не в ее составных единицах, следует приступить к поиску решающих и определяющих причин фактов, которые она порождает.Группа думает, чувствует и действует совершенно иначе, чем ее члены, будь они изолированы. Если затем начать с последнего, он не сможет понять, что происходит в группе. Одним словом, в случае психологии и социологии наблюдается такой же разрыв преемственности, как между биологией и физико-химическими науками. Соответственно, всякий раз, когда социальный феномен напрямую объясняется психологическим феноменом, можно быть уверенным, что это объяснение ложно. (Дюркгейм, 1895/1938, стр.103-104)

Социальные действия также подвергаются социальным санкциям и принуждению, чтобы минимизировать отклонение от социальной модели (Дюркгейм, 1895/1938, стр. 1_13). Более того, социальные действия социально организованы в определенное разделение труда (одни социальные системы объединяют работу с семейной жизнью, в то время как другие системы различают и противопоставляют их). Деятельность в одной области влияет на другие области, поэтому существует динамика между секторами социальной структуры. Социальная деятельность также требует различных вознаграждений, прав, обязанностей и возможностей.Социальная деятельность распределяется между определенными категориями людей в соответствии с социальными решениями, критериями и потребностями. Наконец, в социальной деятельности обычно используются инструменты или инструменты, которые являются социальными продуктами и воплощают в себе социальные концепции.

5

---

Психологические явления становятся культурными не потому, что они являются общими для нескольких людей или стимулируются межличностным взаимодействием. Важнее всего то, что психологические феномены основаны на практической деятельности, организованной в определенной, конкретной социальной системе.Соответственно, психологические явления, такие как отношения, эмоции, характеристики личности, взгляды на восприятие, формы рассуждений и памяти, потребности и мотивы — все несут на себе печать определенной экономической, образовательной, политической, религиозной, научной, медицинской и семейной деятельности. Конечно, одни виды деятельности более важны для определенных психологических явлений, чем другие. Выявление конкретных культурных влияний на отдельные явления — задача психологов-культурологов.

Зависимость психологических явлений от практической социальной деятельности известна как praxis, или Tatigkeit по-немецки, или deyatelnost по-русски.Эта концепция имеет давнюю интеллектуальную традицию. Маркс и Энгельс развили его как главный принцип своего материалистического мировоззрения. Предпосылки, из которых Маркс и Энгельс начали свою систему, — это «реальные индивиды, их деятельность и материальные условия, в которых они живут, как те, которые они находят уже существующими, так и созданные в результате их деятельности» (Marx & Engels, 1946/1964, стр.31). Маркс и Энгельс утверждали, что формы сознания основаны на определенной социальной деятельности. Подчеркивая центральное значение производственной деятельности для сознания, авторы утверждали: «люди, развивая свое материальное производство и свои материальные связи, изменяются вместе с этим…. их мышление и продукты его мышления «(там же, стр. 38). Конечно, неэкономическая деятельность, такая как образование и семейные взаимодействия, также стимулирует психологические явления. Маркс и Энгельс критиковали интеллектуалистские взгляды на сознание, которые неверно истолковывали ментальные явления как автономные творения, не зависящие от практической деятельности.

Дьюи так же подчеркивал важность практической деятельности для психологических функций.

Аперцептивные массы и ассоциативные тракты по необходимости соответствуют доминирующим видам деятельности.Профессии определяют основные способы удовлетворения, стандарты успеха и неудачи. Следовательно, они предоставляют рабочие классификации и определения стоимости; они контролируют процессы желания. Более того, они определяют набор объектов и отношений, которые являются важными, и тем самым обеспечивают содержание или материал внимания, а также качества, которые имеют интересное значение. Направления, данные психической жизни, таким образом, распространяются на эмоциональные и интеллектуальные характеристики. Группа профессиональных занятий настолько фундаментальна и распространена, что представляет собой схему или образец структурной организации ментальных черт.Профессии объединяют особые элементы в функционирующее целое (Dewey, 1902, стр. 219_220). *

* Йост (1995) утверждает, что Витгенштейн придерживался аналогичного практического взгляда на психологию. Согласно Йосту, Витгенштейн утверждал, что значение психологической концепции зависит от ее функциональной роли в обществе. Таким образом, Йост цитирует заявление Витгенштейна о том, что «понятие боли характеризуется своей особой функцией в нашей жизни». Витгенштейн утверждал, что психологические концепции определены в language_games, однако language_games не являются чисто семейотическими.Они основаны на жизнедеятельности. Как писал Витгенштейн, «термин« языковая игра »предназначен для того, чтобы привлечь внимание к тому факту, что говорение на языке является частью деятельности или формы жизни». Более того, Витгенштейн признавал, что жизненная деятельность — это коллективное поведение. Таким образом, социально организованная деятельность является толчком для языковых и психологических концепций.

Van der Merwe & Voestermans (1995, стр. 33_34) подтверждают интерпретацию Йоста. Они утверждают, что «отличительные« глубинные грамматики »или наборы правил использования наших языковых игр, согласно Витгенштейну, являются результатом различных способов и форм нашего восприятия мира… «

6

---

Бурдье разработал теорию практики, которая аналогично рассматривает практическую социально организованную деятельность как основу психических функций. Например, современная концепция искусства ради искусства является продуктом социальной организации художественной деятельности как специализированной области, которая отличается от других областей, таких как работа. «Построение искусства как искусства неотделимо от конституирования относительно автономного художественного поля» (Бурдье, 1990, стр.113). Достижения естествознания также связаны с тем фактом, что наука — это социальная область, которой общество в определенный исторический момент предоставило высокую степень автономии для решения своих собственных вопросов. Другими словами, независимость научного мышления зависит от общественного разделения труда (Бурдье, 1975, с. 36).

Концепция умственной деятельности, вдохновленной практической социальной деятельностью, также поддерживалась Выготским, Луриа, Леонтьевым и другими российскими и немецкими психологами.Хотя эти теоретики деятельности никоим образом не едины в едином мировоззрении (Van der Veer & Valsiner, 1991, pp. 185-186, 289-292), они согласны с тем, что — социальная организация деятельности и культурные инструменты, которые используются для осуществления, стимулирования и организации психологических явлений. (Этот общий акцент — единственный аспект деятельности, который мы здесь рассмотрим. Другие принципы учения выходят за рамки нашего обсуждения.) Таким образом, Леонтьев констатировал, что «структура человеческого сознания закономерно связана со структурой. своей деятельности »(1981, с.231; Леонтьев, 1979). Лурия аналогичным образом выразил суть теории деятельности.

Когнитивные процессы (такие как восприятие и память, абстракция и обобщение, рассуждение и решение проблем) не являются независимыми и неизменными «способностями» или «функциями» человеческого сознания; это процессы, происходящие в конкретной практической деятельности и формирующиеся в рамках этой деятельности (Лурия, 1971, с. 266).

Как показывает Миник в прекрасной статье, Выготский утверждал, что различные виды деятельности, такие как наука, обучение, искусство и чтение, стимулируют уникальные виды мышления.Действия не выражают заранее сформированных естественных когнитивных, эмоциональных или личностных характеристик человека. Напротив, художественная, литературная, научная и образовательная деятельность порождает психологические функции. Конкретные социальные отношения и культурные технологии, присущие этой деятельности, организуют психологические процессы человека (Minick, 1990, p. 167).

7

---

Выготский показал важность активности в психологическом развитии ребенка.Например, в игре ребенок использует один предмет для представления другого. Ребенок хочет заниматься взрослыми занятиями со взрослыми предметами. Будучи неспособной к взрослой активности, она находит замену, с которой может справиться. В игровой деятельности ребенок воображает, что его предметы имеют то же значение, что и предметы взрослых, несмотря на их различную физическую форму. Другими словами, игровая деятельность стимулирует отделение значения от объектов и перенос значения с одного объекта на другой (Minick, 1990, стр.175_177). *

.

Пеэтер Тулвисте, эстонский теоретик деятельности, отмечает, что такие виды деятельности, как наука и искусство, в основном формируют то, как, например, человек думает о Луне. Разные виды деятельности требуют разных типов психологических процессов и порождают их. В то же время, по мере сохранения прежних форм деятельности, играющих определенную роль в культуре, соответствующие им « старые » типы мышления сохраняются и продолжают функционировать (Tulviste, 1991, с.56_60, 69).

Мистри и Рогофф (1994, с. 140) применяют теорию деятельности к памяти. Они объясняют, что процессы памяти — это навыки запоминания, которые «развиваются с целью решения практических задач и привязаны к знакомым задачам и практикам, в которых происходит запоминание». Память — это не механический процесс, который извлекает информацию в соответствии с естественными механизмами. Напротив, «Воспоминание — это деятельность, которая определяется с точки зрения значения задачи и ее материалов для людей, которые помнят, а также с точки зрения ее функции в социальной и культурной системе» (там же., п. 141)

* Выготский критиковал Пиаже за пренебрежение влиянием социально организованной деятельности на познавательные процессы ребенка. Когда Пиаже упоминает важность социальных отношений для когнитивного развития, он рассматривает только общие социальные взаимодействия, а не конкретную социальную деятельность. То есть Пиаже говорит о социальной потребности делиться мыслями других людей и о том, как общение заставляет ребенка рассуждать логически. Однако Пиаже не указывает социальную организацию швейцарского детского сада в отличие от российского детского сада или в отличие от трудовой деятельности, которая занимает жизнь необразованных детей.

Чего не хватает, так это практической деятельности ребенка. Это фундаментально. Даже социализация детского мышления анализируется Пиаже вне контекста практики. Он изолирован от [социальной] реальности и рассматривается как чистое взаимодействие или общение умов. Именно такая социализация, по мнению Пиаже, ведет к развитию мысли … (Выготский, 1987, с. 87-88)

Выготский противопоставил ленинский взгляд на истоки логики взглядам Пиаже.Ленин сказал: «Человеческая практика, повторяемая миллиард раз, закрепляет логические фигуры в его сознании» (там же, с. 88).

8

---

Теория деятельности важна для культурной психологии, потому что она расширяет культуру от области концепций до деятельности, которая организована в определенной социально-технологической системе. Именно такая деятельность способствует развитию психологических явлений. Теоретики деятельности не всегда придерживаются этой концепции деятельности. Например, в приведенных выше примерах игровая деятельность, искусство и наука упоминаются в общих чертах без указания на то, что эти виды деятельности и психологические функции организованы по-разному в феодальных, капиталистических или охотничьих и собирательских обществах.Способ, которым инструменты опосредуют психологические процессы, также часто описывается в общих чертах, не обращая внимания на технические и социальные особенности конкретных инструментов. Этот абстрактный подход к деятельности упускает из виду важные истоки и характеристики психологических явлений, которые происходят из социально-технологических систем.

При всем своем акценте на социально-историческое происхождение психологических функций Выготский и Лурия обычно не обсуждали конкретные социально-технологические системы применительно к психологии.Например, в своем «Экспериментальном исследовании формирования понятий» Выготский утверждал, что общественная жизнь важна для развития концептуального мышления в подростковом возрасте. Однако вместо анализа социальных требований и действий, которые происходят в подростковом возрасте, он постулировал, что новое абстрактное использование слов в подростковом возрасте порождает формирование понятий (Выготский, 1987, с. 131, 160). Выготский никогда не указывал на социальную основу этого нового употребления слов. Таким образом, его социальный анализ свелся к семейотическому анализу, упускающему из виду реальный мир социальной практики.

Отчет Лурии о кросс-культурных исследованиях в Узбекистане (Лурия, 1976). аналогично никогда не упоминаются какие-либо социальные причины полученных психологических различий между этническими группами. Лурия объясняет эти различия различными концепциями цвета, формы и себя, но он не обосновывает эти концепции или психологические функции конкретной социальной системой практической деятельности.

С другой стороны, исследование, которое действительно описывает конкретную социальную организацию деятельности, проливает свет на культурный характер психологических феноменов.Такое исследование показывает, что черты характера мужчин и женщин обусловлены деятельностью, которую мужчины и женщины проводят в обществе. Там, где гендерные роли различимы, мужские и женские черты личности соответственно расходятся. Например, жесткое разделение труда по признаку пола в викторианские времена привело к тому, что многие городские мужчины среднего класса стали практичными, амбициозными и напористыми во многих сферах жизни, в то время как их коллеги-женщины, как правило, были застенчивыми, косвенными (наводящими на размышления), зависимыми и заботливыми.В обществах, где мужчины и женщины занимаются схожей деятельностью, они обладают схожими личностными чертами. Более того, когда мужчины занимаются деятельностью, которую общество обычно наделяет женщинами, они перенимают черты личности, характерные для женщин в этом обществе (Ratner, 1991, стр. 156_157, 214-217; Whitehead, 1981).

9

---

Исследования также выявили социальные основы абстрактного и конкретного мышления. Абстрактное мышление рассматривает детали отдельно от конкретного контекста, тогда как конкретное мышление рассматривает каждую деталь как неотъемлемую часть определенного контекста.Абстрактному мышлению способствует коммерция и формальное образование. Формальное образование удалено из повседневной жизни и, следовательно, поощряет мышление, которое не связано с конкретными действиями. Торговля осуществляется путем обмена товарами в соответствии с некоторым критерием их стоимости. Стоимость товаров — это абстракция от их конкретных качеств. Стоимость муки, обуви и древесины, позволяющая их справедливый обмен, не имеет ничего общего с их конкретными свойствами или использованием. Таким образом, коммерческий обмен побуждает людей отвлекать черты вещей от их конкретной сущности.Общества, в которых образование интегрировано в повседневную жизнь и где товары потребляются напрямую, а не продаются и обмениваются, поощряют представление о вещах как о конкретных объектах (Ratner, 1991, стр. 96-100).

Эмоции также создаются и поддерживают культурную деятельность. Мы учимся культивировать и выражать различные эмоции в различных сферах деятельности, таких как общение с членами семьи или друзьями, учеба в школе, работа, посещение религиозных служб. В нашем обществе уместно выражать гнев родственникам или друзьям, но на работе это неуместно.Стернс (1989, стр. 249) сообщает, что промышленные менеджеры предприняли целенаправленные усилия, чтобы направить гнев в соответствии с буржуазными рабочими нормами: «Специалисты по персоналу среднего класса, такие как Фредерик Тейлор или Элтон Мэйо, были действительно потрясены количеством открытого гнева, которое они найдены среди рабочих … Поэтому они изменили свои собственные первоначальные планы … чтобы встроить явные попытки изгнать гнев с рабочего места «. Эта преднамеренная социальная организация гнева установила нормы выражения эмоций, вознаграждение за соблюдение норм и санкции за неповиновение.Выражение эмоций также было интегрировано в властные отношения в работе, поскольку менеджеры могли свободно выражать гнев по отношению к сотрудникам, хотя обратное было запрещено. Вина также была организована социальной активностью. Социальная активность консьюмеризма подавляла чувство вины. Стернс (1989, с. 252) объясняет, что «появление нового акцента на потребительство к 1920-м годам сыграло против постоянного акцента на вине, поскольку идея удовольствия получила общепризнанное признание».

Ревность — это еще одна эмоция, которая отражает (и укрепляет) культурную деятельность.В частности, индивидуальный контроль над собственностью, продуктами и людьми способствует собственничеству, которое является основой ревности. Ревность побуждает нас поддерживать исключительные отношения с вещами и людьми. Это дает нам энергию для борьбы с угрозами этим исключительным отношениям. Напротив, коллективная собственность и совместное использование сводят к минимуму чувство собственности и ревность. Таким образом, ревность редко встречается среди народа ньинба в Непале, практикующего полиандрию, когда одна женщина выходит замуж за всех братьев из другой семьи. Согласно современным антропологическим исследованиям (Levine, 1988; Ingoldsby, 1995), все братья имеют интимные отношения с общей женой без каких-либо признаков ревности.Ревность разрушила бы этот групповой брак, который является функциональной адаптацией к экономическому давлению. Земля бесплодна, и требуется много труда, чтобы сделать ее продуктивной. В этом плане помогают несколько мужей. Кроме того, мужчины часто бывают вдали от дома в торговых экспедициях, а присутствие других мужей обеспечивает жене постоянную поддержку. Групповой брак также способствует снижению рождаемости в этом бедном ресурсами регионе, поскольку беременность одной жены лишает нескольких мужчин возможностей для воспроизводства.Эмоциональное принятие множественных интимных отношений укрепляет семейную практику полиандрии, которая является функциональной для экономической системы Ньинба. В более широком смысле, деятельность в любой сфере жизни, требующая совместного использования ресурсов, предотвратит формирование ревности в этой сфере.

10

---

Даже универсальные эмоции, такие как грусть, по-разному организуются в разных культурных мероприятиях. Согласно Обейесекере (1985), с печалью в Шри-Ланке борются в буддийских религиозных учреждениях.Обряды, ритуалы, религиозные авторитеты и групповые санкции в отношении мышления, чувств и действий — все это определяет способ переживания печали. Буддизм принимает факт страдания и печали как общую судьбу каждого. Поэтому безнадежность обычна, ожидаема, понятна и разделяется. На самом деле буддийские религиозные обычаи рассматривают печаль как облагораживающую, потому что она свидетельствует о том, что человек — обычный человек, страдающий от общих жизненных проблем. Буддизм также предусматривает социальные ритуалы медитации для преодоления печали.Все эти буддийские религиозные практики смягчают печаль и предотвращают ее перерождение в болезненную депрессию. Печаль в западных обществах имеет совсем другое качество из-за другой социальной организации. Западная грусть — это обычно уединенный опыт вне организованной культурной деятельности. Западная печаль — это девиантное состояние, которое противоречит нашей оптимистической системе ценностей, ориентированной на удовольствие. Печаль также препятствует динамичности, достижению поведения, которое является центральным для нашего общества. Как уединенное, девиантное состояние, печаль — это непонятное, свободно плавающее и, казалось бы, бесконечное переживание.Как таковая, она легко приводит к клинической депрессии.

Я утверждаю, что неосознавание или бессознательность также является функцией социальной активности. В недавней публикации (Ratner, 1994) я объяснил, что бессознательное состояние вызвано определенными социальными ценностями, проистекающими из культурных практик. Определенные социальные ценности структурируют восприятие таким образом, чтобы не замечать определенные аспекты себя и других людей. Я проанализировал человека, который не подозревал о различных недостатках своего характера. Его неосведомленность отчасти объяснялась принятием конкурентных ценностей, которые привели к восприятию себя как превосходящего других.Понимание и восприятие себя как высшего человека ослепило его от его слабостей. Соревновательные ценности, которые структурировали его познание и восприятие, основаны на преобладающей конкурентной деятельности нашего общества. Таким образом, соревновательная практика была основным источником его бессознательности.

Бурдье аналогичным образом осознавал социальную основу бессознательного. Он отметил коварный факт, что социальная деятельность большинства обществ порождает концепции, которые мистифицируют социальную реальность.Бурдье (1980/1990, стр. 122) резко заявил об этом, когда сказал, что «акты познания, которые подразумеваются в непризнании … являются частью социальной реальности, и социально конституируемая субъективность, которая их производит, [также] принадлежит объективной [социальная] реальность «. Бурдье утверждает, что классовые общества особенно склонны создавать мистифицирующие концепции. Когда социальная деятельность организована таким образом, чтобы непропорционально распределять собственность и контроль над ресурсами, а также богатство, статус, политическую власть, доступ к образованию, здравоохранению и развлечениям для небольшой группы людей, социальные концепции, которые исходят от эта структура мешает достоверному пониманию социальных явлений.В резком заявлении Бурдье сказал: «Непонимание реальности классовых отношений является неотъемлемой частью реальности этих отношений» (Бурдье, 1980/1990, стр. 136).

11

---

Позиция Бурдье основана на социальном объяснении мистифицирующих понятий Марксом. В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс (1846/1964, стр. 37) утверждали, что «если во всей идеологии люди и их обстоятельства оказываются перевернутыми, как в камере-обскуре, это явление в такой же степени возникает из их исторической жизни — процессы, как инверсия объектов на сетчатке, от их физических жизненных процессов.Маркс проводил этот анализ в своем анализе овеществления. Он сказал, что тенденция овеществлять человеческую деятельность — неверно истолковывать ее как бесчеловечные, естественные, неизменные процессы и продукты — коренится в товарном обмене. В коммерческом обмене стоимость продуктов является первичным. Люди определяются с точки зрения ценности продуктов, которыми они обмениваются. Даже сам рабочий измеряется как ценность. Таким образом, человеческие качества подчинены абстрактной, количественной ценности. Когда люди рассматриваются как носители ценности, они взаимозаменяемы с вещами и человеческий элемент затемнен.Обмен ценностями, кажется, обретает самостоятельную жизнь, независимую от людей. Таким образом, определение человеческих явлений как автономных, естественных вещей вызвано природой буржуазной экономической деятельности (Рубин, 1928/1972).

Если мистифицирующие концепции уходят корнями в социальную практику, они могут быть устранены только в том случае, если социальная практика трансформируется. Как выразился Маркс, «Отмена религии как иллюзорного счастья людей — это требование их настоящего счастья. Призыв отказаться от своих иллюзий относительно своего положения — это призыв отказаться от состояния, которое требует иллюзий» (Маркс, 1844/1975 , п.176).

Приведенные выше примеры показывают, что психологические явления основаны на конкретной практической социальной деятельности. Они формируются по мере того, как люди участвуют в общественной деятельности, они воплощают в себе черты этой деятельности и обычно усиливают эту деятельность. Социальная деятельность глубоко структурирует психологические явления. *

* Активность настолько сильно меняет качество психологических явлений, что они локализуются в различных областях коры головного мозга в зависимости от того, с какой деятельностью они связаны.Визуально-пространственное восприятие, которое обычно локализовано в правом полушарии, относится к левому полушарию глухих людей, использующих язык жестов. Причина, по-видимому, в том, что люди с нормальным слухом различают активность зрительно-пространственного восприятия от языка и обрабатывают их в разных полушариях. Однако глухие люди используют зрительно-пространственное восприятие в своей языковой деятельности жестов и поэтому представляют их обоих вместе в языковых центрах левого полушария (Ратнер, 1991, стр.232).

Аналогичная разница в локализации наблюдается у японцев и американцев. Цунода (1979) обнаружил, что гласные локализованы в невербальном правом полушарии западного мозга, в то время как они локализованы в вербальном левом полушарии мозга японцев. Такое же различие в локализации имеет место для жужжания, смеха, криков, вздохов, звуков, издаваемых животными и насекомыми, а также для традиционной японской инструментальной музыки. Все они локализованы в правом полушарии западных людей и левом полушарии японцев.То, что эти эффекты носят культурный, а не генетический характер, демонстрируется тем фактом, что американцы, выросшие в Японии, свидетельствуют о японском образце.

Леонтьев (1979, с. 67_68) был поэтому прав, утверждая, что механизмы и функции мозга являются продуктом объективной деятельности.

Конкретный социальный характер психологических явлений

Формирование в горниле культурной деятельности придает психологическим феноменам особое, конкретное качество. Печаль, стыд, гнев, любовь, сексуальность, восприятие, память, рассуждение, самооценка и психологические дисфункции опосредуются и модулируются культурной деятельностью способом, который будет описан ниже.Это не абстрактные универсалии. Печаль — это не просто дисфория; у него есть конкретное качество, которое меняется в зависимости от культурной деятельности. Печаль можно ожидать, принимать и облагораживать, или она может быть неожиданной, пугающей и выводящей из строя. Точно так же беспокойство может быть когнитивной озабоченностью, когда мысли непроизвольно повторяются в уме, или это может быть слабое чувство в сердце без когнитивного представления. Память — это не просто поиск сохраненной информации; он извлекает определенные виды информации определенными способами в определенных ситуациях.гомосексуальность в Древней Греции, среди американских индейцев 18 века, а современные западные мужчины представляют собой существенно иное социально-психологическое явление (Whitehead, 1981). Психологи-культурологи определяют конкретные культурные качества, которые упускают из виду другие психологические подходы. *

Там, где психологи используют общие термины, такие как избегание конфликтов, культурные психологи определяют конкретные социальные концепции, которые побуждают людей поддерживать гармонию. Люди могут искренне желать доставить удовольствие другим людям; они могут истолковывать конфликт как опасный или постыдный; они могут полагать, что конфликт не решит проблемы, поэтому бороться бессмысленно; или они могут ценить приглушенное, косвенное выражение мнения, которое предотвращает столкновения.Эти разные причины избегания конфликта придают такому поведению совершенно разные психологические качества и значимость. Культурный психолог хотел бы понять конкретные мотивы, ценности, страхи и ожидания, которые представляют собой избегание конфликта. Точно так же за общим термином «упрямство» скрываются различные психологические феномены, отражающие различные культурные ценности. Люди могут быть упрямыми, чтобы сохранить свою независимость от влияния других людей, или потому, что они считают, что их позиция морально оправдана и не должна подвергаться компромиссу, или потому, что условия, которые они придерживаются для изменения своей точки зрения, например, равное изменение от другого человека — не встречены.

* Fabrega, et al. (1988, с. 155) описывают, каким образом многочисленные асоциальные точки зрения упускают из виду культурный характер психологической дисфункции:

Феноменологический, психоаналитический, бихевиористский и биологический психиатр — все действуют как «декультурирующие агенты». Они сводят персонализированные и культурно контекстуализированные поведенческие данные о личном заболевании к категориям и рубрикам, которые не учитывают культурную окраску рассказа пациента … Таким образом, феноменолог ищет такие вещи, как изменения в форме и структуре опыта; психоаналитик для выражения бессознательных конфликтов, профиля защиты эго, контроля над импульсами; бихевиорист — для стимулов, действующих как подкрепление, и для типов подкрепляющего расписания, которые способствуют дезадаптивному поведению; и биолога по любому из предшествующих плюс аспектов поведения, которые отражают…функции мозга.

12

---

Культурные психологи хотят разъяснить конкретную культурную психологию упрямства.

Абстрактные социально-психологические термины скрывают культурно специфические ценности и психологические процессы (см. Williams, 1977, стр. 136_137). *

Bourdieu, et al. (1990, стр. 16, 19) подчеркивают контраст между традиционными абстрактными описаниями опыта и культурно конкретными описаниями. Обсуждая фотографию, Бурдье отвергает абстрактное представление о том, что фотография выражает чувства, самореализацию и удержание времени, заново переживая моменты прошлого.Сведение фотографии к универсальным, естественным, абстрактным мотивам затемняет тот факт, что выбор людьми фотографических инструментов, объектов для фотографирования, поводов для съемки, значения, которое имеет съемка и просмотр фотографий, и удовлетворение, которое они производят, все обусловлено социальными факторами. ценности, связанные с определенным социально-экономическим классом. **

* Культурная специфика психологических явлений представляет серьезную трудность для перевода. Кэтрин Лутц описывает несоизмеримость терминов эмоций на английском языке и народа ифалук в Новой Гвинее:

Хотя термин «песня» Ифалук можно перевести как «гнев», поскольку сценарии, которые вызывают и песня, и «гнев», и использование этих терминов в социальном взаимодействии демонстрируют некоторое общее сходство, сцены, вызываемые каждой из них, расходятся. важными способами.В частности, термин «песня» вызывает у слушателя Ифалука гораздо более яркую и недвусмысленную сцену морального проступка со стороны одного человека и морального осуждения этого нарушения со стороны того, кто исполняет песню (Lutz, 1988, с. 10; ср. Филлипс, 1959)

** Mauro, Sato, & Tucker (1992) свели эмоции к абстрактным когнитивным оценкам с тем же неудачным результатом. Авторы стремились определить когнитивные оценки, лежащие в основе общих эмоций в различных культурах. Когнитивные оценки включали: сколько внимания человек уделяет ситуации, насколько ситуация предсказуема, насколько он уверен в том, чтобы с ней справиться, сколько усилий, по его мнению, необходимо приложить в этой ситуации, насколько она приятна, в какой степени кто-то другой контролирует ситуацию, а также ее важность, сложность и справедливость.Исследователи оценили степень, в которой любое из этих познаний связано с 16 эмоциями в США, Гонконге, Японии и Китае.

Эти познания абстрактны в том смысле, что они бессодержательны. Они игнорируют то, что доставляет удовольствие в ситуации, способ, которым человек справляется с ситуацией, и способы, которыми ситуация является предсказуемой, важной, сложной или справедливой. Удовольствие от победы в напряженном спортивном состязании совершенно не похоже на удовольствие, которое испытываешь, любуясь красивым произведением искусства.Эти различные качества приятности являются ключевыми для эмоций, но авторы не принимают их во внимание.

Авторы сводят эмоции к комбинациям абстрактных, бессодержательных оценок. Они обнаружили, например, что гнев порождается оценкой ситуации как крайне неприятной, непредсказуемой и непонятной, контролируемой кем-то другим, требующей усилий, но не внимания и минимально справедливой (Мауро и др., Стр. 309, таблица 7). ). Однако эти абстракции не вызывают конкретного гнева.В основе гнева лежит оценка того, что кто-то намеренно причиняет вред жертве и мог бы поступить иначе. Интерпретация чьих-либо действий с точки зрения этой культурно сформированной веры в личную волю и ответственность — вот что заставляет нас сердиться (Ratner, 1991, стр. 77_79). Это конкретное представление о мотивах поступка нельзя заменить абстрактными оценками непредсказуемости, неприятности и несправедливости поведения.

13

---

Теоретики деятельности утверждают, что социальная активность не только определяет содержание психологических явлений.Деятельность также обусловливает определенные области (или области) жизни, в которых используется психологический феномен (Bourdieu & Wacquant, 1992, стр. 94-114; Bourdieu, 1993a, стр. 72-77; Anheier, et al., 1995). . Эмоции, мотивы, потребности, личностные качества и когнитивные процессы, связанные с семейной жизнью, могут сильно отличаться от тех, которые связаны с работой. Психологические явления не обязательно используются однородно во всех сферах жизни. Выготский, Леви-Брюль и Майкл Коул подчеркивали эту «неоднородность мышления».«Силлогистические рассуждения и механическое запоминание можно преподавать в школе, но они могут иметь мало применимости за пределами этой области. Психологические явления будут обобщаться в той степени, в которой одно действие продолжается в нескольких социальных областях. Таким образом, если работа требует силлогистических рассуждений или механического запоминания, то академические навыки, полученные в школе, распространятся на работу.

Явление, которое действительно происходит в нескольких социальных областях, может модулироваться конкретными действиями в этих областях.Например, в то время как люди из различных социальных сфер могут все приобрести некоторую математическую компетенцию, особенности разнообразной социальной деятельности внесут в нее свои вариации. Крестьяне Оксапмина обладают ограниченными математическими способностями. Они могут складывать, но не вычитать. С другой стороны, трейдеры Оксапмина одинаково хорошо разбираются в обеих математических операциях. Их коммерческая деятельность побуждает их учиться обратимости математических операций, тогда как жизнедеятельность крестьян — нет. Точно так же жители деревень в Либерии и Новой Гвинее, которые обычно весьма неточны в измерениях и количественной оценке, свидетельствуют о точных количественных концепциях и расчетах в коммерческих сделках (Ratner, 1991, стр.98_103, 109_111).

Культурная психология подчеркивает особое психологическое качество или характер, связанный с определенной культурной деятельностью. Общие абстрактные описания явлений затемняют их зависимость от конкретной деятельности.

Диалектическая связь между деятельностью и психологией

Чтобы по-настоящему понять зависимость психологических явлений от социальной активности, необходимо очертить процесс, посредством которого деятельность формирует психологию.Этот формирующий процесс раскрывает специфические аспекты деятельности, порождающие психологию. Формирующий процесс также проливает свет на полную взаимную связь между деятельностью и психологией.

14

---

Социальная активность по-разному формируется психологически на разных этапах общественной жизни. Первый этап включает в себя воображение и планирование социальной деятельности. * Ограниченные интеллектуальными, физическими и социальными ресурсами, люди коллективно разрабатывают новые стратегии о том, как работать, учиться, распределять товары, отдыхать, растить детей, лечить болезни, разрешать споры и формировать правительства. .Эти концепции предварительно определяют, как должно происходить поведение в каждой области, какие квалификации должны быть необходимы для того, чтобы стать лидером в каждой области, стиль (-ы) лидерства, который будет преобладать (например, демократический или авторитарный), дифференциация или интеграция. деятельности друг с другом, награды, присуждаемые за различные виды поведения, а также то, как люди и природа должны пониматься, цениться и обращаться с ними. Борьба за формулирование этих концепций требует поддержки восприятий, эмоций, мотивов, воображения, личностных черт, форм рассуждений и памяти, самооценки и языка.Новые социальные концепции и соответствующие им новые восприятия, эмоции, рассуждения, память и т. Д. Образуют психологическую систему, которая в конечном итоге ориентирована на практическую деятельность.

В рамках этой психологической системы концепции являются ключевым элементом. Они составляют основу деятельности и психологических явлений. С одной стороны, концепции формулируют способ социальной организации объектов, событий, людей и поведения. С другой стороны, концепции управляют эмоциями, логическими рассуждениями, восприятием того, как появляются вещи, мотивами и потребностями, как и что мы помним, а также типом наших личных качеств.Выготский (1931/1991, с. 88) отмечал посредническую функцию понятий между деятельностью и психологией. По его словам, жизненные проблемы «приводят к развитию центральной и ведущей функции всего умственного развития, к формированию концепций, и на основе формирования концепций возникает ряд совершенно новых психических функций: восприятие, память, внимание. , [и т. д.] реконструируются на этой новой основе [и] объединяются в новую структуру »(ср. Ratner, 1991, 1994).

Концепция габитуса Бурдье перекликается с формулировкой Выготского.Бурдье утверждает, что восприятие, мышление, эмоции, мотивы, потребности, воображение и поведение руководствуются социально сформированным набором представлений. Социально конституируемый набор представлений, составляющих ядро ​​нашей культурной психологии, называется габитусом — термином, который Бурдье позаимствовал у Марселя Мосса. По словам Бурдье, габитус — это социально структурированная, структурирующая структура: это структура представлений о природе вещей, которая структурирует психологические явления и которая сама структурируется социальными практиками.Габитус является социальным продуктом в том смысле, что его предрасположенности надолго насаждаются возможностями и невозможностями, свободами и потребностями, возможностями и запретами, вписанными в объективные условия (Bourdieu, 1977, chap.2; 1990a, pp. 76_86; 1990b, chap. 3).

* В известной фразе Маркс утверждал, что человеческий труд предопределен в уме, в отличие от поведения животных, которое непосредственно порождается биологическими механизмами: «худшего архитектора от лучших пчел отличает то, что архитектор поднимает свою структуру в воображении, прежде чем возводит ее в реальности…. Он не только изменяет форму материала, над которым работает, но также реализует свою собственную цель … »(Маркс, 1887/1961, стр. 178).

15

---

Повторить, на концептуальном этапе планирования социальной жизни, практические идеи о том, как социально организовать поведение и как понимать людей и природу, дать толчок психологическим явлениям. Люди не конструируют и не реконструируют случайным образом свои личности, эмоции, потребности, восприятия и способы рассуждений.Они делают это для того, чтобы разработать и поддерживать практическую общественную деятельность. Культурные психологи правы, подчеркивая, что представления о вещах, людях и жизни в целом стимулируют и организуют психологические явления. Однако это только половина дела. Эти концепции основаны на практических представлениях о том, как организовать конкретную общественную жизнь.

Как стимул для психологических явлений, социальная активность является причиной в понимании Аристотеля «конечной причины». Социальная деятельность вызывает психологические явления в том смысле, что она вызывает их и является их целью или raison d’etre (ср.Ратнер, 1991, стр. 30). В качестве конечной причины социальная активность является конечной точкой или целью, а не установленным фактором. Поступательное развитие деятельности порождает психологические явления. Конечная причина — это причина из будущего в том смысле, что ее движение вперед вызывает психологические явления.

Когда социальная деятельность институционализирована как нормативная практика, наступает следующий этап социальной жизни, и отношение между деятельностью и психологией несколько меняется.В отличие от чисто концептуального структурирования, которое происходит на этапе планирования социальной жизни, институционализированная деятельность приносит с собой вес нормативных практик, властных отношений, законов, политики, вознаграждений и наказаний, возможностей, а также стилей архитектуры, видов транспорта и т. Д. организация физического пространства и множество моделей соответствующих психологических реакций на структурирование психологических явлений. Выше мы видели, что бизнес-менеджеры контролировали эмоциональные реакции сотрудников, а реклама моделировала импульсивное, гедонистическое поведение без чувства вины.

Формирование психологии устоявшимися институтами намного прочнее и глубже, чем формирование посредством зарождающихся концепций, которое происходит на стадии планирования социальной жизни. На подготовительном этапе, когда культурные мероприятия предусмотрены, но еще не реализованы, зарождающиеся мотивы, восприятия, потребности, процессы мышления и памяти являются рудиментарными и информативными. На более поздней стадии эти явления становятся более четкими и существенными. (Мотивы, личностные качества, эмоции, потребности и восприятия, которые люди представляют, но не могут институционализировать в практической, организованной социальной деятельности, остаются невыразимыми, нестабильными наклонностями.Например, желание родителей, чтобы дети были более мотивированными, внимательными, логичными, сдержанными или самоуверенными, бессмысленны, если они не связаны с реформами в образовательной, семейной и экономической деятельности.) Психологические явления также становятся само собой разумеющимся, потому что институционализированная социальная деятельность становится само собой разумеющимся как упорная реальность. Институционализированная деятельность не заменяет концептуального структурирования психологии. Он дополняет эту структуризацию. Институционализированная деятельность продолжает порождать концептуальные основы психологических явлений в форме инструкций, увещеваний и объяснений.Однако они дополняются и подкрепляются всем образом жизни.

16

---

Хотя деятельность формирует психологию вышеуказанными способами, психологические явления не следует рассматривать как пассивные побочные продукты деятельности. Психология — это динамичный член во взаимосвязи с деятельностью. В концептуальной фазе планирования социальной активности деятельность еще не развита, и ее развитие требует поддержки со стороны психологических феноменов, которые она вызывает. Следовательно, психологические феномены, которые вызывает деятельность, взаимно способствуют деятельности.Деятельность не могла стать институционализированной, если она не подкреплялась новыми личностными чертами, эмоциями, потребностями, мотивами, процессами восприятия, рассуждения и памяти. Культурная деятельность не становится полностью сформированной, а затем порождает психологические явления. Не существует полноценной экономической, политической, образовательной, научной или религиозной деятельности, лишенной мышления, чувств, восприятия, намерения и мотивации. Как говорили Маркс и Энгельс, материальное производство развивается вместе с мышлением и продуктами мышления.

После того, как деятельность институционализирована, психологические феномены продолжают ей способствовать. Явления — это защитная сила, которая стабилизирует деятельность от изменений. Установленные психологические феномены обеспечивают субъективные мотивы, потребности, восприятия, эмоции, рассуждения и личностные черты, которые увековечивают существующую культурную деятельность (Bourdieu & Wacquant, 1992, p. 140; Thompson, 1990, pp. 137_153).

Психологические явления способствуют культурной активности еще одним способом: они могут стимулировать новую социальную активность.Потребность в успехе или признании, такие эмоции, как разочарование, разочарование, гнев, ревность и гордость, а также вера в патриотизм и равенство могут побуждать людей к осмыслению и внедрению новых культурных мероприятий.

Отношения между деятельностью и психологией аналогичны (хотя и не идентичны) отношениям между языком и мышлением. Цель общения с помощью языка стимулирует формирование элементарных идей. В этом смысле язык — это последняя причина мышления.Более того, как только языковая система формализуется, она закрепляет элементарные идеи. (Идеи, не объективированные в языке, являются рудиментарными, неопределенными и нестабильными. См. Ратнер, 1991, стр. 36_37). В этом случае формализованный язык действует как эффективная причина для формирования будущих идей. И наоборот, язык видится мыслями (какими бы незавершенными они ни были). Более того, его можно развить только в том случае, если мысли станут более определенными. Таким образом, хотя язык вызывает мысль, он взаимно формируется мыслью.

Взаимозависимость и взаимное влияние языковой мысли, деятельности и психологических явлений — это диалектическая связь. С диалектической точки зрения деятельность и психологические явления являются взаимозависимыми, взаимопроникающими моментами одного отношения. Это элементы общего единства. Это не отдельные, независимые факторы, которые «взаимодействуют». Скорее, каждое из них несет в себе другое, и на его качество влияет другое. Это диалектическое отношение называется внутренним или качественным отношением, потому что качество каждого момента зависит от качества других.Когда меняется один момент, меняется и другой.

17

---

Эту диалектическую концептуализацию наиболее сильно продвинул Гегель. Дьюи также защищал это в своих ранних работах. В психологии Курт Левин (1935) поддерживал диалектику под термином «галилеевское» мышление, которое он противопоставлял «аристотелевской» концепции независимых феноменов, обладающих эндемическими фиксированными свойствами. Оллман (1993, стр. 12) дает полезное современное объяснение диалектики: «В отличие от недиалектического исследования, когда человек начинает с какой-то малой части и через установление ее связей пытается реконструировать более широкое целое, диалектическое исследование начинается с целого, системы или в той ее части, которую понимает человек, а затем переходит к исследованию части, чтобы увидеть, где она подходит и как функционирует, что в конечном итоге приводит к более полному пониманию целого, с которого человек начал.«

Культурная деятельность и психологические явления зависят друг от друга и поддерживают друг друга. Между ними нет резкого разделения, потому что они переплетены друг с другом. Отношения похожи на спираль, где каждый переходит в другой и опирается на него. Психологические феномены — это субъективные процессы практической культурной деятельности, а культурная деятельность — это практическая, объективированная сторона психологических феноменов, составляющих организованную социальную жизнь. В этих отношениях практическая деятельность может быть более важным моментом, потому что она вдохновляет и организует психологические явления.Однако деятельность никогда не отрывается от психологических явлений.

Конструирование психологических феноменов и культурной деятельности как неразрывно связанных между собой означает, что акцент на одном из этих моментов неполон. Выделение одного момента на передний план означает только то, что другой отходит на задний план; он не перестает существовать. Мы можем абстрагироваться и исследовать тот или иной момент. Однако не следует обманываться, полагая, что он существует как независимый фактор.

Хотя деятельность и психология неразрывно связаны, расхождения между ними также неизбежны.Диалектическая концепция единства — это дифференцированное единство различных моментов. Противоречие между неразрывно связанными отдельными моментами порождает динамику между ними, в которой каждый может изменять другой.

Одно из таких противоречий возникает, когда культурная деятельность не удовлетворяет сформированные культурными психологическими потребностями, ожиданиями, мотивами, рассуждениями, самооценкой и личностными чертами. Если взять упрощенный пример, экономический спад противоречит желаниям людей (к успеху), их потребностям (например,g., для потребительских товаров), их самооценку (которая зависит от владения этими товарами, чтобы чувствовать себя адекватно), их воспоминания (о лучших временах) и их логические рассуждения («Я много работаю, но ничего не добиваюсь. не имеет смысла «). Это нарушение психологических явлений может стимулировать людей к формулированию новых представлений о более удовлетворительной социальной деятельности. В этом случае психологические явления стимулировали бы новые социальные концепции, которые институционализировали бы новую деятельность. (Конечно, люди могут реагировать по-разному.Их индивидуалистическая самооценка может побудить их просто больше стараться добиться успеха самостоятельно, чем думать о новой социальной деятельности. Их логическое обоснование может привести к выводу, что текущий экономический кризис является частью экономического цикла, который вскоре изменит направление на противоположное. Или люди могут рассуждать, что другие социальные формации были опробованы и потерпели неудачу, поэтому нет смысла рассматривать альтернативные социальные действия.

18

---

Другой случай, когда деятельность и психология противоречат друг другу, — это когда культурные концепции и соответствующие психологические явления отделяются от одной социальной деятельности и переносятся в другую деятельность.Смещенные психологические феномены могут изменить сферу деятельности, в которую они входят. Например, в дружбе и семейной жизни люди могут принять ценности, потребности, мотивы, восприятия, рассуждения, самооценку и импульсивность, которые характерны для экономического потребительства. Подобным образом христиане могут исказить свои религиозные принципы, приняв экономические ценности материализма, конкуренции и немедленного удовлетворения. Художественные концепции пространства и цвета могут основываться на экономических и научных концепциях.И наоборот, люди могут переносить сострадание, терпение, альтруизм и честность из семьи в бизнес; или они могут включать художественную чувствительность при проектировании рабочих условий. Романтические потребности и фантазии могут изменить характер работы или учебы.

Хотя некоторая передача психологических явлений из одной социальной области в другую может быть спонтанной, большая часть этого спровоцирована группами давления, которые побуждают население подчиняться. Эти группы осознают, что психологические явления влияют на социальную активность, и они распространяют психологические явления как средство преобразования социальной деятельности в различных областях.Например, бизнес-менеджеры используют рекламу и средства массовой информации, которые они контролируют, для продвижения коммерческих мотивов, потребностей, ценностей, рассуждений, восприятий, эмоций и личностных качеств в обществе. Как только психология людей изменится, их деятельность во многих социальных сферах станет более коммерческой. Лич (1993) продемонстрировал, как корпоративные капиталисты систематически пропагандировали дух потребления (который включал нарциссизм, материализм и гедонизм) в различные социальные области.«С 1890-х годов американский корпоративный бизнес в союзе с ключевыми институтами начал преобразование американского общества в общество, озабоченное потреблением, комфортом и физическим благополучием, роскошью, расходами и приобретениями …» (стр. . xiii). Эта культура не была спонтанно произведена населением. «В самом деле, культура потребительского капитализма, возможно, была одной из самых несогласованных публичных культур, когда-либо созданных … Она была создана не« людьми », а коммерческими группами в сотрудничестве с другими элитами, с которыми довольны и которым привержены…. накопление капитала в постоянно возрастающей шкале »(стр. xv).

Заключение

Наша интеграция деятельности в культурную психологию имеет несколько преимуществ.

1) Разъясняет, что такое культура. Культура не является ни расплывчатым абстрактным «социальным контекстом», ни просто разделяемыми семейотическими или символическими процессами. Культура включает в себя социальные концепции, но также и конкретные социальные институты, которые организованы в виде разделения труда и регулируются определенными принципами поведения, формами контроля и власти, распределением возможностей, вознаграждений и наказаний.2) Наша формулировка формулирует процесс, посредством которого социальная деятельность порождает психологические явления. Деятельность выступает как конечная причина и как действенная причина психологии. Он производит концепции, которые стимулируют и организуют психологические явления; оно также становится институционализированным как структурированное нормативное поведение, которое заставляет психологические явления приобретать определенные характеристики как нечто само собой разумеющееся.

3) Диалектическая формулировка культурной психологии признает взаимное влияние психологических явлений на социальную активность.

4) Диалектическое понятие деятельности подчеркивает человеческое построение социальных систем и институтов. Наша формулировка признает институционализацию социальной жизни, а также тот факт, что она институционализирована. Мы избегаем превращения социальных структур и институтов в безжизненные сущности, которые механически определяют психологию индивидов. Мы объясняем происхождение социальных институтов вместо того, чтобы считать их данностью. *

5) Наша диалектическая формулировка признает способность людей изменять свою культуру и психологию.Признание того, что люди конструируют свою психологию, конструируя свою социальную активность, дает им возможность изменять свою психологию, трансформируя свою социальную активность. Интеллектуалистский взгляд на психологию культуры ведет к отстаиванию психологических изменений помимо социально-экономических и политических изменений. С этой точки зрения, психологическое изменение может быть достигнуто простым изменением представлений или взглядов. Нет необходимости изменять социальные институты или условия, поскольку они не связаны с культурными психологическими явлениями.

6) Наша формулировка культурной психологии объединяет человеческий фактор, разум, поведение и культуру. Все эти факторы рассматриваются как качественно связанные в том смысле, что их качества взаимопроникают и образуют общие связи. Социальная активность находится в психологических явлениях, а психологические явления — в практической социальной деятельности. Культура — это институционализированное практическое поведение, но это также концепции и ценности, психологические явления и цели человека. Точно так же психологические феномены включают в себя особую сферу разнообразных модальностей (чувств, восприятий, мыслей, воспоминаний, потребностей), но они также концептуальны, «формируются и способствуют практической социальной деятельности.Деятельность и психологические явления — это разные формы общей среды; они не отдельные сущности. Их единство — вот что объясняет их способность влиять друг на друга. Они влияют друг на друга через общую среду.

7) Наша формулировка признает различия между практической социальной деятельностью, концепциями и психологическими явлениями. Эта несводимость одного к другому означает, что они имеют разные функции, различную важность в разное время и требуют особого анализа.Однако различия не являются абсолютными и должны диалектически истолковываться как различия в единстве.

* Работы Маркса ценны для тщательного анализа институционализированных социальных институтов без их подтверждения. Маркс признал, что экономическое производство инициируется, планируется и регулируется человеческим сознанием. Он сказал, что «труд — это, прежде всего, процесс, в котором участвуют и человек, и природа, и в котором человек по своей собственной воле запускает, регулирует и контролирует материальные реакции между собой и природой» ((Marx, 1887). / 1961, с.177).

19

---

Я хотел бы поблагодарить Яана Валсинера и Бонни Нарди за их ценные комментарии к более раннему черновику этой статьи. Мнения рецензентов, запрошенные организацией «Культура и психология», также были полезны. Некоторые идеи в этой статье были уточнены, когда автор находился в Нидерландах благодаря гранту B56-416 от голландского NWO. Наконец, я благодарен участникам семинара по символическим системам в Стэнфордском университете, которые прочитали и обсудили эту статью.

Список литературы

Анхейер, Х., Герхардс, Дж. И Ромо, Ф. (1995). Формы капитала и социальной структуры в культурных областях: изучение социальной топографии Бурдье. Американский журнал социологии, 100, 859-903. PP

Бурдье П. (1975). Специфика научного направления и социальные условия развития разума. Информация о социальных науках, 14, 1947.

Бурдье П. (1980/1990). Логика практики. Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета.

Бурдье П. (1984/1993). Под вопросом социология. Парк Ньюбери: ок. Мудрец.

Бурдье П., Болтански Л., Кастель Р., Шамборедон Дж., Шнаппер Д. (1965/1990). Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета.

Bourdieu, P., & Wacquant, L. (1992). Приглашение в рефлексивную социологию. Чикаго: Университет Чикаго Пресс.

Чан, Д. (1990). Значение депрессии: китайские словесные ассоциации. Психология, 33, 191–196.pp

Дьюи, Дж. (1902). Толкование дикаря. Психологическое обозрение, 9, 217-230.

Дюркгейм, Э. (1938). Правила социологического метода. Нью-Йорк: Свободная пресса. (Первоначально опубликовано в 1895 г.).

Дюркгейм Э. (1995). Элементарные формы религиозной жизни. Нью-Йорк: Свободная пресса. (Первоначально опубликовано в 1915 г.)

Эванс-Причард, Э. (1977). Колдовство, оракулы и магия среди азанде. Оксфорд: Кларендон. (Первоначально опубликовано в 1937 г.)

Фабрега, Х., Mezzich, J., & Mezzich, A. (1988). Расстройство адаптации как нозологическая сущность в DSM-III. В J. Mezzich & M. Von Cranach (Eds.), Международная классификация психиатрии: Единство и разнообразие (стр. 153-165). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Харре Р. (1986). Социальная конструкция эмоций. Нью-Йорк: Блэквелл.

20

---

Холи, Л. (1990). Культура, познание и практическое взаимодействие. Культурная динамика, 265-285.

Инголдсби, Б.(1995). Брачный состав. В Б. Инголдсби и С. Смит (ред.), Семьи в мультикультурной перспективе (стр. 117-137). Нью-Йорк: Guilford Press.

Йост, Дж. (1995). К витгенштейновской социальной психологии человеческого развития. Теория и психология, 5, 5-26.

Клейнман А. и Гуд Б. (1985), Культура и депрессия: исследования в области антропологии и межкультурной психиатрии аффекта и расстройства. Беркли: Калифорнийский университет Press.

Лакофф, Г. (1993).Как метафора структурирует сновидения: теория концептуальной метафоры применяется к анализу сновидений. Сновидения, 3, 77-98.

Выщелачивание, Вт. (1993). Страна желаний: торговцы, власть и рост новой американской культуры. Нью-Йорк: Пантеон.

Леонтьев А. (1979). Проблема деятельности в психологии. В книге Дж. Верча (ред.), Концепция деятельности в советской психологии (стр. 37c71). Армонк, Нью-Йорк: издательство Sharpe.

Леонтьев А. (1981). Проблемы развития ума.Москва: Прогресс.

Левин Н. (1988). Динамика полиандрии. Чикаго: Издательство Чикагского университета.

Левин, К. (1935). Конфликт между аристотелевским и галилейским способами мышления в современной психологии. В К. Левин, Динамическая теория личности (стр. 1-42). Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.

Лурия А. Р. (1971). К проблеме исторической природы психологических процессов. Международный журнал психологии, 6, 259-272.

Лурия, А.Р. (1976). Когнитивное развитие: его культурные и социальные основы. Кембридж: Издательство Гарвардского университета.

Лутц, К. (1988). Неестественные эмоции. Чикаго: Издательство Чикагского университета.

Маркс К. (1961). Капитал (т. 1). Москва: Издательство Прогресс. (Первоначально опубликовано в 1887 г.)

Маркс К. (1975). Критика философии права Гегеля: Введение. У К. Маркса, Ф. Энгельса, Собрание сочинений (т. 3, с. 175-187). Нью-Йорк: Международные издательства. (Первоначально опубликовано в 1844 г.).

21

---

Маркс К. и Энгельс Ф. (1964). Немецкая идеология. Москва: Прогресс. (Первоначально написано 1846 г.)

Мауро Р., Сато К. и Такер Дж. (1992). Роль оценки в человеческих эмоциях: межкультурное исследование. Журнал личности и социальной психологии, 62, 301-317.

Миник, Н. (1990). Разум и деятельность в творчестве Выготского: расширенная система координат. Культурная динамика, 2, 162-187.

Мистри, Дж., И Рогофф, Б.(1994). Воспоминание в культурном контексте. В У. Лоннер и Р. Малпасс (ред.), Психология и культура (стр. 139–144). Бостон: Аллин и Бэкон.

Московичи, С. (1984). Феномен социальных представлений. В Р. Фарр и С. Московичи (ред.), Социальные представления (стр. 3c69). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Московичи, С. (1988). Примечания к описанию социальных представлений. Европейский журнал социальной психологии, 18, 211-250.

beyesekere, G.(1985). Депрессия, буддизм и работа культуры в Шри-Ланке. В A. Kleinman & B. Good (Eds.), Культура и депрессия: Исследования в области антропологии и межкультурной психиатрии аффекта и расстройства (стр. 134-152). Беркли: Калифорнийский университет Press.

Оллман, Б. (1993). Диалектические исследования. Нью-Йорк: Рутледж

Филлипс, Х. (1959). Проблемы перевода и смысла в полевых работах. Человеческая организация, 18, 184–192.

Ратнер, К. (1991).Социально-историческая психология Выготского и ее современные приложения. Нью-Йорк: Пленум.

Ратнер, К. (1993). Обзор Д’Андрада и Штрауса, Человеческие мотивы и культурные модели. Журнал разума и поведения, 14, 89-94.

Ратнер, К. (1994). Бессознательное: взгляд из социально-исторической психологии. Журнал разума и поведения, 15, 323c342.

Рубин И. И. (1972). Очерки теории стоимости Маркса. Детройт: черное и красное. (Первоначально опубликовано в 1928 г.)

Сасс, Л.(1992). Безумие и модернизм: безумие в свете современного искусства, литературы и мысли. Нью-Йорк: Основные книги.

22

---

Шведер Р. (1990). Культурная психология что это? В J. Stigler, R. Shweder, & G. Хердт (ред.), Культурная психология: Очерки сравнительного человеческого развития (стр. 1-43). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Шведер Р. и Борн Э. (1984). Меняется ли представление о человеке в зависимости от культуры? В Р. Шведере и Р. Левине (ред.), Теория культуры: Очерки разума, себя и эмоций (стр. 158–199). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Шведер Р. и Левин Р. (1984). Теория культуры: очерки разума, себя и эмоций. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Шведер Р. и Салливан М. (1993). Культурная психология: кому это нужно? Ежегодный обзор психологии, 44, стр. 497-523.

Стернс, П. (1989). Подавление неприятных эмоций: развитие американского стиля двадцатого века.В A. Barnes & P. ​​Stearns (Eds.), Социальная история и проблемы в человеческом сознании (стр. 230c261). Нью-Йорк: Издательство Нью-Йоркского университета.

Томпсон, Дж. Б. (1990). Идеология и современная культура: критическая социальная теория в эпоху массовой коммуникации. Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета.

Цунода, Т. (1979). Различие в механизме эмоций у японцев и жителей Запада. Психотерапия и психосоматика, 31, 367-372.

Tulviste, P. (1991). Культурно-историческое развитие словесного мышления.Коммак, Нью-Йорк: Nova Publishers.

Ван дер Вир Р. и Валсинер Дж. (1991). Понимание Выготского: поиски синтеза. Кембридж: Блэквелл.

Ван дер Мерве, W., & Voestermans, P. (1995). Наследие Витгенштейна и вызов психологии. Теория и психология, 5 27-48.

Выготский, Л. С. (1987). Собрание сочинений (Том 1). Нью-Йорк: Пленум.

Выготский, Л. (1991). Воображение и творчество. Советская психология, 29, 73-88. (первоначально опубликовано в 1931 г.)

Уайтхед, Х.(1981). Лук и бремена: новый взгляд на институционализированный гомосексуальность в Северной Америке. В С. Ортнер и Х. Уайтхед (ред.), Сексуальные значения: культурное построение пола и сексуальности (стр. 80c115). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Вежбицкая А. (1995). Эмоции и выражение лица: семантическая перспектива. Культура и психология, 1, 227c258.

Уильямс Р. (1977). Марксизм и литература. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

23

---

Советская психология: деятельность, сознание и личность

Советская психология: деятельность, сознание и личность

Писатели-марксисты: А.Леонтьев Н.

Проблема деятельности и психологии

---

3.1. Два подхода в психологии — два плана анализа

В последние годы в советской психологии ускоренное развитие отдельных отраслей и прикладных исследовать. В то же время теоретические проблемы общего психологии уделялось меньше внимания. Помимо этого, советские Психология, сформулированная на марксистско-ленинской философской основе, предложила принципиально новый подход к психике и первой ввела в психологию ряд важных категорий, нуждающихся в дальнейшем развитии.

Среди этих категорий категория деятельности является наибольшей. значимость. Вспомним известные тезисы Карла Маркса о Фейербаха, утверждающих, что главная неадекватность прежнего метафизического материализма заключалась в том, что он рассматривал чувствительность только в форме созерцания, а не как человеческую деятельность или практику; в отличие от материализма, идеализм понимал деятельность абстрактно, а не как актуальную чувственную деятельность человека.

Так обстояло дело во всем домарксистском психология.Более того, в современной психологии разрабатывается вне марксизма ситуация остается неизменной. В его деятельности интерпретируется либо в рамках идеалистических представлений или по направлениям материалистических и естественнонаучных тенденций — как реакция на внешние воздействия пассивного субъекта обусловлено его врожденной организацией и подготовкой. Но это именно это делит психологию на естествознание по с одной стороны, и психологию как науку о духе, в с другой стороны, поведенческая и «менталистическая» психология.В кризисы, вызванные этим в психологии, продолжаются и сейчас; они только «Отступили в глубь» и стали выражаться в менее открытые формы.

Характерным для нашего времени является интенсивное развитие междисциплинарные исследования, связывающие психологию с нейрофизиология, кибернетика и логико-математическая дисциплин, а также социологии и истории культуры; это в сам по себе не может привести к разрешению фундаментального, методологические проблемы психологической науки.Оставив их неразрешенный только увеличивает склонность к опасному физиологический, кибернетический, логический или социологический редукционизм и угрожает психологии утратой ее предмета, ее специфичность. Не то и то обстоятельство, что конфликт различные психологические тенденции утратили былую остроту свидетельство теоретического прогресса; воинствующий бихевиоризм дал компрометирующего необихевиоризма (или, как говорят некоторые авторы, «Субъективный бихевиоризм»), гештальтизм, неогештальтизм, Фрейдизм, неофрейдизм и культурная антропология.Хотя термин эклектичный приобрел значение почти высшей похвалы среди американских авторов эклектичные позиции еще никогда не приводили к успех. Понятно, что синтез гетерогенных комбинации психологических фактов и обобщений, которые не может быть достигнуто с помощью их простых комбинаций и общее переплетение. Это требует дальнейшего развития концептуальная система психологии, поиск новых научных теории, способные стянуть распущенные шнурки структура психологической науки.

При всем разнообразии тенденций, о которых мы говоря, что у них общего с методологической точки зрения Считаю, что они получены из биномиального плана анализа: действие на рецепторные системы субъекта → в результате реакции → явления (субъективные и цель) вызвано данным действием.

Этот план появился с классической ясностью в психофизике и психофизике. в физиологической психологии еще в прошлом веке.Главный проблема, которая возникла в то время, заключалась в изучении зависимость элементов сознания от параметров стимулы, вызывающие их. Позже в бихевиоризме, то есть в соответствие с изучением поведения, этот биномиальный план нашел его первое прямое выражение в известной формуле S → R .

Неадекватность этой схемы состоит в том, что она исключает из область исследования убедительный процесс, в котором реальные связи субъект с предметным миром, его объективная деятельность являются сделано (на немецком языке: Tätigkeit , в отличие от Aktivität ).Такая абстракция от деятельности тема оправдана только в узких рамках лабораторный эксперимент, который призван выявить элементарные психофизиологические механизмы. Осталось только выйти за рамки эти границы, чтобы раскрыть невыносимость таких абстракция. Это сделало необходимым для более ранних исследователей, объясняя психологические факты, допустить вмешательство специальные силы, такие как активное восприятие, внутреннее намерение, т. д., то есть апеллировать все к деятельности сюжет, но только в его мистифицированной, идеалистической форме.

Основные трудности психологии, связанные с биномом план анализа и «постулат непосредственности» которая скрывается за ней, породила настойчивые попытки Преодолей это. Одно из направлений, по которому были предприняты эти попытки. подчеркнул тот факт, что эффекты внешнего воздействия зависят от их интерпретация субъектом, на тех психологических «Промежуточные переменные» (Толман и др.), Которые охарактеризовать его внутреннее состояние. В свое время С. Л. Рубинштейн выразил это в формуле, которая гласит, что «внешние мотивы действуют через внутренние условия.Эта формула конечно, вроде бы неопровержимо. Но если мы поймем в качестве внутренних условий текущее состояние объекта подвергается воздействию, то существенно ничего не повлияет новое для формулы S → Р . Даже неживые объекты, когда их состояние изменились, по-разному проявляют себя во взаимодействии с другие объекты. На влажной размягченной почве колеи будут резко отпечатываются, но на сухой затвердевшей почве они не будут. Даже больше ясно это проявляется у животных и у человека: реакция голодное животное к пищевому стимулу будет отличаться от пищевого стимула сытое животное, а информация о футбольном матче вызовет Совершенно другая реакция у человека, который интересуется футбол, чем в человеке, который к нему совершенно равнодушен.

Введение концепции промежуточных переменных несомненно, обогащает анализ поведения, но не убрать упомянутый постулат прямоты. В важно то, что даже если переменные, о которых мы говорят, вмешиваются, это только в смысле внутреннего условия самого субъекта. Сказанное относится также к «мотивирующим факторам», потребностям и желаниям. Разработка роли этих факторов происходило, как известно, в очень разные линии — в бихевиоризме, в школе К.Левина, и особенно в углубленной психологии. Однако во всех этих школах, какими бы разными ни были их направления и какими бы разными они ни были в понимании самой мотивации и ее роли, неизменным оставалось главное: противопоставление мотивации объективным условиям деятельности, противодействию мотивации. внешний мир.

Попытки решить проблему со стороны т.н. Особо следует упомянуть культурологию. Признанный основоположник этого направления Л.Уайт развивает идею «культурного определение »явлений в обществе и в поведении частные лица. Возвышение человека и человеческого общества приводит к следующее: Связь между организмом и окружающей средой которые раньше были прямыми и естественными, становятся опосредованными культурой развитие на основе материальной продуктивности. Таким образом, культура для людей появляется в форме значения, придаваемого речевые знаки-символы. На основании этого Л. Уайт предложил трехчленная формула поведения человека: организм мужчина + культурные стимулы → поведение .

Эта формула создает иллюзию преодоления постулата непосредственности и вытекающей из нее формулы: S → R . Однако введение культуры передается знаковыми системами в эту формулу как посредническое звено неизбежно заманивает психологические исследования в ловушку явления сознания, социальные и индивидуальные. Просто результаты замены: мир объектов теперь заменен мир знаков и значений, разработанный обществом. Таким образом, мы снова стоять перед биномиальной формулой S → R , но теперь стимул интерпретируется как «культурный стимул.»Это также выражается более поздней формулой Уайта, с помощью которой он объясняет различие в определении психических реакций (разума) животные и человек. Он пишет эти формулы так:

V m = f ( V b ) у животных,

V м = f ( V c ) в человеке,

где V — переменная, м — разум, b — состояние кузова, а c — культура.

В отличие от социологической концепции и психологии производная от Дюркгейма, который так или иначе сохраняет идею первичности взаимодействия человека с предметным миром, современная американская культурология знает только влияние на человека «экстрасоматических объектов», которые образуют континуум, развивающийся в соответствии с собственными «объектами». супрапсихологические »,« супрасоциологические »законы (что также делает необходимой науку, культурологию). С этой культурологической точки зрения люди выступают только как «катализаторы» и «средства выражения» культурного процесса.Ничего больше.

Совершенно другая линия, вытекающая из постулата прямолинейность и по которой происходило усложнение анализа был результатом открытия регулирующего поведения с помощью обратные связи, очевидно сформулированные ранее Н. Н. Ланге.

Уже первые исследования строения сложного двигательные процессы в человеке позволили понять механизм широкого круга явлений в новом свете. Здесь работа Н.А. Бернштейн, показавший роль рефлекторного кольца с обратным подключением.

За время, отделяющее нас от ранних работ, в 1930-х годах теории регулирования и информации предполагали общенаучное значение и охватывавшие процессы в как в живых системах, так и в неживых системах.

Интересно, что концепции кибернетики во время этих лет позже были приняты большинством психологов как совершенно новый.У них было что-то вроде второго рождения в психологии — обстоятельство, которое вызвало у некоторых энтузиастов кибернетический подход к мысли, что наконец-то появились новые методологические основы были найдены для всеобъемлющей психологической теории. Очень Однако вскоре выяснилось, что кибернетический подход к психология тоже имела свои пределы, которые можно было преодолеть только в цена замены научной кибернетики какой-то «Кибернетическая мифология»; это правда, что психологический реалии, такие как психический образ, сознание, мотивация, и цель казалась потерянной.В этом смысле даже пришли об известном отказе от ранних произведений, в которых разработал принцип деятельности и представления об уровнях регулирование, среди которых уровень воздействия объекта и выше Следует особо отметить когнитивные уровни.

Идеи современной теоретической кибернетики образуют очень важный уровень абстракции, который позволяет описать особенности структуры и движения более широкого класса процессов что не могло быть описано с помощью ранее идейный аппарат.Но расследования, проводимые в этом плоскости абстракции, несмотря на их бесспорные производительности, сами по себе не могли решить фундаментальная методологическая проблема той или иной специальной области знаний. По этой причине нет ничего парадоксального в Дело в том, что в психологии введение понятий о регулирование, информационные процессы и саморегулирующиеся системы до сих пор не меняет упомянутый постулат непосредственности выше.

Вывод: очевидно, что усложнения исходная формула, исходящая из этого постулата, так сказать, «из внутри »может устранить те методологические трудности, которые он производит в психологии.Чтобы удалить их, необходимо необходимо заменить биномиальную формулу анализа на принципиально другая формула, и без отказ от постулата прямоты.

Основной тезис, обоснование которого будет представлено. в последующей работе, заключается в том, что реальный способ преодолеть это постулат, который, по мнению Д. К. Узнадзе, является «злокачественным» для психологии через введение в психологию Категория объекта деятельности.

Вынося это предложение, необходимо сразу укажите это: вопрос касается деятельности, а не одной из поведение, а не один из нейрофизиологических процессов, которые производят Мероприятия.Дело в том, что «единицы», выделенные анализом и язык, с помощью которого поведенческие, церебральные или логические процессы описаны с одной стороны, а объективные активность с другой стороны, не согласны друг с другом.

Таким образом, в психологии была изобретена следующая альтернатива: либо сохранить основную биномиальную формулу: действие объекта → изменение текущего состояния объекта (или по сути то же самое, формула S → R ), или разработать трехчлен формула, включающая среднее звено («средний термин») активность субъекта и, соответственно, условия, цели, и средства этой деятельности — связь, которая опосредует связи между ними.

С точки зрения проблемы определения психики, эту альтернативу можно сформулировать так: Мы возьмем либо позиция, что сознание определяется окружающие предметы и явления, или положение, которое сознание определяется социальным существованием людей, что при определении Маркс и Энгельс, есть не что иное, как реальный процесс их жизнь.

Но что такое человеческая жизнь? Это та совокупность, точнее, та система действий, сменяющих друг друга.В действии там действительно происходит перевод объекта в его субъективную форму, в образ; также в деятельности перевод деятельности в ее объективные результаты в ее продуктах. Взято из С этой точки зрения деятельность предстает как процесс, в котором взаимное переходы между полюсами «субъект-объект» удавшийся. «В производстве личность объективизируется; в нужде вещь субъективизируется », — отмечал Маркс.

3.2. Категория объективной деятельности

Активность — это молярная, а не аддитивная единица срока службы физический, материальный предмет.В более узком смысле, то есть на психологический уровень, это единица жизни, опосредованная психическими отражение, истинная функция которого состоит в том, что оно ориентирует субъект в объективном мире. Другими словами, деятельность — это не реакции, а не совокупности реакций, а системы, которая имеет структура, ее внутренние переходы и трансформации, ее собственная разработка.

Введение категории деятельности в изменения психологии вся концептуальная система психологического знания.Но для для этого необходимо рассматривать данную категорию в целом с ее важнейшие зависимости и определения: со стороны его структура и в его специфической динамике, в его различных аспектах и формы. Другими словами, нас интересует отвечая на вопрос, как именно категория деятельности входит в психологию. Этот вопрос представляет собой серию теоретические проблемы, которые далеки от решения. это Само собой разумеется, что я могу коснуться только некоторых из них проблемы.

Психология человека занимается деятельностью конкретных лиц, происходящих либо в условиях открытых ассоциации, среди людей, или лицом к лицу с окружающий предметный мир — перед гончарным кругом или за письменным столом. При любых условиях и формы человеческой деятельности, какой бы структуры она ни была предполагает, что его нельзя рассматривать как изолированное от социальных отношения, из жизни общества. Во всей своей отчетливости деятельность человека представляет собой систему, включающую в системе взаимоотношений общества.Вне этих отношений человеческой деятельности просто не существует. Просто как это существует определяется этими формами и материальным и духовным означает ( Verkehr ), который является результатом разработки производство, и это не может быть реализовано иначе, как в конкретная деятельность людей.

Само собой разумеется, что деятельность каждого отдельного человека зависит от его места в обществе, от условий, в которых он лот, и как этот лот проработан в уникальном, индивидуальном обстоятельства.

Особенно важно остерегаться понимания человеческая деятельность как отношения, существующие между человеком и противостоящее общество. Это необходимо подчеркнуть, потому что сейчас психология наводнены позитивистскими концепциями, которые во всех отношениях навязывание идеи противопоставления человеческого индивида общество. Для человека общество представляет собой лишь то внешнее среда, к которой он вынужден приспосабливаться, чтобы не казаться «неадаптированными» и выжить точно так же как животное вынуждено приспосабливаться к внешнему, естественному среда.С этой точки зрения человеческая деятельность формируется как результат его армирования, даже если не прямое армирование (для Например, через оценку, выраженную «рецензентом» группа). При этом упускается главное — то, что в общества человек находит не просто внешние условия, к которым он должны учитывать его деятельность, но эти же социальные условия несут в себе мотивы и цели его деятельности, его средства и методы; одним словом, общество производит деятельность лица, образующие его.Конечно, это совсем не значит что их деятельность лишь олицетворяет отношения общества и его культура. Есть сложные трансформации и переходы которые соединяют их так, чтобы не было прямого преобразования одного в возможно другое. Для психологии, ограниченной концепцией «Социализация» психики индивида без ее При дальнейшем анализе эти преобразования остаются подлинным секрет. Этот психологический секрет раскрывается только в исследования генезиса человеческой деятельности и ее внутренних состав.

Основной или, как иногда говорят, конституирующей характеристикой деятельности является его объективность. Собственно, понятие объекта ( Gegenständ ) уже имплицитно содержится в самом понятии деятельности. Выражение «беспредметная деятельность» лишено всякого смысла. Деятельность может казаться беспредметной, но научное исследование деятельности обязательно требует открытия ее объекта. Таким образом, объект деятельности двоякий: во-первых, в своем независимом существовании как подчинение себе и преобразование деятельности субъекта; во-вторых, как образ объекта, как продукт его свойства психологической рефлексии, которое реализуется как деятельность субъекта и иначе существовать не может.

В самом начале деятельности и психологической рефлексии раскрывается их объективная природа. Таким образом было показано, что жизнь организмов в однородной, хоть и изменчивой, среде может развиваться только в виде усложнения этой системы элементарные функции, поддерживающие их существование. Только в переход к жизни в дискретной среде — то есть к жизни в мир объектов, влияющих на процессы, которые имеют прямое биотическое значение — это процессы, возникающие в результате действия, которые могут быть нейтральными и абиотическими сами по себе, но которые сориентировать его по отношению к деятельности первого рода.Формация этих процессов, которые способствуют основным жизненно важным функциям происходит из-за биотических свойств объекта (например, его питательные свойства) как бы скрыты за другими «Поверхностные» свойства. Эти свойства поверхностны в том смысле, что до того, как эффекты биотической активности могут быть испытано, надо, образно говоря, пройти через эти свойства (например, механические свойства твердого тело по отношению к его химическим свойствам).

Конечно, я опускаю здесь какие-либо утверждения о конкретном, научное обоснование упомянутых теоретических положений, просто как я при оценке проблемы их внутренних связи с учением И. П. Павлова о сигнальной функции условных раздражителей и о ориентировочных рефлексах; Я объяснил оба этих момента в других статьях.

Таким образом, предыстория человеческой деятельности начинается, когда жизнь процессы приобретают объективность. Это подразумевает также появление элементарные формы психической рефлексии — трансформация раздражительности ( irribilitas ) в чувствительность ( sensibilitas ), в «способность ощущать.”

Возможна дальнейшая эволюция поведения и психики животных. адекватно понимается именно как история развития объективного содержания деятельности. На каждом новом этапе есть возникло все более полное подчинение эффекта или процессы деятельности к объективным связям и отношениям свойства предметов, с которыми животные взаимодействовал. Объективный мир тем более казался «Вторгаться» в деятельность. Таким образом, движение животного вдоль забора подчиняется «геометрии», становится ассимилируется им и несет в себе; движение прыжок подчинен объективным метрикам среды и выбор способа, чтобы объединить объекты отношения.

Развитие объективного содержания деятельности находит свое выражение в последующем развитии психической рефлексии, которая регулирует деятельность в объективной среде.

Вся деятельность имеет круговую структуру: начальная афферентация → эффектор процессы, регулирующие контакты с объективной средой → , исправление и обогащение посредством обратных связей исходного афферентного изображения . Теперь круговой характер процессов, реализующих взаимодействие организма с окружающей средой, оказывается общепризнанным и достаточно хорошо описанным в литературе.Главное, однако, не в круговой структуре как таковой, а в том, что психическое отражение объектного мира создается непосредственно не внешними силами (в том числе среди этих «обратных» сил), а теми процессами, посредством которых субъект вступает в практический контакт. с предметным миром, и которые по этой причине обязательно подчинены его независимым свойствам, связям и отношениям. Это означает, что «афферентатором», управляющим процессами деятельности, вначале является сам объект и лишь во вторую очередь — его образ как субъективный продукт деятельности, фиксирующий, стабилизирующий и несущий в себе свое объективное содержание.Другими словами, реализуется двойной перенос: перенос объекта → процесса активности , а перенос активности → его субъективного продукта . Но перевод процесса в форму продукта происходит не только на полюсе предмета. Еще более отчетливо это происходит на полюсе объекта, трансформируемого человеческой деятельностью; в этом случае деятельность субъекта, контролирующего психический образ, переносится в «свойство угасания» ( ruhende Eigenschaft ) его объективного продукта.

На первый взгляд кажется, что представление о объективная природа психики относится только к сфере собственно познавательные процессы; эта концепция, кажется, не применима к сфера потребностей и эмоций. Однако это не так.

Взгляды на эмоционально-потребную сферу как сферу состояний и процессы, природа которых лежит в самом субъекте и которые меняют свой внешний вид только под давлением внешних условий, основаны на слиянии по существу различных категорий, слияние, которое проявляется особенно в проблема потребностей.

В психологии потребностей необходимо с самого начала начиная со следующего принципиального различия: различение потребности как внутреннего состояния, как одного из необходимые предвестники деятельности, и потребность как то, что направляет и регулирует конкретную деятельность субъекта в объективной среда. «Голод способен поднять животное на ноги, способные придать охоте более или менее задорный характер, но в голоде нет элемента, который направил бы охотника так или иначе или изменить его, чтобы он соответствовал требованиям места или случайных встреч », — написал Сеченов.Нужно объект психологического познания, особенно в его направлении функция. Во-первых, потребность возникает только как условие потребность организма и сама по себе не способна вызвать любой вид позитивно направленной деятельности; его функция ограничена активации соответствующей биологической функции и общего возбуждение двигательной сферы, проявляющееся при ненаправленном поиске движения. Только в результате его «встречи» с объектом который отвечает, он сначала стал способен направлять и регулирующая деятельность.

Удовлетворение потребности предметом — акт чрезвычайный. Чарльз Дарвин заметил это в свое время; некоторые данные Павлова И.П. поддержите это; Д. Н. Узнадзе говорит об этом как об условии начало цели; и современные этиологи оценивают это блестящее описание. Этот экстраординарный поступок — поступок объективируя потребность, «наполняя» ее содержанием, полученным из окружающий мир. Это то, что вызывает необходимость по-настоящему психологический уровень.

Развитие потребностей на этом уровне происходит в форме развития их объективного содержания.Кстати, может быть сказал, что это условие позволяет понять появление у человека новых потребностей, в том числе не имеющих аналоги у животных, не «связаны» с биологическими потребности организма, и в этом смысле появляются «Автоматический». Их образование объясняется тем, что в человеческом обществе производятся необходимые предметы, и благодаря этому потребности производятся сами по себе.

Таким образом, требуется прямая деятельность со стороны субъекта, но они способны выполнять эту функцию только при условии, что они объекты.Отсюда возникает возможность обращения терминов, позволивших К. Левину говорить о мотивирующей силе самих объектов ( Aufforderungscharakter ).

Не отличается и ситуация с эмоциями и чувствами. Здесь тоже следует различать, с одной стороны, необъективные, эстетические, аутентичные условия и другие правильные эмоции и чувства, вызванные отношениями между объективными активность субъекта, его потребности и мотивы.Но это Об этом нужно сказать отдельно. В связи с анализа деятельности, достаточно указать, что объективность деятельности отвечает не только за цель характер изображений, но и для объективности потребностей, эмоции и чувства.

Конечно, процесс разработки объективного содержания потребности не однобокие. Другая его сторона состоит в том, что объект деятельности сам по себе представляется субъекту как удовлетворение той или иной его потребности.Таким образом необходимо пробудить активность и направить его со стороны испытуемого, но они неспособны выполнения этих функций таким образом, чтобы они казались цель.

3.3. Объективная деятельность и психология

Внешняя деятельность, чувственно практическая, генетически оригинальная и основная форма человеческой деятельности и имеет особую значение для психологов. Психология, конечно, всегда изучала деятельность — например, мыслительная деятельность, деятельность воображение, память и так далее.Только такая внутренняя активность как подпадает под декартову категорию cogito, правильно считается психологическим, принадлежащим исключительно к области психологи. Таким образом, психология отказалась от изучения практическая чувственная деятельность.

Если в старой психологии фигурировала внешняя деятельность, то она делал это только потому, что выражал внутреннюю активность, активность сознание. Бунт бихевиористов против этого менталистическая психология, имевшая место в начале этого века, сделали больше для углубления, чем устранения разрыва между сознание и внешняя деятельность, только теперь ситуация была обратное: внешняя деятельность была удалена из сознания.

Вопрос, подготовленный объективным ходом развитие психологического знания теперь возникло во всех Актуальность: Изучение внешней практической деятельности является проблемой психология? Нигде не было отмечено, в какой науке принадлежит. Кроме того, научные эксперименты показывают, что изоляция деятельность как объект чьей-то конкретной сферы знания, «праксиология» не могут быть оправданы. Как и все эмпирически заданная реальность, деятельность изучается различными науки; можно изучать физиологию деятельности, но так же уместно изучать его в политической экономике или в социология, например.Не может и внешняя, практическая деятельность быть изолированным от надлежащего психологического исследования. Этот Ситуацию, однако, можно понять в существенно ином способами.

Еще в 30-е годы С. Л. Рубинштейн указывал на важные теоретическое значение для психологии мышления Маркса о том, что в обычной материальной работе перед нами открытая книга основных сильных сторон человека, и это психология для которую эта книга остается закрытой, не может стать существенным и настоящая наука: Психология не может игнорировать богатства человеческого Мероприятия.

Кроме того, в своих последующих публикациях С.Л. Рубинштейн подчеркнул, что хотя практическая деятельность, посредством которой люди изменить природу и общество тоже входит в сферу психология, объект психологического исследования «является только их конкретно психологическое содержание, их мотивация и регулирование, посредством которого действия приводятся в соответствие с отраженными ощущениями, восприятиями и сознанием объективные условия, в которых они выполняются.

Таким образом, практическая деятельность, по мнению автора, является предметом изучения психологии, но только того конкретного содержания, которое проявляется в форме ощущения, восприятия, мышления и в в целом в виде внутренних психических процессов и состояний предмета. Но это убеждение до некоторой степени одностороннее. поскольку оно абстрагируется от основного факта, что деятельность — в той или иной форме — это часть самого процесса психического отражения, часть содержания этого процесса, и его начало.

Рассмотрим самый простой случай: процесс восприятия устойчивость объекта. Это внешний моторный процесс за счет средства, с помощью которых субъект устанавливает практический контакт, практический связь с внешним объектом; процесс может быть направлен к выполнению даже некогнитивной, но очень практической задачи, например, деформация объекта. Субъективный образ здесь возникает, конечно, экстрасенс и, соответственно, бесспорно предмет для психологического изучения.Чтобы понять природу данного изображения, однако я должен изучить процесс, который его вызывает, и это, в случае под рассмотрение, это внешний практический процесс. — Будь я хотите этого или нет, согласуется ли это с моими теоретическими взглядами или нет, я все равно обязан включить в тему своего психологическое исследование внешнего, объективного действия предмет.

Это означает, что неверно думать, что хотя внешняя, объективная деятельность представляет собой психологическую расследования, он делает это только в той степени, в которой он включает внутренние психические процессы и это психологическое исследование продвигается без изучения самой внешней деятельности или ее состав.

С этим можно согласиться, только если можно принять односторонний зависимость внешней активности от изображения психического образа целей или мысленного плана, направляющего деятельность. Но это не так так. Деятельность обязательно входит в практический контакт с объекты, которые противостоят человеку, отвлекают его, изменяют или обогащают Это. Другими словами, особенно во внешней деятельности происходит раскрытие круга внутренних психических процессов, как если бы встретиться с объективным миром предметов, властно вторгающихся в этот круг.

Таким образом, деятельность входит в предмет психологии, а не сама по себе. особое «место» или «элемент», но через его особые функция. Это функция доверить субъект объективной реальности. и преобразование этой реальности в форму субъективности.

Вернемся, однако, к случаю инициирования психического отражение элементарного свойства материального объекта при условия практического контакта с ней. Этот случай был процитирован только в качестве наглядного, очень упрощенного примера.Однако он настоящий генетический смысл. Вряд ли сейчас нужно доказывать, что на начальных этапах своего развития деятельность обязательно имеет форму внешних процессов и что, соответственно, психический образ является продуктом этих процессов, связывающих субъект на практике с объективной реальностью. Очевидно, что на разных генетических стадиях научное объяснение О природе и особенностях психического отражения невозможно иначе, как на основе изучения этих внешних процессов.В то же время это не означает замену изучения психики изучением поведения, а лишь демистификацию природы психики. В противном случае нам останется только признать существование тайной «психической способности», которая состоит в следующем: под воздействием внешних раздражителей, падающих на рецепторы субъекта в его мозгу — в порядке явление, параллельное физиологическим процессам — возникает некий внутренний свет, который освещает мир для человека, происходит нечто вроде излучения образов, которые впоследствии локализуются или «объективизируются» субъектом в окружающем пространстве.

Очевидно, что реальность, с которой имеет дело психолог, бесспорно более сложный и богатый, чем это изображается в приведенном здесь грубом плане создания изображения в результате практического контакта с объектом. Однако как бы далеко психологическая реальность ни отклонялась от этой грубой В общих чертах, какой бы глубокой ни была метаморфоза деятельности, она при любых условиях останется фактором, реализующим жизнь физического субъекта, а это, по сути, само по себе сенсорный, практический процесс.

Осложнение деятельности и соответственно усложнение его психическая регуляция представляет собой необычайно широкий круг научные психологические проблемы, из числа которых это необходимо прежде всего, чтобы изолировать вопрос о формах человеческая деятельность и их взаимосвязи.

3.4. Взаимосвязь внутренней и внешней деятельности

Старая психология имела дело только с внутренними процессами, с движение представлений, их объединения в сознание, с их обобщениями, и движение их заменитель — слова.Эти процессы, а также некогнитивные внутренние переживания считались исключительно предметом психологического исследования.

Переориентация старой психологии началась с постановки проблема происхождения внутренних психических процессов. А решительный шаг в этом направлении сделал И. М. Сеченов, который 100 лет назад указали, что психология незаконно извлекает из все звенья процесса, которые были созданы самой природой, ее центр, «экстрасенс», и противопоставляет его «Материал.«Так же, как психология родилась из этого (согласно Сеченову) операция неестественная, потом «нет прибора. могли склеить эти битые ссылки ». Такой подход к Дело, писал Сеченов, надо менять. «Научная психология и все ее содержание не могут быть ничем иным, как серией учений о происхождении психической деятельности.

Задача историка — проследить этапы развития развитие этой идеи. Отмечу только, что тщательная проработка филогенеза и онтогенеза мысли, начавшейся фактически расширил пределы психологического исследования.В психология вошла в такие парадоксальные концепции, начиная с субъективно-эмпирическая точка зрения, как понятие о практический интеллект или ручное мышление. Положение, которое внутреннее интеллектуальному действию генетически предшествует внешнее действие стали почти повсеместно признанными. С другой стороны, то есть начиная с изучения поведения, была разработана гипотеза о прямой механически понятный переход внешнего процессы к загадочным внутренним процессам; мы можем помнить, для Например, формула Ватсона: речевое поведение → шепот → совершенно беззвучная речь.

Основная роль в развитии конкретной психологической взгляды на происхождение внутренних мыслительных операций, однако, были играет введение в психологию понятия интериоризация.

Интернализация — это, как известно, переход, в результате которого процессы, внешние по форме, с внешними материальными объектами, будучи превращаются в процессы, происходящие на ментальном плане, на план сознания; здесь они проходят особую трансформация — они обобщенные, вербализованные, сгущенные, и самое главное, они становятся способными к дальнейшему развитию что выходит за границы возможностей внешних Мероприятия.Это переход, если воспользоваться краткой формулой Дж. Пиаже, «ведущий от сенсомоторной плоскости к мысли».

Процесс интериоризации сейчас подробно изучается в контексте многих проблем, онтогенетических, психолого-педагогическая и общая психология. Здесь серьезно появляются различия в теоретических основах исследование этого процесса, а также его теоретические интерпретация. Для Ж. Пиаже важнейшая основа для исследование происхождения внутренней мыслительной деятельности от сенсомоторных актов заключается, по-видимому, в невозможности введение оперативных схем мысли прямо из восприятие.Такие операции, как объединение, упорядочивание и центрирование возникают изначально в процессе проведения внешние воздействия с внешними объектами и в дальнейшем продолжаются развиваться в плане внутренней мыслительной деятельности согласно свои логико-генетические законы. Другие исходные позиции на переход от действия к мысли определялся взглядами П. Джанет, А. Валлон и Дж. Брунер.

В советской психологии понятие интериоризации (« поворот ») обычно связывают с именем Л.С. Выготский и его последователи, которые провели важные исследования этого процесса. В последние годы последовательные этапы и условия целенаправленного, «Несамопроизвольное» преобразование внешнего (материализованного) действия во внутренние (умственные) действия были изучены особенно тщательно П.Я. Гальперин.

Оригинальные идеи, которые привели Выготского к проблеме происхождение внутренней психической деятельности от внешней деятельности различаются в основном из теоретических концепций других авторов, которые его современники.Эти идеи пришли из анализа особенности сугубо человеческой деятельности — трудовой деятельности, производственная деятельность, осуществляемая с помощью инструментов, деятельность, которая исконно социальное, то есть развивается только в условиях сотрудничество и обмен людьми. Соответственно, Выготский выделили две главные взаимосвязанные черты, которые должны быть считается основой психологической науки. Это оборудованные («Инструментальная») структура человеческой деятельности и ее включение в систему взаимоотношений с другими людьми.Именно эти особенности определяют особенности психологических процессов в человеке. Оборудование опосредует деятельность, связывающую человека не только с миром вещей, но и с другими людьми. Благодаря этому его деятельность вбирает в себя опыт человечества. Это также основание того, что психологические процессы в человеке (его «высшие психологические функции») принимают структуру, обязательным звеном которой являются социально-исторически сформированные средства и методы, передаваемые ему окружающими в процессе сотрудничества. работают вместе с ними.Но передать средство или способ осуществления того или иного процесса невозможно иначе, как во внешней форме — в форме действия или в форме внешней речи. Иными словами, высшие, собственно человеческие, психологические процессы могут возникать только во взаимодействии человека с человеком, то есть как интерпсихологические действия, и только впоследствии они начинают завершаться индивидом самостоятельно. в этом процессе некоторые из них продолжают терять свою первоначальную внешнюю форму и превращаться в интрапсихологические процессы.

К утверждению, что внутренняя психологическая деятельность происходят из практической деятельности, исторически накапливались как результат воспитания человека на основе работы в обществе, и это в отдельных особях каждого нового поколения они формируются в к ходу онтогенетического развития прилагается еще один очень важное предложение. Он состоит в том, что одновременно происходит изменение самой формы психологическое отражение реальности: Сознание выступает как отражение субъектом действительности, собственной деятельностью и сам.Но что такое сознание?

Сознание — это со-знание, но только в том смысле, что индивидуальное сознание может существовать только при наличии социальных сознание и язык, который является его реальным субстратом. в процесс материального производства, люди также производят язык, и это служит не только средством информации, но и носитель закрепленных в нем социально развитых смыслов.

Старшая психология рассматривала сознание как своего рода метапсихологический план движения психических процессов.Но сознание изначально не даровано и не порождается природа. Сознание исходит от общества; это произведено. По этой причине сознание не является постулатом и не условие психологии, а ее проблема, предмет для конкретное научное психологическое исследование.

Таким образом, процесс интериоризации не является внешним воздействием. перенесены в уже существующий внутренний «план сознание»; это процесс, в котором этот внутренний план сформирован.

Как известно, в результате первого цикла работ посвященных к изучению роли внешних средств и их «Превращая» Л. С. Выготский обратился к изучению сознание, его «клетки» — словесные значения, их формирование и структура. Хотя в этих исследованиях имеется в виду появился в его, так сказать, обратном движении и для этого разум, как если бы это было что-то, что стоит за жизнью и направляет деятельности, для Выготского непоколебимым остался противоположный тезис: Не смысл, не сознание лежит за жизнью, а жизнь лежит за сознанием.

Исследование формирования психических процессов и смыслы (идеи) могут выражать только одну часть общего движения активности, но это может быть очень важная часть: усвоение индивидом способов мышления, выработанных человечество. Но это касается не только познавательной деятельности, ее образование, или его функция. Психологическая мысль (и индивидуальная сознание в целом) шире, чем эти логические операции и те значения, в структурах которых они заключены.Значения сами по себе не порождают мысли, а опосредуют ее — точно так же, как инструменты не вызывают активности.

На более позднем этапе своих исследований Л. С. Выготский заявил, что главное важное предложение много раз в различных формах. Он видел последний оставшийся «секретный» план устного мышления в его мотивация, в аффективно-волевой сфере. Детерминированный взгляд на психическую жизнь, писал он, исключает «приписывание мысли магическая сила определять поведение человека через один конкретная система.”Позитивная программа, полученная в результате этого, сохранив активную функцию смысла и мысли, требует, чтобы проблема была рассмотрена еще раз. И для этого нужно было перейти в категорию объективной деятельности, применяя это также к внутренним процессам, процессам сознание.

Это точно в ходе движения теоретических думал в этом направлении, что основное сообщество внешних и внутренняя деятельность раскрывается как опосредующая взаимосвязь человека с миром, в котором реализуется его реальная жизнь.

Соответственно этому принципиальное различие, лежащее в основе классической Картезианско-локковская психология — различение, с одной стороны, внешнего мира, мира пространства, которому также принадлежит внешняя физическая активность, и, с другой стороны, мира внутренних явлений и процессов сознания — должно уступить свое место. к другому различию: с одной стороны, объективная реальность и ее идеализированные, трансформированные формы ( verwandelte Formen ), а с другой — деятельность субъекта, включая как внешние, так и внутренние процессы.Это означает, что устраняется разделение деятельности на две части или стороны, как если бы они принадлежали двум совершенно разным сферам. Это также представляет собой новую проблему — проблему исследования конкретной взаимосвязи и связи между различными формами человеческой деятельности.

Эта проблема существовала и раньше. Только в наше время, однако приобрело ли это совершенно конкретное значение. Теперь, прежде чем в наших глазах все теснее переплетаются и интимны между внешней и внутренней активностью: физическая работа осуществление практического преобразования материальных объектов, когда-либо более «интеллектуализированный», включает в себя выполнение более сложных умственных действий; в то же время работа современного исследователя, деятельность, которая особенно когнитивные, интеллектуальные по преимуществу, все более наполнены процессы, которые по своей форме являются внешними воздействиями.Такой унификация процессов деятельности, которые варьируются в зависимости от их форму даже сейчас нельзя интерпретировать только как результат те переходы, которые описываются термином интериоризация внешней активности. Это обязательно предполагает наличие также регулярно возникающие переходы в обратном направлении, от внутренней к внешней деятельности.

В социальных условиях, обеспечивающих всестороннее развитие людей, интеллектуальная деятельность неотделима от практической Мероприятия.Их мышление становится воспроизводимым до степени необходимость момента в целостной жизни индивидов.

Забегая немного вперед, сразу скажем, что взаимное переходы, о которых мы говорим, образуют наиболее важные движение объективной человеческой деятельности в ее историческом и онтогенетическое развитие. Эти переходы возможны, потому что внешняя и внутренняя деятельность имеют схожие общие черты состав. Раскрытие общих черт их структура кажется мне одним из важнейших открытий современной психологической науки.Таким образом, деятельность, которая внутренние по своей форме, происходящие из внешних практических деятельность, не отделена от нее и не стоит над ней, а продолжает сохранять существенную двоякую связь с Это.

3.5. Общая структура деятельности

Сообщество макроструктуры внешнего практического деятельность и внутренняя деятельность теоретически позволяет анализировать ее, первоначально абстрагируя его от формы, в которой он происходит.

Идея анализа деятельности как метод научного человеческого психология была предложена, как я уже сказал, в раннем произведения Л.С. Выготский. Понятие тупого («Инструментальные») операции, понятие целей и позже появилось понятие мотива («мотивационная сфера сознание »). Однако прошли годы, прежде чем можно было описать, в первом подходе, общие структура человеческой деятельности и индивидуального сознания. Этот первое описание сейчас, спустя четверть века, появляется во многих способы неудовлетворительные и слишком абстрактные. Но именно благодаря его абстрактность, что его можно рассматривать как начальную отправную точку точка для дальнейшего исследования.

До этого момента мы говорили об активности в целом коллективное значение этого понятия. На самом деле мы всегда должны иметь дело с конкретными видами деятельности, каждая из которых отвечает на определенная потребность субъекта, направлена ​​на объект этого потребность, угасает в результате ее удовлетворения и произведен снова, возможно, в другом, полностью изменен условия.

Отдельные конкретные виды деятельности могут различаться между собой. по разным характеристикам: по форме, по методам их выполнения, по их эмоциональная интенсивность в зависимости от времени и пространства потребности в соответствии с их физиологическими механизмами, и т.п.Главное, что отличает одно занятие от другого, однако в этом различие их объектов. Это точно объект деятельности, который придает ему определенный направление. Согласно предложенной мною терминологии объект деятельности — ее истинный мотив. (Такое ограниченное понимание мотива как объекта (материального или идеального), который вызывает и направляет деятельность к самому себе, отличается от общепринятого понимания; но здесь не место для полемики по этому вопросу.) Подразумевается, что мотив может быть либо материальным, либо идеальным, присутствовать либо в восприятии, либо исключительно в воображении или в мыслях. Главное, чтобы за деятельностью всегда стояла потребность, чтобы она всегда отвечала той или иной потребности.

Таким образом, понятие деятельности обязательно связано с понятием мотива. Мероприятия не существует без мотива; «Немотивированная» деятельность — это не деятельность без мотива, а деятельность с субъективно и объективно скрытым мотивом.Базовый и «формулирующий» представляются действиями, реализующими отдельные виды человеческой деятельности. Мы называем процесс действием, если он подчинен представлению результата, который должен быть достигнут, то есть подчинен сознательной цели. Точно так же, как понятие мотива связано с понятием деятельности, понятие цели связано с понятием действия.

Появление целенаправленных процессов или действий в деятельность возникла исторически в результате перехода человека к жизни в обществе.Активность участников совместно работа вызывается ее продуктом, который изначально напрямую отвечает необходимость каждого из них. Однако развитие даже простейшее техническое разделение работы обязательно приводит к изоляции как бы промежуточных частичных результатов, которые достигаются отдельными участниками коллективной трудовой деятельности, но которые сами по себе не могут удовлетворить потребности рабочих. Их потребности удовлетворяются не этими «промежуточными» результатами, а доля продукта их коллективной деятельности, полученная каждый из них через формы отношений, связывающих их одним к другому, которые развиваются в процессе работы, то есть социальные отношения.

Легко понять, что «промежуточный» результат которой подчинены рабочие процессы человека, также должны быть изолированы для него субъективно в виде представления. Это также изоляция цели, которая по выражению Маркса, «как закон определяет способ и характер его действия …. »

Выделение целей и формулирование подчиненных действий они приводят к кажущемуся разделению функций, которые раньше слились друг с другом в мотиве.Функция возбуждения: конечно, полностью сохранился в мотиве. Функция направление — другое дело: действия, реализующие деятельность, возбуждаемые его мотивом, но кажущиеся направленными к цели. Предположим, что активность человека пробуждается пищей; это также составляет его мотив. Однако для удовлетворения потребности в пище он должен выполнять действия, не направленные непосредственно на получение пищи. Например, целью данного человека может быть подготовка снаряжения для рыбной ловли; независимо от того, будет ли он сам использовать подготовленное им снаряжение в будущем или передать его другим и получить часть общего улова, то, что вызвало его активность, и то, на что были направлены его действия, не идентичны; их совпадение представляет собой частный личный случай, результат определенного процесса, который мы обсудим.

Выделение целенаправленных действий, составляющих содержание конкретной деятельности, закономерно ставит вопрос о объединяющих их внутренних отношениях. Как уже было сказано, это не аддитивный процесс. Соответственно, действия — это не особые «единицы», которые входят в структуру деятельности. Человеческая деятельность существует только в форме действия или цепочки действий. Например, трудовая активность существует в рабочих действиях, школьная активность — в школьных действиях, социальная активность — в действиях (актах) общества и т. Д.Если мысленно вычесть из нее действия, составляющие деятельность, то от деятельности не останется абсолютно ничего. Это можно выразить по-другому: когда перед нами происходит конкретный процесс, внешний или внутренний, то с точки зрения его отношения к мотиву он выглядит как человеческая деятельность, но когда он подчинен цели, то он проявляется как действие или совокупность цепочки действий.

Кроме того, деятельность и действие представляют собой подлинные и несовпадающая реальность.Одно и то же действие может совершить различные виды деятельности и могут переходить от одного занятия к другому, показывая таким образом свою относительную независимость. Давайте снова обратимся к корявой иллюстрации. Допустим, у меня есть цель — прибыть в точку N — и я это делаю. Это понятно что у данного действия могут быть совершенно разные мотивы, что есть, чтобы реализовать совершенно разные виды деятельности. Противоположным является также очевидно, в частности, что тот или иной мотив может быть дано конкретное выражение в различных целях и, соответственно, может вызывать различные действия.

В связи с выделением понятия действия как основного и «Формулируя» деятельность человека (ее момент), необходимо принять во внимание эту едва начатую деятельность предполагает достижение ряда конкретных целей среди которые некоторые связаны между собой строгой последовательностью. В другом словами, деятельность обычно осуществляется определенным комплексом действия, подчиненные определенным целям, которые могут быть изолированы от общая цель; в этих обстоятельствах происходит то, что характерным для более высокой степени развития является то, что роль общего назначения выполняется предполагаемым мотивом, который трансформируется благодаря тому, что он воспринимается как мотив-цель.

Один из вопросов, который возникает в связи с этим, — это вопрос о формирование цели. Это очень важный психологический проблема. Дело в том, что только область объективно адекватных цели зависит от мотива деятельности. Это субъективное изоляция целей, однако (то есть восприятие непосредственного результат, достижением которого реализуется данная деятельность, которая способна удовлетворить объективную по своему мотиву потребность), представляет собой особый процесс, который почти никогда не изучался.В лабораторных условиях или в педагогических экспериментах мы всегда ставим перед испытуемым, так сказать, «готовую» цель; по этой причине сам процесс целеполагания обычно ускользает от исследования. Только в опытах, совпадающих по методике с известными опытами Ф. Хоппе, раскрывается этот процесс, даже если это одностороннее, но достаточно четкое представление с его качественной динамической стороны. Другое дело в реальной жизни, где формирование цели применяется как важный случай той или иной деятельности субъекта.В этом отношении сравним, например, развитие научной деятельности Дарвина и Пастера. Это сравнение поучительно не только с точки зрения существования огромных различий в способах субъективной реализации изоляции целей, но и с точки зрения психологического содержания процесса их изоляции.

Во-первых, в обоих случаях совершенно очевидно, что цели не надуманы, не ставятся предметом произвольно.Они есть дан в объективных обстоятельствах. Кроме того, изоляция и восприятие целей отнюдь не происходит автоматически, и это не мгновенный акт, но относительно долгий процесс апробации цели по действиям и по их объективной регистрации, если это возможно выражается таким образом. Индивид, справедливо отмечает Гегель, «не может определить цель своего действия, пока он не действует. … »

Еще один важный аспект процесса формирования цели состоит в конкретизации цели, в выделении условия его достижения.Но это нужно учитывать в отдельности.

Любая цель, даже такая, как «достижение точки» N », объективно достигается в определенной цели. ситуация. Конечно, для сознания испытуемого цель может появиться в абстракции этой ситуации, но его действие не может быть от него абстрагировано. По этой причине, несмотря на его намеренный аспект (что должно быть достигнуто), действие также имеет свой операционный аспект (как, какими средствами это можно сделать достигнуто), что определяется не самой целью, а объективно-объектные условия ее достижения.В другом словами, выполняемое действие адекватно поставленной задаче; в Тогда задача — это цель, поставленная в конкретных обстоятельствах. За это причина того, что действие имеет особое качество, которое «формулирует» это конкретно, и особенно методы, с помощью которых удавшийся. Я называю методы совершения действий, операций.

Часто нет разницы между терминами действие и действие. Однако в контексте психологического анализа деятельности различение между ними абсолютно необходимо.Действия, как уже было сказано, связаны с целями, операции — с условиями. Предположим, что цель остается прежней; Однако условия, в которых он назначается, меняются. Тогда меняется конкретно и только оперативное содержание действия.

В особо наглядной форме несовпадение действия и операция появляется в действиях с инструментами. Очевидно, что инструмент — это материальный объект, в котором кристаллизованы методы и операции, а не действия или цели.Например, материальный объект может быть физически разбираются с помощью различных инструментов, каждый из которых определяет способ выполнения данного действия. Под определенных условиях, скажем, операция резки будет в других случаях более адекватной является операция распиловки; предполагается здесь этот человек знает, как обращаться с соответствующими инструментами, нож, пила и т.д. сложные случаи. Предположим, что мужчина столкнулся с цель графического представления каких-то зависимостей, которые он обнаружил.Для этого он должен применить один метод или другой построения графов — он должен реализовать конкретные операции, и для этого он должен уметь их делать. В таком случае не имеет значения, как и при каких обстоятельствах или при использовании на каком материале он научился делать эти операции; что-нибудь еще важно — в частности, что формулировка операция протекает совершенно иначе, чем формулировка цель, то есть начало действия.

Действия и операции имеют разное происхождение, разную динамику, и разные судьбы.Их происхождение лежит в отношениях обмен деятельностью; однако каждая операция является результатом преобразование действия, которое происходит в результате его включение в другое действие и его последующее «Технизация». Более простая иллюстрация этого процесса может быть формированием операции, выполнение которой, для Например, требуется вождение автомобиля. Первоначально каждая операция, например как переключение передач, формируется как действие, подчиненное специально для этой цели и имеет свой осознанный «Ориентационная основа» (П.Я. Гальперин). Впоследствии это действие включено в другое действие, имеющее сложную оперативный состав в действии, например, изменение скорость машины. Теперь переключение передач становится одним из способов достижение цели, операция, которая влияет на изменение скорости, и переключение передач теперь перестает выполняться как конкретный целенаправленный процесс: его цель не изолирована. Для сознание водителя, переключение передач в норме Обстоятельства как бы не существовали.Он делает еще кое-что: Он сдвигает машину с места, поднимается по крутым склонам, водит машину быстро, останавливается в заданном месте и т. д. На самом деле эта операция может, поскольку известно, полностью исключить из деятельности водителя и выполняться автоматически. В общем, судьба операции рано или поздно становится функцией машины.

Тем не менее, операция никоим образом не представляет собой своего рода «обособленность» по отношению к действию, как и случай с действием по отношению к деятельности.Даже когда операция выполняется машиной, она по-прежнему осознает действие предмета. В человеке, решающем проблему с калькулятору, действие не прерывается на этом внемозговом ссылка на сайт; он находит в нем свою реализацию так же, как и в других своих ссылки. Только «сумасшедшая» машина, сбежавшая от человеческого господство может проводить операции, которые не осуществляются целенаправленного действия субъекта.

Таким образом, в общем потоке деятельности, формирующей человеческую жизнь, в его высшие проявления опосредованы психическим отражением, анализом в первую очередь изолирует отдельные (конкретные) виды деятельности по критерию вызывающих их мотивов.потом действия изолированы — процессы, которые подчинены сознательные цели, наконец, операции, которые напрямую зависят от условия достижения конкретных целей.

«Единицы» человеческой деятельности также образуют ее макроструктура. Особенность анализа, служащего для изолировать их состоит в том, что это делается не путем взлома человеческих деятельность до элементов, но раскрывая ее характеристики внутренние отношения. Это отношения, которые скрывают трансформации, происходящие по мере развития деятельности.Объекты сами могут стать стимулами, целями или инструментами только в системе Человеческая активность; лишенные связей внутри этой системы, они теряют свое существование как стимулы, цели или инструменты. Например, инструмент, рассматриваемый отдельно от цели, становится таким же абстракция как операция, рассматриваемая отдельно от действия, которое это понимает.

Расследование деятельности требует анализа, в частности, его внутренние системные связи. Иначе мы не будем в положение для решения даже самых простых задач — например, вынесение суждения о том, есть ли у нас действие или операция в данном случае.В этом отношении деятельность представляет собой процесс, который характеризуется непрерывно продолжающимся трансформации. Деятельность может потерять мотив, вызвавший ее, после чего он превращается в действие, реализуя, возможно, совсем другое отношение к миру, другая деятельность; наоборот, действие может превратиться в самостоятельное стимулирующее сила и может стать отдельным видом деятельности; наконец, действие может превратиться в средство достижения цели, в операцию способен осуществлять различные действия.

Подвижность отдельных «формирующих» систем деятельности выражается, с другой стороны, в том, что каждый из них может стать меньшей долей или, наоборот, может включиться в сами подразделения, которые ранее были относительно независимыми. Таким образом, в в ходе достижения изолированной общей цели может произойти разделение промежуточных целей, в результате чего все действие разделено на серию отдельных последовательных действий; это особенно характерно для случаев, когда действие происходит разместить в условиях, которые препятствуют его выполнению с помощью уже сформулированных операций.Противоположный процесс состоит из консолидация разрозненных единиц деятельности. Это тот случай, когда объективно достигнутые промежуточные результаты перетекают друг в друга и субъект теряет сознание о них.

Соответствующим образом происходит фракционирование или, наоборот, объединение также «единиц» психического изображения: текст, скопированный неопытной рукой ребенка, ломается в его восприятии на отдельные буквы и даже на их графические элементы; позже в этом процессе единицы восприятия стать для него целыми словами или даже предложениями.

Невооруженным глазом процесс фракционирования или консолидация единиц деятельности и психической рефлексии — во внешнем наблюдении, а также интроспективно — это едва различимый. Этот процесс может исследовать только средства специального анализа и объективные индикаторы. Среди этих показателей — это, например, так называемый онтокинетический нистагм, изменяющиеся циклы которых, как показали исследования, делают можно определить количество «единиц» движения входящие в состав графических действий.Например, написание слов на иностранном языке существенно делится на меньшие единицы, чем написание обычных слов родного язык. Можно считать, что такое разделение явно появляется на окулограммах, соответствует разделу действия в составляющие его операции, которые, очевидно, проще и еще первичное.

Изоляция «единиц», образующих деятельность, имеет первостепенное значение. значение для решения ряда серьезных проблем. Один из эти проблемы, о которых я уже говорил, — это проблема объединение внутренних и внешних процессов деятельности в их форма.Принцип или закон этого объединения состоит в том, что всегда проходит именно по «швам» конструкции описано.

Существуют отдельные виды деятельности, все ссылки которых кажутся по существу внутренняя; например, познавательная деятельность может быть такой деятельность. Чаще внутренняя деятельность, которая служит познавательный мотив осуществляется процессами, которые по существу внешний; это может происходить либо из-за внешних действий, либо из-за внешних двигательные операции, но никогда не через их отдельные элементы.В то же самое относится и к внешней деятельности: некоторые действия и операции, которые реализуют внешнюю деятельность, могут иметь внутреннюю форма, как мыслительные процессы, но опять же конкретно только как действия или как операции, в их целостности и неделимости. Основа ибо такое преимущественно фактическое положение вещей лежит в самом характер процессов интериоризации и экстериоризации: Нет вид трансформации отдельных «осколков» деятельности возможно в целом, так как это не будет означать преобразование деятельности, но ее разрушение.

Разделяющие действия и операции в деятельности не исчерпываются его анализ. За деятельностью и регулированием ее психических образов идет грандиозная физиологическая работа мозга. Этот Сама по себе ситуация не требует доказательств. Проблема в что-то еще: найти те настоящие отношения, которые связывают активность субъекта, опосредованная психическим образом, и физиологические процессы в головном мозге.

Отношения психического и физиологического рассматривается во многих психологических работах.В связи с изучение высшей нервной деятельности теоретически объясняется в Наибольшая деталь принадлежит С. Л. Рубинштейну, развившему идею о том, что физиологическое и психическое — одно и то же и конкретно рефлексивная, отражающая деятельность, но рассматриваемая с под разными углами зрения, и что его психологическое исследование логическое продолжение его физиологического исследования. Рассмотрение этих позиций как как и позиции других авторов, тем не менее, уводит нас от намеченной плоскости анализа.По этой причине, напоминая некоторые из изложенных положений, я ограничусь здесь только вопросами о месте физиологической функции в структуре объективной деятельности человека.

Замечу, что прежняя субъективно-эмпирическая психология была ограничивается убеждением в параллелизме психического и физиологические явления. На этом основании возник этот странный теория «психических теней», которая в любом из ее вариантов в сущность означала отказ от решения проблемы.С участием известная оговорка, это относится и к последующим теоретические попытки описать связь психологический и физиологический на основе представлений об их морфология и интерпретация психических и физиологических структуры с помощью логических моделей.

Другой альтернативой является отказ от прямой конфронтации между психического и физиологического и продолжить анализ активность на физиологическом уровне. Но вот это необходимо преодолеть обычное противопоставление психологии и физиология как изучающая разные «вещи».”

Хотя функции и механизмы мозга составляют бесспорный предмет физиологии, из этого не следует что эти функции и механизмы должны оставаться за пределами сфере психологических исследований, что «то, что есть Цезарь должен быть отдан кесарю ».

Эта удобная формула избавляет от физиологических редукционизм ведет к еще большему греху, греху изоляции психика от работы мозга. Актуальные отношения, связывающие психология и физиология больше похожи на отношения между физиология и биохимия; прогресс в физиологии обязательно приводит к более глубокому физиологическому анализу до уровня биохимические процессы; с другой стороны, только развитие физиология (в более широком смысле биология) порождает те особые проблематики, которые составляют специфическую сферу биохимии.

Продолжая эту вполне условную аналогию, можно сказать, что психофизиологические (высшие физиологические) проблематика берет свое начало в развитии психологических науке, что даже такое фундаментальное понятие физиологии, как понятие условного рефлекса возникло в «Психические» эксперименты, как первоначально называл И. П. Павлов их. Впоследствии, как известно, по этому поводу И. П. Павлов сказал. что психология в своей фазе приближений объясняет « общие конструкции психических образований и физиология на их часть пытается продолжить проблему, чтобы понять эти образования как особое взаимодействие физиологических явления.Таким образом, исследование продолжается не от физиологии к психология, а от психологии к физиологии. «Первый из все, — писал Павлов, — важно понимать психологически, а затем перевести на физиологический язык.»

Самое главное, что переход от анализа деятельности анализу его психофизиологических механизмов отражают реальные переходы между ними. Теперь мы больше не можем приближаться к мозгу механизмы (психофизиологические) иначе, чем как продукт развитие объективной деятельности.Надо держать в Помните, что эти механизмы формируются по-разному в филогенезе. и в условиях онтогенетического (особенно функционального) развития и поэтому не всегда появляются в одном и том же способ.

Филогенетически созданные механизмы являются готовыми предпосылками для активность и психическая рефлексия. Например, процессы зрительное восприятие как бы вписано в черты структура зрительной системы человека, но только в виртуальном виде, как их возможность.Последнее, однако, не бесплатно. психологическое исследование восприятия от проникновения в эти особенности. Дело в том, что мы вообще можем сказать ничего о восприятии без ссылки на эти конкретные Особенности. Другой вопрос, должны ли мы сделать эти морфофизиологические особенности самостоятельный предмет изучения или следует ли наблюдать их функционирование в структуре действия и операции? Разница в этих подходах заключается в очевидно, как только мы сравним данные исследований, пусть скажем, продолжительность визуальных остаточных изображений и данные исследования постэкспозиционной интеграции сенсорных зрительных элементы в решении различных перцептивных задач.

Несколько иная ситуация, когда формирование механизмы мозга происходят во время функционального развития. Под В этих условиях данные механизмы предстают как новые «мобильные физиологические органы »(А.А. Ухтомский), новые« функциональные систем »(П. К. Анохин), оформившись, так сказать, до нашей глаза.

В человеке формирование функциональных систем, специфичных для его происходит в результате владения инструментами (средствами) и операции. Эти системы представляют собой не что иное, как внешний вид. двигательные и умственные — например, логические — операции откладывается, материализуется в мозгу.Это не простой «Кальку» их, а скорее их физиологическая аллегория. В чтобы прочесть эту аллегорию, необходимо использовать другую язык, другие единицы. Эти единицы — функции мозга, их ансамбли — функциональные системы.

В том числе в следственной деятельности на уровне функции мозга (психофизиологические) позволяют охватывают очень важные реальности, из которых экспериментальная психология фактически начала свое развитие. Это правда что первые работы посвящены, как тогда говорили, «Психологические функции» — сенсорные, мнемонические, факультативные, тонизирующие — были теоретически безнадежными независимо от значение того конкретного вклада, который они внесли.Это было дело, потому что эти функции исследовались изолированно от объективной деятельности субъекта, которую они осознали, что есть, как явления определенных способностей — способностей дух или мозг. Суть дела в том, что в в обоих случаях они рассматривались не как вызванные деятельностью, а как вызывая это.

Факт изменчивости конкретного выражения психофизиологические функции в зависимости от содержания деятельности предмета стала очевидной очень быстро.Научный проблема, однако, заключалась не в том, чтобы установить эту зависимость (она имела давно установлено в бесчисленных работах психологов и физиологов), но исследовать эти превращения деятельность, которая приводит к реконструкции ансамбля мозга психофизиологические функции.

Значение психофизиологических исследований состоит в том, что они раскрывают эти условия и последствия образования процессов деятельности, требующих реконструкции или формирование новых ансамблей психофизиологических функций, новых функциональные системы мозга для их выполнения.Просто Примером может служить формирование и консолидация операций. В инициирование той или иной операции, конечно, определяется наличие условий, средств и способов действия, которые составленные или ассимилированные извне; соединение, однако, одного элементарная ссылка на другой, образующий состав эксплуатации, их «сжатие» и перевод в нижние неврологического уровня, имеет место в подчинении физиологическому законы, с которыми психология не может не считаться.Даже для учебы, например, из-за внешних двигательных или психических привычек мы всегда интуитивно зависят от эмпирически составленных представлений о мнемоническая функция мозга («повторение — мать обучения »), и нам только кажется, что нормальный мозг психологически немой.

Другое дело, когда расследование требует точного квалификация изучаемых процессов деятельности, в частности активность, возникающая в условиях дефицита времени, повышенная требования, точность, выбор и т. д.Здесь психологическая расследование деятельности не может не включать в качестве особой проблемы анализ деятельности на психофизиологическом уровне.

В инженерной психологии проблема разделения деятельности на его элементы, определяя их временные характеристики и пропускная способность раздельного приема и «выхода» аппараты, становится наиболее актуальным. Концепция элементарного операции были введены, но в совершенно ином смысле, а не в психологическом, а в, так сказать, логико-техническом смысл, который продиктовал необходимость расширения метода анализ машинных процессов к человеческим процессам, участвующим в работа машины.Такое фракционирование активности для формального описания и применения теоретико-информационным мероприятиям, однако, противостояли Дело в том, что это привело к полному исчезновению основных формирование деятельности из области исследования; его главный определяющие факторы и действия были, так сказать, дегуманизированный. Кроме того, было неправильно отказываться от изучения деятельность, которая вышла бы за пределы анализа его общая структура.Так возник особый спор: с одной стороны, в то время как их различные связи с миром служат основа для выделения «единиц» деятельности, индивида вступление в социальные отношения в этом мире может инициировать деятельность со своими целями и объективными условиями перед подразделениями можно разделить дальше в рамках данной системы анализ; с другой стороны, проблема изучения внутримозговых процессы, требующие дальнейшего разделения этих единиц, по-прежнему настаивал.

В связи с этим в последние годы получила развитие идея «Микроструктурный» анализ деятельности — проблема, которая состоит в объединении генетического (психологического) и количественного (информационные) подходы к деятельности. Необходимо было ввести понятия «функциональные блоки», прямые и обратные связи между ними, образующие структуру процессы, реализующие деятельность физиологически. Вот предполагалось, что эта структура полностью соответствует макроструктура деятельности и что изолирующие отдельные «Функциональные блоки» позволяют более глубокий анализ продолжая меньшими частями.Однако здесь мы сталкиваемся с сложная теоретическая проблема: понимание этих отношений которые связывают между собой внутримозговые структуры и структура осуществляемой ими деятельности. Дальнейшее развитие микроанализа активности обязательно принесет эту проблему вперед. Сама процедура, например, расследования обратного связи возбужденных элементов сетчатки глаза и мозга структур, отвечающих за построение первичных зрительных образов, на основе регистрации только происходящих явлений из-за последующей обработки этих первичных изображений в таких гипотетические «семантические блоки», функция которых определяется системой отношений, которые по самой своей природе кажутся внемозговыми — а это значит нефизиологический.

В зависимости от характера их посредничества переводы о которых мы говорим, сопоставимы с переводами, которые соединить технологию производства и само производство. Из курсовое производство осуществляется с помощью инструментов и машин, и в этом смысле производство кажется следствием их функционирование; однако инструменты и машины берут начало в производстве, это уже категория не техническая, а социально-экономический.

Я позволил себе представить это сравнение только с одним в уме: выделить идею о том, что анализ деятельности на психофизиологический уровень, хотя доказывает возможность адекватного использования точных показателей, языка кибернетики и теоретико-информационных мер, все же неизбежно абстрагируется от рассмотрения деятельности как системы, инициированной живыми отношениями.Проще говоря, объективная деятельность, как и психические образы, не производится мозгом, а является его функцией, которая состоит в том, что образы реализуются с помощью физических органов субъекта.

Как уже было сказано, анализ структуры церебральные процессы, их блоки или созвездия, представляют Дальнейшее разделение деятельности, ее моменты. Такое разделение не только возможно, но и часто неизбежно. Нужно только четко осознавать тот факт, что он передает следствие деятельности до особого уровня, до уровня изучения переход от единиц деятельности (действий, операций) к единицам мозговых процессов, реализующих их.Я хочу особенно подчеркну, что я говорю именно об изучении переходы. Это отличает так называемые микроструктурные анализ объективной деятельности из исследования высшей нервной активности в понятиях физиологических процессов мозга и нейронные механизмы, данные которых можно сравнить только с соответствующие психологические явления.

С другой стороны, исследование церебральных процессов осознание деятельности ведет к демистификации концепции «Психические функции» в прежнем классическом значении — это связка факультетов.Становится очевидным, что это проявление общих функционально-физиологических (психофизиологические) свойства, которые обычно не существуют как отдельные единицы. Нельзя, например, думать о Мнемоническая функция, отделенная от сенсорной, или наоборот. В другими словами, только физиологические системы функций реализуют перцептивные, мнемонические, двигательные и другие операции. Но позволь мне повторяю, операции нельзя сводить к этим физиологическим системы. Операции всегда подвержены объективно-субъективному, то есть внемозговые, отношения.

Как отмечает Л.С. Выготский, нейропсихологические и патопсихологические — еще один очень важный способ проникновения в структуру деятельности головного мозга. Их общий психологическое значение состоит в том, что они позволяют наблюдать активность в его перерождении в зависимости от исключения отдельных части мозга или характер более общих нарушения его функции, выражающиеся в психических болезнь.

Отмечу лишь некоторые данные, полученные из нейропсихологии.В виде отличается от наивной психоморфологии, которая локализует внешне отличные психологические процессы, однозначно связывая их с функционирование отдельных мозговых центров (центров речи, письма, мышление концепциями и т. д.), нейропсихологические исследования указал, что эти сложные процессы социально-исторического происхождения, формируются в течение жизни, имеют динамичный и системный локализация. В результате сравнительного анализа обширных данные, собранные в экспериментах с людьми, больными различными При нарушении локализованных центров головного мозга возникает картина того, как различные «компоненты» деятельности человека специфически «откладываются» в его морфологии. ^[1]

Таким образом, нейропсихология со своей стороны, то есть из с точки зрения структур мозга — позволяет проникнуть в «исполнительные механизмы» деятельности.

Отказ отдельных отделов головного мозга, приводящий к нарушение того или иного процесса, представляет другой возможность: исследовать в этих абсолютно идеальных условиях функциональное развитие этих частей, которые появляются здесь в форма их восстановления. Точнее, это относится к восстановление внешних и умственных действий, ношение из которых стало невозможным для пациента в результате тот факт, что центральное возмущение исключило одно из звеньев одного операция или другое, что эти действия выполнены.Чтобы обходить предварительно тщательно диагностированный дефект пациента, исследователь проектирует новый состав операций, способных выполнения данного действия, а затем активно формулирует в пациенту новый состав, в котором поврежденное звено не участвовать, но вместо этого содержит ссылку, которая при нормальном условиях, является избыточным или даже не участвующим.

Об общепсихологическом значении этого направления исследования говорить не приходится; это самоочевидно.

Конечно, нейропсихологические исследования, как и исследования психофизиологии, обязательно представьте проблема перехода от внемозговых отношений к внутримозговые. Как я уже сказал, эта проблема не может быть решается путем прямых сравнений. Его решение заключается в анализ работы системы объективной деятельности как целое, в которое также включено функционирование физического субъект — его мозг, его органы восприятия и движение.Законы, управляющие процессами этого функционирования , конечно, очевидны только до тех пор, пока мы не перейдем к исследование объективных действий, которые осуществляются этими процессов или изображений, которые могут быть проанализированы только путем исследования деятельность человека на психологическом уровне. Не отличается ситуация при переходе с психологического уровня исследование к полностью социальному: только здесь переход к новое, то есть социальные законы, происходит как переход от исследования процессов, которые реализуют взаимосвязь отдельных лиц к расследованию отношений, которые реализованы совместной деятельностью индивидов в обществе, развитие из которых подчиняется объективно-историческим законам.

Таким образом, системное исследование человеческой деятельности также должно быть анализ по уровням. Именно такой анализ позволит преодолеть противостояние физиологические, психологические и социологические, а также сведение одного из них к другому.

---

NB. Этот абзац был изменен после сравнения с русским оригиналом для более точного отражения намерений автора. — МВД.

Глава 4: Деятельность и сознание

---

границ | Функциональная синхронизация: появление скоординированной деятельности в человеческих системах

Введение

Люди выполняют удивительный набор действий разной степени сложности, и они делают это на самых разных операционных уровнях.Даже в самый обыденный день люди готовят и потребляют еду, занимаются физическими упражнениями, планируют деятельность, общаются со знакомыми и друзьями, водят машину и ориентируются в дорожном движении, составляют сообщения и письма, играют в игры, приспосабливают свое поведение к потребностям о неформальных и формальных социальных ситуациях, мечтать и думать о своих личных качествах и слабостях. В менее обыденные дни они могут сочинять музыку, писать эссе или сочинять стихотворения, развивать теорию, пытаться разрешить конфликт, координировать свои действия с другими людьми для выполнения сложных задач или играть в Pokémon Go .Каждое из этих действий представляет собой операции, связанные с функцией мозга, движением, восприятием и познанием более высокого порядка, и многие из них также включают социальное взаимодействие и координацию с другими людьми, у которых есть свои личные и межличностные планы.

Эти виды деятельности и уровни операций обычно исследуются с точки зрения их локальной динамики, устоявшегося подхода к пониманию, который привел к возникновению сильно разрозненной дисциплины психологии. Нейробиология, суждения и принятие решений, а также групповая динамика, например, затрагивают очень разные аспекты человеческого опыта и делают это с небольшим вниманием к возможным основополагающим принципам, обеспечивающим их интеграцию.Принимая во внимание этот недостаток теоретической интеграции, наша цель в данной статье состоит в том, чтобы предположить, что различные виды деятельности и операционные уровни, характеризующие человеческий опыт, могут быть поняты в терминах общего процесса, который имеет потенциал для создания единого представления о психологическом функционировании.

Основная идея состоит в том, что все операционные уровни человеческой деятельности, от функции мозга до групповой динамики, представляют собой формирование функциональных единиц , которые являются результатом тенденции элементов более низкого уровня к достижению координации и согласованности действий для выполнения задач.Более конкретно, мы предполагаем, что функции в нейронных, психологических и социальных структурах возникают в результате динамического создания функциональных единиц, которые устанавливаются путем сборки набора синхронизирующих элементов нижнего уровня в связную структуру. Эта гипотеза опирается на принципы науки о сложности и нелинейных динамических систем и получает предварительную поддержку со стороны недавних открытий в нейрофизиологии и недавно разработанных моделей в психологических и социальных науках.

Процессы синхронизации

Мозг, двигательное поведение, разум, диады и социальные группы явно сильно отличаются друг от друга.Мозг состоит из нейронов, двигательное поведение включает сокращения мышц и движения конечностей, человеческий разум представляет собой выражение мыслей, восприятий и эмоций, диады состоят из взаимодействующих индивидуумов, а группы состоят из множества взаимодействующих индивидуумов. Элементы в каждом случае — нейроны, мышечные движения, мысли и чувства, индивидуумы — четко различаются практически по любому критерию. Однако с другой точки зрения эти явления имеют важные общие черты. Каждая представляет собой сложную систему, состоящую из множества элементов нижнего уровня, и работа каждой системы предполагает взаимное влияние этих элементов.

Мы предполагаем, что эти сходства между уровнями можно концептуализировать в терминах общих механизмов, с помощью которых любая сложная система выполняет функцию. В широком смысле совместная деятельность элементов — это суть эффективной работы любой системы. Говоря более точно, выполнение функции требует синхронизации определенных элементов и изменения конфигурации этих элементов по мере развертывания функции в ответ на требования задачи.

Значение синхронизации

Синхронизацию можно описать с двух точек зрения: на уровне системной динамики и на уровне влияния между элементами системы.На системном уровне синхронизация относится к координации во времени между состояниями или динамикой элементов, составляющих систему (например, Schmidt and Richardson, 2008). Что касается мозга, этот аспект синхронизации проявляется как синфазные отношения в активации нервных элементов или привязка к внешнему колебательному сигналу (Buzsaki, 2006), хотя возможны и наблюдались более сложные формы координации. . Что касается моторного поведения, сокращение различных групп мышц должно быть скоординировано во времени, чтобы слиться в действие (например,г., Бернштейн, 1967; Turvey, 1990; Телен, 1995; Келсо, 1997). Что касается разума, совокупность когнитивных и аффективных элементов должна быть взаимно согласованной, чтобы генерировать психическое состояние более высокого порядка, такое как отношение, убеждение или ценность (например, Thagard and Nerb, 2002). Что касается диадического взаимодействия, открытое поведение и внутренние состояния (например, эмоции, отношения) индивидов должны координироваться во времени, чтобы взаимодействие протекало гладко (например, (Newtson, 1994; Fusaroli et al., 2014). Что касается социальных групп, коллективное выполнение любой задачи требует координации во времени действий отдельных лиц (например, Arrow et al., 2000).

На уровне элементов синхронизацию можно рассматривать с точки зрения взаимного влияния, когда согласованные сигналы поступают на элемент от других элементов (Singer, 1999; Engel and Singer, 2001; Uhlhaas et al., 2009, и ссылки в нем). В простейших нейронных сетях-аттракторах, например, правильное распознавание входящего паттерна связано с тем, что каждый нейрон получает относительно совпадающие сигналы о своем состоянии от всех нейронов, с которыми он связан (Zochowski et al., 1993). Что касается моторного поведения, каждая мышца, имеющая отношение к поведению, должна получать конгруэнтные сигналы от других соответствующих мышц, чтобы выполнять поведение (например, Bernstein, 1967). Что касается разума, когерентный взгляд или отношение возникает, когда мысли, возникающие в сознании, вызывают в памяти другие мысли, поддерживающие то же мнение или отношение (например, Abelson et al., 1968; Tesser, 1978). В диадах отдельные компоненты поведения каждого человека (например, поза, мимика, постуральные сигналы, тон голоса и содержание речи) объединяются в связное сообщение (например,g., выражая внутреннее состояние, передавая ожидание и т. д.) (например, Fusaroli et al., 2014). Что касается социальных групп, то эффективные коллективные действия зависят от получения каждым членом группы четких сигналов от других членов группы относительно его или ее вклада в групповые усилия (например, Forsyth, 1990). Например, попытка синхронизировать ходьбу одного человека с другим, идущим на параде, является легкой задачей, когда остальные синхронизированы, потому что сигналы от них относительно предлагаемых движений согласованы.Однако, если группа не синхронизирована, сигналы, поступающие от разных людей, противоречат друг другу.

Обе точки зрения на синхронизацию — временная координация динамики и согласованность в передаче сигналов между элементами — представляют собой связывание динамики (т.е. динамика одного элемента зависит от динамики другого элемента). Такое связывание не обязательно подразумевает выполнение одного и того же действия в одно и то же время, но скорее может включать компенсаторную динамику. Группа, например, может иметь сложные формы синхронизации, если есть разные задачи, которые нужно выполнять.Это очевидно, например, в группе, где каждый участник играет на своем инструменте, но каждый инструмент сообщает другим инструментам, где он находится в музыкальном произведении и какой звук должен издаваться в каждый момент.

Основная гипотеза о том, что синхронизация играет решающую роль в возникновении функций как внутри, так и между уровнями, согласуется с несколькими направлениями исследований сложных систем, социальной и когнитивной психологии и социальных наук. Настоящая модель, однако, расширяет существующие модели, определяя механизмы, с помощью которых происходит синхронизация элементов.В частности, он определяет динамический сценарий, в котором синхронизация представляет собой прерывистое явление, характеризующееся повторяющейся сборкой и разборкой элементов в соответствии с меняющимися задачами и проблемами, с которыми сталкивается система.

Сборка функциональных блоков

Функциональные единицы могут быть мобилизованы тремя способами, которые отражают появление синхронизации. Во-первых, синхронизация может быть результатом структурных связей между элементами системы; некоторые элементы системы могут быть связаны с другими элементами более или менее стабильным образом, что создает потенциал для коммуникации и, следовательно, взаимного влияния.Взаимное влияние через эти связи может установить синхронизацию, даже если связи относительно слабые (Пиковский и др., 2003, и ссылки в нем; Строгац, 2004). Активация каждого из элементов посылает сигналы другим подключенным элементам, что приводит к синхронизации между элементами всей сборки. Каждый случай сборки функционального блока укрепляет связи между элементами, открывая путь для следующего появления той же конфигурации. Фактически, если функциональные единицы возникают на основе структурных связей, они стремятся воссоздать ту же конфигурацию элементов в последовательном возникновении единиц.

Этот процесс сборки можно наблюдать на уровне мозга, разума и социальных групп. В головном мозге нейронные структуры, которые обладают анатомически систематическими и прямыми связями друг с другом, будут иметь тенденцию к синхронизации. Такие связи облегчают синхронизацию либо путем передачи возбуждающих и тормозных импульсов (Buzsáki and Draguhn, 2004; Buzsaki, 2006), либо путем модуляции внутренних нейронных свойств связанных нейронов (Bogaard et al., 2009; Fink et al., 2012, 2013; Knudstrup et al. al., 2016). В ментальных системах совместное появление когнитивных элементов создает новые ассоциативные связи и укрепляет существующие связи между элементами. На социальном уровне повторяющаяся синхронизация между людьми увеличивает их симпатию друг к другу и укрепляет их межличностные отношения. Семейные и дружеские узы, например, могут служить для синхронизации мыслей и действий вовлеченных людей. Подобным образом близкие друзья могут сотрудничать в достижении различных целей.

Если взаимодействия между элементами отражаются в структурных связях, стабильность этих связей будет способствовать воссозданию аналогичных (или идентичных) сборок элементов. Если хорошо обученный механизм нарушен, его легко восстановить. Это легко оценить в стабильных социальных группах. Например, если члены семьи отдыхают в разных местах, они могут воссоединиться после того, как их отпуск закончится. Однако, если элементы связаны быстро меняющимися связями динамики, мгновенное изменение функционирования отношений между элементами может способствовать появлению отдельных функциональных единиц.Даже небольшое нарушение вновь образованного механизма может вызвать качественные изменения в его работе. Следовательно, если кто-то или что-то разделит группу людей, которые случайно беседовали на улице, они могут больше никогда не воссоединиться.

Во-вторых, элементы могут достичь взаимной синхронизации, если они каким-то образом станут заметными одновременно. Этот механизм, вероятно, будет использоваться для синхронизации элементов, которые играют важную роль в достижении цели. Активация этих элементов в процессе внутреннего контроля (например,ж., внимание) может привести к их внезапной синхронизации. На уровне мозга внимание может на мгновение связать динамику элементов (Lopes da Silva, 1991). В качестве примера этого механизма Wróbel (2014) выдвинул гипотезу о том, что во время восприятия внимание опосредуется активацией выбранных нейронных групп посредством колебаний в бета-диапазоне, которые, в свою очередь, синхронизируются для формирования определенных представлений в гамма-диапазоне (Wróbel, 2014). На уровне разума напоминание об элементах, которые имеют отношение к суждению или решению, активирует эти элементы, которые затем, вероятно, будут синхронизированы с суждением или станут основой для решения.В социальных группах люди, обладающие навыками, необходимыми для решения групповой проблемы или достижения цели, часто явно или неявно призываются, способствуя формированию команды, которая синхронизируется для выполнения своей функции.

Внешние факторы также могут вызывать мгновенную синхронизацию между набором элементов путем их выборочной активации. На уровне мозга сенсорный ввод может активировать отдельные нейронные сборки в мозге, при этом повышенная активация создает потенциал для взаимного влияния между соответствующими сборками.Формирование впечатления иллюстрирует этот механизм на уровне разума. Таким образом, те черты, которые отличают человека в данном контексте, будут интегрированы в результирующее впечатление, в то время как другие черты, вероятно, будут игнорироваться (например, Asch, 1946). Между тем, на социальном уровне, если несколько человек выделяются как наиболее активные и выразительные в большой группе, они, скорее всего, каким-то образом скоординированы, потому что активность каждого наиболее заметна для других. Следовательно, люди, которые активны в данной ситуации, начинают действовать спонтанно и имеют больше шансов создать функциональную единицу — в данном случае подгруппу, выполняющую задачу.Между мгновенной синхронизацией и мгновенным влиянием между элементами существует положительная обратная связь, так что когерентные элементы влияют друг на друга сильнее, а элементы, которые влияют друг на друга, становятся все более синхронизированными (Waddell and ochowski, 2006).

В третьем механизме состояние или действия каждого элемента предлагает возможный диапазон состояний и действий других элементов. В нейронных сетях это явление описывается как множественных ограничений , и это один из основных механизмов функционирования искусственных нейронных сетей (McClelland and Rumelhart, 1986).Это можно наблюдать на уровне диад и социальных групп; в теории игр он описывается как социальная взаимозависимость, а в экологическом подходе — как категории аффорданса (Гибсон, 2014). Примером взаимозависимости является ситуация, в которой один шаг вправо или влево делает эту позицию недоступной для другого человека. Анализ взаимного ограничения собственных возможностей — важный механизм динамического анализа взаимозависимости в спорте. Например, синхронизация футболистов частично является результатом того факта, что игроки одной команды блокируют своих противников, чтобы помешать им выполнять определенные действия, тем самым снижая их аффорданс (Vilar et al., 2013). Таким образом, синхронизация элементов может возникать не только в результате того, что одни элементы побуждают другие находиться в определенном состоянии, но также в результате элементов, динамически ограничивающих совокупность состояний, которые могут принимать другие элементы. Этот механизм может обеспечивать сложные схемы синхронизации в функциональных блоках.

Динамика функциональных единиц

Большинство моделей, подчеркивающих появление функций через синхронизацию элементов нижнего уровня, обычно предполагают статическую структуру, в которой динамика (если таковая имеется) ограничивается простыми внешними или внутренними задачами.Динамические процессы играют более заметную роль в настоящей модели, способствуя устойчивым изменениям в структуре и функционировании рассматриваемой системы. Основная идея состоит в том, что при выполнении функций высшего порядка различные конфигурации элементов составляются и декомпозируются вместе с развитием и достижением функции. После выполнения функции набор элементов может быть разобран и готов к повторной сборке другим способом для выполнения другой функции. Новые функциональные блоки также могут подвергаться декомпозиции с помощью механизма управления; это происходит, когда элементы не могут достичь достаточной согласованности, необходимой для того, чтобы подразделение выполняло свои функции.Другими словами, настоящая модель подчеркивает прерывистый характер синхронизации с повторяющейся сборкой и разборкой функциональных блоков в ответ на меняющиеся задачи, проблемы и ограничения окружающей среды. Таким образом, синхронизация — это не просто следствие функционирования, но также важный компонент саморегулирующего контроля (ochowski and Liebovitch, 1997, 1999; ochowski and Dzakpasu, 2004; Waddell and ochowski, 2006).

Динамика, лежащая в основе сборки и разборки функциональных блоков, отражает друг друга.В то время как увеличение синхронизации усиливает мгновенное влияние между элементами и, таким образом, создает функциональную единицу, уменьшение синхронизации ослабляет мгновенное влияние между элементами и, таким образом, разрушает функциональную единицу. Независимо от того, является ли исходным фактором ослабление мгновенного воздействия или нарушение синхронизации, функциональная единица распадается. Затем эти элементы могут быть интегрированы в различные функциональные блоки.

Будет ли система организовывать одни и те же элементы в одни и те же функциональные единицы, зависит от степени, в которой появление функциональной единицы продиктовано структурными свойствами (т.е., связи между элементами) в отличие от временного связывания динамики, вызванного мгновенной синхронизацией. Если элементы влияют друг на друга в первую очередь посредством структурных связей, относительная стабильность связей приведет к повторному появлению похожих, если не идентичных ансамблей элементов. Например, в высшей степени автоматический или заученный ответ может быть временно нарушен, но легко восстановлен в той же форме. Точно так же синхронизирующие нейронные группы формируют разные пространственные паттерны в разных задачах, восстанавливая их координацию всякий раз, когда этого требует выполняемая функция (например,г., Келсо и ДеГузман, 1991). Однако, если элементы связаны в первую очередь быстро меняющимися динамическими связями, мгновенные изменения в функциональных отношениях между элементами могут сделать маловероятным повторное появление исходной конфигурации, вместо этого продвигая совершенно другую функциональную единицу. Например, при выполнении относительно нового действия даже небольшое нарушение может способствовать полному изменению действия (Vallacher and Wegner, 1987).

Функция накладывает ограничения на синхронизацию.Даже одно и то же действие может включать разные конфигурации элементов нижнего уровня для выполнения определенной функции. Например, при ударе молотка по долоту профессиональные кузнецы бессознательно координируют мышцы рук, чтобы сохранять точность от удара до удара. Однако такой точности нет на уровне отдельной мышцы. В одном ударе определенная мышца может быть задействована больше, чем при другом ударе, при этом другая мышца компенсирует недостаточное взаимодействие мышцы (Bernstein, 1967).

Синхронизация психологических процессов

Функциональную роль синхронизации можно увидеть на всех уровнях психологической реальности: функции мозга, восприятие, двигательное поведение, действия высшего порядка, психические процессы, диадическое поведение и коллективные действия в социальных группах.

Представление стимулов и сознание

Синхронизация играет решающую роль в том, как мозг выполняет свои функции. Функция мозга требует как сегрегации, так и интеграции информации, сенсорной или извлеченной из памяти.С развитием методов визуализации мозговой активности мы относительно хорошо знаем, как мозг разделяет такую ​​информацию, определяя отдельные области для обработки определенных типов информации. Однако наши знания о том, как мозг интегрирует информацию, гораздо более ограничены. Основная гипотеза связывает интеграцию информации с синхронизацией между регионами, обрабатывающими различные типы информации (например, von der Malsburg, 1994; Singer and Gray, 1995). Синхронизированная активность нейронных сборок в головном мозге теоретически важна для выполнения сенсорных и перцептивных функций (von der Malsburg, 1994).Синхронизированные колебания между областями мозга наблюдались в моторных и когнитивных функциях, особенно в сознательной обработке (von der Malsburg, 1994; Tononi et al., 1998). Ощущение простейшего объекта требует синхронизированной активности нейронных ансамблей (см. Tononi and Edelman, 1998; Sauvé, 1999; Engel and Singer, 2001). Более того, дальняя синхронность между удаленными областями мозга наблюдается при различных формах поведения (Harris and Gordon, 2015). Также считается, что в основе избирательного внимания лежит код корреляции (Niebur et al., 2002; Гомес-Рамирес и др., 2016).

Чтобы понять, как синхронизация нейронной активности может выполнять роль интеграции информации, нам нужно понять, насколько сложной задачей является объединение входных данных из стольких разрозненных и функционально различных источников. Проблема связывания представляет собой прототипический вызов интеграции информации в мозг. Например, если человек воспринимает синий круг и красный квадрат, как мозг связывает формы и цветовые особенности, чтобы сформировать представление объекта? Другими словами, как мозг узнает, что круг синий, а квадрат красный?

Сингер и Грей (1995) предположили, что временные характеристики нейронной активности ответственны за связывание, так что все нейронные группы, кодирующие различные характеристики одного и того же объекта, будут синхронизировать свою активность с точностью до миллисекунд.Этот процесс обеспечивает интеграцию нескольких функций и одновременное выполнение нескольких функций восприятия, таких как интеграция функций в несколько отдельных объектов. Это может быть достигнуто путем использования различных временных шаблонов (например, разности частот и фаз) для выполнения каждой функции (то есть интеграции характеристик каждого объекта). Тот же механизм может объяснить иерархическую организацию, когда одна группа нейронов принадлежит более чем одной интегративной единице одновременно (например,g., за счет синхронизации по гармоническим частотам). Гипотеза временной корреляции также объясняет, как интегрированные целостности могут взаимодействовать на более высоких уровнях обработки информации, поскольку синхронизированные нейронные сборки образуют функциональную единицу на более высоком уровне, которая отличается от других нейронных сборок из-за своего особого временного паттерна. Синхронизированные нейронные сборки более заметны, чем несинхронизированные сборки, даже если первые меньше, потому что нейрон с гораздо большей вероятностью будет производить потенциал действия, если входящие сигналы от его входных нейронов синхронизированы.

Такое связывание должно происходить практически во всех модальностях: слуховое связывание может потребоваться для различения звука одного голоса в толпе, а связывание во времени требуется для восприятия движения объекта. Требуется кросс-модальная привязка, чтобы связать звук удара мяча по летучей мыши с его визуальным восприятием, так что оба могут восприниматься как разные аспекты одного и того же события. Когнитивная привязка, например, должна связывать визуальное восприятие объекта с его семантическим знанием, реконструкцией памяти и кросс-модальной идентификацией (см. Обзор Neuron, 24 , 1999).Синхронизированная активность чаще всего видна (и регистрируется) как синхронные колебания электрической активности между различными областями мозга. Интересно, что синхронные колебания в гамма-диапазоне (ГСО) нервно-электрической активности, как полагают, связывают сенсорные ощущения, чтобы представлять отдельные объекты (Buzsaki, 2006; Buzsaki and Wang, 2012), и внимание опосредуется через активацию выбранных нейронных групп через колебания в бета-диапазон (Wróbel, 2014).

На каждом уровне обработки информации синхронизированные группы образуют функциональные единицы, которые интегрируются во все более сложные структуры.Эти нейронные группы из разных областей мозга могут соответствовать, например, личным воспоминаниям, аффективным реакциям и так далее по отношению к объекту. Каждая сборка на более низком уровне может быть ответственна за обнаружение определенных характеристик стимула, но именно синхронизированное представление различных сборок дает начало сознательному осознанию объекта. Такая синхронизированная нейронная группа сходна с понятием клеточной сборки , предложенным Хеббом (1949), в котором внутригрупповые связи облегчают активацию всей группы, когда активируется единственный нейрон.Это, в свою очередь, укрепляет внутригрупповые связи, как это выражено фразой «клетки, которые срабатывают вместе, соединяются вместе». Фактически, сила координации частично зависит от истории обучения и представлена ​​изменениями силы синаптических связей (то есть изменениями, которые происходят в относительно медленном временном масштабе), которые сопровождают обучение.

Гипотеза временной корреляции не требует образования стабильных структурных связей, а скорее предполагает, что временное усиление синапсов (LTP — долгосрочное потенцирование) также может быть ответственным за создание синхронизированной функциональной единицы.Таким образом, функциональные единицы представляют собой динамические образования, появляющиеся на короткое время и вскоре после этого разбирающиеся, что позволяет создавать новые функциональные единицы (Rychwalska, 2013).

В определенной степени взаимодействие между элементами может также меняться на еще более прерывистой основе из-за изменений в фокусе внимания (например, Friston, 1994; Maunsell, 1995). Другими словами, внимание объединяет различные группы нейронов, которые затем получают возможность синхронизироваться друг с другом.

Функциональная единица наивысшего уровня в иерархии, которую можно описать в деятельности мозга, возможно, является объединенной сознательной «сценой» (Tononi and Edelman, 1998) — представлением временных рамок в потоке сознания. Такая высокая степень интеграции требует дальних корреляций и сложных временных моделей координации. Другими словами, функциональное связывание между отдельными нейронными сборками должно быть очень гибким, позволяя функциональному кластеру перемещаться через последовательность различных состояний без потери синхронизации (Koch et al., 2016; Пальва, 2016; Уорд, 2016; ср. Накатани и др., 2013). В то же время сама потеря сознания (например, из-за анестезии) обычно связана с «когнитивным отключением» (Mashour, 2013 и ссылки в нем) и, как полагают, опосредована потерей длительной синхронизации в мозге (Lewis et al. др., 2012).

Психические процессы и структура высшего порядка

Как только сознательные репрезентации сформированы (в соответствии с описанным выше сценарием), они становятся элементами, подверженными дальнейшим интеграционным процессам, результатом которых являются ментальные структуры более высокого порядка, такие как репрезентации действий, суждения и самооценки.Как и в случае с мозгом, решающую роль в этом процессе играет синхронизация. Если процесс прогрессивной интеграции может поддерживать синхронизацию между подмножеством элементов, он продолжается до тех пор, пока не будет выполнена когнитивная функция (например, суждение, значимое действие, новое понимание себя), которая, в свою очередь, является предметом дальнейших интеграционных процессов. и так далее.

Значительные исследования показали, что согласованность действительно является основным принципом когнитивной функции и структуры (см. Abelson et al., 1968). В рамках этой структуры были идентифицированы различные механизмы, функция которых заключается в поддержании согласованности перед лицом неконгруэнтной информации или социального влияния (например, уменьшение диссонанса, дисконтирование, избирательная память и т. Д.) (См. Tesser et al., 1996; Суонн, 1997).

Природа когнитивной функции диктует конкретный показатель, с помощью которого оценивается согласованность. При формировании суждения о ком-либо функция заключается в установлении однозначной поведенческой ориентации по отношению к человеку (ср.Джонс и Джерард, 1967). В самопонимании функция самооценки (ср. Tesser and Campbell, 1983). В представлении действия функция — это эффективное исполнение (см. Валлахер и Вегнер, 1987). В каждом случае проблема согласованности заключается в том, насколько хорошо элементы поддерживают друг друга (т. Е. Координируют) в достижении своей соответствующей функции. Таким образом, последовательное социальное суждение — это такое суждение, в котором все активированные когнитивные элементы согласованы по своему значению для оценки цели.Между тем, в самопонимании согласованная самооценка — это концепция, в которой активированная релевантная для себя информация рисует тот же оценочный портрет. А в действии репрезентация эффективна в той мере, в какой функции действия более низкого уровня синхронизируются для создания плавного исполнения (см. Валлахер и др., 1989; Чиксентмихайи, 1990).

Когда согласованность между элементами не может быть достигнута в процессе постепенной интеграции, механизмы управления разбирают возникающую структуру и пытаются скоординировать элементы или новый набор элементов.Этот процесс может повторяться до тех пор, пока функция не будет достигнута (т. Е. Не будет достигнута согласованная оценка или будет выполнено эффективное действие), или, в качестве альтернативы, разобранные элементы могут быть реконфигурированы в совершенно другой функциональный блок. Другими словами, новая функция может возникнуть в результате разборки и последующей реконфигурации когнитивных элементов (Vallacher et al., 1998). В действии, например, неспособность поддерживать акт «убеждения кого-то» может привести к изменению конфигурации речевых действий человека как «самовыражения».”

Таким образом, функционирование разума можно описать как непрерывную сборку и разборку когнитивных элементов в поисках согласованности. Поток сознания может в конечном итоге стать препятствием для прихотей (Джеймс, 1890), но именно эта особенность мышления способствует возникновению структуры и эффективной функции. Постепенная сборка и разборка элементов системы отражается во временной траектории возникающей мысли. В социальном суждении, например, однолистная (оценочно конгруэнтная) информация организована в структуры все более высокого уровня, отражающие возрастающую согласованность, сценарий, который отражается в поляризации отношения, вызванной мыслями (Tesser, 1978).Информация о смешанной валентности, однако, имеет тенденцию приводить к повторной сборке и разборке элементов с различной валентностью в процессе динамической интеграции (см. Vallacher et al., 1994; Vallacher and Nowak, 1997). Процесс прогрессивной интеграции также наблюдался в отношении саморефлексии, когда индивиды, которым приказывают сосредоточиться на деталях своих действий, демонстрируют возрастающие колебания в их самооценках во время саморефлексивного мышления, что указывает на сборку все более высоких -порядок оценочно связных структур (Vallacher, Nowak, 1999; Vallacher et al., 2002).

С точки зрения синхронизации фундаментальна согласованность когнитивных представлений. Связанные представления будут интегрированы в представления более высокого порядка, в то время как некогерентные будут либо дезинтегрированы, либо их несвязные части будут удалены в процессе интеграции. С этой точки зрения сигналы когерентности являются глобальными кросс-модальными сигналами. Согласованность в одной сенсорной модальности способствует прогрессивной интеграции информации в других модальностях; несогласованность в одной модальности нарушает интеграцию сигнала, имеющую место в другой модальности.Исследования показали, что наблюдение за бессвязными фигурами вызывает ощущение, что музыкальный отбор не следует знакомым принципам, в то время как просмотр связных фигур способствует ощущению, что такая музыка знакома (Ziembowicz et al., 2013; Winkielman et al., 2015).

Несмотря на глубокие корни этой точки зрения в классических трактовках психики (например, James, 1890; Kohler, 1929; Wertheimer and Riezler, 1944; Asch, 1946), традиционные подходы к моделированию когнитивных функций обычно изображали разум как устойчивый организация знаний.Коннекционизм появился в последние годы как предпочтительный инструмент для исследования того, как системы разрешают конфликты и максимизируют согласованность (ср. Read and Miller, 1998). Таким образом, предполагается, что функция когнитивных сетей заключается в удовлетворении множественных ограничений (представленных соединениями), так что сеть достигает конфигурации, в которой состояния узлов наименее конфликтны. Хотя коннекционистские модели могут решить проблему согласованности, они имеют важное ограничение в отношении моделирования описанного нами сценария.В частности, большинство моделей ограничены одним шагом, так как после достижения согласованного решения система оказывается в ловушке этого состояния и не развивается дальше.

Контроль действий

Умы не существуют ради самих себя, оставляя людей «погруженными в мысли» (Tolman, 1951). Психическое содержание и структуры, которые возникают в соответствии с описанным выше сценарием синхронизации, обеспечивают основу для открытого поведения в контексте ограничений, проблем, проблем и личных целей окружающей среды.Поскольку местная среда для действий подвержена заслуживающим внимания и постоянным изменениям, ментальные представления людей также должны быть динамичными, претерпевая реконфигурацию, когда это необходимо для поощрения и поддержания эффективных действий и исправления неэффективных действий. Этот сценарий повторяющейся сборки и разборки ментальных репрезентаций на службе эффективного действия является центральным в теории идентификации действия (Vallacher and Wegner, 1987). Теория утверждает, что эффективное выполнение действия связано с постепенной интеграцией структурных элементов действия более низкого уровня.Эта интеграция элементов в функциональную единицу более высокого уровня способствует соответствующему сдвигу в мысленном представлении человека о том, что он или она делает. Например, начинающий теннисист, вероятно, будет определять свое поведение с точки зрения основных задействованных действий — корректировки положения тела, покачивания ракеткой и т. Д. По мере того, как эти базовые действия становятся достаточно синхронизированными для обеспечения эффективной игры на теннисном корте, идентификация этого действия человеком изменится в соответствии с более интегральным (более высоким) представлением — «игра в теннис», «выполнение упражнений» или, возможно, «соревнование». против соперника.”

Точно так же, если действие становится неэффективным при идентификации на определенном уровне идентификации, человек, вероятно, перейдет к идентификации более низкого уровня, которая отражает основные структурные элементы действия. Теннисист, которому не удается эффективно играть в теннис, например, может восстановить мысленный контроль над действием, перефокусировав свое сознательное внимание на изменение положения своего тела и покачивание ракеткой. Посредством этого сценария повторяющейся сборки и разборки ментальных репрезентаций действия люди в конечном итоге сходятся на оптимальном уровне идентификации действия, который отражает степень, в которой структурные элементы действия синхронизированы и составляют эффективную функциональную единицу (например,г., Валлахер и др., 1989).

Акцент на когнитивной репрезентации действия в этом сценарии может показаться противоречащим большому количеству исследований координации поведения (например, Bernstein, 1967; Kelso and DeGuzman, 1991; van Wijk et al., 2012). Исследователи в этой области подчеркнули, что реакции на изменение условий окружающей среды и приобретение навыков не требуют сознательных мысленных представлений. Вместо этого существует прямая связь восприятия и действия, так что возможности окружающей среды регистрируются на уровне восприятия без необходимости в когнитивной интерпретации более высокого уровня.Атмосферы окружающей среды также формируют моторные реакции через соединение поведения и восприятия, так что утонченное и умелое разыгрывание поведения приводит к более тонким различиям в восприятии контекста, в котором разворачивается действие.

Согласно этой точке зрения, при развитии двигательного навыка определенные движения становятся связанными, так что система в целом теряет степени свободы (например, Bernstein, 1967; Turvey, 1990). Таким образом, хотя сотни мышц задействованы даже в таком действии, как, например, рукопожатие, маловероятно, чтобы центральная нервная система могла когнитивно справиться с контролем каждой мышцы.Бернстайн (1967) предположил, однако, что мышцы образуют специфические для функций синергии — самоорганизующиеся сборки — путем локального связывания и ограничения сокращений друг друга. Эти паттерны взаимного ограничения являются гибкими и изменяются в соответствии с требованиями функции. Например, паттерны координации между мышцами рук при ударе отличаются от схватывания. Модели координации также зависят от контекста. Таким образом, даже при выполнении одной и той же задачи картина координации может быть совершенно иной.Работа с гаечным ключом может потребовать другой конфигурации мышц, когда это происходит в ограниченном пространстве (например, под капотом автомобиля), чем когда это происходит на открытом пространстве (например, на рабочем месте).

С точки зрения теории идентификации действия навыки, приобретенные на моторном уровне (например, координация конфигураций движений между конечностями), соответствуют самым низким уровням идентификации действия. По мере того, как действие постепенно усваивается или становится привычным, паттерны координации движений становятся бессознательными элементами в единицах более высокого порядка, которые становятся все более доступными для сознательного представления.Однако, как только достигается сознательное представление значения действия на более высоком уровне, автоматизированные элементы нижнего уровня, в принципе, также могут стать предметом сознательного представления. Например, обучение ходьбе происходит без размышлений о том, как двигать ногами; скорее, это предполагает метод проб и ошибок для навигации в физической среде. Хотя ходьба остается в значительной степени автоматической после того, как она усвоена, так что ее элементы (например, смещение веса) не представлены мысленно, могут возникнуть обстоятельства, которые привносят эти элементы в сознание.Таким образом, скользкий пол может сосредоточить сознательное внимание человека на том, как он или она перемещает свой вес и двигает ногами. Таким образом, хотя взаимные ограничения, способствующие развитию моделей координации движений, могут развиваться без сознательного контроля, впоследствии они могут стать предметом сознательного контроля и модификации.

Дядьки

В диадах любое взаимодействие (например, беседа) или задача (например, решение проблемы или перемещение ящика) требует синхронизации на различных уровнях, включая моторное поведение и внутренние состояния (эмоции, мысли) (e.г., Новак и др., 2000). Развитие межличностной синхронизации хорошо задокументировано. Например, в разговоре люди спонтанно синхронизируют выражения своего лица (например, Stel and Vonk, 2010). Этот эффект настолько распространен, что люди даже могут имитировать выражение лица неодушевленного объекта, например робота (Hofree et al., 2014). Синхронизация мимики, в свою очередь, способствует соответствующему эмоциональному состоянию каждого члена диады в соответствии с гипотезой лицевой обратной связи (например,г., Laird, 1974; Strack et al., 1988).

Компьютерное моделирование диадического взаимодействия показало, что взаимосвязь между паттернами синхронизации и внутренними свойствами двух связанных единиц (индивидуумов) принимает разнообразные и часто весьма неожиданные формы (Nowak et al., 2002). Хотя небольшие изменения динамических свойств любой единицы могут способствовать соответственно небольшим различиям в синхронизации, иногда даже очень незначительные изменения этих свойств будут производить качественные изменения, которые можно интерпретировать как фазовые переходы в форме координации.

Когда мы принимаем во внимание сложную динамику, связанную с каждым человеком, система высшего порядка, созданная двумя людьми, может стать способной к особенно богатым динамическим свойствам, генерируя богатые и сложные паттерны координации. Наблюдаемые формы координации выходят за рамки простой синфазной синхронизации и противофазной синхронизации и включают значительно более сложные формы (Nowak et al., 2005). Сложность двух связанных систем может значительно превышать сложность каждой из компонентных систем (т.е., индивидов) — или он может резко упроститься в сценарии, напоминающем контроль над хаосом (Ott et al., 1990).

Беседа — особенно важная форма диадического взаимодействия. Fusaroli et al. (2014) утверждают, что функция имеет решающее значение для организации межличностного взаимодействия в диалоге. Помимо простой синфазной синхронизации, участники диалога демонстрируют дополнительную динамику, при которой один человек компенсирует другому в отношении ошибок и возмущений. Эти два человека интегрируются в единицу более высокого порядка, которая, в свою очередь, влияет на их соответствующие когнитивные, лингвистические и моторные процессы, направленные на достижение общей цели.Другими словами, синхронизация происходит на нескольких уровнях, как внутри, так и между людьми.

Шаблон синхронизации модулируется функцией взаимодействия и контекстом взаимодействия. Таким образом, режим синхронизации, работающий в одном контексте, может не работать в другом контексте. Например, повторение простых высказываний партнера может быть функциональным в сильно структурированной ситуации (например, повторение команд для обеспечения точности общения), но будет неудобным и избыточным, а значит, дисфункциональным, в неструктурированном социальном разговоре.

Взаимодействия в диалоге служат для распределения когнитивных процессов и действий между людьми в соответствии с требованиями задачи и способностями каждого человека. Таким образом, диада становится единицей более высокого порядка, способной достичь большего, чем то, что может быть достигнуто индивидуальным поведением в одиночку. Функция определяется на уровне возникающего диадического целого, а не на уровне каждого человека. Fusaroli et al. (2014) утверждают, что этот процесс организации межличностных взаимодействий в диалоге структурирован для выполнения совместной функции, а не для отдельных когнитивных систем индивидов.Паттерны взаимодействия характеризуются стабильностью и четкой упорядоченностью динамики обоих индивидов (например, ритма разговора). Функциональность диадического диалога четко видна в размерном сжатии (Bernstein, 1967). Это означает, что коллективная изменчивость в совместных координирующих задачах меньше, чем изменчивость движений каждого индивидуума, по аналогии с координацией, участвующей в выполнении индивидуальным заданием, как описано ранее (стр.10).

Группы

Социальная группа — это не только совокупность людей, отношения между ними и социальная структура, но также непрерывный процесс синхронизации жестов, взглядов, действий и общения (см. Arrow et al., 2000). Достижение группового задания зависит от такой синхронизации (см. Forsyth, 1990; Schmidt and Richardson, 2008; Marsh et al., 2009). Принятие решений требует согласования информации и мнений, например, в то время как выполнение групповых действий требует синхронизации действий членов группы.Синхронизация также устанавливает структуру группы. Фактически, социальные отношения можно определить в терминах категорий синхронизации (Baron et al., 1994; Newtson, 1994; Nowak et al., 1998; Marsh et al., 2009; Miles et al., 2009). Синхронизация с другими членами группы приводит к формированию социальных связей и способствует чувству связанности (например, Chartrand and Bargh, 1999; Lakin and Chartrand, 2003; Dijksterhuis, 2005), в то время как неспособность достичь синхронизации вызывает чувство одиночества (Nowak и Валлахер, 2007).

В стремлении к координации индивидуально обусловленное поведение сливается в регулярные паттерны совместных действий (Guastello and Guastello, 1998; Marsh et al., 2009). Возникновение скоординированного поведения может быть операционализировано как корреляция во времени между внутренними состояниями и поведением отдельных членов группы. Группа более предсказуема (т. Е. Имеет меньше степеней свободы), чем любой из индивидуумов, рассматриваемых по отдельности. Это означает, что поведение членов группы как ограничивает, так и ограничивается поведением других членов.Хотя участники групповой дискуссии, например, берут слово самостоятельно, они делают это в контексте уже сказанного.

Различные вызовы и задачи могут потребовать разных схем координации. Задача может потребовать отрицательной обратной связи (взаимного гашения реакций), реализованной, например, путем критики или путем уменьшения количества возможных вариантов решения. В качестве альтернативы, задача может потребовать положительной обратной связи, предназначенной для генерирования множества идей, мотивации друг друга к работе или иного вклада в работу группы.Например, когда группа сосредотачивается на принятии окончательного решения между двумя вариантами, обсуждение может включать последовательность утверждений, поочередно выражающих аргументы для каждого из вариантов. Кроме того, в ссылках участников на поставленную задачу может появиться повышенное количество сообщений «мы», поскольку группа функционирует как единое целое, чтобы принять коллективное решение или план действий.

Мгновенная координация членов группы, участвующих в обсуждении или совместной деятельности, — это синусоидальный процесс: он поднимается и спадает от момента к моменту вместе с работой группы.В определенный момент продолжительности группы поведение ее членов самоорганизуется вокруг задачи, которую необходимо выполнить, или проблемы, подлежащей обсуждению. Члены группы начинают сотрудничество, чтобы выполнить задание или убедить других согласиться с определенным мнением. Временное усиление координации можно описать как появление функциональных единиц, служащих цели выполнения микрозадач. Данная модель координации между участниками нарушается сразу после достижения данной цели или прекращения обсуждения.

Нет необходимости синхронизировать всю группу; скорее, разные подмножества людей будут синхронизироваться для выполнения задачи, а затем десинхронизируются, когда задача будет завершена (например, Sawyer, 2005). Таким образом, со временем группа может характеризоваться появлением и разборкой различных паттернов взаимодействия, отражающих синхронизацию различных подмножеств членов группы. Ziembowicz (2015), например, продемонстрировал, что в целевых группах мгновенное появление структур диадического взаимодействия, как правило, характеризует возникновение и разрешение межличностного конфликта.Однако взаимодействия с участием более двух человек, как правило, ассоциировались с более позитивным аффектом, более слабым мнением и более глубоким исследованием. Таким образом, различные возникающие социальные структуры выполняют разные функции в социальных группах.

Координация поведения членов группы происходит через их реакции друг на друга, а также через обмен жестами, взглядами и сообщениями. Но координация также может происходить на более глубоком уровне в отношении эмоций, суждений, убеждений и планов действий (см.Новак и др., 1998). Синхронизация на уровне группы иногда проявляется как эмоциональное заражение, например, при личном контакте (например, Hatfield et al., 1993) или в социальных сетях (например, Kramer et al., 2014). Исследования (Nowak et al., 2005; Johnson, 2006) показали, что синхронизация на поведенческом уровне имеет фундаментальное значение для возможности более глубоких уровней синхронизации. Визуальная синхронизация особенно важна для возникновения взаимных положительных эмоций и сопереживания.

Выявлено несколько механизмов, способствующих позитивной синхронизации в межличностных отношениях и в группах.Сходство в отношениях, например, является основным принципом межличностного влечения (например, Byrne et al., 1986), способствующим развитию социальных связей между двумя или более людьми. Компьютерное моделирование социального влияния (Nowak et al., 1990) продемонстрировало, что локально определенные принципы влияния (например, социальное воздействие, Latane, 1981) приводят к появлению локально согласованных кластеров единомышленников (например, тех, кто придерживается схожих мнений). или верования). Компьютерное моделирование социальной взаимозависимости также продемонстрировало появление локально согласованных структур, в которых согласованность определяется как сходство в стратегиях межличностных отношений (например,г., Hegselmann, 1998; Новак и Валлахер, 1998, глава 7; Аксельрод, 2006). Также были выявлены механизмы, которые сохраняют и усиливают межличностную и групповую согласованность, такие как отказ от отклонений и появление групповых норм (например, Festinger, 1950; Clore and Gormly, 1974; Latane, 1981).

Социальные связи, возникающие в результате более глубоких уровней синхронизации, обеспечивают повышенное влияние среди членов группы, аналогично синаптическим связям в мозгу и ассоциациям в психической системе.Однако на координацию в группе влияет множество факторов, помимо социальных связей. Например, физическая близость на мгновение увеличивает эффективное влияние людей. Мгновенная значимость отдельных людей (например, в силу внешнего вида или поведения) также может влиять на временную конфигурацию связей между людьми, усиливая одни и ослабляя другие. Мгновенная согласованность (например, общее настроение или деятельность) также может изменить конфигурацию связей между подмножествами людей.Такая согласованность может быть вызвана, например, каким-либо внешним сигналом, таким как музыка или очень важные события. Между тем в рабочих группах различные структуры общения между членами группы, как правило, связаны с появлением соответственно различных способов решения задач и решения проблем (Leavitt, 1951; Shaw, 1951; Guetzkow and Simon, 1955).

Даже в контексте существующих социальных отношений не все межличностные или коммуникационные связи активируются одновременно.Например, у человека явно есть стабильные связи со своей семьей, но они неактивны, когда он или она находится в другом социальном окружении (например, на работе). В сочетании с факторами, которые действуют независимо от социальных связей (близость и т. Д.), Это предполагает, что социальные группы, во многом как ментальные и нейронные структуры, имеют аспект сборки и разборки, постоянно реконфигурируя себя в ответ на меняющиеся требования среды и непредвиденные обстоятельства.

Координация между членами группы обычно связана с эффективными коллективными действиями.Помимо создания прочных и прочных связей (например, сплоченности) в группе (Forsyth, 1990), координация была определена как решающий фактор в оптимизации производительности в рабочих группах (Steiner, 1972) и спортивных командах (Vilar et al., 2013). . В то же время, однако, исследования проследили определенные формы дисфункциональной групповой динамики до глобальной синхронизации между взаимодействующими индивидами. В «групповом мышлении», например, повышенное внимание к групповой сплоченности может подавить инакомыслие и тем самым сократить естественные тенденции к самокоррекции (например,g., критическая обратная связь, стремление к индивидуации), которые в противном случае могли бы предотвратить непродуманные групповые решения и действия (Janis, 1982).

Хотя существующие отношения между людьми в группе могут способствовать появлению коллективной функциональной единицы, синхронизация на уровне группы может возникать при отсутствии социальных связей. Феномен «деиндивидуализации» (Zimbardo, 1969; Diener, 1980), например, относится к потере индивидуальной идентичности и самосознания в больших, неструктурированных группах, занятых общим действием.Это феноменальное состояние имеет тенденцию вызывать повышенную координацию настроений, мыслей и действий среди всех людей в группе, что может способствовать иррациональному, а иногда и агрессивному поведению. Самым крайним проявлением глобальной групповой синхронизации является паника, когда каждый человек пытается выполнить одно и то же действие (например, выйти через единственную дверь из горящего здания), не применяя более функциональный способ координации (например, очередность). В своей модели коллективных действий Тернер и Киллиан (1957) отметили, что в неструктурированных групповых ситуациях, которые сегодня рассматриваются как питательная среда для деиндивидуализации, часто возникает спонтанное появление групповой нормы, которая синхронизирует и поддерживает действия группы как весь.

В целом, координация действий индивидов в групповом или коллективном контексте — будь то продуктивная при решении проблем или кажущаяся иррациональной как при групповом мышлении или деиндивидуализации — представляет собой появление функциональных единиц. В этом сценарии люди представляют собой элементы более низкого уровня, которые синхронизируются либо благодаря их взаимному влиянию, либо через общий ответ на внешний сигнал (например, лидер, предполагаемая угроза или возможность). Группы, безусловно, отличаются от нейронных систем, сознательных представлений, индивидуальных действий и диадических взаимодействий, но они соответствуют тому же формальному сценарию, который мы описали для этих других базовых уровней психологического функционирования.

Синхронизация уровней психологической реальности

Эту модель можно использовать для понимания появления функциональных единиц более высокого порядка на все более высоких уровнях интеграции, связывающих нейронные, психологические и социальные процессы в более крупную динамическую систему. Идея о том, что схожие динамические принципы действуют на разных уровнях — от нейронного до поведенческого и социального — и что эти уровни влияют друг на друга как снизу вверх, так и сверху вниз, была сформулирована теоретиками сложных систем (например.г., Kelso et al., 2013).

В восходящем режиме синхронизация элементов создает функциональную единицу, которая затем может функционировать как элемент при дальнейшей синхронизации. Таким образом, синхронизация на уровне мозга лежит в основе создания мыслей и чувств. Синхронизация мыслей и чувств у человека может затем способствовать появлению его или ее суждений и планов действий. После того, как суждения и планы действий созданы внутри человека, эти психические состояния более высокого порядка могут синхронизироваться с суждениями и планами действий других людей, с которыми этот человек взаимодействует.Другим путем паттерны синхронизации между нейронами в головном мозге могут вызывать соответствующие паттерны синхронизации между мышечными движениями (Kelso et al., 2013), поэтому синхронизация нейронных групп в головном мозге может вызывать поведенческую синхронизацию напрямую, минуя когнитивные представление. В обоих случаях личная синхронизация служит платформой для двоичной синхронизации. В продолжение этого процесса синхронизированные диады могут синхронизироваться друг с другом для повышения эффективности работы группы.Например, на танцполе диады, состоящие из хорошо синхронизированных танцевальных партнеров, могут перемещаться по танцполу, координируя свои действия с другими парами и избегая столкновений с ними.

В этом процессе существует два типа перехода между юнитами нижнего и верхнего уровня. Во-первых, синхронизированные ансамбли элементов объединяются в единый функциональный блок. Например, люди, синхронизирующиеся с задачей, становятся командой, которая затем может стать элементом более высокого уровня организации — рабочей группы.В этой форме синхронизации блоки более высокого порядка можно разложить на составляющие единицы более низкого порядка. Во второй форме перехода шаблон синхронизации между элементами на одном уровне, который может быть описан параметром порядка (Haken, 1987), может стать элементом на более высоком уровне. Грубо говоря, параметр порядка — это глобальная переменная, которая описывает закономерности зависимости между элементами системы. Организация элементов системы, описываемая параметром порядка, становится элементом системы более высокого уровня.Другими словами, один и тот же набор элементов может быть синхронизирован по-разному для получения соответственно разных значений результирующего параметра порядка. Например, особый паттерн синхронизации нейронов порождает определенные мысли и чувства. Таким образом, в отличие от первого типа перехода, именно тип синхронизации, а не конкретное подмножество элементов, порождает единицу более высокого уровня.

Также бывает, что синхронизация на более высоком уровне может способствовать шаблонам синхронизации на более низком уровне.Социальное взаимодействие, например, вызывает у людей мысли и чувства, которые, в свою очередь, могут влиять на их ожидания и модели внимания, которые затем могут вызывать синхронизацию на уровне нейронной активности. Внимание, например, вызывает синхронизацию бета-частоты, которая повышает чувствительность соответствующего набора нейронов для более быстрой синхронизации по длине волны гамма-излучения в процессе восприятия (Wróbel, 2014).

Восходящие и нисходящие процессы взаимодействуют друг с другом посредством взаимной обратной связи, что создает синхронизирующую динамическую систему, которая может способствовать постоянному изменению и корректировке внутри и между уровнями.Синхронизирующие элементы на нижнем уровне самоорганизуются в целые с эмерджентными свойствами на более высоких уровнях. Эти возникающие целостности, в свою очередь, влияют на схемы синхронизации элементов нижнего уровня. Например, два человека, взаимодействующие в диалоге, образуют диаду со свойствами, которые нельзя свести к разуму взаимодействующих людей. Диада, как возникающее целое, влияет на движения, язык, познания и эмоции человека, что, в свою очередь, влияет на свойства диады (Fusaroli et al., 2014).

Измерение синхронизации

Модель, которую мы представили, дает новое понимание того, как функции выполняются системами на разных уровнях — от разума до социальных групп. Но у модели есть еще одно преимущество: идея о том, что функциональные блоки собираются и разбираются в соответствии с требованиями задачи, указывает на новый способ определения и измерения функций. Мы можем проанализировать, какие конкретные конфигурации координирующих элементов — будь то нейроны, концепции или индивидуумы — необходимы для выполнения определенных функций.

Функциональные возможности подключения

Чтобы проанализировать состав функционального блока, мы рассматриваем каждую синхронизированную пару элементов как функциональное звено. В течение определенного периода времени, скорректированного для исследуемой системы, то есть миллисекунды для нейронной активности, секунды для координации воспоминаний или минут для группового обсуждения, мы можем затем объединить такие существующие функциональные связи в сеть. В этом изображении свойства функциональных единиц могут быть проанализированы с помощью сетевого анализа.Например, мы можем измерить плотность функционального блока: если плотность высока (т.е. имеется много координирующих пар), мы можем предположить, что либо выполняемая задача является сложной, либо требует избыточности. Если плотность низкая, мы можем предположить, что либо задача проста, либо выполняющая система имеет четко определенные роли для своих элементов. Другие параметры сети, такие как диаметр или длина пути, могут использоваться аналогичным образом для понимания как динамических требований задачи, так и эффективности системы при ее выполнении.

На сегодняшний день сетевой анализ является основным методом анализа структуры различных систем. Возможная динамика и функции обычно выводятся из свойств структуры (Watts and Dodds, 2007; Baronchelli et al., 2013; Weng et al., 2013). Однако во многих системах — от мозга через когнитивную систему до целых обществ — одна и та же структура связей позволяет системе выполнять различные, иногда диаметрально противоположные функции. Следовательно, анализа структурной сети недостаточно, чтобы понять, как выполняется функция.Сетевая наука лишь частично признает проблему, анализируя изменяющуюся структуру сетей (Capocci et al., 2006; Holme and Saramäki, 2012). Мы предлагаем дополнить стандартный сетевой анализ анализом функциональных связей, динамически формируемых элементами, координируемыми посредством стабильных структурных связей.

Динамический подход к сетевому анализу до некоторой степени решил эту проблему, предложив парадигму зависящих от времени или временных сетей (Holme and Saramäki, 2012).Этот подход развился из наблюдения, что большинство проанализированных сетевых систем не «существуют» большую часть времени. Например, огромные сети телефонных контактов образуют связанный компонент (то есть сеть) только в том случае, если они объединены в несколько единиц времени (часы, дни, месяцы). Если проанализировать одну минуту, в лучшем случае сеть будет состоять из множества пар соединенных узлов. То, что до сих пор рассматривалось как сеть, обычно представляет собой просто набор возможных (скрытых) соединений, которые эффективно существуют только в течение ограниченных периодов времени.

Временной сетевой анализ подходит во всех тех случаях, когда динамика процесса, происходящего в сети, имеет такое же временное разрешение, что и формирование структуры сети. В эту категорию попадают все сети, зависящие от личных контактов (эпидемии, динамика мнений и т. Д.) Или телеконтактов (телефон, социальные сети, текстовые сообщения и т. Д.). В тех случаях, хотя понимание сети скрытых соединений по-прежнему важно, такой анализ следует дополнить анализом динамики изменения соединения, поскольку это серьезно влияет на различные параметры сети (т.е., длины пути, взаимность соединений, подключенных компонентов и т. д.).

Временной сетевой анализ обнаружил, что эволюция сети с течением времени в телефонных контактах показывает интересную закономерность. Определенные последовательности соединений появляются чаще, чем это должно быть случайно (Braha and Bar-Yam, 2009; Kovanen et al., 2011). Считается, что такие временные сетевые паттерны — динамические мотивы — в телефонных звонках отражают динамику наиболее общих социальных процессов над лежащей в основе стабильной структурой социальных связей знакомства (например,g., планирование встреч и подтверждение обратной связи в триаде: A-> B-> C-> A).

Динамические мотивы — это первый шаг в анализе не только структуры, но и динамики системы как сети, что может помочь понять, как определенный социальный процесс может быть выведен из изменяющейся структуры сети. Мы продвигаем эту идею намного дальше — мы предлагаем, что определенные пространственно-временные паттерны координирующих элементов могут быть извлечены из взаимодействующих элементов и проанализированы с помощью сетевых мер, чтобы показать, как (относительно стабильная) структура системы дает возможность выполнять множество различных функций на разных уровнях. временные шкалы.

Функциональная связь в нейронных системах

До сих пор этот тип анализа использовался для изучения нейронных систем. Там особенно легко отличить структуру от динамики. Структурные связи — это (относительно) стабильные анатомические связи, а функциональные связи — это временные зависимости между активностью различных нервных регионов (Friston, 1994; Baronchelli et al., 2013). Такие связи могут быть извлечены в различных временных и пространственных масштабах: из совпадающих цепочек спайков отдельных нейронов или небольших нейронных сборок, из коррелированных потенциалов локального поля кортикальных столбцов, а также из записей ЭЭГ / МЭГ с фазовой синхронизацией из больших областей коры.Хотя структурные связи ограничивают возможные функциональные связи, отношения не являются однонаправленными. Нейроны, которые срабатывают вместе, соединяются вместе (Hebb, 1949). То есть структурные связи формируются для усиления паттернов координации, возникающих в результате одновременной активации (т. Е. Общих стимулов), иногда различая миллисекундные различия в синхронности (Bi and Poo, 2001; Caporale and Dan, 2008).

Сетевой анализ функциональной связи был успешно применен к функции мозга (Salvador et al., 2005; Стам и Рейневельд, 2007; Рыхвальская, 2013). Это оказалось полезным методом для понимания и диагностики конкретных патологий функции мозга, таких как болезнь Альцгеймера (Stam et al., 2007), эпилепсия (Ponten et al., 2007) и старение (Meunier et al. , 2009). Что особенно многообещающе, так это то, что анализ функциональной связности отражает и различает конкретные задачи — например, пение от счета (Shirer et al., 2012) или пассивное наблюдение из задач классификации (Krienen et al., 2014).

В этой области также ясно, как этот метод анализа может быть использован для измерения динамики сборки и разборки функционального блока. Изображая его как динамическую сеть функциональных связей, мы можем анализировать изменение показателей сети во времени и понимать, как меняются требования задач. Функциональные сети связи в мозге со временем меняются (Valencia et al., 2008), что позволяет предположить, что они действительно развиваются в соответствии с потребностями задачи.

Направления будущего

Хотя функциональный анализ связности еще не применялся к психическим процессам или групповому функционированию, он может оказаться многообещающим направлением.В коннекционистских моделях активации, распределенных по памяти или семантической сети, например, синхронизация активации концептов может быть легко представлена ​​как функциональная сеть. Синхронная активация различных элементов самооценки также может формировать график, где конгруэнтности изображаются как положительные связи, а несоответствия — как отрицательные.

При анализе групп анализ социальных сетей — это быстро развивающийся исследовательский подход. Однако редко признавалось, что конфигурации значимы для функционирования социальной системы (Johnson, 2013) или что связи могут формироваться не только через структурные связи (например,ж., Facebook друзей, список контактов в телефоне), но и через функциональные (координированная деятельность). Применение функционального анализа связности к функции группы может пролить свет на то, как коллективные задачи создают ограничения на требуемые шаблоны координации и как эти шаблоны развиваются, чтобы позволить группе гибко переключаться между различными функциями.

Задача будущих исследований в этой парадигме состоит в том, чтобы определить значимые маркеры координации в соответствующих областях (например,g., познание, социальное взаимодействие), которые могут быть использованы для извлечения функциональных связей со значимым временным разрешением (то есть, позволяя динамическую сборку и разборку функциональных единиц). Одновременная активация определенных концептов в семантической сети может быть измерена путем комбинирования физиологических (например, отслеживания взгляда) методологий с компьютерными методами (например, отслеживанием мыши). В социальной сфере огромные объемы данных, собираемых социальными сетями через новые медиа (так называемые большие данные), которые часто содержат временные метки активности, могут стать ценным источником возможных маркеров скоординированной деятельности.

Заключение

Модель, которую мы описали, предлагает способ переосмысления отдельных явлений с точки зрения основных принципов динамики синхронизации. Независимо от того, сосредоточено ли внимание в мозгу, познании, социальном суждении, действии или групповом поведении, эффективное функционирование достигается за счет синхронизации рассматриваемых элементов нижнего уровня (нейронов, мыслей, движений, мнений) для формирования функциональных единиц, соответствующих задаче. под рукой. Согласованность, обеспечиваемая формированием функциональных единиц, часто бывает временной и сохраняется только до тех пор, пока это необходимо для выполнения задачи.Таким образом, при изменении требований к задаче происходит повторная сборка и разборка различных функциональных блоков, каждый из которых обеспечивает координацию, необходимую для выполнения определенного требования задачи. С этой точки зрения нейронные, ментальные, действия и социальные процессы не представляют собой продукт статических структур, а скорее представляют собой динамические системы, которые действуют в соответствии с давлением согласованного функционирования.

Хотя важность согласованности психологических систем широко признана в разных дисциплинах, механизмы, с помощью которых достигается и поддерживается согласованность, не совсем понятны, и не было попыток определить такие механизмы, которые можно масштабировать на разных уровнях психологического функционирования.Представленная нами модель является попыткой обеспечить такую ​​интеграцию. Хотя есть соблазнительные доказательства в пользу этой интеграции, модель находится на начальной стадии и, следовательно, должна рассматриваться как эвристика для исследовательских программ. При соответствующей степени координации таких исследовательских усилий может появиться всеобъемлющая теория психологических процессов, которая может установить функциональную научную парадигму для понимания человеческого опыта.

Авторские взносы

Все перечисленные авторы внесли существенный, прямой и интеллектуальный вклад в работу и одобрили ее к публикации.

Финансирование

Мы благодарим за поддержку гранта Польского национального научного центра NCN 2011/03 / B / HS6 / 05084.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Редактор-обработчик объявил о совместной принадлежности, но не о каком-либо другом сотрудничестве, с автором AR и заявил, что процесс, тем не менее, соответствовал стандартам справедливой и объективной проверки.

Список литературы

Абельсон, Р. П., Аронсон, Э., Макгуайр, У. Дж., Ньюком, Т. М., Розенберг, М. Дж., И Танненбаум, П. Х. (1968). Теории когнитивной согласованности: Справочник . Чикаго, Иллинойс: Рэнд-МакНалли.

Google Scholar

Эрроу, Х., МакГрат, Дж. Э. и Бердал, Дж. Л. (2000). Малые группы как сложные системы: формирование, координация, развитие и адаптация . Ньюбери-Парк, Калифорния: Sage Publications.

Google Scholar

Аксельрод Р.М. (2006). Эволюция сотрудничества: переработанное издание . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: основные книги.

Google Scholar

Барон Р. М., Амазин П. Г. и Бик П. Дж. (1994). «Локальная и глобальная динамика социальных отношений», в Динамические системы в социальной психологии , ред. Р. Валлахер и А. Новак (Сан-Диего, Калифорния: Academic Press), 111–138.

Google Scholar

Baronchelli, A., Ferrer-i-Cancho, R., Pastor-Satorras, R., Chater, N., and Christiansen, M.Х. (2013). Сети в когнитивной науке. Trends Cogn. Sci. 17, 348–360. DOI: 10.1016 / j.tics.2013.04.010

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бернштейн, Н. (1967). Координация и регулирование движений. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Pergamon Press Ltd.

Google Scholar

Би, Г., и Пу, М. (2001). Синаптическая модификация посредством коррелированной активности: пересмотр постулата Хебба. Annu. Rev. Neurosci. 24, 139–166.DOI: 10.1146 / annurev.neuro.24.1.139

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Богаард А., Родитель Дж., Зоховски М. и Бут В. (2009). Взаимодействие клеточных и сетевых механизмов в формировании пространственно-временного паттерна в нейронных сетях. J. Neurosci. 29, 1677–1687. DOI: 10.1523 / JNEUROSCI.5218-08.2009

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Браха, Д., и Бар-Ям, Ю. (2009). «Зависящие от времени сложные сети: динамическая центральность, динамические мотивы и циклы социальных взаимодействий», в Adaptive Networks Understanding Complex Systems , eds T.Гросс и Х. Саяма (Берлин: Springer), 39–50. DOI: 10.1007 / 978-3-642-01284-6_3

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бузаки, Г. (2006). Ритмы мозга. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. DOI: 10.1093 / acprof: oso / 9780195301069.001.0001

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бирн Д., Клор Г. Л. и Смитон Г. (1986). Гипотеза влечения: влияет ли подобное отношение на что-нибудь? J. Pers. Soc. Psychol. 51, 1167–1170.DOI: 10.1037 / 0022-3514.51.6.1167

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Capocci, A., Servedio, V. D. P., Colaiori, F., Buriol, L. S., Donato, D., Leonardi, S., et al. (2006). Предпочтительная привязанность в росте социальных сетей: Интернет-энциклопедия Википедия. Phys. Rev. E Stat. Нелин. Soft Matter Phys. 74, 036116. DOI: 10.1103 / PhysRevE.74.036116

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Капорале Н., Дэн Ю.(2008). Пластичность, зависящая от времени спайка: правило обучения Хебба. Annu. Rev. Neurosci. 31, 25–46. DOI: 10.1146 / annurev.neuro.31.060407.125639

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Chartrand, T. L., and Bargh, J. A. (1999). Эффект хамелеона: связь между восприятием и поведением и социальное взаимодействие. J. Pers. Soc. Psychol. 76, 893–910. DOI: 10.1037 / 0022-3514.76.6.893

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Clore, G.L.и Гормли Дж. Б. (1974). Знание, чувство и симпатия к психофизиологическому исследованию влечения. J. Res. Чел. 8, 218–230. DOI: 10.1016 / 0092-6566 (74) -6

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Csikszentmihalyi, M. (1990). Flow: Психология оптимальной производительности. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Динер, Э. (1980). «Деиндивидуализация: отсутствие самосознания и саморегуляции у членов группы», в Психология группового влияния , изд.П. Б. Паулюс (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум), 208–242.

Google Scholar

Дейкстерхейс, А. Дж. (2005). «Почему мы социальные животные: дорога к подражанию как социальному клею», в книге «Перспективы подражания ». От неврологии к социальным наукам , редакторы С. Херли и Н. Чейтер (Кембридж, Массачусетс, Массачусетс, США), 207–220.

Google Scholar

Финк К.Г., Бут В. и Зоховски М. (2012). «Влияние частотной зависимости кривых фазового отклика на синхронизацию сети», в Phase Responses Curves in Neuroscience Springer Series in Computational Neuroscience , ред.W. Schultheiss, A. A. Prinz и R. J. Butera (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Springer), 475–487. DOI: 10.1007 / 978-1-4614-0739-3_19

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Финк, К. Г., Мерфи, Г. Г., Зоховски, М., и Бут, В. (2013). Динамическая роль ацетилхолина в синаптической перенормировке. PLoS Comput. Биол. 9: e1002939. DOI: 10.1371 / journal.pcbi.1002939

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Форсайт, Д. Р. (1990). Group Dynamics , 2-е изд.Бельмонт, Калифорния: Thomson Brooks / Cole Publishing Co.

Google Scholar

Фристон, К. Дж. (1994). Функциональная и эффективная связь в нейровизуализации: синтез. Хум. Brain Mapp. 2, 56–78. DOI: 10.1002 / HBM.460020107

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гибсон, Дж. Дж. (2014). Экологический подход к визуальному восприятию: классическое издание. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Психология Пресс.

Google Scholar

Гомес-Рамирес, М., Hysaj, K., and Niebur, E. (2016). Нейронные механизмы избирательного внимания в соматосенсорной системе. J. Neurophysiol. 116, 1218–1231. DOI: 10.1152 / jn.00637.2015

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гуастелло, С. Дж., И Гуастелло, Д. Д. (1998). Истоки координации и эффективности команды: взгляд из теории игр и нелинейной динамики. J. Appl. Psychol. 83, 423–437. DOI: 10.1037 / 0021-9010.83.3.423

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Guetzkow, H., и Саймон, Х.А. (1955). Влияние определенных сетей связи на организацию и производительность в целевых группах. Manag. Sci. 1, 233–250. DOI: 10.1287 / mnsc.1.3-4.233

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хакен, Х. (1987). «Подход к самоорганизации», в книге «Самоорганизующиеся системы : появление порядка », изд. Ф. Э. Йейтс (Лондон: Plenum Press), 417–437. DOI: 10.1007 / 978-1-4613-0883-6_22

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хэтфилд, Э., Качиоппо, Дж. Т., и Рэпсон, Р. Л. (1993). Эмоциональное заражение. Curr. Реж. Psychol. Sci. 2, 96–100. DOI: 10.1111 / 1467-8721.ep10770953

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хебб, Д. О. (1949). Организация поведения. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Wiley.

Google Scholar

Hegselmann, R. (1998). «Моделирование социальной динамики с помощью клеточных автоматов», в Компьютерное моделирование социальных процессов , ред. У. Б. Г. Либранд, А. Новак и Р.Хегсельманн (Лондон: SAGE), 37–64.

Google Scholar

Хофри Г., Руволо П., Бартлетт М. С. и Винкельман П. (2014). Соединение механического и человеческого разума: спонтанная мимика физически присутствующего андроида. PLoS ONE 9: e99934. DOI: 10.1371 / journal.pone.0099934

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Янис И. (1982). Групповое мышление: Психологические исследования политических решений и фиаско. Бостон, Массачусетс: Houghton Mifflin.

Google Scholar

Джонсон, Дж. (2006). Может ли сложность помочь нам лучше понять риски? Управление рисками. 8, 227–267. DOI: 10.1057 / palgrave.rm.8250023

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Джонсон, Дж. (2013). Гиперсети в науке о сложных системах. Сингапур: World Scientific.

Google Scholar

Джонс, Э. Э., и Джерард, Х. (1967). Основы социальной психологии. Оксфорд: Wiley.

Google Scholar

Келсо, Дж. А. С. (1997). Динамические паттерны: самоорганизация мозга и поведения. Кембридж: MIT Press.

Google Scholar

Келсо, Дж. А. С., и Де Гузман, Г. К. (1991). «Механизм прерывания для связного и гибкого мозга и поведенческих функций», в учебниках по моторной нейробиологии НАТО ASI Series , ред. Дж. Реквин и Г. Э. Стельмах (Дордрехт: Спрингер), 305–310. DOI: 10.1007 / 978-94-011-3626-6_25

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кнудструп, С., Зоховски М. и Бут В. (2016). Динамика всплеска сети при гетерогенной холинергической модуляции нейронных возбуждающих свойств и гетерогенной синаптической связности. Eur. J. Neurosci. 43, 1321–1339. DOI: 10.1111 / ejn.13210

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Колер В. (1929). Гештальт-психология. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Liveright.

Google Scholar

Кованен, Л., Карсай, М., Каски, К., Кертеш, Дж., И Сарамяки, Дж.(2011). Временные мотивы в сетях, зависящих от времени. J. Stat. Мех. 2011: 11005. DOI: 10.1088 / 1742-5468 / 2011/11 / P11005

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Крамер А. Д. И., Гиллори Дж. Э. и Хэнкок Дж. Т. (2014). Экспериментальные доказательства массового эмоционального заражения через социальные сети. Proc. Natl. Акад. Sci. США 111, 8788–8790. DOI: 10.1073 / pnas.1320040111

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кринен, Ф.М., Йео, Б. Т. Т., и Бакнер, Р. Л. (2014). Реконфигурируемые зависящие от задачи режимы функциональной связи группируются вокруг базовой функциональной архитектуры. Philos. Пер. R. Soc. B Biol. Sci. 369: 20130526. DOI: 10.1098 / rstb.2013.0526

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лэрд, Дж. Д. (1974). Самоатрибуция эмоций: влияние выразительного поведения на качество эмоционального опыта. J. Pers. Soc. Psychol. 29, 475–486. DOI: 10.1037 / ч 0036125

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ливитт, Х. Дж. (1951). Некоторое влияние определенных коммуникативных моделей на групповую работу. J. Abnorm. Soc. Psychol. 46, 38–50. DOI: 10.1037 / h0057189

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Льюис, Л. Д., Вайнер, В. С., Мукамель, Э. А., Донохью, Дж. А., Эскандар, Э. Н., Мадсен, Дж. Р. и др. (2012). Быстрая фрагментация нейронных сетей в начале бессознательного состояния, вызванного пропофолом. Proc. Natl. Акад. Sci. США 109, E3377 – E3386. DOI: 10.1073 / pnas.1210

9

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лопеш да Силва, Ф. (1991). Нейронные механизмы, лежащие в основе мозговых волн: от нервных мембран до сетей. Электроэнцефалогр. Clin. Neurophysiol. 79, 81–93. DOI: 10.1016 / 0013-4694 (91) -5

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Марш, К. Л., Ричардсон, М. Дж., И Шмидт, Р.С. (2009). Социальная связь через совместные действия и межличностную координацию. Верх. Cogn. Sci. 1, 320–339. DOI: 10.1111 / j.1756-8765.2009.01022.x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Машур, Г. А. (2013). Когнитивное связывание: нейробиологическая парадигма общей анестезии и связанных состояний бессознательного. Neurosci. Biobehav. Ред. 37, 2751–2759. DOI: 10.1016 / j.neubiorev.2013.09.009

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Маунселл, Дж.Х. Р. (1995). Визуальный мир мозга: представление визуальных целей в коре головного мозга. Наука 270, 764–769. DOI: 10.1126 / science.270.5237.764

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Макклелланд, Дж. Л., и Румелхарт, Д. А. (1986). Параллельная распределенная обработка: исследования микроструктуры познания: основы , Vol. 1. Кембридж: MIT Press.

Google Scholar

Менье Д., Ахард С., Морком А. и Буллмор Э.(2009). Возрастные изменения модульной организации функциональных сетей человеческого мозга. Нейроизображение 44, 715–723. DOI: 10.1016 / j.neuroimage.2008.09.062

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Майлз, Л. К., Нинд, Л. К., и Макрэй, К. Н. (2009). Ритм раппорта: межличностная синхронность и социальное восприятие. J. Exp. Soc. Psychol. 45, 585–589. DOI: 10.1016 / j.jesp.2009.02.002

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Накатани, К., Раффон, А., и ван Леувен, К. (2013). Эффективность осознанного доступа улучшается с объединением медленных и быстрых нейронных колебаний. J. Cogn. Neurosci. 26, 1168–1179. DOI: 10.1162 / jocn_a_00540

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ньютсон Д. (1994). «Восприятие и связь поведенческих волн», в Динамические системы в социальной психологии , ред. Р. Р. Валлахер и А. Новак (Сан-Диего, Калифорния: Academic Press), 139–167.

Google Scholar

Нибур, Э., Сяо, С. С., Джонсон, К. О. (2002). Синхронность: нейронный механизм отбора внимания? Curr. Opin. Neurobiol. 12, 190–194. DOI: 10.1016 / S0959-4388 (02) 00310-0

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Новак А., Самрей Дж. И Латане Б. (1990). От частного отношения к общественному мнению: динамическая теория социального воздействия. Psychol. Ред. 97, 362–376. DOI: 10.1037 / 0033-295X.97.3.362

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Новак, А.и Валлахер Р. Р. (1998). Динамическая социальная психология. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press.

Google Scholar

Новак А., Валлахер Р. Р. (2007). «Динамическая социальная психология: о сложности и координации в межличностных отношениях», в К теории сложности лидерства и организации , ред. М. Уль-Бьен, Р. Марион и П. Хангес (Шарлотта, Северная Каролина: Издательство информационного века ), 49–81.

Google Scholar

Новак, А., Валлахер Р. Р. и Борковски В. (2000). Моделирование временной координации поведения и внутренних состояний. Adv. Комплексная сист. 03, 67–86. DOI: 10.1142 / S0219525

0066

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Новак А., Валлахер Р. Р. и Бернштейн Э. (1998). «Вычислительная социальная психология: нейросетевой подход к межличностной динамике», в Компьютерное моделирование социальных процессов , ред. У. Б. Либранд, А. Новак и Р. Хегсельманн (Thousand Oaks, CA: Sage Publications Ltd), 97–125.

Google Scholar

Новак А., Валлахер Р. Р. и Зоховски М. (2002). «Возникновение личности: личная стабильность через межличностную синхронизацию», в «Возникновение личности: личная стабильность через межличностную синхронизацию» , редакторы Д. Червоне и У. Мишель (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press).

Google Scholar

Новак А., Валлахер Р. Р. и Зоховски М. (2005). Возникновение личности: динамические основы индивидуальной изменчивости. Dev. Ред. 25, 351–385. DOI: 10.1016 / j.dr.2005.10.004

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пиковский А., Розенблюм М. и Куртс Дж. (2003). Синхронизация: универсальная концепция в нелинейных науках. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Ponten, S.C., Bartolomei, F., and Stam, C.J. (2007). Сети малого мира и эпилепсия: теоретический анализ графиков записанных интрацеребрально мезиальных приступов височной доли. Clin. Neurophysiol. 118, 918–927. DOI: 10.1016 / j.clinph.2006.12.002

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Рид, С. Дж., И Миллер, Л. С. (1998). «О динамическом конструировании значения: интерактивная модель активации и конкуренции социального восприятия», в Connectionist Models of Social Reasoning and Social Behavior , ред. SJ Read и LC Miller (Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates Publishers), 27– 68.

Google Scholar

Рихвальская, А.(2013). «Понимание познания посредством функциональной связи», в Сложная динамика человека. Понимание сложных систем , ред. А. Новак, К. Винковска-Новак и Д. Бре (Берлин: Springer), 21–34. DOI: 10.1007 / 978-3-642-31436-0_2

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сальвадор, Р., Саклинг, Дж., Коулман, М. Р., Пикард, Дж. Д., Менон, Д., и Буллмор, Э. (2005). Нейрофизиологическая архитектура функциональных магнитно-резонансных изображений человеческого мозга. Cereb.Cortex 15, 1332–1342. DOI: 10.1093 / cercor / bhi016

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сойер, Р. К. (2005). Социальное появление: общества как сложные системы. Кембридж: Издательство Кембриджского университета. DOI: 10.1017 / CBO9780511734892

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шмидт Р. К. и Ричардсон М. Дж. (2008). «Динамика межличностной координации», в Координация: нейронная, поведенческая и социальная динамика, понимание сложных систем , ред.Фукс и В. К. Йирса (Берлин: Springer), 281–308. DOI: 10.1007 / 978-3-540-74479-5_14

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шоу, М. Э. (1951). Групповая динамика: Психология поведения в малых группах. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.

Google Scholar

Ширер, В. Р., Ряли, С., Рыхлевская, Э., Менон, В., и Грейциус, М. Д. (2012). Расшифровка когнитивных состояний, управляемых субъектом, с помощью паттернов связи всего мозга. Cereb. Cortex 22, 158–165.DOI: 10.1093 / cercor / bhr099

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Зингер, W. (1999). Нейронная синхрония: универсальный код для определения отношений? Нейрон 24, 111–125. DOI: 10.1016 / S0896-6273 (00) 80821-1

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сингер В. и Грей К. М. (1995). Интеграция визуальных признаков и гипотеза временной корреляции. Annu. Rev. Neurosci. 18, 555–586. DOI: 10.1146 / annurev.ne.18.030195.003011

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Стэм, К., Джонс, Б., Нолти, Г., Брейкспир, М., и Шелтенс, П. (2007). Сети малого мира и функциональная связь при болезни Альцгеймера. Cereb. Cortex 17, 92–99. DOI: 10.1093 / cercor / bhj127

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Штайнер И. (1972). Групповой процесс и производительность. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Academic Press Inc.

Google Scholar

Стел, м., и Вонк, Р. (2010). Мимикрия в социальном взаимодействии: преимущества для подражателей, подражателей и их взаимодействие. руб. J. Psychol. 101, 311–323. DOI: 10.1348 / 000712609X465424

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Страк Ф., Мартин Л. Л. и Степпер С. (1988). Запрещающие и облегчающие условия человеческой улыбки: ненавязчивая проверка гипотезы лицевой обратной связи. J. Pers. Soc. Psychol. 54, 768–777. DOI: 10.1037 / 0022-3514.54.5.768

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Строгац, С. (2004). Sync: зарождающаяся наука о спонтанном порядке. Лондон: Пингвин.

Google Scholar

Суонн, В. Б. (1997). Проблема с изменением: самопроверка и верность себе. Psychol. Sci. 8, 177–180. DOI: 10.1111 / j.1467-9280.1997.tb00407.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Тессер, А. (1978). Самостоятельное изменение отношения. Adv. Exp. Soc. Psychol. 11, 289–338. DOI: 10.1016 / S0065-2601 (08) 60010-6

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Тессер А. и Кэмпбелл Дж. (1983). Самоопределение и поддержание самооценки. Psychol. Перспектива. Сам 2, 1–31.

Google Scholar

Тессер А., Мартин Л. Л. и Корнелл Д. П. (1996). «О взаимозаменяемости механизмов самозащиты», в Психология действия: связь познания и мотивации с поведением , ред.М. Голлвитцер и Дж. А. Барг (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press), 48–68.

Google Scholar

Thagard, P., and Nerb, J. (2002). Эмоциональные гештальты: оценка, изменение и динамика аффекта. чел. Soc. Psychol. Ред. 6, 274–282. DOI: 10.1207 / S15327957PSPR0604_02

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Толман, Э. К. (1951). Целенаправленное поведение животных и человека. Беркли, Калифорния: Калифорнийский университет Press.

Google Scholar

Тонони, Г.и Эдельман Г. М. (1998). Сознание и сложность. Наука 282, 1846–1851. DOI: 10.1126 / science.282.5395.1846

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Тонони Г., Сринивасан Р., Рассел Д. П. и Эдельман Г. М. (1998). Изучение нейронных коррелятов сознательного восприятия с помощью нейромагнитных ответов с разметкой частоты. Proc. Natl. Акад. Sci. США 95, 3198–3203. DOI: 10.1073 / pnas.95.6.3198

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Тернер Р.Х. и Киллиан Л. М. (1957). Коллективное поведение. Оксфорд: Прентис-Холл.

Google Scholar

Улхас П., Пипа Г., Лима Б., Меллони Л., Нойеншвандер С., Николич Д. и др. (2009). Нейросинхронность в корковых сетях: история, концепция и текущее состояние. Фронт. Интегр. Neurosci. 3:17. DOI: 10.3389 / нейро.07.017.2009

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валенсия, М., Мартинери, Дж., Дюпон, С., и Чавес, М. (2008). Динамическое поведение малого мира в функциональных сетях мозга, раскрытое с помощью подхода, связанного с сетями, связанными с событиями. Phys. Rev. E Stat. Нелин. Soft Matter Phys. 77: 050905. DOI: 10.1103 / PhysRevE.77.050905

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валлахер Р. Р. и Новак А. (1997). Возникновение динамичной социальной психологии. Psychol. Inq. 8, 73–99. DOI: 10.1207 / s15327965pli0802_1

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валлахер, Р.Р., Новак А. (1999). «Динамика саморегуляции», в Перспективы поведенческой саморегуляции: достижения в социальном познании , Vol. XII, изд. Р. Р. Вайер (Махва, Нью-Джерси: издательство Lawrence Erlbaum Associates), 241–259.

Google Scholar

Валлахер Р. Р., Новак А., Фрёлих М. и Роклофф М. (2002). Динамика самооценки. чел. Soc. Psychol. Ред. 6, 370–379. DOI: 10.1207 / S15327957PSPR0604_11

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валлахер, Р.Р., Новак А. и Кауфман Дж. (1994). Внутренняя динамика социального суждения. J. Pers. Soc. Psychol. 67, 20–34. DOI: 10.1037 / 0022-3514.67.1.20

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валлахер Р. Р., Новак А., Маркус Дж. И Штраус Дж. (1998). «Динамика в координации разума и действий», в Personal Control in Action the Springer Series in Social Clinical Psychology , ред. М. Кофта, Г. Вири и Г. Седек (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Springer), 27– 59.DOI: 10.1007 / 978-1-4757-2901-6_2

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валлахер Р. Р. и Вегнер Д. М. (1987). Что, по мнению людей, они делают? Идентификация действий и поведение человека. Psychol. Ред. 94, 3–15. DOI: 10.1037 / 0033-295X.94.1.3

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валлахер, Р. Р., Вегнер, Д. М., и Сомоса, М. П. (1989). Вам легко сказать: определение действий и беглость речи. J. Pers. Soc.Psychol. 56, 199–208. DOI: 10.1037 / 0022-3514.56.2.199

CrossRef Полный текст | Google Scholar

ван Вейк, Б. К. М., Бик, П. Дж., И Даффертсхофер, А. (2012). Нейросинхронность в двигательной системе: что мы узнали на данный момент? Фронт. Гм. Neurosci. 6: 252. DOI: 10.3389 / fnhum.2012.00252

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Вилар, Л., Араужо, Д., Давидс, К., и Бар-Ям, Ю. (2013). Наука о победе в футболе: динамика формирования модели в ассоциативном футболе. J. Syst. Sci. Комплекс 26, 73–84. DOI: 10.1007 / s11424-013-2286-z

CrossRef Полный текст | Google Scholar

фон дер Мальсбург, К. (1994). «Корреляционная теория функции мозга», в Модели нейронных сетей II: Временные аспекты кодирования и обработки информации в биологических системах , ред. Э. Думани, Дж. Л. Ван Хеммен и К. Шультен (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Springer) , 95–119.

Google Scholar

Уорд, Л. М. (2016). «Синхронизация нейронов, ориентация внимания и первичное сознание», в Multimodal Oscillation-based Connectivity Theory , ed.С. Пальва (Cham: Springer International Publishing), 29–49. DOI: 10.1007 / 978-3-319-32265-0_3

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Уоттс, Д. Дж., И Доддс, П. С. (2007). Влиятельные лица, сети и формирование общественного мнения. J. Consum. Res. 34, 441–458. DOI: 10.1086 / 518527

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Wertheimer, M., and Riezler, K. (1944). Гештальт-теория. Soc. Res. 11, 78–99.

Google Scholar

Винкельман, П., Зембович М., Новак А. (2015). Последовательный и плавный ум: как единое сознание конструируется из кросс-модальных входных данных посредством интегрированного опыта обработки. Фронт. Psychol. 6:83. DOI: 10.3389 / fpsyg.2015.00083

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Wróbel, A. (2014). «Активация внимания в кортикоталамических петлях зрительной системы», в The New Visual Neurosciences , ред. Дж. С. Вернер и Л. М. Чалупа (Лондон: MIT Press), 339–349.

Google Scholar

Зембович, К. (2015). Moje czy Twoje? Struktura Procesu Zabierania Głosu w Zespołach Dążących do Konsensusu Decyzyjnego. к.т.н. докторская диссертация, Варшавский университет, Варшава.

Зембович М., Новак А. и Винкельман П. (2013). Когда звуки выглядят правильно, а изображения — правильными: кросс-модальная согласованность усиливает претензии на присутствие паттерна. Познание 129, 273–278. DOI: 10.1016 / j.cognition.2013.07.010

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Зимбардо, П.Г. (1969). Человеческий выбор: индивидуация, разум и порядок против деиндивидуализации, импульса и хаоса. Nebr. Symp. Мотив. 17, 237–307.

Google Scholar

ochowski, M., and Dzakpasu, R. (2004). Условные энтропии, фазовая синхронизация и изменение направленности информационного потока в нейронных системах. J. Phys. Математика. Gen. 37, 3823–3834. DOI: 10.1088 / 0305-4470 / 37/12/007

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Зоховски, М., Левенштейн, М., Новак, А. (1993). Воспоминание, которое предварительно забывает. J. Phys. Математика. Gen. 26, 2099–2112. DOI: 10.1088 / 0305-4470 / 26/9/009

CrossRef Полный текст | Google Scholar

ochowski, M., and Liebovitch, L.S. (1997). Синхронизация траектории как способ управления динамикой связанной системы. Phys. Ред. E 56, 3701–3704. DOI: 10.1103 / PhysRevE.56.3701

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Психология упражнений — обзор

Проблемы диверсификации

FEPSAC также справляется с проблемами растущего разнообразия в Европе.Это, например, отражается в развитии региональных, а не национальных обществ, представляющих сферу спорта и психологии физических упражнений (например, Бельгия, Испания), или в растущем (или повторяющемся) интересе обществ (прикладных) психологов к этой специализированной психологии. области (например, Британское психологическое общество). Хотя эти разработки уже были признаны FEPSAC, когда он открыл свое членство в группах для всех групп (в соответствии с целями FEPSAC) вместо того, чтобы ограничивать его одним (репрезентативным) национальным обществом (см. Предыдущее обсуждение), FEPSAC предпринял инициативы, направленные на поддержку региональные инициативы и сотрудничество между этими (региональными) группами.

Для FEPSAC важно поддерживать процесс диверсификации тех, кто занимается спортивной психологией в Европе. Например, есть признаки растущего разнообразия, что отражается в более активном участии женщин и молодежи в области спорта и психологии физических упражнений. FEPSAC как организация также обратила внимание на необходимость соблюдения гендерной диверсификации в своем Управляющем совете. Поскольку с 2011 года удалось неуклонно увеличивать число женщин в Управляющем совете, в Управляющий совет, избранный в 2015 году, вошло большинство в пять женщин из девяти, включая недавно избранного президента Анн-Мари Эльбе.Это рассматривается как сильный сигнал к гендерному равенству и против любой формы гендерной дискриминации.

Принимая во внимание высокую представленность студенток, поступающих в высшие учебные заведения в сферах образования, здравоохранения и социального обеспечения, гуманитарных наук и искусств (Европейская комиссия, 2008 г.), в течение следующего десятилетия можно ожидать увеличения числа женщин-спортивных психологов. Таким образом, потребность в опросе отдельных членов FEPSAC, а также членов его группы поднималась еще в 2009 году.Это позволило бы FEPSAC получить больше информации о характеристиках, требованиях и ожиданиях в отношении его функционирования в качестве организации спортивной психологии и в отношении предоставления услуг своим членам (например, публикации, конгрессы). FEPSAC также должен продолжать поощрять женщин-психологов к занятиям спортивной психологией и помогать им в их профессиональной карьере (Wylleman et al., 2009).

Кроме того, показатели участия молодых студентов в европейской магистерской программе по физической психологии и спортивной психологии, а также развитие ENYSSP свидетельствуют о том, что молодые люди рассматривают спортивную психологию не только как область образования, но и также как возможность сделать профессиональную карьеру спортивного психолога (Wylleman et al., 2009). Поэтому налаживание сотрудничества с организациями, которые могут сыграть роль в найме спортивных психологов, является важным шагом, который FEPSAC предпринял, например, установив связь с европейскими обществами из области психологии (например, EFPA; Европейское общество психологии здоровья, EHPS), а также из области спортивных наук и физического воспитания (например, Европейский колледж спортивных наук, ECSS; Европейская ассоциация физического воспитания, EPEA).

Важной проблемой, с которой сталкивается FEPSAC, является разнообразие образовательного и профессионального опыта его членов.Поэтому важно, что в качестве ассоциированного члена FEPSAC также сотрудничает с Целевой группой EFPA по спортивной психологии, чтобы определить минимальные стандарты, которым должны соответствовать европейские психологи, чтобы иметь право на независимую практику в области спортивной психологии, например: путем создания предложения для получения сертификата специалиста EuroPsy по спортивной психологии. Однако FEPSAC также признает и полностью принимает во внимание важную роль своих членов, имеющих образование в области спорта, физических упражнений и физического воспитания.Чтобы сформулировать предложение по критериям сертификации для членов с таким опытом, FEPSAC необходимо продолжить и активизировать свои рабочие отношения с ECSS, а также поддерживать связь с другими организациями, представляющими сферу спорта, физических упражнений и физического воспитания.

Также интересно отметить, что этот процесс на самом деле также привел к расширению взаимодействия или сотрудничества между FEPSAC и элитными спортивными организациями в Европе. Например, благодаря патронату FAST были установлены связи с национальными олимпийскими комитетами (НОК) Хорватии, Кипра, Греции, Исландии, Италии, Литвы, Нидерландов, Норвегии, Португалии и Швейцарии (и даже Китая и Бразилии). а также с несколькими элитными спортивными организациями (например, INSEP; Ассоциация лужайки и тенниса, LTA) по всей Европе.Это сотрудничество также привело к тому, что элитные спортивные организации проявили большой интерес к вступлению в FEPSAC в качестве члена группы (например, INSEP). Очевидно, что взаимодействие с европейскими НОК (или его головной организацией, Европейскими олимпийскими комитетами, ЕОК) и элитными спортивными организациями по всей Европе позволит FEPSAC привлечь важную заинтересованную сторону в процессе аккредитации психологов прикладного спорта и сертификации программ профессионального развития. в психологии спорта высших достижений. В этом случае необходимо прочное и устойчивое общение — например, через FAST — со спортивными психологами, профессионально работающими в этих НОК и элитных спортивных организациях.

Помимо спорта и здоровья высших достижений, спорт, игры и физическая активность используются в других сферах, имеющих большое социальное значение. Примерами являются потенциал спорта для вовлечения людей с психическими или физическими недостатками, для интеграции в мультикультурные общества, для повышения устойчивости и преодоления травм, а также для работы с малообеспеченными слоями населения. Некоторые из этих тем были включены в повестку дня Конгресса FEPSAC в 2015 году в Берне (Schmid & Seiler, 2015) и в будущем станут проблемой для исследователей спортивной психологии.Более того, участие в этих развивающихся областях также приведет к дальнейшей диверсификации потенциальных областей работы (прикладных) спортивных психологов при условии, что будут предложены соответствующие образовательные программы.

В соответствии с гендерной представленностью в Управляющем совете FEPSAC также сталкивается с проблемой разнообразия и другими способами. Например, используя специальные награды, FEPSAC может признать разнообразие опыта, присущего его членам (FEPSAC, 2015c).В частности, присуждая премию молодым исследователям после 8-го Европейского конгресса по спортивной психологии FEPSAC в Кельне в 1991 году, FEPSAC может четко определять и признавать опыт молодых и начинающих исследователей по сравнению с более известными исследователями. Таким образом, молодые исследователи не «притягиваются», а действительно выделяются в большом сообществе исследователей спортивной психологии. Многие из 18 лауреатов с момента получения этой награды сделали успешную карьеру в области спортивной психологии, будь то исследователь, академик и / или консультант по прикладным вопросам.Во втором примере FEPSAC смог распознать разнообразие среди своих членов в том, как они поддерживают спортивную психологию в целом и FEPSAC в частности. С наградой Ema Geron, учрежденной Управляющим советом в 2011 году в честь первого президента FEPSAC, FEPSAC признает значимость человека или организации, которые на местном, региональном и / или национальном уровне внесли исключительный вклад. к развитию области спортивной психологии.С 2011 года этой награды удостоены четыре спортивных психолога. Аналогичным образом в 2007 году FEPSAC решил также признать статутное почетное членство, чтобы признать значительный вклад отдельного (или, в исключительном случае, группы) члена в достижение целей и продвижение FEPSAC и / или в выдаче выдающихся результатов. служба спортивной психологии и физкультуры в Европе. На данный момент Управляющий совет присвоил четыре статутных почетных члена.

В другом примере официальный журнал FEPSAC Psychology of Sport and Exercise постоянно подтверждает необходимость категоризации, например, поддерживая категоризацию своих статей в двух областях, а именно, спорт или психология физических упражнений, или исследуя конкретные темы. в области спортивной психологии через специальные выпуски (например, «Двойной карьерный рост и переходы», «Развитие опыта и мастерства в спортивной психологии», «Взгляд спортивной психологии на олимпийцев и Олимпийские игры»).

Последний и, возможно, яркий пример диверсификации связан с организацией Европейского конгресса спортивной психологии FEPSAC. Несмотря на его успех, было сочтено, что его четырехлетний и плюритематический характер не позволяют применить своевременный и монотематический подход. В 2011 году Управляющий совет решил организовать Европейскую конференцию по спортивной психологии FEPSAC, которая будет проходить в период между проводимыми раз в четыре года Европейскими конгрессами по спортивной психологии FEPSAC в 2011 и 2015 годах.В частности, он будет посвящен теме спортивной психологии, актуальной для местных организаторов, и продлится всего 2 дня. Первая конференция FEPSAC по европейской спортивной психологии, организованная в 2013 году в Париже на тему «Прикладная спортивная психология в Европе», имела явный успех. С тремя основными докладчиками, семью сессиями и стендовой сессией и почти 200 участниками FEPSAC отреагировал на явную потребность определенной части сообщества психологов спорта. Вторая Европейская конференция по спортивной психологии FEPSAC состоится в Ноттингеме, Великобритания, в 2017 году, а в 2019 году состоится 15-й Европейский конгресс спортивной психологии FEPSAC в Мюнстере, Германия.

Путем перевода диверсификации с точки зрения специализации, FEPSAC смог предоставить более конкретные услуги своим членам и сообществу спортивных психологов в целом. Это означает, что FEPSAC необходимо развивать инициативу по организации опроса для сбора дополнительной информации о своих членах (например, об образовании, профессиональном развитии, условиях работы), чтобы иметь возможность обозначить конкретные потребности сообщества специалистов по спортивной психологии.

Психология упражнений: понимание преимуществ физической активности для психического здоровья и проблем отсутствия активности для общественного здравоохранения

Американский колледж спортивной медицины.(2010). Руководство ACSM по тестированию с физической нагрузкой и рецепт (8-е изд.). Филадельфия, Пенсильвания: Lippincott Williams & Wilkins. Найдите этот ресурс:

Barnes P. (2007). Физическая активность взрослых: США, 2000 и 2005 гг. . Hyattsville, MD: Министерство здравоохранения и социальных служб США, Центры по контролю и профилактике заболеваний. Найдите этот ресурс:

Bouchard, C., Blair, S. N., & Haskell, W. L. E. (2007). Физическая активность и здоровье .Шампейн, Иллинойс: Human Kinetics. Найдите этот ресурс:

Buckworth, J. & Dishman, R.K. (2002). Психология упражнений . Шампейн, Иллинойс: Human Kinetics. Найдите этот ресурс:

Caspersen, C. J., Powell, K. E., & Christenson, G. M. (1985). Физическая активность, упражнения и физическая подготовка: определения и различия для исследований, связанных со здоровьем. Public Health Reports , 100 (2), 126–131. Найдите этот ресурс:

Chenoweth, D., & Leutzinger, J.(2006). Экономическая цена отсутствия физической активности и избыточного веса у взрослых американцев. Journal of Physical Activity and Health, 3 , 148–163. Найдите этот ресурс:

Coen, S., & Ogles, B. (1993). Психологическая характеристика обязательного бегуна. Journal of Sport and Exercise Psychology, 15 , 338–354. Найдите этот ресурс:

Danaei, G., Ding, EL, Mozaffarian, D., Taylor, B., Rehm, J., Murray, CJL, & Эззати, М. (2009). Предотвратимые причины смерти в США: сравнительная оценка риска, связанного с питанием, образом жизни и метаболическими факторами риска. PLoS Medicine 6 (4): e1000058. doi: 10.1371 / journal.pmed.1000058 Найдите этот ресурс:

Дэвис К., Брюер Х. и Ратусны Д. (1993). Частота поведения и психологическая приверженность: необходимые концепции при изучении чрезмерных физических нагрузок. Journal of Behavioral Medicine, 16 , 611–628. Найдите этот ресурс:

Faulkner, G. E. J., & Taylor, A. H. (2005). Физические упражнения, здоровье и психическое здоровье: новые отношения . Нью-Йорк: Рутледж. Найдите этот ресурс:

Gill, D.Л. (2009). Социальная психология и физическая активность: назад в будущее. Research Quarterly for Exercise and Sport, 80 , 685–695. Найдите этот ресурс:

Haskell, WL, Lee, IM, Pate, RR, Powell, KE, Blair, SN, Franklin, BA,… Bauman, A. (2007). Физическая активность и общественное здоровье. Обновленные рекомендации для взрослых от Американского колледжа спортивной медицины и Американской кардиологической ассоциации. Circulation, 116 , 1081–1093. Найдите этот ресурс:

Kohl, H.У., Пауэлл, К. Э., Гордон, Н. Ф., Блэр, С. Н., и Паффенбаргер, Р. С., младший (1992). Физическая активность, физическая подготовка и сердечная смерть. Epidemiologic Reviews, 14 , 37–57. Найдите этот ресурс:

Kramer, A. F., Erickson, K. I., & Colcombe, J. (2006). Упражнения, познание и стареющий мозг. Journal of Applied Physiology, 101 , 1237–1242. Найдите этот ресурс:

Mondin, G. W., Morgan, W. P., Piering, P. N., Stegner, A. J., Stotesbery, C. L., Trine, M.Р. и Ву М. (1996). Психологические последствия депривации физических упражнений у лиц, занимающихся обычными упражнениями. Медицина и наука в спорте и физических упражнениях, 28 , 1199–1203. Найдите этот ресурс:

Морган, У. П., Браун, Д. Р., Рэглин Дж. С., О’Коннор, П. Дж., И Элликсон, К. А. (1987). Психологический мониторинг перетренированности и застоя. British Journal of Sports Medicine, 21 , 107–114. Найдите этот ресурс:

Pate, R. R., & Macera, C. A. (1994). Риски при выполнении упражнений: травмы опорно-двигательного аппарата.В К. Бушар, Р. Дж. Шепард и Т. Стивенс (редакторы). Физическая активность, фитнес и здоровье (стр. 1008–1018). Шампейн, Иллинойс: Human Kinetics. Найдите этот ресурс:

Пейт, Р. Р., Пратт, М., Блэр, С. Н., Хаскелл, В. Л., Мачера, К. А., Бушар, К.,… Кинг, А. К. (1995). Физическая активность и общественное здоровье. Рекомендация Центров по контролю и профилактике заболеваний и Американского колледжа спортивной медицины. JAMA , 273 (5), 402–407. Найдите этот ресурс:

Pols, M.А., Петерс, П. Х. М., Кемпер, Х. С. Г., & Гробби, Д. Э. (1998). Методологические аспекты оценки физической активности в эпидемиологических исследованиях. European Journal of Epidemiology, 14 , 63–70. Найдите этот ресурс:

Rejeski, W. J., & Thompson, A. (1993). Исторические и концептуальные корни психологии упражнений. В P. Seraganian (Ed.), Психология упражнений: влияние физических упражнений на психологические процессы (стр. 3–35). Нью-Йорк: Джон Вили и сыновья.Найдите этот ресурс:

Seligman, M. E. P., & Csikszentmihalyi, M. (2000). Позитивная психология: Введение. Американский психолог, 55 , 5–14. Найдите этот ресурс:

Тюдор-Локк, К. Э. и Майерс, А. М. (2001). Проблемы и возможности измерения физической активности у взрослых, ведущих малоподвижный образ жизни. Sports Medicine, 31 , 91–100. Найдите этот ресурс:

Министерство здравоохранения и социальных служб США. (1996). Физическая активность и здоровье: отчет главного хирурга. Атланта, Джорджия: Департамент здравоохранения и социальных служб США, Центры (стр.8) по контролю и профилактике заболеваний, Национальный центр профилактики хронических заболеваний и укрепления здоровья. Найдите этот ресурс:

Министерство здравоохранения и социальных служб США. (1999). Психическое здоровье: отчет главного хирурга — резюме . Роквилл, доктор медицины: Департамент здравоохранения и социальных служб США, Управление служб психического здоровья и злоупотребления психоактивными веществами, Центр психиатрических услуг, Национальные институты здравоохранения, Национальный институт психического здоровья.Найдите этот ресурс:

Washburn, R.A., Heath, G.W., & Jackson, A.W. (2000). Вопросы надежности и обоснованности крупномасштабного надзора за физической активностью. Research Quarterly for Exercise and Sport, 71 , 104–113. Найдите этот ресурс:

Welk, GJ, Blair, SN, Wood, K., Jones, S., & Thompson, RW (2000). три монитора физической активности на основе акселерометрии. Медицина и наука в спорте и физических упражнениях, 32 , S489 – S497.Найдите этот ресурс:

20 психологических принципов, которые помогут вашим ученикам учиться более эффективно — Кривая психического обучения

Учителя сталкиваются с постоянным потоком методологий, которые обещают улучшить как учебные стратегии, так и обучение студентов в дни института, собрания команд, семинары и средства массовой информации. Хотя часть этой информации полезна, некоторые из предложений содержат мало или совсем не содержат эмпирических данных, подтверждающих их эффективность. Коалиция за психологию в школах и образовании (CPSE), группа психологов и учителей психологии в рамках APA, недавно объявила о публикации «20 лучших принципов психологии от дошкольного образования до 12 преподавателей и обучения.«Документ« Топ-20 »был создан психологами, представляющими широкий спектр подразделений, включая те, которые занимаются образованием, школой, развитием, социальным, когнитивным, психометрическим, медиа, консультированием и клинической психологией. Каждый из участников имеет некоторый опыт в применении психологической науки к раннему детскому, начальному, среднему, одаренному или специальному образованию; социальное / эмоциональное обучение; или школьный климат.

Принципы разделены на пять областей психологического функционирования: познание и обучение; мотивация; социальные и эмоциональные аспекты; контекст и обучение; и оценка.Каждый из отдельных принципов, перечисленных в документе, включает объяснение концепции, ее актуальность для обучения, конкретные советы для учителей и исчерпывающий список связанных ссылок.

Хотя 20 лучших принципов разработаны для широкого применения психологической науки к обучению детей до 12 лет, их также можно использовать специально для улучшения учебной программы по введению в курсы психологии и помощи учащимся в развитии навыков, которые помогут им учиться более эффективно во всех сферах. своих классов.Ниже приводится обзор принципов и потенциальных применений для их использования в преподавании психологии в средней школе.

Познание и обучение: как студенты думают и учатся?

Большое количество исследований в области когнитивной и педагогической психологии открыло, как можно улучшить мышление и обучение в классе. Первые восемь принципов выделяют некоторые из наиболее важных выводов о методах работы учителей, влияющих на рост учащихся.

1. Установка на рост

Убеждения или представления учащихся об интеллекте и способностях влияют на их когнитивное функционирование и обучение.

Исследования показывают, что учащиеся, придерживающиеся установки на рост, согласно которой интеллект податлив, а успех зависит от уровня усилий, с большей вероятностью будут оставаться сосредоточенными на целях и упорствовать, несмотря на неудачи. Отличный способ начать год на уроке психологии — это обсудить рост и фиксированное мышление, потому что это помогает студентам понять, как их убеждения в отношении интеллекта могут повлиять на их собственный академический успех. Дополнительную информацию о установках на фиксированное мышление и росте, а также о том, как они влияют на успеваемость учащихся, можно найти в выступлении психолога Кэрол Двек на TED.Выступление Анджелы Ли Дакворт на TED обсуждает, как обучение студентов может быть изучено в контексте мотивации, и показывает, как черта упорства, которая коррелирует с успехом, может быть развита посредством обучения установке на рост. В дополнение к многочисленным конкретным идеям в документе Top 20 о том, как преподаватели могут побуждать студентов развивать установку на рост, существует также онлайн-модуль APA по похвале, который предлагает отличные примеры того, как преподаватели могут лучше всего организовать общение со студентами для содействия их росту. образ мышления.

2. Предварительные знания

То, что студенты уже знают, влияет на их обучение.

Исследования показывают, что предшествующие знания влияют как на концептуальный рост, так и на концептуальные изменения учащихся. С концептуальным ростом учащиеся дополняют свои существующие знания, а с концептуальным изменением учащиеся исправляют неправильные представления или ошибки в существующих знаниях. Содействие концептуальному росту или изменению требует сначала получения студентами базового уровня знаний до начала каждого раздела посредством формирующего оценивания.Один из способов оценить предыдущие знания включает в себя начало модуля с короткого списка из пяти-десяти истинных / ложных утверждений и обсуждение результатов в классе. Результаты этого обсуждения могут помочь в выборе заданий и действий, которые будут подходящими для содействия либо концептуальному росту, либо концептуальным изменениям. Предварительные знания могут быть использованы, чтобы помочь студентам включить базовые знания и установить связи между модулями во время курса.

3. Границы сценических теорий

Познавательное развитие и обучение учащихся не ограничиваются общими стадиями развития.

Исследования показывают, что когнитивное развитие и обучение не ограничиваются общими стадиями развития. Преподавателям, преподающим теорию когнитивной сцены Пиаже, важно также сослаться на ограничения этого подхода. Учебные программы по психологии должны подчеркивать значение теории Льва Выготского о зоне ближайшего развития и важную роль, которую взаимодействие с более способными людьми может играть в обучении и росте. Преподаватели могут использовать это исследование для облегчения обучения, разрабатывая инструкции, в которых используются строительные леса, дифференциация и группирование со смешанными способностями.Также очень важно, чтобы наиболее продвинутые студенты имели возможность работать с другими, которые бросят им вызов, включая других студентов или инструктора.

4. Облегчение контекста

Обучение основано на контексте, поэтому обобщение обучения на новые контексты не является спонтанным, а, скорее, требует содействия.

Развитие студентов и более глубокое обучение развиваются, когда инструкторы помогают студентам переносить обучение из одного контекста в другой. Студенты также смогут лучше обобщать обучение в новых условиях, если преподаватели уделяют время сосредоточению внимания на более глубоком обучении.Один из методов развития этого навыка — научить учащихся использовать свое понимание конкретной единицы для поиска потенциальных решений реальных проблем. APA «Учителя психологии в средних школах» (TOPSS) предлагают отличный пример такого типа заданий с помощью блок-ориентированного блока по детскому ожирению (PDF, 260 КБ).

5. Практика

Приобретение долгосрочных знаний и навыков во многом зависит от практики.

Этот принцип детализирует эмпирически основанные стратегии, которые помогут учащимся более эффективно закодировать изученный материал в долговременную память.В дополнение к тем, которые хранятся в блоке памяти, примеры из этого принципа могут помочь в обучении на протяжении всего курса. Часто проводя формирующую оценку с помощью практических задач, заданий и выборочных тестов, инструкторы могут помочь студентам повысить свои знания, навыки и уверенность в себе. Кроме того, инструкторы, проводящие практические занятия с разнесенными интервалами (распределенная практика), помогут студентам добиться большего увеличения способности к долгосрочному поиску. Практические тесты должны включать открытые вопросы, требующие как извлечения существующих знаний, так и проблемы применения этой информации в новых ситуациях или контекстах, что также должно включать принцип четвертый.См. Также учебный модуль APA по практике для получения знаний.

6. Обратная связь

Четкая, пояснительная и своевременная обратная связь с учащимися важна для обучения.

Этот принцип подчеркивает важность ответов преподавателя и указывает лучший способ предоставления обратной связи учащимся для поддержания или повышения мотивации к обучению. Для обучения важно предоставить учащимся четкую, пояснительную и своевременную обратную связь. Публикация CPSE под названием «Использование классных данных для систематической обратной связи с учащимися для улучшения обучения» предоставляет дополнительную информацию о методах обратной связи, включая пять ключевых стратегий.

7. Саморегулирование

Саморегулирование учащихся способствует обучению, и можно обучать навыкам саморегулирования.

Навыки саморегуляции, включая внимание, организованность, самоконтроль, планирование и стратегии памяти, улучшают обучение и вовлеченность, и им можно научить посредством прямого обучения, моделирования и организации занятий. Учителя могут моделировать организационные методы и помогать учащимся, выделяя учебные цели в начале и в конце уроков, используя календари в классе, выделяя сложные концепции, требующие большей практики, разбивая большие проекты на управляемые компоненты, используя хорошо разработанные рубрики и обеспечивая достаточное время для обработки. опрос, обобщение и практика.Студенты-психологи могут применить это исследование к своим собственным учебным привычкам, таким как научиться практиковать самоконтроль, ограничивая отвлекающие факторы сотовыми телефонами и социальными сетями. Учащимся также можно предложить разработать эксперименты, связанные с ограничениями внимания, и обсудить практическое значение их результатов.

8. Творчество

Можно развивать творческий потенциал студентов.

Креативность считается критически важным навыком в мире технологий 21 века, и, поскольку это нестабильная черта, ее можно обучать, развивать и развивать.Этот принцип описывает конкретные методы структурирования заданий для повышения творческих способностей и идеи о том, как моделировать творческое решение проблем. Творчество в классе психологии может включать возможности для исследовательских проектов, разработанных студентами, видеопроектов, демонстраций и построения моделей. Планы уроков TOPSS включают множество идей для творческого вовлечения учащихся.

Мотивация: Что мотивирует студентов?

Учащиеся, которые мотивированы и заинтересованы в обучении, добиваются большего успеха.CPSE обозначил наиболее важные способы повышения мотивации и вовлеченности студентов.

9. Внутренняя мотивация

Студенты, как правило, получают удовольствие от обучения и добиваются большего успеха, когда они более внутренне, чем внешне, мотивированы на достижение.

Этот принцип направлен на то, как преподаватели могут повысить внутреннюю мотивацию с помощью классных практик и занятий, которые поддерживают фундаментальную потребность студентов в чувстве автономности. Важно отметить, что не все важное является внутренней мотивацией для всех учащихся и что в образовании есть место внешней мотивации.Во время раздела по мотивации, когда обычно обсуждаются внутренние и внешние мотивации, студенты могут изучить свои личные мотивации и то, как они влияют на их успех. Наконец, студенты могут изучить исследования, связанные с эффектом чрезмерного обоснования, который также обсуждается в этом принципе.

Для получения дополнительной информации о мотивации и эффекте чрезмерного обоснования, а также о том, как они влияют на успеваемость учащихся, см. Выступление психолога Дэна Пинка на TED.

10. Цели мастерства

Учащиеся настойчивы перед лицом сложных задач и глубже обрабатывают информацию, когда они ставят цели мастерства, а не достижения результатов.

Учащиеся, которые формируют цели в области усвоения знаний, сосредоточены на приобретении новых навыков или повышении существующих способностей, но учащиеся, которые разрабатывают цели в области успеваемости, обычно сосредоточены просто на демонстрации адекватных способностей. Когда учащиеся ставят цели по успеваемости, они имеют тенденцию избегать задач, которые могут выявить слабые стороны, и упускать возможности, которые способствовали бы развитию новых навыков. Те, у кого есть цели в области мастерства, с большей вероятностью будут мотивированы к изучению новых навыков и достижению более высокого уровня компетентности.Принцип 10 предоставляет конкретные методы для организации обучения, которые могут быть использованы, чтобы помочь учащимся выбрать мастерство, а не цели успеваемости, хотя при определенных обстоятельствах, таких как соревнования, цели успеваемости могут быть более подходящими.

11. Ожидания учителя

Ожидания учителей в отношении своих учеников влияют на возможности учеников учиться, их мотивацию и результаты обучения.

Убеждения учителей о своих учениках влияют на возможности учеников учиться, их мотивацию и результаты обучения.Психологические исследования открыли для учителей способы донести до всех учеников высокие ожидания и избежать создания негативных самореализующихся пророчеств. При обсуждении самореализующихся пророчеств и исследования Розенталя и Якобсона на уроке социальной психологии учителя могут использовать Принцип 11, чтобы показать студентам, как они могут предотвратить негативные самоисполняющиеся пророчества.

12. Постановка цели

Постановка краткосрочных (ближайших), конкретных и умеренно сложных целей усиливает мотивацию больше, чем постановка долгосрочных (отдаленных), общих и чрезмерно сложных целей.

Этот принцип объясняет, как учащиеся могут использовать краткосрочные (ближайшие), конкретные и умеренно сложные цели для повышения самоэффективности и продвижения к более крупным целям. Студенты должны вести учет прогресса в достижении своих целей, который контролируется как студентом, так и преподавателем. После того, как учащиеся добьются успеха в достижении умеренно сложных ближайших целей, они с большей вероятностью станут склонными к промежуточному риску, что является одним из наиболее важных качеств, присущих людям, ориентированным на достижения.В результате они смогут достичь больших удаленных целей. Советы, основанные на этом принципе, можно легко использовать для создания увлекательных классных заданий для модуля мотивации во введении в учебную программу по психологии.

Социальные и эмоциональные аспекты: Почему для обучения учащихся важны социальный контекст, межличностные отношения и эмоциональное благополучие?

Эти принципы отражают важность взаимоотношений, культуры, сообщества и благополучия для обучения. Они сосредоточены на том, как преподаватели могут помочь студентам, укрепляя с ними здоровые отношения и интерес к их жизни вне класса.

13. Социальный контекст

Обучение находится в нескольких социальных контекстах.

Принцип 13 подчеркивает, как различные сообщества, к которым принадлежат учащиеся (например, семьи, группы сверстников, школы, районы), и их культура (например, общий язык, убеждения, ценности и нормы поведения) влияют на обучение. Этот принцип связан со многими концепциями социальной психологии (например, нормы, теория атрибуции, индивидуалистическая и коллективистская культуры) и предлагает предложения по включению культуры в каждую единицу, чтобы повысить вовлеченность студентов и построить более крепкие отношения.Вводные классы психологии могут включать в себя возможности для учащихся взаимодействовать с более широким сообществом через проекты обучения служению, приглашенных лекторов и психологических клубов. TOPSS разработал учебный модуль, который включает в себя справочную информацию и упражнения для расширения понимания учащимися культурных и социальных контекстов под названием «Введение в кросс-культурную психологию».

14. Межличностные отношения

Межличностные отношения и общение имеют решающее значение как для процесса обучения, так и для социального развития учащихся.

Этот принцип содержит подробные и конкретные рекомендации по улучшению отношений как учитель-ученик, так и ученик-сверстник в классе. См. Также учебный модуль APA по улучшению взаимоотношений учащихся с учителями для получения информации о необходимой поддержке обучения на основе этого принципа.

15. Благополучие

Эмоциональное благополучие влияет на успеваемость, обучение и развитие.

Различные компоненты эмоционального благополучия могут быть включены во многие единицы психологии, такие как самооценка и самооценка (социальная психология), самоэффективность и локус контроля (мотивация и личность), а также счастье и навыки совладания (эмоции и стресс).TOPSS разработал учебный модуль, который включает в себя справочную информацию и упражнения, связанные с позитивной психологией (PDF, 164 КБ) и наукой об улучшении эмоционального благополучия.

Контекст и обучение: как лучше всего управлять классом?

Два принципа, относящиеся к управлению классом, подчеркивают, как создать атмосферу в классе, которая способствует обучению.

16. Классное поведение

Ожидания от поведения в классе и социального взаимодействия усваиваются, и им можно научить, используя проверенные принципы поведения и эффективное обучение в классе.

Представлены многочисленные идеи, основанные на исследованиях, как для исправления несоответствующего поведения учащихся, так и для установления подходящего замещающего поведения как на уровне класса, так и на уровне школы. См. Также учебный модуль APA по управлению классом и видеомодули APA по управлению классом.

17. Ожидания и поддержка

Эффективное управление классом основано на (а) установлении и выражении высоких ожиданий, (б) постоянном развитии позитивных отношений и (в) обеспечении высокого уровня поддержки учащихся.

Этот принцип подчеркивает практические методы создания культуры высоких академических достижений и позитивного поведения в классе как на уровне класса, так и на уровне школы. В 20 лучших документах содержится информация о восстановительных практиках и социальном и эмоциональном обучении, которая включает в себя множество конкретных и практических стратегий для построения отношений между учителем и учеником.

Оценка: Как оценивается успеваемость учащегося?

Три принципа, посвященные процессу оценивания учащихся, обсуждают методы создания и проведения достоверных и справедливых оценок, которые способствуют обучению учащихся.

18. Формирующее и итоговое оценивание

Формирующие и итоговые оценки важны и полезны, но они требуют разных подходов и интерпретаций.

Формирующие экзамены обычно используются как часть повседневной практики и проводятся либо до, либо во время обучения. Такие инструменты предназначены для сбора доказательств, касающихся прогресса обучения учащихся, с целью обеспечения эффективного руководства. С другой стороны, итоговые оценки приводят к общей оценке обучения студентов или эффективности программы и обычно используются в конце раздела или курса, таким образом оказывая более ограниченное влияние на текущее обучение.Частое использование формирующего оценивания в сочетании с немедленным и конкретным инструктажем помогает учащимся достичь целей обучения и взять на себя большую ответственность за свой учебный процесс. Анализ данных, собранных с помощью формирующего оценивания, позволяет инструктору дифференцировать обучение и обеспечивать соответствующую индивидуальную поддержку. См. Также учебный модуль APA по формирующему оцениванию.

19. Разработка оценок

Навыки, знания и способности учащихся лучше всего измерять с помощью процессов оценки, основанных на психологической науке с четко определенными стандартами качества и справедливости.

Формирующие и итоговые оценки необходимо оценивать как на надежность, так и на валидность. Документ Top 20 предлагает преподавателям четыре основных вопроса, которые можно использовать для оценки общей валидности конкретной оценки для измерения обучения учащихся, а также советы по измерению надежности. Преподаватели могут повысить надежность и достоверность формирующих и итоговых оценок, согласовывая их с целями обучения, используя анализ заданий, обсуждая результаты с другими преподавателями и отслеживая результаты на предмет расхождений между группами или подгруппами учащихся.Во время раздела об интеллекте и индивидуальных различиях может быть полезно продемонстрировать учащимся, как экзамены, которые они сдают, могут быть оценены на предмет достоверности содержания, продемонстрировав, как оценки согласуются с учебными целями или национальными стандартами психологии средней школы.

20. Оценочная оценка

Осмысление данных оценки зависит от четкой, правильной и справедливой интерпретации.

Эффективное обучение требует, чтобы преподаватели могли точно интерпретировать результаты тестов и ясно сообщать результаты ученикам и родителям.Учащиеся могут использовать полученные знания о тестировании и статистике для оценки надежности и достоверности различных оценок, данных в классе. Обсуждение описательной статистики становится более содержательным, когда учащиеся проверяют свои собственные оценки.

Заключение

Безусловно, будут дебаты по поводу 20 основных принципов, и многие образовательные практики, основанные на исследованиях, не включены в документ. Хотя это не исчерпывающий список исследований в области педагогики и психологии, он представляет собой важную отправную точку для улучшения результатов преподавания и обучения.20 лучших принципов проверялись на протяжении многих лет на основе основных документов, связанных с наукой преподавания и обучения, и цель проекта заключалась не в предоставлении исчерпывающего списка, а в том, чтобы составить список приоритетов.