Маяковский: в том, что умираю, не вините никого…

Всегдашние разговоры Маяковского о самоубийстве! Это был террор. В 16-м году рано утром меня разбудил телефонный звонок.

Глухой, тихий голос Маяковского: «Я стреляюсь. Прощай, Лилик». Я крикнула: «Подожди меня!» — что-то накинула поверх халата, скатилась с лестницы, умоляла, гнала, била извозчика кулаками в спину. Маяковский открыл мне дверь. В его комнате на столе лежал пистолет. Он сказал: «Стрелялся, осечка, второй раз не решился, ждал тебя». Я была в неописуемом ужасе, не могла прийти в себя. 

<…> Когда в 1956 году в Москву приезжал Роман Якобсон, он напомнил мне мой разговор с ним  в 1920 году. Мы шли вдоль Охотного ряда, и он сказал: «Не представляю себе Володю старого, в морщинах». А я ответила ему: «Он ни за что не будет старым, обязательно застрелится. Он уже стрелялся – была осечка. Но ведь осечка случается не каждый раз!»

Перед тем как стреляться, Маяковский вынул обойму из пистолета и оставил только один патрон в стволе.

Зная его, я убеждена, что он доверился судьбе, думал – если не судьба, опять будет осечка и он поживет еще.

Из воспоминаний Осипа Брика 

Брик Осип Максимович (1888-1945) – писатель, драматург, сценарист, критик. Издал поэмы Маяковского «Облако в штанах» и «Флейта-позвоночник».

15 апреля утром мы приехали в Берлин на Kurfurstenstrasse в Kurfurstenhotel, как обычно. Нас радушно встретила хозяйка и собачка Scheidt. Швейцар передал нам письма и телеграмму из Москвы. «От Володи», — сказал я и положил, не распечатывая, ее в карман. Мы поднялись на лифте, разложились, и тут только я распечатал телеграмму.

<…> 17-го утром мы приехали в Москву. Гроб стоял в Союзе писателей. Огромные толпы приходили прощаться с Володей. Все были очень взволнованы. Никто не ожидал, что Маяковский может застрелиться. 14 апреля – это 1 апреля по старому стилю, и многие, когда мы говорили, что Маяковский застрелился, смеялись, думая, что их разыгрывают.

Я имел разговор с одним рапповцем. Я спросил его – неужели они не могли загрузить Володю работой в Рапе, найти ему должное применение. Он поспешно ответил: как же! Мы условились, что весь стиховой самотек, который будет поступать в журнал «Октябрь», мы будем отсылать ему на просмотр. Больше мне с ним разговаривать было не о чем.

А другой рапповец выразился так: «Не понимаю, почему столько шуму из-за самоубийства какого-то интеллигента». Отвратительно мне было это самодовольство посредственности – что мы, мол, не такие, мы не застрелимся!

Люди не стреляются по двум причинам: или потому, что они сильнее раздирающих их противоречий, или потому, что у них вообще никаких противоречий нет. Об этом втором случае рапповская бездарь забыла.

Из воспоминаний Николая Асеева

Асеев Николай Николаевич (1889-1963) – русский советский поэт, близко общался с Маяковским, некоторое время поэты жили в одной квартире.

В воскресенье 13 апреля 1930 года я был на бегах. Сильно устал, вернулся голодный. Сестра жены Вера, остановившаяся в нашей комнате, — я жил тогда на Мясницкой в доме 21,- сообщила мне, что звонил Маяковский. Но, прибавила она, как-то странно разговаривал. Всегда с ней любезный и внимательный, он, против обыкновения, не поздоровавшись, спросил, дома ли я; и когда Вера ответила, что меня нет, он несколько времени молчал у трубки и потом, вздохнувши, сказал: «Ну что ж, значит, ничего не поделаешь!»

<…> В понедельник четырнадцатого апреля я заспался после усталости и разочарования неудачами предыдущего дня, как вдруг в полусне услышал какой-то возбужденный разговор в передней, рядом с нашей комнатой. Голоса были взволнованные; я встал с постели, досадуя, что прерывают мое полусонное состояние, накинул на себя что-то и выскочил в переднюю, чтобы узнать причину говора. В передней стояла моя жена и художница Варвара Степанова; глаза у нее были полубезумные, она прямо мне в лицо отчеканила: «Коля! Володя застрелился!» Первым моим движением было кинуться на нее и избить за глупый розыгрыш для первого апреля; в передней было полутемно, и я еще не разглядел ее отчаяния, написанного на лице, и всей ее растерянной, какой-то растерзанной фигуры.

Я закричал: «Что ты бредишь?» Ее слов, кроме первых, я точно не помню, однако она, очевидно, убедила меня в страшной правде сказанного.

Я помчался на Лубянский проезд. Был теплый апрельский день, снега уже не было, я мчался по Мясницкой скачками; не помню, как добежал до ворот того двора, где толпились какие-то люди. Дверь из передней в комнату Маяковского была плотно закрыта. Мне открыли, и я увидел.

Головой к двери, навзничь, раскинув руки, лежал Маяковский. Было невероятно, что это он; казалось, подделка, манекен, положенный навзничь. Меня шатнуло, и кто-то, держа меня под локоть, вывел из комнаты, повел через площадку в соседнюю квартиру, где показал предсмертное письмо Маяковского.

Дальше не помню, что было, как я сошел с лестницы, как очутился дома.

Из воспоминаний Николая Денисовского

Денисовский Николай Федорович (1901-1981) – русский советский художник, один из основателей Общества станковистов (ОСТ). Совместно с Маяковским Денисовский создал серию плакатов для Наркомздрава.

14 апреля 1930 года… мне сообщили, что застрелился Маяковский. Я немедленно поехал на Лубянку.

В передней была соседка по квартире и больше никого не было. Он лежал головой к окну, ногами к двери, с открытыми глазами, с маленькой открывшейся точкой на светлой рубашке около сердца. Его левая нога была на тахте, правая слегка спустилась, а корпус тела и голова были на полу. На полу был браунинг. На письменном столе – записка, написанная его рукой. А на спинке стула, около стола, висел его пиджак. Меня просили поехать на Таганку и предупредить дома, чтобы встретить тело. Дома никого не было. Была одна домработница. Л.Ю. и О.М. Брик были за границей. Вскоре привезли тело и положили его на тахту в его комнате. Пока он не застыл окончательно, надо было его переодеть. Непрерывно звонил телефон на Таганку, самые различные люди возмущенно сообщали, что в Москве кто-то распространяет слухи о смерти Маяковского.

Узнавали правду, растерянно умолкали. Постепенно соседняя комната и столовая стали заполняться знакомыми и незнакомыми людьми. Не помню сейчас, кто помог найти чистую рубашку у него в шкафу. Но мне снять с него старую было уже трудно.

Пришлось разрезать. На сердце с левой стороны было пятнышко, рана запеклась кровью. Олеть его я не знал как. Решили оставить в тех же самых брюках и ботинках. По телефону сообщили, что приедут из института мозга и будут брать его мозг…

<…> В день похорон уде невозможно было пройти к гробу, хотя и были пропуска. Митинг происходил во дворе, говорили перед гробом, который уже стоял на грузовике. Я запомнил и слышал с балкона только Кирсанова (прим. ред.: Кирсанов Семен Исаакович — русский советский поэт), который читал «Во весь голос».

криминалисты провели новое расследование смерти поэта

В пятницу, 14 апреля, исполнилось 87 лет со дня смерти великого поэта революции Владимира Маяковского. Официальная версия смерти — самоубийство. Однако в то время существовало немало слухов об убийстве поэта. Авторам программы «Улика из прошлого» на телеканале «Звезда» удалось не только восстановить картину событий 14 апреля 1930 года – дня, когда произошла трагедия, но и найти все исчезнувшие из квартиры улики и заново провести расследование.

По факту смерти поэта были проведены следственные действия. На основе свидетельств очевидцев, анализов фактов и вскрытии было установлено, что Маяковский застрелился, однако у авторов программы после изучения материалов дела официальная версия вызвала сомнения. Создалось ощущение, что те, кто вели расследование, пытались не столько установить причину произошедшего, сколько скрыть его. Так, например, следствие было рекордно коротким – всего пять дней. Вызывает вопросы и тот факт, что тело поэта было кремировано.

Есть и другая странность: оружие и пуля должны были отправиться на баллистическую экспертизу, где и установили бы их соответствие друг другу, но пистолет исчез прямо с места преступления.

Известно, что у Маяковского было два пистолета: Bayard и Browning, однако у его тела нашли Mauser, который позже и исчез, пропали также гильза и пуля, которую извлекли из тела поэта во время вскрытия. Более того, потерялись также предсмертная записка Маяковского и его рубашка со следами выстрела.  Их нашли много позже. Например, рубашку обнаружили через несколько лет у гражданской жены поэта Лили Брик, спустя 24 года после смерти Маяковского она передала ее одноименному музею.

Проведя экспертизу выстрелов под разным углом и сравнив ее с отверстием пули, оставшимся на рубашке поэта, авторы программы пришли к выводу, что выстрел в Маяковского был произведен в упор.

Судя по посмертной маске поэта, у него был сломан нос. Это может значить, что Маяковский упал лицом вниз, а не на спину, как бывает при выстреле в самого себя, а потом его просто перевернули.

Современники поэта указывали и на другие признаки насильственной смерти: его нос и левая скула были разбиты.

Стоит отметить, что в ходе следствия не были зафиксированы результаты осмотра места преступления: ни положение тела, ни описание раны и входного отверстия от пули на рубашке, ни пятна крови на одежде и оружии. Эти упущения, возможно, объясняются не низким профессионализмом следователей, а тем, что на месте преступления сыщики выполняли распоряжения начальника Секретного отдела ОГПУ СССР Якова Агранова, который «курировал» творческую интеллигенцию в то время.

Определенные вопросы вызывает и предсмертная записка. О том, что это фальшивка, заставляется задуматься тот факт, что она была написана карандашом, хотя обычно Маяковский все писал своей любимой авторучкой.

Однако современные специалисты по почерковедению и суицидологии после проведения экспертиз с  определенной долей вероятности заявили, что записку написал сам поэт. Более того, в дневниковых записях М.Я. Презента, найденных в архивах Кремля литературоведом Валентином Скорятиным, есть упоминание о том, что поэт рано утром 14 апреля 1930 года, за три часа до выстрела, поехал на телеграф и дал в Париж на имя свой возлюбленной Татьяны Яковлевой телеграмму: «Маяковский застрелился».

Исследователи жизни Маяковского по сей день продолжают спорить, покончил поэт жизнь самоубийством или же был убит. Однако пока не появятся более весомые улики из прошлого, однозначно ответить на этот вопрос невозможно.

Виктор Ерофеев: Почему убили Маяковского | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW

Молодой футурист в эпатажной желтой кофте в своих провокационных манифестах требовал сбросить Пушкина и вместе с ним всех остальных классиков с корабля современности. Но двадцатидвухлетний полубог, одаренный поэтическим гением, и думать не думал, что его когда-нибудь самого сбросят с того же корабля.

И кто сбросит? Та самая советская власть, которой он служил с безоговорочной преданностью.

В интимных письмах к Брик Маяковский подписывался «Щен», и он, по сути дела, был действительно парадоксальным Щеном-щенком — с заливистым лаем, огромного роста и грозного вида, который готов был разорвать на куски сначала «ветхого Адама», то есть погрязших в мещанстве обывателей мира, а после революции — всех врагов советской власти (от белогвардейцев до независимых писателей вроде Евгения Замятина).

С подачи Ницше, который в начале ХХ века был моден в России, молодой Маяковский отвергал Бога и ставил себя на его место, выступал в роли сверхчеловека и стремился переделать человеческую природу. Ему всегда был нужен враг. В этом он схож с традиционной политикой самой России, вчерашней, сегодняшней и, будем надеяться, не завтрашней.

Виктор Ерофеев

Созданный природой из очень хрупкого материала, крайний индивидуалист и брезгливый одиночка, Маяковский всю жизнь был заложником самоубийства, о котором он писал в стихах. Он перекидывал свои думы о смерти на врагов: рвался их уничтожить и тем самым психологически держался на жизненном плаву.

Но если Серебряный век, потрясенный мощью его таланта, готов был в начале двадцатого столетия принять Маяковского, простить ему поэтическое хулиганство и объявить гением, потому что это был единственный период настоящей творческой свободы в России, то поэт просчитался, решив вместе с советской властью переделывать человеческую природу и ее универсальные ценности после октября 1917 года

В отличие от других отдавшихся власти поэтов, вроде Демьяна Бедного, которого, конечно, не сравнить с ним по таланту, Маяковский сам придумывал себе заказ на пропагандистские вирши. Он шел не в ногу с агитпропом, а бежал чуть впереди (как Щен), указывая лаем на явных или замаскированных противников. В своих заграничных стихах он облаял весь мир, особенно Америку,  тем самым подав пример на будущее Евтушенко и Вознесенскому сочетать поэтическую ненависть к врагу с комфортом временного пребывания на Западе.

В неустанной охоте Маяковского на врагов было что-то от перманентной революции Троцкого. Он кисло принял нэп и, в общем-то, все время жаждал крови.

Большевики чуть ли не с самого начала относились к нему с подозрением. Сначала он их не устраивал стилистически: слишком модернистский (хотя Ленин, как известно, положительно оценил его выпад против советской бюрократии). Позже вся линия левого искусства, оформленная в журнале ЛЕФ, становилась все более неприятной для власти.

Маяковского неусыпно пасли органы ГПУ. По-моему, он тщеславился знакомством и дружбой с начальниками политического сыска (вроде Якова Агранова). Но эта дружба оказалась для него обоюдоострой. Когда нэп стал клониться к закату, были погашены последние остатки творческой свободы и наступили сумерки русской культуры, по Маяковскому ударили — как по самозванцу, считавшего себя певцом революции, как по формалисту (тогда уже начиналась война с «формализмом») и как по автору политической самодеятельности. Партийный критик Ермилов нанес ему страшный удар в 1930 году, обвинив его в «Правде» в троцкизме.

Это было настоящее убийство. Дальше было уже неважно: сам ли он застрелился или ему «помогли» друзья из ГПУ. Напомним, что главным распорядителем на похоронах Маяковского был Агранов, что Москва в те апрельские дни 1930 года была наполнена слухами об убийстве. Так считали Михаил Булгаков и многие другие.

На целых пять лет после смерти Маяковского отправили в карантин, то есть почти не печатали. А когда он очистился от злободневности, Сталин вынес ему в 1935 году приговор, объявив его фактически лучшим советским поэтом.

Самое страшное, что может сделать в России талантливый человек, — это приблизиться к власти: либо с протянутой рукой, либо с желанием сотрудничества. Власть сначала использует его по назначению, а затем выбросит за борт «корабля современности». Пример Маяковского — лучший, талантливейший (если перефразировать слова Сталина) пример того, чего художнику нельзя делать.

Виктор Ерофеев, писатель, литературовед, телеведущий, автор книг «Русская красавица», «Хороший Сталин», «Акимуды», «Розовая Мышь» и многих других, кавалер французского Ордена Почетного легиона.

Смотрите также:

• Женщины и революция

  Начнем с «бабушки»

  Екатерину Брешко-Брешковскую называют «бабушкой русской революции». Дворянка, родилась в 1844 году. Одна из создателей и лидеров партии эсеров, а также ее боевой организации. Провела не один год в заключении и на каторге. Поддерживала Временное правительство в 1917 году, а советскую власть не приняла, покинув страну.

• Женщины и революция

  Женщина-врач

  Анна Шабанова — дворянка, выпускница первых в России женских врачебных курсов (закончила в 1877 г.). Стала признанным специалистом в области педиатрии — впервые в истории России. Одна из организаторов и председатель первой официально признанной в России женской общественной организации — «Русское женское взаимно-благотворительное общество». Стала одним из первых «героев труда» в Советском Союзе.

• Женщины и революция

  Женщина-командир

  Мария Бочкарева — одна из первых русских женщин-офицеров. Отправилась на фронт после начала Первой мировой войны. В 1917 году создала первый в истории России женский батальон, где практиковала железную дисциплину.

• Женщины и революция

  Красная графиня

  Софья Панина — графиня, крупная землевладелица. Деньги тратила на благотворительность. Весной 1917 года была избрана депутатом Петроградской городской думы. Вошла в ЦК партии кадетов. В мае 1917 года стала заместителем министра государственного призрения Временного правительства, в августе — заместителем министра народного просвещения. Покинула Россию в 1918 году.

• Женщины и революция

  Товарищ Надя

  Надежда Крупская — супруга и соратница Ленина, долгие годы фактически исполнявшая роль его личного секретаря. Занималась организацией пролетарского юношеского движения, стояла у истоков комсомола и пионерской организации. Стала одним из создателей советской системы народного образования. Ее прах покоится в Кремлевской стене.

• Женщины и революция

  Несостоявшийся убийца

  Фанни Каплан — участница российского революционного движения. Была обвинена в попытке застрелить Ленина летом 1918 года. На допросах заявляла, что крайне отрицательно отнеслась к октябрьскому перевороту, выступает за созыв Учредительного собрания, считает Ленина предателем революции, уверена, что его действия не совместимы с идеями социализма.

• Женщины и революция

  Главная эсерка

  Мария Спиридонова — российская революционерка, одна из руководителей партии левых эсеров. В 1906 году смертельно ранила советника тамбовского губернатора Луженовского. Отбывала наказание на каторге. Выступила вместе с товарищами по партии против большевиков летом 1918 года. Несколько лет жила в ссылке, была снова арестована в 1937 г. и расстреляна в 1941 г.

• Женщины и революция

  Министр и дипломат

  Александра Коллонтай — революционерка, государственный деятель, дипломат. Была наркомом государственного призрения в первом советском правительстве. Бросила мужа и сына ради революционной деятельности, при этом, будучи министром, занялась проблемами охраны материнства и младенчества. С 1922 года состояла на дипломатической службе.

• Женщины и революция

  Паллада революции

  Лариса Рейснер — революционерка, журналистка, писательница, поэтесса. В Гражданскую войну сделала карьеру военного политика. Троцкий писал о ней: «Ослепив многих, эта прекрасная молодая женщина пронеслась горячим метеором на фоне революции…она плавала на военных кораблях и принимала участие в сражениях. Она посвятила гражданской войне очерки, которые останутся в литературе».

  Автор: Дарья Брянцева

Причины самоубийства Маяковского

Причины самоубийства Маяковского На самом же деле самоубийство было результатом множества факторов, личных, профессиональных, литературно-политических — и чисто политических. За последние годы Маяковский постепенно пришел к пониманию того, что его услуги не востребованы, что у него нет естественного, самоочевидного места в строящемся обществе, где в литературе и литературной политике на главные роли выдвинулись люди, не имевшие для этого никаких данных. Последние полгода отмечены рядом неудач и поражений: насильно прерванный роман с Татьяной, бойкот выставки «20 лет работы», провал «Бани», унизительная капитуляция перед РАППом , разрыв с ближайшими друзьями, затяжной грипп и психическое переутомление, отказ Норы оставить мужа, когда Маяковский этого хотел. Первой реакцией Лили было потрясение и шок. «Сейчас совершенно ничего не понимаю, — писала она Эльзе из Берлина, когда весть дошла до нее. «До чего невыносимо!» Когда через две недели Лили опять писала своей сестре, она объяснила самоубийство тем, что «Володя был чудовищно переутомлен и, один, не сумел с собой справиться». Если бы они с Осипом Максимовичем были в Москве, «этого бы не случилось», считала она и эту же фразу повторила две недели спустя, опять в письме к Эльзе, добавив: «Я знаю совершенно точно, как это случилось, но для того, чтобы понять это, надо было знать Володю так, как знала его я. <… > Стрелялся Володя, как игрок, из совершенно нового, ни разу не стреляного револьвера [пистолета. — Б.Я.]; на 50 процентов — осечка. Такая осечка была уже 13 лет назад, в Питере. Он во второй раз испытывал судьбу*. Застрелился он при Норе, но ее можно винить, как апельсиновую корку, об которую поскользнулся, упал и разбился насмерть». Убеждение, что Маяковский не застрелился бы, если бы они с Осипом были дома, разделяли многие; помимо матери поэта, так считал и Корней Чуковский , который 15 апреля написал Галине Катанян : «Все эти дни я реву, как дурак. Я уверен, что если бы Лили Юрьевна и Осип Максимович были здесь, в Москве, этого не случилось бы…» Вывод, что Нора была виновата не больше, чем апельсиновая корка, на которой кто-то поскользнулся, при всей своей поверхностности верен: Нора — последняя капля, только и всего. Лили имела в виду, что к самоубийству Маяковского привели не внешние факторы, а другие, более глубокие причины. Одной из них был страх Маяковского состариться. Его ужасала старость, и он часто возвращался к этой теме в разговорах с Лили. «Володя до старости? Никогда! — удивленно воскликнула Лили в ответ на слова романа Якобсона о том, что он не может себе представить Маяковского старым. «Он уже два раза стрелялся, оставив по одной пуле в револьверной обойме. В конце концов пуля попадет». «Смерть не страшна, страшна старость, старому лучше не жить», — объяснял Маяковский своей подруге Наталье Рябовой , когда ему было тридцать три. На ее вопрос о том, когда же наступает старость, он ответил, что мужчина стар, когда ему тридцать пять, а женщина раньше. «Как часто я слышала от Маяковского слова «застрелюсь, покончу с собой, 35 лет — старость! До тридцати доживу. Дальше не стану», — писала Лили. Страх состариться был тесно связан с его боязнью потерять притягательную силу как мужчина. «Когда мужчина не старше 25 лет, его любят все женщины, — разъяснял он незадолго до самоубийства двадцатипятилетнему поэту Жарову, — а когда старше 25, то тоже все женщины, за исключением одной, той, которую вы любите и которая вас не любит». Если кто и осознавал, что Маяковский, говоря словами Чуковского, «самоубийца по призванию», то это Лили. Но не нужно было знать его так близко, чтобы понять, что причины самоубийства следует искать во внутренних противоречиях, которые терзали его всегда. Для Марины Цветаевой, с 1921 года жившей в эмиграции, но видевшей в Маяковском брата по духу, его самоубийство было трагическим, но логическим результатом разрушительной внутренней борьбы между лириком и трибуном. «Двенадцать лет подряд человек Маяковский убивал в себе Маяковского поэта, на тринадцатый год поэт встал и человека убил». К подобному выводу пришел Пастернак — и по его мнению, Маяковский застрелился «из гордости, оттого, что осудил что-то в себе или около себя, с чем не могло смириться его самолюбие». Если самоубийство не удивило ближайший круг, то для тех, кто знал только общественную, внешнюю сторону Маяковского — футуристического и коммунистического агитатора, громкого эстрадного поэта, блестящего полемиста, — оно стало настоящей неожиданностью. «Такая смерть никак не вяжется с Маяковским, каким мы его знаем», — проанализировал самоубийство Халатов , тем самым доказывая, что он его не знал. «Соединить с этим обликом идею самоубийства почти невозможно», — писал Луначарский , а в передовой статье «Правды» утверждалось, что смерть Маяковского «до того не вяжется со всей его жизнью, так не мотивирована всем его творчеством». По словам Михаила Кольцова, пистолет держал не настоящий Маяковский, а «кто-то другой, случайный, временно завладевший ослабленной психикой поэта — общественника и революционера». «Непонятно, — прокомментировал Демьян Бедный, риторически вопрошая: «Чего ему не доставало?» Как будто речь шла о недостающем внешнем комфорте. Ссылки: 1. МАЯКОВСКИЙ — КОНЕЦ ПУТИ 1930

Самоубийство В.

В. Маяковского в контексте солнцеборческого мифа Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 291.13

И. А. Шадрихина*

САМОУБИЙСТВО В. В. МАЯКОВСКОГО В КОНТЕКСТЕ СОЛНЦЕБОРЧЕСКОГО МИФА

В статье анализируется творчество В. В. Маяковского, которое рассматривается с точки зрения религиоведения. В сложном комплексе поэтических и прозаических манифестаций авторского Я выделяется мотив солнечного мифа, который развивается в миф солнцеборче-ский. Данный мотив является характерным для футуризма, стремившегося к переосмыслению базовых ценностей и образов культуры. Преодоление данного, обожествление человека и, в итоге, его падение вместе с прежними богами, составляют ведущие мотивы творчества поэта, которое переплетается с исканиями не только современников, но и древних религий. Таким образом, самоубийство В. В. Маяковского вписывается в контекст его мировоззрения, становясь естественным исходом его творческой биографии.

Ключевые слова: Маяковский, солнце, миф, бог, самоубийство.

I. A. Shadrihina Mayakovsky’s Suicide in the Context of the Solarfight Myth

The article analyzes Mayakovsky’s poems, which considered in terms of the science of religion. In the hard complex of his poetry and prose demonstrations of Self, a main motive is solar myth, that develops in the solarfight myth. This motive is characteristic of Futurism, busy to rethink the basic values and images of the culture. Negation of this, deification of man and, ultimately, his downfall with the same gods, are major themes of his poetry, which is intertwined with researches not only his contemporaries, but also of the ancient religions. Thus Mayakovsky’s suicide fits into the context of his worldview, becoming a final outcome of his artistic biography.

Key words: Mayakovsky, sun, myth, god, suicide.

В многослойности и многонаправленности русской культуры Серебряного века авангард занимает особую нишу (понятие авангард довольно обширно, оно включает в себя разные направления в искусстве, такие как поэзия, живопись, архитектура и т. д., в том случае, когда речь идет только о поэзии авангарда мы используем слово футуризм).

* Ирина Алексеевна Шадрихина — аспирант, Русская христианская гуманитарная академия, [email protected].

288

Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Том 15. Выпуск 1

Из трех основных поэтических течений (символизм, акмеизм, футуризм), появившихся в этот период, лишь футуризму удается не только перешагнуть рубеж 1917 г. , но и какое-то время идти в ногу с новой, советской культурой. Русский авангард, находящийся в начале своего пути на зыбких и отнюдь не центральных позициях, спустя сотню лет становится всемирно признанным явлением в мировой культуре. Не будет ошибкой сказать, что в русском авангарде во всемирном масштабе есть два основных «именных бренда»: Малевич — от живописи и Маяковский — от поэзии.

Судьба наследия Маяковского не менее сложна и трагична, чем судьба самого поэта. В начале творческого пути — гонения и скандалы, отрицание и неприятие критикой его работ. Исключением можно считать только дружественные футуристам круги, но положительные отзывы столь немногочисленны, что им не удается подсластить ту бочку дегтя, которая обрушилась на Маяковского в самом начале. Самим поэтом поддерживаемая репутация хама и варвара, будучи действенной рекламой, работала на скандал: «Скандал — вещь не обидная, а весьма почтенная, являющаяся отголоском, боковой линией знаменитых футуристических выступлений» [6, т. 11, с. 264] или «А если сегодня мне, // грубому гунну, // кривляться перед вами не захочется — и вот // я захохочу и радостно плюну, // плюну в лицо вам //я — бесценных слов транжир и мот» [6, т. 1, с. 86].

После публикации поэмы «Облако в штанах» ситуация обостряется, в критике происходит резкое размежевание — так начинается период успеха и признания. Тем не менее после смерти Маяковский постепенно забывается, идеологически он более не нужен, только после знаменитого письма Л. Брик И. Сталину замалчивание Маяковского на время прекращается.

Далее наступает период, отмеченный большинством исследователей творчества В. Маяковского как наиболее опасный и разрушительный, тот самый период, о котором Пастернак писал в работе «Люди и положения»: «Маяковского стали вводить принудительно, как картофель при Екатерине. Это было его второй смертью. В ней он неповинен» [7, с. 338].

В позднесоветский период было принято ругать Маяковского, так или иначе обвинять в фальшивости и измене, если не политическому строю, то поэтическому слову В лучшем случае: делить его творчество на лирику и социальный заказ, на раннее и позднее, отказывая последнему не только в искренности, но и в поэтическом таланте.

На этом разделении стоит остановиться подробнее. Трагизм Маяковского не в том, что он раздвоен, напротив, его раздвоенность есть следствие трагизма его судьбы и творчества, берущее начало в мировоззрении поэта. Более того, сама раздвоенность поверхностна, она мнима, что мы и продемонстрируем позднее. Самоубийство Маяковского есть логическое завершение его жизнетворчества, окончательная точка, поставленная рукой автора. Для того чтобы стало возможным увидеть фигуру Маяковского целиком, без аберраций, должно было пройти время, он сам считал временное дистанцирование необходимым условием для работы с каким бы то ни было событием или явлением. Сейчас мы имеем возможность по-новому оценить значение Маяковского, а также проследить логику творческого пути, приведшего к трагическому финалу Самоубийство Маяковского, а также его предпосылки, представляя для нас основной интерес в исследовании, будут рассмотрены через призму поэтического материала, а также футуристического контекста.

Основной упрек в адрес Маяковского с этой точки зрения довольно емко выразил

Сегодня его лучше не читать, а слушать либо издали, либо через несколько стен, чтобы доходили не слова, а гул. Слова у него часто ложные, зато гул настоящий. Он знал силу слов, в его строках бездна поэтического электричества (потому и велик!), но другое дело — к чему он это электричество подключал [5, с. 435].

Однако вернемся к раздвоенности Маяковского. Заметка «О разных Маяковских» была опубликована в «Журнале журналов» в 1915 г.:

Я — нахал, для которого высшее удовольствие ввалиться, напялив желтую кофту, в сборище людей, благородно берегущих под чинными сюртуками, фраками и пиджаками скромность и приличие.

Я — циник, от одного взгляда которого на платье у оглядываемых надолго остаются сальные пятна величиною приблизительно в дессертную тарелку.

Я — извозчик, которого стоит впустить в гостиную, — и воздух, как тяжелыми топорами, занавесят словища этой мало приспособленной к салонной диалектике профессии.

Я — рекламист, ежедневно лихорадочно проглядывающий каждую газету, весь надежда найти свое имя…

Я — …

Так вот, господа пишущие и говорящие обо мне, надеюсь, после такого признания вам уже незачем доказывать ни в публичных диспутах, ни в проникновенных статьях высокообразованной критики, что я так мало привлекателен.

Таков вот есть Владимир Владимирович Маяковский, молодой человек двадцати двух лет [6, т. 11, с. 70].

Далее автор предлагал публике, изругав нахала, циника и извозчика, прочесть незнакомого поэта Вл. Маяковского, после чего следовал поток стихотворных цитат, раскрывающих основные мотивы его лирики. «Вы мне — люди, // И те, что обидели, // Вы мне всего дороже и ближе. // Видели, // Как собака бьющую руку лижет?» [6, т. 11, с. 70].

Чтобы обозначить понимание поэзии Маяковским, обратимся к его статье с характерным названием «Как делать стихи», а также к стихотворению «Разговор с фининспектором о поэзии». Анализ стихотворений Маяковского представляет собой определенную сложность. Это связанно с тем, что подлинное, личное, а подчас и автобиографичное в его произведениях переплетено с высокого качества поэтическим мастерством, выполняющим роль камуфляжа для души автора. Поэт в понимании Маяковского скорее мастеровой, чем пророк, а поэзия — такой же труд, как и всякий другой, поэзия — дело и профессия.

Статья была вызвана к жизни требованием утверждения позитивной программы футуристов, которая дала бы некоторые указания касательно нового стихотворчества, помимо ниспровержения классических столпов в поэзии. Маяковский формулирует правила новой поэтики для поэтов — «Я хочу написать о своем деле не как начетчик, а как практик» [6, т. 11, с. 237].

Начнем с того, что на первое место в поэтической работе поэт ставит социальный заказ, за которым следует целевая установка. Далее, по степени важности следуют словарный запас, отбор материала, т. е. умение обращаться со словом, располагающая к работе обстановка и т. д., т. е. подчеркивается отнюдь не вдохновение и какие-либо метафизические аспекты творчества, напротив, на первый план выходят практические навыки и социальная соотнесенность задачи с планом выполнения. Автор настаивает на таких формулах, как социальный заказ, производственный процесс, делание вещи. Раскрытие творческого процесса, называемого автором никак иначе

как «производственным процессом», показывается в мельчайших подробностях. Маяковский, открывая двери в творческую лабораторию, демонстрирует как вработался стих» «Сергею Есенину». Здесь обратим внимание, что Маяковский настаивает: после предсмертного стихотворения смерть Есенина становится «литературным фактом». Литературный факт — это не сама по себе смерть литератора, а тот текст, в котором автор свою смерть фиксирует. Акцент ставится на включенности жизни в литературу, на их неразрывности. В статье Маяковский говорит о трудности исполнения этого социального заказа не только в связи со срочностью и сложностью психологической обстановки, но и о «чересчур большом соответствии описываемого с личной обстановкой»:

Работа совпала как раз с моими разъездами по провинции и чтением лекций. Около трех месяцев я изо дня в день возвращался к теме и не мог придумать ничего путного. Лезла всякая чертовщина с синими лицами и водопроводными трубами. За три месяца я не придумал ни единой строки. Уже подъезжая к Москве, я понял, что трудность и дол-гость писания — в чересчур большом соответствии описываемого с личной обстановкой [6, т. 11, с. 252].

Итак, Маяковский признается, что написание отклика на самоубийство Есенина было своего рода хождением по краю — слишком много личных совпадений, слишком близко он сам находился к случившемуся — нехватка внутренней и временной дистанции. Написание стихотворения — трудная и опасная работа, отсюда знаменитая формула, выведенная в «Разговоре с фининспектором»: «Поэзия — та же добыча радия» [6, т. 4, с. 29].

Там же встречаем еще одну важную формулу: «Поэзия — вся! — езда в незнаемое» [6, т. 4, с. 29]. И чуть ниже по тексту: «И когда // это солнце // разжиревшим боровом // взойдет // над грядущим // без нищих и калек, — II я II уже // сгнию, // умерший под забором, // рядом // с десятком // моих коллег. // Подведите //мой // посмертный баланс!» [6, т. 4, с. 32] Иначе говоря, «езда в незнаемое» — курс на смерть, как крайнюю точку человеческого будущего. Человек в поэте растворяется, поэзия съедает жизнь, ее попросту не хватает для творчества. Человеческая жизнь недостаточна, она слишком мала поэту, он в ней не может уместиться — отсюда желание безмерности, попытка ухватить бытие полностью, взять в долг у вечности. «Поэт всегда должник вселенной, // платящий на горе проценты и пени» [6, т. 4, с. 32]. В связи с мотивом недостаточности вспомним более ранние стихи Маяковского, в которых гигантомания — постоянная черта, проявляющаяся как в отдельном словоупотреблении, так и как основной поэтический мотив. «Если б был я // маленький, // как Великий океан, — // на цыпочки б волн встал, // приливом ласкался к луне бы. // Где любимую найти мне, // такую, как и я? // Такая не уместилась бы в крохотное небо!» [6, т. 1, с. 131]. Финальный аккорд этого мотива, берущего начало непосредственно в поэтической деятельности — глобальное одиночество и вычеркнутость из здешнего мира: «Какими Голиафами я зачат — такой большой // и такой ненужный?» [6, т. 1, с. 132]

Отношение Маяковского к миру требует погружения в контекст эпохи, а именно в футуристическое мировидение. Футуризм, отчасти возникший как реакция на символизм, некоторым образом наследует ему. Это проявляется в том, что концепция искусства как теургии, цель которого в преображении мира в немалой степени присуща и футуризму, с той необходимой поправкой, что христианский мистицизм был

футуристам чужд, если не враждебен. Не стоит забывать о том, что христианские мотивы в их поэзии довольно распространены. Часто они имеют вид перевертышей, в частности, у Маяковского мы еще в самых ранних стихах встречаем образ «мирского» Бога, т. е. бога низведенного до человека, со всеми присущими человеку слабостями и пороками. Христианский Бог десакрализуется, а на его месте появляется Челове-кобог. Футуризм выбирает для себя иную сферу сакрального — сферу языческого. Весь русский авангард вырастает на базе сакрального: Малевич видит в художнике служителя «религиозного духа», Крученых обращается к религиозной практике и глоссолалиисектанства [3, с. 24], Хлебников черпает вдохновение в египетских религиозных представлениях. Чистая эстетика в искусстве уже не удовлетворяет, появляется необходимость в новом сакральном опыте, отнюдь не всегда соприкасающемся с христианской традицией. Футуризм устремляется к трансцендентному прямо и непосредственно, вырабатывая при этом адекватный способ самовыражения, создавая новый язык, суть которого заключается в возврате к праязыку, к перво-истоку — отсюда «заумная речь». По мысли футуристов (Хлебников, Крученых, Маяковский), поэтическое слово должно вновь обрести свою первобытную роль — роль созидающую. Принципиальный аспект его мастерства — поиск или создание того самого, единственно верного слова, поиск места для него в тексте, добывание этого слова любой ценой, даже если она оказывается слишком высока — все это необходимые условия создания произведения действенного, преобразовывающего реальность. В противном случае поэзия не будет орудием для преодоления настоящего мира, она останется всего лишь искусством, замкнется в сфере эстетического и так обессмыслится.

О программной футуристической трагедии «Владимир Маяковский» Пастернак писал в «Охранной грамоте»:

И как просто было это все. Искусство называлось трагедией. Так и следует ему называться. Трагедия называлась «Владимир Маяковский». Заглавье скрывало гениально простое открытье, что поэт не автор, но — предмет лирики, от первого лица обращающейся к миру. Заглавье было не именем сочинителя, а фамилией содержанья [7, с. 218].

Действительно, в отношении Маяковского говорить о лирическом герое нельзя, поскольку в его работах лирический герой — он сам.

Я, бесстрашный, // ненависть к дневным лучам понес в веках; // с душой натянутой, как нервы провода, //я — // царь ламп! // Придите все ко мне, // кто рвал молчание, // кто выл // оттого, что петли полдней туги, — //я вам открою // словами // простыми, как мычанье, // наши новые души, // гудящие, // как фонарные дуги. // Я вам только головы пальцами трону, // и у вас // вырастут губы // для огромных поцелуев // и язык, // родной всем народам. // А я, прихрамывая душонкой, // уйду к моему трону // с дырами звезд по истертым сводам. // Лягу, // светлый, // в одеждах из лени // на мягкое ложе из настоящего навоза, // и тихим, // целующим шпал колени, // обнимет мне шею колесо паровоза [6, т. 9, с. 6-7].

Этот отрывок примечателен тем, что в нем собраны основные мотивы творчества Маяковского: солнцеборчество, замещение бога человеком, поиск нового языка, вечность, самоубийство. Обратим внимание на парафраз евангельского стиха «Придите все ко мне все труждающиеся и обремененные и Я успокою вас» (Мф 11: 28), и дальнейшее «чудесное исцеление» — «я вам только головы пальцами трону…» — все это

отчетливо показывает замещение автором Иисуса Христа. Этот мотив характерен для ранних стихов Маяковского: «Но труд поэтов — почтенный паче — // людей живых ловить а не рыб» [6, т. 1, с. 180], на библейских мотивах построена поэма «Человек», вспомним и завершающие слова «Флейты-позвоночника»: «В праздник красьте сегодняшнее число. // Творись, // распятью равная магия. // Видите — гвоздями слов // прибит к бумаге я» [6, т. 1, с. 258]. Бог у Маяковского человечен, часто даже менее масштабен, чем человек. «И бог заплачет над моею книжкой! // Не слова — судороги, слипшиеся комом; // и побежит по небу с моими стихами под мышкой // и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым» [6, т. 1, с. 87]. Маяковский фиксирует межличностные отношения между собой (поэтом) и Богом в лучшем случае как между равными, но чаще Бог стоит на порядок ниже поэта.

В связи с этим обратимся к фигуре Велимира Хлебникова. Его значение для русского авангарда в целом и для футуризма в частности переоценить сложно.

Во имя сохранения правильной литературной перспективы считаю долгом черным по белому напечатать от своего имени и, не сомневаюсь, от имени моих друзей, поэтов Асеева, Бурлюка, Крученых, Каменского, Пастернака, что считали его и считаем одним из наших поэтических учителей и великолепнейшим и честнейшим рыцарем в нашей поэтической борьбе [6, т. 11, с. 156].

Влияние Хлебникова действительно было весомым, чаще всего, говоря об этом, исследователи акцентируют внимание на таких аспектах, как словотворчество и тема времени. И то и другое заслуживают особого рассмотрения, однако в данной работе мы обратимся к иной, не менее важной теме. В связи с регулярно повторяющимся в творчестве Маяковского мотивом солнца, нас интересует солнцеборческий миф в авангарде.

Исследователь творчества Хлебникова X. Баран одну из глав книги «О Хлебникове» посвятил солнцеборческому мифу. В творчестве Хлебникова этот мотив является одним из главных. Генезис этого мотива отсылает нас к его «общей установке на фольклорные традиции (прежде всего славянские, но также и других народов), на мифологию, на древности, которые на протяжении всей творческой деятельности служили поэту источником лексики, образов и мотивов, вдохновляли на поиски “самовитого” слова и, помогли сформировать его раннюю идеологическую позицию» [2, с. 53-54].

Герои Хлебникова бросают вызов Солнцу и побеждают его. Далее выделим особо интересный для нас момент — смерти героя от солнца и мотив самосожжения [2, с. 54-62]. Принесение себя в жертву огню ради переформирования мира — один из основных мотивов в творчестве Хлебникова. В связи с темой солнца необходимо упомянуть также увлечение Хлебниковым египетской религией, основанной на поклонении солнцу.

Мотив солнцеборчества подхвачен русским авангардом, самое яркое тому подтверждение — знаменитая опера «Победа над Солнцем», которая целиком «поддается интерпретации в рамках солярного мифа» [2, с. 53]. Солнце в этом произведении — это олицетворение старого мира, который необходимо разрушить, чтобы создать новый мир. В этом же произведении мы встречаем альтернативную икону — Черный квадрат.

Солнце — один из наиболее часто встречающихся персонажей в стихах Маяковского. В стихотворении «Я и Наполеон» мотив солнцеборчества является основной

темой: «Через секунду // встречу я //неб самодержца, — // возьму и убью солнце!» [6, т. 11, с. 100]. В этом стихотворении автор бросает вызов солнцу, он призывает к войне со светилом. Исход этой войны герою известен заранее — «Здравствуй, // мое предсмертное солнце, // солнце Аустерлица!» Заключительные слова — «помните: // еще одного убила война — поэта с Большой Пресни!».

Еще один специфический нюанс, встречающийся у Маяковского: солнце — это не просто светило или божество, но нечто большее, с чем поэт имеет много общего. В некоторых случаях поэт представляется сыном солнца. «Солнце! // Отец мой! // Сжалься хоть ты и не мучай! // Это тобою пролитая кровь моя льется дорогою дольней» [6, т. 11, с. 78]. Детьми солнца, как мы помним, считали себя фараоны, которые представляли большой интерес для Велимира Хлебникова, который самого себя ассоциировал с Аменофисом IV (Эхнатоном), считая себя его перевоплощением [2, с. 128]. «Детьми солнца» называли себя инки, практиковавшие человеческие жертвоприношения своему верховному божеству. Вообще, человеческие жертвы солнцу довольно распространены в языческих культах с верховным солярным божеством [1, с. 156-157]. Возможно, отсюда проистекает мотив принесения себя в жертву солнцу.

Здесь нельзя не вспомнить концепцию Фрейда, согласно которой истоки культуры и религии проистекают от первоначального отцеубийства старшими сыновьями. Футуристы, возвращаясь к истокам, создавая новое сакральное пространство, альтернативное переживающему кризис христианскому мировоззрению, в своих произведениях воссоздают нечто древнее, некоторый синтетический сплав культурных традиций прошлого. В случае Маяковского происходит отказ от христианской мировоззренческой системы, ее переворачивание вверх дном, поэт делает скачок от Богочеловека до Че-ловекобога (очень интересен антропоморфизм и физиологизм в поэзии Маяковского, вся его поэзия — это ода Человеку из плоти и крови). Здесь, конечно, невозможно не вспомнить Фридриха Ницше, провозгласившего смерть Бога и возвестившего появление нового Сверхчеловека. Человек Маяковского не нуждается в боге, он полагает себя самодостаточным. Солнце, как символ божественного, всего лишь часть старого мира, подлежащего разрушению, но как мы показали выше, иногда это разрушение старого требует от поэта героики, самопожертвования ради будущего.

Есть одно выдающееся, на фоне остального творчества поэта, стихотворение — «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче». Оно примечательно тем, что поэт бросает вызов солнцу, и ситуация разрешается без дальнейшего конфликта. Больше того, поэт как бы становится преемником светила на земле, в поэзии. «На “ты” // мы с ним, совсем освоясь. // И скоро, // дружбы не тая, // бью по плечу его я. // А солнце тоже: // “Ты да я, // нас товарищ, двое! //Пойдем, поэт, // взорим, // вспоем // у мира в сером хламе. // Я буду солнце лить свое, //а ты — свое, // стихами”» [6, т. 1, с. 199-200]. Эта преемственность довольно специфична, поскольку солнце должно быть убито, без этого действия невозможно появление нового сакрального пространства, которое является главной и, по сути, единственной целью искусства.

Если «смерть» отдыхающего бога оставляет только пустоту, быстро заполняемую, впрочем, другими божествами, то насильственная смерть способна творить. В результате их смерти (уничтоженных людьми богов. — И.Ш.)ъ человеческой жизни происходят очень важные изменения. Более того, это новое связано с самой сутью убиенного божества и, таким образом, продлевает его существование [11, с. 97].

В данном случае поэт сам занимает место солнца — символа старого мира, подлежащего уничтожению ради будущего мира, преемственность светилу обязывает его светить «до дней последних донца». Новое грядущее «без нищих и калек», это вечность, к которой Маяковский себя готовил. Гигантомания свойственна ему не только в метафоре, но в постановке вопроса перед вечностью. Всесторонний максимализм — все или ничего. Это постоянная исповедь в будущее: «Грядущие люди! // Кто вы? // Вот — я, // весь //боль и ушиб. //Вам завещаю я сад фруктовый // моей великой души» [6, т. 11, с. 130]. Всегда в будущее — «Маяковский — векам».

Огромное количество мелких деталей, связанных с солнцем, а также поверхностных упоминаний солярной символики есть постоянная величина в поэзии Маяковского. Вспомним дихотомию Луна-Солнце: «Морей неведомых далеким пляжем // идет луна — жена моя» [6, т. 11, с. 78], а также скандально знаменитую желтую кофту — «Желтая кофта из трех аршин заката» [6, т. 1, с. 89]. Все эти и многие другие знаки, присущие солярной символике, неотрывны от поэзии Маяковского.

Поэт черпает из себя жизнь, он растрачивает себя, творчество — не что иное, как осознанное самоистребление ради выработки того единственного, сиюминутного слова, направленного на создание принципиально нового. Само по себе написание стихов — это выворачивание себя наизнанку, предельная откровенность перед слушателем и собой. Предельность — еще одна характерная черта поэзии Маяковского. Будучи поэтом полярностей, Маяковский оказывается зажат между экзистенциальным и социальным полюсами — отсюда постоянное соседство любовной лирики с лирикой гражданской, продиктованной социальным заказом. Здесь, самое время прокомментировать ангажированность Маяковского, которую ставить ему в вину стало почти традицией. Гражданская поэзия Маяковского — это поэзия на случай, где определенное событие — есть материал для создания стиха. Этот вид поэзии есть служение, творчество — есть действенная активная преобразующая сила.

Маяковский, сделав личный мотив темой гражданской поэзии, эстетически и идеологически защитил единство человеческой личности, в которой «я» и «мы», переживания и «интересы дела» как бы взаимоотражены друг в друге [8, с. 365].

Он не приемлет полумер, доведение до крайности, до последней возможной точки есть постоянное требование к себе, притом не только в стихах, но и в жизни — его личные письма яркое тому доказательство. Вообще, если обратиться к эпистолярному наследию Маяковского, то можно заметить поразительное тождество интонации стихотворной и прозаической, сравнивая переписку и стихи, мы не встретим интонационного разрыва — Маяковский целостен. Можно говорить о том, что самоубийство Маяковского было неизбежным завершением его творческого пути, завершением абсолютно логичным, поскольку целостность мировоззренческих установок в контексте солнцеборческого мифа с необходимостью подводила его к этому итогу Как было показано на примере лирики Маяковского, у солнцеборческого мотива возможно два исхода — либо вызов солнцу и самопожертвование (заметим, что солнце повержено только футуристами в «Победе над солнцем», что касается творчества Маяковского, то исход битвы не в его пользу), то есть осознанная и добровольная смерть в поединке, либо замещение солнца собой, наследование солнцу, которое должно быть убито. Таким образом, и в том, и в другом случае поэт принимает добровольную и осознанную смерть.

В. Н. Терехина в статье «Русский футуризм: становление и своеобразие», подчеркивая роль архаики в его творчестве, писала:

превращения и переодевания, смех на грани плача, полярные, взаимоисключающие состояния, стремление к бессмертию и самоубийству, эгоцентризм и уничижение, — все это средства защиты себя самого и своих идей в отчужденном мире [10, с. 148].

Но, как известно, эти средства защиты не могут помочь, поэт, назначая себя сыном солнца и солнцеборцем, берущийся создавать новое сакральное пространство, в выбранной для себя языческой системе неминуемо должен принести себя в жертву, что для сферы сакрального будет мироустроительным действием, а для культуры — трагическим литературным фактом.

ЛИТЕРАТУРА

1. Альбедиль М. Ф. В магическом круге мифов. Миф. История. Жизнь. — СПб. , 2002.

2. Баран X. О Хлебникове. Контексты, источники, мифы. — М., 2002.

3. Бобринская Е. А. Русский авангард как историко-культурный феномен // Авангард в культуре XX века (1900-1930 гг.): Теория. История. Поэтика. — М., 2010. — Кн. 2.

4. Воронский А. В. Маяковский / В. В. Маяковский: pro et contra / Сост., вступ. статья, коммент. В. Н. Дядичева. — СПб., 2006.

5. Корнилов В. Н. Покуда над стихами плачут…: Книга о русской лирике. — М., 2009.

6. Маяковский В. В. Собрание сочинений: В 12 т. — М., 1978.

7. Пастернак Б. Собрание сочинений: В 5 т. — М., 1991. — Т. 4. Повести; Статьи; Очерки / Сост., подгот. текста и коммент. В. М. Борисова и Е. Б. Пастернака.

8. Подгаецкая И. Ю. Избранные статьи. — М., 2009.

9. Сарнов Б. Маяковский. Самоубийство. — М., 2006.

10. Терехина В. Н. Русский футуризм: становление и своеобразие / Русский авангард как историко-культурный феномен // Авангард в культуре XX века (1900-1930 гг.): Теория. История. Поэтика. — М., 2010. — Кн. 2.

11. Элиаде М. Аспекты мифа. — М., 2000.

Судебно-медицинские аспекты трагической гибели В. В. Маяковского Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Данный случай демонстрирует одно из редких и, в ряде случаев, трудно диагностируемые осложнений

Сибирский медицинский журнал, 2006, № 1 желчнокаменной болезни.

THE CASE OF THE OBTURATION OF THE ANTRAL PORTION OF THE STOMACH BY BILE

CONCREMENT

S. V.Sokolova, A.V.Sherbatykh, S.M. Kuznetzov (Irkutsk State Medical University)

The article present the observation of the pyloric stenosis caused by bile concrement. There has been presented the difficulties of the diagnosis and the efficacy of the surgical treatment.

ОРАНИЦЬМСГОГИИНАУКИИЗДГАВООХГАНЕНИЯ

© НЕДЕЛЬКО Н.Ф. — 2006

СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИЕ АСПЕКТЫ ТРАГИЧЕСКОЙ ГИБЕЛИ В.В.

МАЯКОВСКОГО

Н. Ф. Неделъко

(Иркутский государственный медицинский университет, ректор — д. м. н., проф. И.В. Малов, кафедра судебной

медицины, зав. — проф. Ю.С. Исаев)

Резюме. Более 75лет минуло со дня трагической гибели гениалъного поэта В. Маяковского. Все новые и новые факты открываются нам, развенчивая мифы и необоснованные въмыслы об истинной причине гибели поэта. В статъе рассматриваются вопросы об истинным обстоятельствах происшествия, причине смерти поэта, дистанции выстрела и др. Отвергаются надуманные версии, не имеющие никакого отношения к официальной версии самоубийства В. Маяковского.

Ключевые слова. В.В. Маяковский, трагическая гибелъ, судебно-медицинские аспекты.

14 апреля 1980 г. в Лубянском проезде в одиннадцатом часу утра после бурного и тяжелого объяснения между В. Маяковским и молодой актрисой МХАТа В. Полонской прозвучал роковой выстрел, который оборвал жизны гениалыного поэта. Произошло то, чего так желали враги поэта и его так назытаемые «ближайшие друзыя» и «благожелатели». Смерты его стала потрясением для всех поэтов и писателей, даже не близких ему. В свое время Маяковский осудил С. Есенина и сам поставил «точку пули в конце». «Негоже, Сережа, негоже, Володя», — попеняла М. Цветаева и покончила жизны самоубийством. Выстрел в Лубянском прозвучал, поэт подвел к финалу «смертелыной любви поединок», простился с этим миром, «свое земное не дожив, на земле свое не долюбив…». Теперы мы никогда не узнаем, каким был последний роковой мотив этого поступка. Не лишены смысла по этому поводу рассуждения Г. Чар-тишвили: «Плохая примета для пишущего человека осуждать собратыев-самоубийц. Такое ощущение, что нарушившие это табу, обречены нести ту же кару» [23].

15 апреля в газете «Правда» появилосы сообщение: «.. .предваригелыные данные следствия указытают, что самоубийство вызвано причинами чисто личного порядка, не имеющими ничего общего с общественной и литературной деятелыностыю поэта. Самоубийству предшествовала длителыная болезны, после которой поэт еще не совсем поправился». В этой же газете в некрологе говорилосы: «. ..Стремителыная болезны, нелепый срыв привели его к концу. Выстрел в сердце — ошибка, тягостная, непоправимая ошибка, но все-таки толыко ошибка гигантского человека.»

Вечером 14 апреля ленинградская «Красная газета» сообщила: «Сегодня, в 10 часов 17 минут в своей рабочей комнате выстрелом из нагана в областы сердца покончил с собой Владимир Маяковский. В последние дни В.В. Маяковский ничем не обнаруживал душевного разлада и ничто не предвещало катастрофы. Сегодня утром он куда-то вышел и спустя короткое время возвратился в такси в сопровождении артистки МХАТа

N. Скоро из комнаты Маяковского раздался выстрел, вслед за которым выбежала артистка N. Немедленно была вызвана карета «Скорой помощи», но еще до прибытия ее В. Маяковский скончался. Вбежавшие в комнату нашли Маяковского лежащим на полу с простреленной грудыю…»

Официалыные советские власти вообще никак не отреагировали на гибелы Маяковского.

По ф ракту смерти поэта быто заведено уголовное дело.

Известно, что последним человеком, который видел Маяковского живым, одним из основных действующих лиц этой драмы, быта В.В. Полонская, молодая эффектная женщина, торопившаяся в то утро на репетицию. Она вспоминала: «Я вышла, прошла несколыко шагов до парадной двери (парадная дверы — это дверы квартиры, от которой до комнаты Маяковского не-сколыко шагов, а не дверы подъезда на первом этаже. — Н.Н.). Раздался выстрел. У меня подкосилисы ноги, я закричала и металасы по коридору: не могла заставиты себя войти. Мне казалосы, что прошло очены много времени, пока я решиласы войти. Но, очевидно, я вошла через мгновеные, в комнате еще стояло облачко дыма от выстрела. Владимир Владимирович лежал на ковре, раскинув руки. На груди было крошечное кровавое пятнышко. Я помню, что бросиласы к нему. Глаза у него были открыты, он смотрел прямо на меня и все силился приподняты голову. Казалосы, что он хотел что-то сказаты, но глаза быти уже неживые. Лицо, шея быии краснее, чем обычно. Потом голова упала, и он стал постепенно бледнеты…».

Усилиями журналиста В. Скорятина [17], проведшего в 90-е годы раскопки в лубянских архивах и в архивах наркомата иностранных дел, удалосы все-таки выгр-ваты из небытия уголовное дело о гибели Маяковского. В деле имеется Протокол 1930 года (цитируется с сохранением орфографии и пунктуации подлинника). «Апреля 14 дня, дежурный нарследователы Синев, в присутствии врача Рясенцева и. понятых производил осмотр места происшествия и трупа гражданина Мая-

ковского Владимира Владимировича при чем оказалось: труп Маяковского лежит на полу в комнате квартиры № 12, 3-й этаж, дома № 3 по Лубянскому проезду… По средине комнаты на полу на спине лежит труп Маяковского. Лежит головою к входной двери. Левая рука согнута в локтевом суставе, лежит на животе, правая полусогнутая — около бедра. Ноги раскинуты в стороны с расстоянием между ступнями в один метр. Голова несколько повернута вправо, глаза открыты, зрачки расширены, рот полуоткрыт. Трупн (ого) окаченност (и) нет. Губы, уши, кисти рук темно-синего цвета (трупные пятна). На груди на три сантиметра выше левого соска имеется рана круглой формы диаметром около 2 трети сантиметра. Окружность раны в незначительной степени испачкана кровью. Выходного отверстия нет. С правой стороны на спине в области последних ребер под кожей, прощупывается твердое инородное тело не значительное по размеру. Труп одет в рубашку желтоватого цвета с черного цвета галстуком (бантиком) На левой стороне груди соответственно описанной ране на рубашке имеется отверстие (неправильной) формы, вокруг этого отверстия рубашка испачкана кровью на протяжении сантиметров десяти диаметр окружности отверстия рубашки со следами опала. 1/Брюки шерстяные коричневого цвета, на ногах полуботинки желтые. Промежду ног трупа лежит револьвер системы «маузер» калибр 7,65 №312. 045. (Этот револьвер взят в ГПут. Гендиным) ни одного патрона в гильзе не оказалось. С левой стороны трупа на расстоянии от туловища одного метра на полу лежит пустая стреляная гильза от револьвера маузер указанного калибра. Труп Маяковского для сфотографирования с пола переложен на диван.».

Днем 14 апреля тело Маяковского было доставлено в квартиру в Гендриковом переулке, где он жил постоянно. Там художник Н. Денисовский и домработница А Губанова сняли с поэта рубашку, предварительно разрезав ее ножницами на задней поверхности сверху донизу (снять рубашку было невозможно, т.к. к этому времени развилось мышечное окоченение. — Н.Н.).

Первую гипсовую маску с лица Маяковского небрежно снял скульптор К. Лукницкий, повредив кожу правой щеки. После того, как сотрудникиИнститута мозга извлекли головной мозг поэта для научных исследований, скульптор С. Меркуров снял вторую маску.

Сотрудники Института мозга сообщили, что «по внешнему осмотру мозг не представляет сколько-нибудь существенных отклонений от нормы. Институт приступил к предварительной обработке мозга, чтобы приготовить его к микроскопическому исследованию». Масса мозга у Маяковского была 1700 г.

Вскрытие тела Маяковского было произведено с 14 на 15 апреля в одной из прозектур московских клиник известным патологоанатомом профессором В.Т. Тала-лаевым, о чем свидетельствует присутствовавший при вскрытии тогда молодой сотрудник, ныне академик медицины В.В. Серов.

Как вспоминает внучка В. Талалаева [8], «.Несколько дней профессор был в подавленном состоянии, никому ничего не рассказывал о той ночи. Лишь позднее. сказал, что сам производил вскрытие его тела в клинике и что разговоры об убийстве Маяковского безосновательны. Это самоубийство».

Трагедия была многократно усугублена немедленно распространившейся по Москве злонамеренной сплетней о сифилисе, который якобы и вынудил поэта покончить жизнь самоубийством.

В связи с этим в ночь на 17 апреля состоялось перевскрытие тела Маяковского В. Талалаевым в присутствии лубянских сотрудников. Как при первичном, так и повторном вскрытии заключение врачей было единым и категоричным: никакого венерического заболевания у Маяковского не было обнаружено.

Естественно, что были составлены протоколы вскрытий, но в уголовном деле о смерти Маяковского их не оказалось. Возможно, они были изъяты и где-то хранятся в ненайденном до сих пор тайнике Я. Агранова, занимавшем тогда высокие посты в советской государственной иерархии.

Следует обратить особое внимание на записи в дневнике М. Презента, где отмечено: «Пуля пробила сердце, легкие и почку.», «говорят, что прострелив сверху вниз все внутренности, он (В. Маяковский. — Н.Н.) еще имел силы подняться, но снова упал.».

Несмотря на официальную, давно узаконенную в литературоведении версию о самоубийстве В. Маяковского, время от времени, по возникшей у нас моде, появляются энтузиасты «исследователи», стремящиеся пересмотреть давно установленные причину ирод смерти, игнорируя даже компетентные научно-обоснованные выводы специалистов в области криминалистики и судебной медицины.

Как считает психолог С. Антоновский [1], это вполне закономерно, особенно если по роду смерть является самоубийством. Ведь в сознании большинства людей оно ассоциируется с некоторой невменяемостью таланта, а люди не любят, чтобы их кумир оказался сумасшедшим. Кроме этого, поклонникам той или иной звезды лестно думать, что тот принял мученическую смерть от завистников и гонителей гения. Это позволяет идеализировать такого человека, как в жизни и творчестве, так и в смерти.

Основными разоблачителями устоявшейся версии о самоубийстве поэта являются: 20,22] — журналист, А. Колосков [9] — журналист, В. Молчанов [14] — тележурналист, К. Кедров!7] — литературный критик, Н. Кастрикин [5] — ученый, «физик» и др.

В. Скорятин [15-22] ввел в оборот очень большое количество важнейших архивных материалов, побудивших иными глазами увидеть многие страницы жизни Маяковского. К сожалению, его упорный и плодотворный поиск был направлен на отыскание доказательств в подтверждение априорной версии об убийстве поэта лубянскими сотрудниками под руководством Агранова.

Скорятин не нашел, кто убийца. Но своим исследованием доказывал, что советского официального мифа о самоубийстве поэта Маяковского больше не существует, что тайна этого трагического события им раскрыта — поэт Маяковский был убит [22]. По этому поводу, на наш взгляд, следует заметить, что это всего лишь навсего дерзкий и абсурдный вымысел, не заслуживающий никакого внимания.

Вот как фантазирует самый активный и непримиримый сторонник своей собственной версии Скорятин [16], при этом, как и подобает в детективном жанре, на сцене появляется «некто», под которым подразумевается Агранов. «Теперь представим, — рассуждает он, — Полонская быстро спускается по лестнице. Дверь в комнату поэта открывается, на пороге некто. Увидев в его руках оружие, Маяковский возмущенно кричит. Выстрел. Поэт падает. Убийца подходит к столу. Оставляет на нем письмо (предсмертное. — Н.Н.). Кладет на пол оружие. И прячется затем в ванной или в туалете. И после того как на шум прибежали соседи, черным ходом попадает на лестницу. С Мясницкой, свернув за угол, выходит на Лубянский проезд. А из ЦК уже спешат Кольцов, Третьяков. И он случайно сталкивается с ними у подворотни. Втроем они пересекают двор., поднимаются в коммуналку. Входят в комнату, где лежит Маяковский.»

В подтверждение своей версии Скорятин приводит фотографию, где Маяковский лежит на полу, «рот открыт в крике». Не исключено, что об этой фотографии, которую показывал Агранов «кучке лефовцев», вспоминала Е. Лавинская

была фотография Маяковского, распростертого, как распятого на полу, с раскинутыми руками и ногами и широко открытым в отчаянном крике ртом». По поводу этого журналист удивляется: «Самоубийца кричит перед выстрелом ?!» (а почему перед ?. — Н.Н.). Но с точки зрения судебной медицины все объясняется. В момент смерти мышцы тела человека расслабляются, становятся мягкими, отвисает нижняя челюсть, рот приоткрывается, что и зафиксировано на фотографии, «страшной в своей загадочности».

Если в работах Скорятина в качестве убийцы Маяковского фигурирует «некто», то в и «исследовании» А. Колоскова [9] убийцей является. В. Полонская. Журналист спрашивает: «Достаточно ли свидетельств одной Полонской и можно ли верить ей?». И сам отвечает: «Мне довелось беседовать с некоторыми из прежних жильцов квартиры Маяковского в Лубянском проезде. Один из них сообщил, что когда раздался выстрел, он стрелой вылетел из своей комнаты и видел Полонскую выходящей из комнаты Маяковского, свидетель дважды с твердой уверенностью повторил, что «Полонская, когда раздался выстрел, была в комнате Маяковского».

Кто же этот свидетель и почему автор не назытает фамилию соседа поэта? Как же можно на основании таких голословных бездоказательных домыслов обвинять в убийстве женщину, которую любил поэт, и которая больше всего пострадала после смерти Маяковского?

В передаче «До и после полуночи» ее ведущий В. Молчанов [14] решил познакомить телезрителей с результатами своего сенсационного «журналистского расследования». Ссытаясь на весьма поверхностные и не доказательные наблюдения, он дал понять, что Маяковский не покончил с собой, а быт убит. Быта показана посмертная фотография поэта, где на рубашке слева хорошо видно пятно — след от выстрела, а на рубашке справа то ли сгустилась тень, то ли пропечаталось какое-то затемнение. Именно из-за него Молчанов предположил, что мог быть и другой выстрел, оставивший рану на правом виске, из которой на рубашку пролилась кровь. По версии тележурналиста сначала убийцы, а затем и следователи орудовали в комнате Маяковского совершенно бесконтрольно. Вели беглый огонь, скрыли рану, подменили рубашку.

Со статьей-опровержением версии об убийстве Маяковского выступил В. Радзишевский [14]. В частности, он отметил, что раны на правом виске не быто. Иначе ее непременно увидели бы следователь, составлявший Протокол, Денисовский и Губанова, снимавшие рубашку с поэта, скульпторы, снимавшие посмертные маски, сотрудники Института мозга, бравшие мозг на исследование, врачи, вскрывавшие тело, художники, рисовавшие Маяковского в гробу. Существует целая серия таких работ, где хорошо виден неповрежденный правыш висок поэта. Факт подмены рубашки следует полностью исключить, т.к. его бы заметили лица, снимавшие ее с поэта, как впрочем, и Л. Брик, передававшая рубашку в музей.

Версия Н. Кастрикина [5] в основных положениях близка к версии Скорятина.

К. Кедров [7] предполагает, что Маяковский вовсе не покончил с собой, а был убит чекистами по приказу И. Сталина. По поводу этой версии литературоведы держатся скептически, поддерживая официально признанную версию о самоубийстве Маяковского. Они охотнее цитируют Б. Пастернака, который с присущей ему мудростью и проницательностью предположил когда-то: «.Маяковский застрелился из гордости, оттого, что осудил что-то в себе или около себя, с чем не могло мириться его самолюбие» [12]. Пастернак вряд ли мог представлять, как далеко занесло поэта «под своды таких богаделен», но он догадывался о том, что «выкодов» у него на самом деле не быто.

Крупнейший специалист в «маяковедении», известный славист из Швеции Б. Янгфельд [24] счигаетчто «Маяковский давно находился «под прицелом» ОГПУ… в последние годы его жизни за ним следили не только за границей, но и на родине. Это трагедия поэта и позор для страны: но это не доказательство, что Маяковский быт убит., теория об убийстве поэта органами госбезопасности меня не убеждает., я позволю себе считать существующую «версию» о его уходе из жизни не только самой естественной, но и самой убедительной».

При оценке обстоятельств трагической гибели Маяковского постоянно возникают вопросы судебно-медицинского и криминалистического характера, от решения которых зависит установление истинных обстоятельств происшествия, настоящей причины смерти, категории (насильственная или ненасильственная) и рода (убийство, самоубийство, несчастный случай) смерти.

1. Какие по характеру повреждения, кроме огнестрельной раны, были обнаружены на теле В. Маяковского?

О том, что на теле поэта обнаружена только одна рана, свидетельствуют независимо друг от друга не только Полонская и Денисовский [16], а также данные милицейского Протокола [17]. Так, что версию о нескольких выстрелах, взбудоражившую после телепередачи Молчанова почитателей поэта, следует считать несостоятельной.

На редкой фотографии, сделанной в день смерти Маяковского, Скорятин [15] узрел «на виске нечто похожее на ссадину».

22 июня 1989 г в ленинградской телепрограмме «Пятое колесо» художник А. Давыщов, доказытая посмертную маску Маяковского, констатировал, что у него сло-

ман нос. Значит, высказал догадку он, поэт после выстрела упал лицом вниз, а не на спину, как бывает при самоубийстве £151.

Литератор Б. Лихарев, стоявший в почетном карауле у гроба поэта, отмечал: «Лицо Маяковского с разбитой скулой.» (газета Ленинградского отдела ФОСП, 24 апреля 1930 г.). Сломанный нос, разбитая скула. Скорятин утверждает [15]: «Следы от падения лицом вниз все-таки остались!».

Анализируя вышеприведенные случаи установления характера повреждений в виде «ссадины виска», «перелома костей носа», «разбитости скулы», приходится только удивляться обывательским вышыслам и выто-дам «специалистов», не имеющих никакого отношения к судебной медицине. Они начисто игнорируют милицейский Протокол, в котором зафиксирована только одна огнестрельная рана на груди слева, а также показания многочисленных очевидцев, о который мы упоминали выше. Следует также подчеркнуть, что судебно-медицинский эксперт никогда не будет высказываться о характере и механизме образования повреждений только по посмертным фотографиям и маскам.

Преподаватель русской литературы И. Бошко [2] сомневается: «Мне не давал покоя вопрос о том, куда стрелял в то роковое утро, метил Маяковский конкретно: в висок, в рот, в сердце?». Поэт Кирсанов, не задумываясь, ответил: «Куда стрелял? В висок, конечно!». П. Лавут по этому поводу ответил: «Как куда стрелял? Володя был левшой и стрелял. в сердце!». Из воспоминаний Полонской следует, что она вернулась в комнату Маяковского, как только услыхала выстрел. А куда именно попала пуля, она сказать не могла. Из всего этого Бошко приходит к сногсшибательному выводу: «поэт мог быть убит выстрелом в голову, сзади.». Но головной мозг Маяковского в течение многих лет хранится в Институте мозга, многократно описан, сфотографирован, доступен для осмотра. Никаких повреждений, в т.ч. и огнестрельных, на нем не обнаружено.

2. В каком положении находился В. Маяковский после выстрела?

В момент выстрела в квартире Маяковского, кроме Полонской быти еще трое «юных соседей, которые находились в маленькой комнатушке при кухне». Н. Левина, которой в то время было около 9 лет, рассказывала: «Послышался какой-то шум. Мы побежали в переднюю, так назывался коридорчик перед дверями Маяковского и Татарийских. Перед дверью в большой коридор металась Полонская. Мы открыли дверь в комнату. Владимир, Владимирович лежал, опрокинувшись на угол тахты. Правая рука свесилась к полу. Вызвали Райковскую Л.Д. … Она распорядилась положить Владимира Владимировича на коврик перед тахтой. положили головой к окну, ногами к двери.» [16]. Подтверждает это и Денисовский: «Он (В. Маяковский — Н.Н.) лежал ногами к двери.».

В. Полонская [13] вернувшись в комнату после выстрела, видит: «Глаза у него (В. Маяковского — Н.Н.) быти открыпы, он смотрел прямо на меня и все силился приподнять голову». Значит, поэт лежал на спине, головой к столу, а ногами к двери.

В. Катанян [6] отмечает: «Когда я вбежал. в его комнату, он (В. Маяковский — Н.Н.) лежал на полу, раски-нувруки и ноги.».

Р. Гуревич через некоторое время застает иную картину: «поэт лежит. головой к двери». Н. Асеев вспоминал: «Он (В. Маяковский — Н.Н.) лежал, упав носками к письменному столу, головой к двери» [16].

Из милицейского Протокола следует: «Лежит (В. Маяковский — Н.Н.) головою к входной двери [17].

Анализируя показания очевидцев, оказавшихся в комнате сразу после выстрела первыши (лежал ногами к двери), показания свидетелей, явившихся позже (лежал головою к двери), и данные милицейского Протокола, отмечается существенная разница в описании положения тела поэта. Выкодит, его перемещали? Зачем? Несовпадения в воспоминаниях могут быпъ объяснены, на наш взгляд, тем, что Полонская писала их в возрасте 30 лет, спустя 8 лет после трагедии, а устные рассказы Левиной и Гуревич относятся к концу 80-х годов.

3. Из какого вида (системы) оружия был произведен выстрел В. Маяковским?

Как свидетельствуют документы, удостоверение на право ношения маузера у Маяковского было действи-

тельно лишь до 1 декабря 1928 г. Поэт сдал его в свое время, а спустя полгода получил новое удостоверение, в котором значились браунинг и байярд. [21].

В день трагедии у Маяковского имелись эти два вида оружия. В милицейском Протоколе отмечено, что «промежду ног трупа лежит. «маузер»». Об этом виде оружия, который — «взведенный! — лежал слева» также упоминает Катанян [6]. «Взведенный — это значит, что последний патрон расстрелян, — иными словами, восьмизарядный пистолет был приготовлен для одного выст-■ рела.» Эта подробность, как отмечает А. Валюженич «31, начисто опровергает версию Скорятина об убийстве Маяковского.

Вместе с уголовным делом В. Скорятину [17] были предоставлены и «вещдоки» в виде стреляной гильзы, пули и кобуры с оружием. Он пишет: «И вот… в руках у меня не маузер., указанный в… милицейском Протоколе, а. браунинг.!». Значит, была подмена ?…

Размышляя над всеми этими хитросплетениями, Скорятин [20] ставит перед собой вопрос, чем отличается маузер от браунинга? Ведь стреляная гильза осталась на месте происшествия, а при подмене оружия следовало бы и ее подменить. Ничего подобного. Оказалось, что гильза одинаково подходит и к маузеру, и к браунингу. Денисовский [4] вспоминал, как Агранов демонстрировал всем гостям «браунинг и пулю.», а затем спрятал эти «вещдоки» в несгораемый шкаф, Теперь, конечно, не установить, показывал Агранов именно браунинг или маузер. Ясно одно: подменить оружие могли только сотрудники ОГПУ. Но с какой целью? Вопрос остается открытым.

4. С какой дистанции был произведен выстрел?

В. Скорятин отмечает [19]: ««агент-инкассатор» Локтев. застал поэта стоящим на коленях (перед Полонской — Н.Н.), а из милицейского Протокола видно, что пуля прошила Маяковского от сердца до поясницы, т.е. сверху вниз». Исходя из этого, автор заключает, что произвести самому себе подобный выстрел почти невозможно. Значит, стрелял кто-то другой, находившийся выше «коленопреклоненного» поэта, с близкой или дальней дистанции?

Самым существенным при решении вопроса о дистанции выстрела, а также ряда других вопросов, является исследование рубашки.

В. Скорятин, по-видимому, не мог себе представить, какую ценную услугу оказал он специалистам, упомянув о рубашке, как вещественном доказательстве,ко-торая была на Маяковском в момент выстрела: «Простреленная рубашка была передана в музей лишь четверть века спустя после выстрела. Я осмотрел ее. И даже с помощью лупы не обнаружил никаких следов порохового ожога. Нет на ней ничего, кроме бурого пятна крови!…» [16].

К исследованию рубашки были привлечены научные сотрудники ВНИИ судебных экспертиз МЮ РФ Э.Г. Сафроновский — крупнейший специалист по су-дебно-баллистической экспертизе, И.П. Кулешева — специалист в области следов выстрела и председатель комиссии судебно-медицинский эксперт, профессор А.В. Маслов.

Из исследования следует: «рубашка бежево-розового цвета, изготовленная из хлопчатобумажной ткани. Спереди на планке имеются 4 перламутровые пуговицы. • ■ Рубашка (спинка) от ворота до низаразрезана ножницами, о чем свидетельствует уступообразный характер краев разреза и ровные концы нитей, образующие края разреза… На левой стороне переда рубашки. одно сквозное повреждение округлой формы размерами 6×8 мм2» [10,11].

В судебной медицине и криминалистике различают следующие дистанции выстрела: выстрел в упор, выстрел с близкого и дальнего расстояния. Выстрел с каждой дистанции характеризуется специфическими признаками, которые, прежде всего, располагаются вокруг входного отверстия. Если будет установлено, что выстрел в комнате Маяковского был произведен с близкой или дальней дистанции, значит, кто-то стрелял в поэта.

Для выявления ряда устойчивых признаков огнестрельного ранения был использован контактно-диффузный метод, который не разрушает объект исследования (рубашку). Были получены контактограммы, на которых проявляется распределение продуктов выстрела (металлов) вокруг повреждения. Свинца в области

повреждения было незначительное количество. Меди практически не было. Благодаря этому методу удалось установить, что вокруг повреждения располагается очень обширная зона сурьмы (один из компонентов капсюльного состава) диаметром 9-10 см, имеющая характерную для выстрела (боковой упор) топографию. Отложение сурьмы носило секторальный характер. Это свидетельствует о том, что дульный конец оружия был прижат к рубашке под углом. Интенсивное отложение металлизации в левой части повреждения — признак того, что выстрел был произведен справа налево, почти в горизонтальной плоскости [10, 11].

Из заключения специалистов следует: «1. Повреждение на рубашке В.В. Маяковского является огнестрельным входным, образованным при выстреле с дистанции «боковой упор» в направлении спереди назад и несколько справа налево, почти в горизонтальной плоскости. 2. Судя по особенностям повреждения, было применено короткоствольное оружие (например, пистолет) и был использован маломощный патрон. 3. Небольшие размеры пропитанного кровью участка, расположенного вокруг… повреждения, свидетельствуют об образовании его вследствие одномоментного выброса крови из раны, а отсутствие вертикальных потеков крови (на рубашке — Н.Н.) указывает на то, что сразу после получения ранения В.В. Маяковский находился в горизонтальном положении, лежа на спине. 4. Форма и малые размеры помарок крови, расположенных низке повреждения, и особенность их расположения по дуге, свидетельствуют о том, что они возникли в результате падения мелких капель крови с небольшой высоты на рубашку в процессе перемещения вниз правой руки, обрызганной кровью, или же с оружия, находившегося в той же руке».

Необходимо было достичь полного совпадения расположения капель крови и следов сурьмы. В 30-е годы это было невозможнот.к. реакция на сурьму была открыта лишь в 1987 г. Именно взаимное расположение сурьмы и капель крови и стало вершиной этого исследования и позволило объективно ответить на самые сложные вопросы [11].

Для идентификации рубашки, длительно хранящейся в музее, с рубашкой, которая запечатлена на Маяковском на посмертных фотографиях, были сделаны снимки крупным планом пятен крови с исследуемой рубашки и с фотографий. На снимках была видна и структура ткани. По расположению, форме, размерам пятен крови, по фактуре ткани было установлено, что именно эта рубашка была на Маяковском в момент выстрела [11].

5. Какова причина смерти В. Маяковского?

В связи с тем, что протоколы двух вскрытий в то время исчезли в тайниках ОГПУ, формирование экспертных выводов о причине смерти поэта является затруднительным. И, тем не менее, внимательный анализ вышеизложенных фактов позволяет утверждать следующее.

Смерть В. Маяковского по категории является насильственной и наступила от огнестрельного пулевого слепого ранения груди с повреждением сердца, сопровождавшегося острой кровопотерей. Как свидетельствует экспертная практика, по роду такая смерть является самоубийством.

Одним из важнейших документов, подтверждающих самоубийство Маяковского, является предсмертное письмо, которое было написано им карандашом 12 апреля, т.е. за два дня до свершившейся трагедии. До наших дней дошли слухи, что письмо поддельное и было написано не Маяковским. В подлинности письма даже усомнился известный кинорежиссер С. Эйзенштейн. Письмо написано почти без знаков препинания: «Всем. В том, что умигаю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сестры и товарищи, простите это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет. Лиля — люби меня. Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.».

Обращаясь к «товарищу правительству», Маяковский неосторожно бросает тень на Полонскую. Мало того, обнародовав связь с ней, он в то же время еще раз унижает ее, восклицая: «Лиля — люби меня».

Для установления подлинности авторства письма была проведена судебно-почерковедческая экспертиза, из которой следует: «представленное письмо от имени

Маяковского исполнено самим Маяковским в необычных условиях, наиболее вероятной причиной который является психофизиологическое состояние, вызванное волнением. Непосредственно перед самоубийством признаки необыиности быти бы выгражены более ярко» [11].

Таким образом, версия В. Скорятина (а также и других разоблачителей, о который мы упоминали выше), содержащая немало весьма серьезных открытий, все-таки не опровергает факт самоубийства поэта, который

подтверждается органами дознания, показаниями очевидцев, результатами квалифицированной комплексной экспертизы рубашки и посмертного письма В. Маяковского.

Мы полагаем, что в «маяковедении» гениальный поэт для всех нас запечатлелся с удесятеренным чувством жизни. Имя В. Маяковского навсегда останется в памяти нашего народа, как величайшего поэта, выгра-зителя идей своего времени.

FORENSIC ASPECTS OF TRAGIC DEATH OF V.V. MAYAKOVSKY

N.F. Nedelko (Irkutsk State Medical University)

More that 75 years have passed since tragic death of great poet V. Mayakovsky. A lot of new facts are presented to us, myths and unfounded fictions of true reason of his death are destroyed. The article includes the problems concerning true circumstances of the incedent, the reason of poet’s death, distance of shot, etc. The far-fetched versions are not conconsidered. The formal (documented) version of his suicide is refused.

ЛИТЕРАТУРА

1. Беляков А. Мученики поневоле // Аргументы и факты.

— 2000. — № 5.

2. Бошко И. «Бедный Маяковский» // Независимая газета. — 1992. — J№ 1. — 11 апреля.

3. Валюженич А Зачем нужна эта неправда? // Журналист.

— 1991. — J№ 6. — С.80-89.

4. Денисовский Н. Воспоминания. — Гос. музей Маяковского /ГММ/. — инв. №№22633. — В-76.

5. Кастрикин Н. Смерть пришла из «Бани» // Труд. — 1997.

— 13 сентября.

6. Катанян В.»Последние дни // Слово. — 1991. — J№ 7. -C. 59-63.

7. Кедров К. Самоубийство Маяковскому могли внушить… // Известия. — 1993. — J№ 67. — 10 апреля.

8. Колесникова Л. «И, пожалуйста, не сплетничайте.» // Лит. Россия. — 1993. — J№ 24-25.’ — С.4-5.

9. Колосков А.Я. Я обвиняю // Молодая гвардия. — 1991. -J 10. — С.224-258.

10. Маслов А.В. Как погиб Маяковский: Спор завершают эксперты // Лит. газета. -1991. — J 48. — 4 декабря.

11. Маслов А.В. Загадки смерти // Знак вопроса. -1996. -С.27-36.

12. Млечин Л. Застрелился Маяковский или его убили // Книжное обозрение. — 1993. — J 29. — 23 июля.

13. Полонская В.В. Воспоминания о В.В. Маяковском // Вопросы литературы. — 1987. — JJ 5. — С.144-198.

14. Радзишевский В. Как погиб Маяковский: к чему приводят «сенсационные» расследования // Лит» газета. -1989. — JJ 13. — 29 марта.

15. Скорятин В. Почему Маяковский не поехал в Париж / / Журналист. — 1989. — JJ 9. — С.87-95.

16. Скорятин В. Послесловие к смерти // Журналист. -199(1 — JJ 5. — С.52-62.

17. ВВ. Прозрение. // Журналист. — 1991. — JJ 6.

22. Скорятин В. Маяковский: «Кто, я застрелился? Такое загнут!» // Чудеса и приключения.- 1995. — JJ 2. — С.16-

23. Чхартишвили Г.Ш. Писатель и самоубийство. — М., 200o’ — 574 с.

24. Янгфелъд Б. Когда откроются архивы КГБ… // Журналист. — 1991. — JJ 6. — С.82-83

ЛЕКЦИИ

© БАРДЕДИНОВ Х.К. — 2006

ЛЕКЦИИ ПО ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКЕ: ЛОГИКА КАК НАУКА (лекция 1)

Х.К. Бардединов

(Иркутский институт повышения квалификации работников образования, ректор — д. ист. н., проф. Л.М. Дамешек, кафедра коррекционно-развивающего обучения, и.о. зав. — Х.К. Бардединов)

Резюме. Известно, что в процессе подготовки специалиста (врача, юриста, психолога, педагога, журналиста и т.д.)

обобщения, которые связаны с необходимостью соотношения общего (общая картина болезни, картина поведения, преступления, успеваемости и др.) с отдельными составляющими (факторы влияющие на поведение, успеваемость, симптомы болезни и др.). Профессиональное мышление также предполагает быстрое и своевременное принятие единственно правильного решения. Значительную составляющую в таком мышлении, кроме интуитивного и творческого, представляет аналитическое (логическое) мышление, которое позволяет специалисту создавать картину ситуации в виде четких мыслей — в виде понятий, суждений, умозаключений.

Ключевые слова. Мышление, логика, специалист._

К сожалению, далеко не все наши специалисты изучали курс логики в вузе, и их логические умения, навыки приобретены практически, зачастую методом «проб и ошибок». В помощь специалистам, не изучавшим логику, мы начинаем публиковать лекции по основам формальной логики.

Начнем наши лекции с описания сценки, которую пришлось наблюдать в букинистическом магазине.

Молодой (с виду весьма интеллигентный) человек, вероятно, студент, просматривает разныгеучебники и небрежно отбрасывает в сторону книгу «Формальная ло-

понятная какая-то наука… Я как-то пыггался почитать учебник по этой самой формальной логике… Вы знаете, там такая абракадабра… Вот физика, география, ис-

90 лет со дня смерти Владимира Маяковского

14.04.2020

90 лет со дня смерти Владимира Маяковского

Утром 14 апреля 1930 года в «комнатенке-лодочке» в Лубянском проезде раздался роковой выстрел, оборвавший жизнь Владимира Маяковского. Прошло ровно 90 лет с этой трагической даты.

Начало 1930 года выдалось для поэта очень непростым: критики обрушились на постановку «Бани», пресса о спектакле была отрицательно и даже откровенно злой, публика встречала с убийственной холодностью, свидетели вспоминали, что Маяковский после премьеры пропустил мимо себя всю публику, прямо смотря в глаза каждому выходящему из театра.

В феврале открылась выставка «20 лет работы», в которую Маяковский вложил много сил. Поэт был очень расстроен тем, что не пришли представители партийной и государственной элиты, многие писатели – «бороды». Он был мрачно настороженным и как будто чего-то ждал. Николай Асеев потом напишет: «Устройству его выставки никто из лефовцев не помог. Так создалось невыносимое положение разобщенности».

Маяковский болел, мучаясь от тоски и любви, уязвленного самолюбия, близкие люди не понимали его душевного состояния. И итог всему – «Маяковский исписался?», «Маяковский, вас забудут!», «Маяковский, когда же вы застрелитесь?»…

14 апреля в 10 часов 15 минут жизнь Владимира Маяковского оборвалась.

«Странно, что после выстрела, глаза не закрылись. Маяковский смотрел вполне осмысленно, казалось, что он просто упал» (Корнелий Зеленский).

15 апреля извещения о смерти и предсмертное письмо поэта, адресованное «Всем», были напечатаны во всех газетах.

15–17 апреля в зале Клуба писателей мимо гроба Маяковского прошли 150 000 человек. Москва прощалась с «железным» поэтом, наградив его железным венком…

Расстояние в 90 лет отделяет нас от трагического дня, но в обществе остаются вопросы и домыслы о смерти Маяковского: самоубийство или в поэта кто-то стрелял? Сознательно ли он решился на такой шаг или играл с судьбой, но в этот раз осечки не было? Кто виноват в его гибели и можно ли было что-то изменить?

Кем, как и почему был сделан роковой выстрел – давно установлено исследователями, остается размышлять, думать, задавать риторические вопросы и не забывать о литературном наследии Владимира Маяковского, поставившего точку пули в конце.

Название: 90 лет со дня смерти Владимира Маяковского
Начало активности (дата): 14.04.2020 10:15:00

Почему Маяковский покончил с собой. | Книжная гавань

Поэт с Лили Брик в 1915 году

Владимир Маяковский был прославленным героем русской революции. Его самоубийство в 1930 году в возрасте 37 лет потрясло советский мир. Что произошло? Разочаровался ли он в новом порядке, который отстаивал? Или это была нечестная игра? Советы выдвинули другую историю — романтическое разочарование. Но правда, как всегда, сложнее.

Введите его биограф Бенгт Янгфельдт , возможно, самый выдающийся знаток Маяковского в мире.Этим летом мне посчастливилось побывать в Бенгте в Стокгольме. Он является одним из ведущих авторов в Швеции и, несомненно, одним из самых щедрых людей Скандинавии. Однако в тот день ему было нехорошо, поэтому нам пришлось отложить бурную экскурсию по Стокгольму для следующего визита и поболтать за чашечкой кофе в его квартире в старой части города.

Биограф Бенгт

Перед моим отъездом он сунул мне в руки английский перевод своей книги Маяковский: Биография (Чикаго).Она не была опубликована во время короткого визита Бенгта в Стэнфорд три года назад (я писал о его лекциях здесь и здесь ). Согласно Стэнфордскому журналу Марджори Перлофф, , «эта биография является важным чтением не только для изучающих модернистскую поэзию, но и для всех, кто интересуется отношением литературы к жизни в бывшем Советском Союзе».

У меня еще не было возможности прочитать книгу из 600+ страниц, но я делюсь своим виноватым секретом: я пролистал до конца, чтобы посмотреть, как Бенгт расскажет, как поэт кончил жизнь пулей в сердце.Отрывок, включающий переписку Бенгта с любовником Маяковского Лили Брик:

«Сколько раз я не слышала от Маяковского слова« самоубийство », — писала Лили. «Что он покончит с собой. Тебе тридцать пять лет! Я доживу до тридцати, не больше. Его страх перед старением был тесно связан со страхом потерять влечение к женщинам. «До двадцати пяти лет мужчину любят все женщины», — заявил он незадолго до самоубийства двадцатипятилетнему писателю.«После двадцати пяти его тоже любят все, кроме той, в которую он влюблен». …

Стремление к самоубийству — темная доска в жизни Маяковского, а тема самоубийства — лейтмотив его произведений от первой до последней строчки. Трагедия Владимир Маяковский, стихотворение «Распродажа» («Через годы и годы / короче, когда меня уже нет в живых — / мертвый от голода, / или выстрел из пистолета — / профессора […] будут изучать / я / как, / когда, / откуда я »). «The Backbone-Flute» («Чаще я думаю: / было бы намного лучше / проткнуть свой конец пулей» [пер.Джордж Риви]), «Человек» («Сердце жаждет пули / а в горле галлюцинирует насчет бритвы»), фильм « Не рождены ради денег», «Об этом», сценарий фильма Как дела ?, незаконченный спектакль Комедия с самоубийством, Клоп. Список работ и цитат практически бесконечен.

«Идея самоубийства, — заявила Лили, — была для Маяковского хронической болезнью, и, как и все хронические болезни, она усугублялась при неблагоприятных обстоятельствах». В основе побуждения к самоубийству лежал не только страх старения, но и чувство непонятости, ненужности, любви, поскольку немногие способны любить, не чувствуя, что его любят в ответ.

Маяковский был максималистом: отдавал все, что было в его силах, и много требовал взамен. «Бесчисленное количество людей любили его и любили его, — писала Лили, — но это была всего лишь капля в море для человека с« ненасытным вором »в душе, который хотел, чтобы все, кто его не читал, читали его, все те, кто не пришел, и тот, кто, как он думал, не любил его, должен любить его ». Любовь, искусство, революция — для Маяковского все было игрой, на кону жизнь.Он играл, как подобает заядлому игроку: напряженно, безжалостно. И он знал, что если проиграет, результатом будет безнадежность и отчаяние.

Теги: Bengt Jangfeldt, Lili Brik, Владимир Маяковский

Эта запись была опубликована в субботу, 1 октября 2016 г., в 19:40, автор: Синтия Хейвен и находится в рубрике Без категории. Вы можете следить за любыми ответами на эту запись через канал RSS 2.0. И комментарии и запросы в настоящий момент закрыты.

Владимир Маяковский (1893-1930) — 10 писателей, покончивших жизнь самоубийством

10 февраля 2013 г., 04:09 IST

1/11

10 писателей, покончивших жизнь самоубийством

Юсуф Бегг, ET Bureau

Они интерпретировали мир за нас. Рассказал нам о жизненных перипетиях. Но когда дело дошло до их собственных, им было трудно совладать с реальностью. В понедельник, 11 февраля, исполняется 50 лет со дня самоубийства поэтессы Сильвии Плат.

ET Magazine рассматривает некоторых писателей, которые оборвали свою жизнь:

2/11

Сильвия Плат (1932-1963)

Слова были — и были с 11 лет — ее щитом. Только на словах она преодолела смерть отца, депрессию и измену мужа. Она была амбициозна, мягко говоря. С подросткового возраста она впадала в глубокий фанк, когда получала отказ от издателей, погружаясь в приступы бессонницы и депрессии.

«Я хочу убить себя, чтобы избежать ответственности, унизительно заползти обратно в утробу», — писала она в своих дневниках.Ее дневники и стихи предполагают, что она была невротичной, никогда не могла смириться с реальностью. Ее любовь к мужу Теду Хьюзу и равное отвращение к его прелюбодейным поступкам, радость от наблюдения за поэтическим взлетом Хьюза и отчаяние из-за ее собственных литературных недостатков …

В конце концов, даже ее любимые «слова» не могли ей помочь. . Унылая английская зима, напряжение, связанное с воспитанием двоих детей, домашняя хозяйка, а затем мучительная любовь к мужу усугубили ее срыв. Плат, находившаяся на пороге славы, отравилась газом на кухне 11 февраля.

3/11

Хантер С. Томпсон (1937-2005)

Он умер так же, как жил: взрывом. В Томпсоне все было больше, чем жизнь. Было ли на него давление, вызванное тем, что он соответствовал своему имиджу, пьющего, употребляющего наркотики журналиста и писателя?

Сомнительно, потому что всегда жил на грани. Для него 67 лет было слишком старым, и что может быть лучше, чем положить дробовик в рот и нажать на курок? Он умер 20 февраля.

4/11

Жерар де Нерваль (1808-1855)

Он был настоящим романтиком.Для него реальный мир был адом. «Эта жизнь — лачуга и место с дурной репутацией. Мне стыдно, что Бог увидел меня здесь », — написал он. Как настоящий романтик, он безумно влюбился и был невротиком.

Он влюбился в актрису Дженни Колон, но она вышла замуж за другого человека и вскоре умерла. Произошел первый серьезный психический срыв у Нерваля. На протяжении всей своей жизни он страдал от таких срывов, и его много раз приходилось помещать в лечебное учреждение.

В более разумные моменты он подробно описывал свой взволнованный ум.Попытки справиться с бедностью и его беспорядочный ум оказались слишком большими, и 26 января он повесился.

5/11

Вирджиния Вульф (1882-1941)

Она принадлежала к высшему слою общества — по рождению и по воспитанию. И ее сочинения отражали это — четкие, но с изящной томностью, эрудированные, но никогда не академические. Но за острым, как бритва, умом лежала неуверенность и неврозы.

Состояние ухудшилось со смертью ее матери (когда ей было 13 лет), сводной сестры (15 лет) и отца (22 года).Не только потеря близких, сексуальное насилие со стороны сводных братьев также травмировало ее эмоционально. Ее семья была неблагополучной.

На протяжении всей жизни ей приходилось помещать в лечебное учреждение. Было также давление извне — мировые войны и блиц, разрушившие ее дом. 28 марта она наполнила карманы пальто камнями и вошла в реку Уз.

6/11

Артур Кестлер (1905-1983)

Один из немногих, кто был интеллектуально спокоен и логичен, когда решил покончить с собой.В его предсмертной записке говорится: «Цель этой записки состоит в том, чтобы безошибочно прояснить, что я намереваюсь совершить самоубийство, приняв передозировку наркотиков без ведома или помощи другого человека».

Он принял передозировку барбитуратов и алкоголя. Кестлер, один из выдающихся мировых интеллектуалов-антикоммунистов, не хотел становиться инвалидом в старости, так как он страдал от болезни Паркинсона и рака.

7/11

Владимир Маяковский (1893-1930)

Мальчик с плаката большевистской революции, ребенок-ужас в русской литературе, Маяковский пересмотрел роль поэта в обществе.Его поэзия была мучительной; он хотел разорвать оковы традиций.

Неудивительно, что в «Пощечине общественному вкусу» он написал: «Бросьте Пушкина, Достоевского, Толстого и т. Д. И т. Д. За борт корабля современности…». Он поддерживал красных, но разочаровался в сталинской бюрократии. И единственным выходом было покончить с собой. Он играл в русскую рулетку, выиграл дважды, но проиграл 14 апреля.

8/11

Эрнест Хемингуэй (1899-1961)

2 июля, рано утром, Папа сунул дуло своего ружья в рот и вытащил курок.Его поклонники были шокированы. Выбрал ли трус выход писатель, воплощавший мужество? Был ли образ мачо всего лишь маской для множества неуверенности?

Действительно ли писатель, любивший бокс, корриду, парусный спорт и охоту, боролся с демонами в своей голове? Или он был генетически предрасположен к самоубийству, учитывая, что его отец, братья и сестры, а затем и внучка покончили жизнь самоубийством? Наблюдение ФБР, особенно в последние пару лет его жизни, не помогло. И его пьянство тоже.

9/11

Чезаре Павезе (1908-1950)

Он участвовал во многих битвах — например, потерял отца в юном возрасте. Затем были политические баталии против фашистов. А для писателя что может быть хуже цензуры? Как и многие художники ХХ века, Павезе тоже страдал экзистенциальными тревогами.

Идея самоубийства стала более выраженной в его поздних работах. Но в конце концов это была любовь в лице Констанс Доулинг, американского актера, которая оказалась последней каплей.27 августа он покончил жизнь самоубийством в гостиничном номере Турина из-за передозировки барбитурата.

10/11

Юкио Мисима (1925-1970)

Если не самый важный японский писатель прошлого века, то он, несомненно, был его лучшим стилистом. Страдая от противоречий — сексуальных, социальных и политических, — его более поздние работы полны крови и смерти.

Он планировал свою смерть больше года, закончив свой последний роман и приведя в порядок свои финансы. Он совершил сэппуку (вскрытие живота), традиционный японский метод самоубийства.

11/11

Энн Секстон (1928–1974)

Смерть — печальная кость; в синяках, ты бы сказал, / и все же она ждет меня, год за годом, / … чтобы выпустить мое дыхание из этой ужасной тюрьмы », — такие строки наподобие этих приправленных стихами Секстона.

Смерть вместе с суицидальными и сексуальными фантазиями были главными мотивами в ее творчестве. Большую часть жизни она страдала депрессией и проходила терапию. Обрыв линии был лишь вопросом времени. Она задохнулась в своем гараже и умерла от окиси углерода.

Лев Троцкий: Самоубийство Маяковского (май 1930)

Лев Троцкий: Самоубийство Маяковского (май 1930)

Лев Троцкий

(май 1930 г.)

---

Впервые опубликовано в Бюллетене левой оппозиции (на русском языке), май 1930 г.
Из International Socialist Review , Том 31 № 1, январь-февраль 1970 г., стр. 44-46.
Также в Лев Троцкий о литературе и искусстве .
Переписано и размечено Эйнде О’Каллаган для Интернет-архива Троцкого (сентябрь 2008 г.).
Это произведение находится в общественном достоянии по лицензии Creative Commons Common Deed. Вы можете свободно копировать, распространять и демонстрировать эту работу; а также производить производные и коммерческие работы. Пожалуйста, укажите Интернет-архив Троцкого в качестве источника, укажите URL-адрес этой работы и отметьте всех перечисленных выше расшифровщиков, редакторов и корректоров.

---

Даже Блок признавал в Маяковском «огромный талант». Без преувеличения можно сказать, что в Маяковском была искра гения.Но его талант не был гармоничным. Ведь откуда могла взяться художественная гармония в эти десятилетия катастроф, через открытую пропасть между двумя эпохами? В творчестве Маяковского вершины стоят бок о бок с ужасными провалами. Гениальные ходы омрачаются банальными строфами, даже громкой пошлостью.

Неверно, что Маяковский был сначала революционером, а потом поэтом, хотя ему искренне этого хотелось. На самом деле Маяковский был прежде всего поэтом , художником, который отверг старый мир, не порывая с ним.Только после революции он попытался найти себе опору в революции, и в значительной степени ему это удалось; но он не слился с этим полностью, потому что он не пришел к этому в годы своего внутреннего становления, в юности.

Если рассматривать вопрос в самом широком смысле, то Маяковский был не только «певцом», но и жертвой эпохи трансформации, которая, создавая элементы новой культуры с небывалой силой, все же происходила гораздо медленнее и противоречивее. чем необходимо для гармоничного развития отдельного поэта или поколения поэтов, преданных революции.Отсутствие внутренней гармонии проистекало именно из этого источника и выражалось в стиле поэта, в отсутствии достаточной словесной дисциплины и размеренной образности. Раскаленная лава пафоса соседствует с неуместным паралично-уродливым отношением к эпохе и классу или откровенно безвкусной шуткой, которую поэт, кажется, воздвигает как преграду против того, чтобы пострадали от внешнего мира.

Иногда это казалось не только художественно, но даже психологически ложным. Но нет, даже письма до самоубийства в том же тоне.В этом смысл фразы «инцидент закрыт», которой подводит итог поэт. Мы бы сказали следующее: то, что у позднего поэта-романтика Генриха Гейне было лиризмом и иронией (ирония против лиризма, но в то же время в его защиту), есть у новейшего «футуриста» Владимира Маяковского смесь пафоса и пошлость (пошлость против пафоса, но и как защита от него).

Официальный отчет о самоубийстве спешит заявить языком судебного протокола в редакции «Секретариата», что самоубийство Маяковского «не имеет ничего общего с общественной и литературной деятельностью поэта.То есть умышленная смерть Маяковского никак не связана с его жизнью или что его жизнь не имеет ничего общего с его революционно-поэтическим творчеством. Одним словом, это превращает его смерть в приключение из полицейских записей. Это неверно, ненужно и глупо.

«Корабль разбился о повседневную жизнь», — говорит Маяковский в своих предсмертных стихах о своей личной жизни. Это означает, что «общественная и литературная деятельность» перестала уносить его достаточно высоко над косяками повседневной жизни — и была недостаточной, чтобы спасти его от невыносимых личных потрясений.Как можно сказать: «не имеет ничего общего с»!

Текущая официальная идеология «пролетарской литературы» основана — мы видим то же самое в художественной сфере, что и в экономической — на полном непонимании ритмов и периодов времени , необходимых для культурного созревания. Борьба за «пролетарскую культуру» — что-то вроде «тотальной коллективизации» всех завоеваний человечества в рамках единой пятилетки — имела в начале Октябрьской революции характер утопического идеализма, и это было именно на том основании, что он был отвергнут Лениным и автором этих строк.

В последние годы это стало просто системой бюрократического контроля над искусством и способом его обеднения. Некомпетентные представители буржуазной литературы, такие как Серафимович, Гладков и другие, объявлены классическими мастерами этой псевдопролетарской литературы. Простые ничтожества вроде Авербаха называют Белинскими… «пролетарской» (!) Литературы. Высшее руководство в области творческого письма отдано в руки Молотова, живого отрицания всего творческого в природе человека.Главный помощник Молотова — все хуже и хуже — не кто иной, как Гусев, знаток разных областей, но не искусства.

Такой кадровый подбор полностью соответствует бюрократическому перерождению в официальных сферах революции. Молоты и Гусев воздвигли над литературой коллективного Малашкин, порнографическая литературность из подхалим «революционера» с провалившимся носом.

Лучшие представители пролетарской молодежи, призванные собрать основных элементов новой литературы и культуры, были отданы под командование людей, которые превращают свою личную некультурность в меру всего.

Да, Маяковский был храбрее и героичнее, чем кто-либо другой из последнего поколения древнерусской литературы, но не смог добиться признания этой литературы и искал связи с революцией. И да, он достиг этих связей гораздо полнее, чем какие-либо другие. Но с ним остался глубокий внутренний раскол. К общим противоречиям революции, всегда трудным для искусства, ищущего усовершенствованных форм, добавился упадок последних лет, возглавляемый эпигонами.

Готовый служить «эпохе» в грязном деле повседневной жизни, Маяковский не мог не оттолкнуться от псевдореволюционного чиновничества, хотя теоретически не мог понять его и, следовательно, не мог найти способ преодолеть его. . Поэт справедливо называет себя «не нанимаемым». Он долгое время яростно противился попаданию Авербаха в административный коллектив так называемой пролетарской литературы. Отсюда его неоднократные попытки создать под знаменем ЛЕФ [Левого фронта искусств] орден яростных крестоносцев пролетарской революции, которые будут служить ей по совести, а не из страха.Но LEF, конечно, не могла навязать свои ритмы «ста пятидесяти миллионам». Динамика приливов и отливов революции слишком велика и значительна для этого.

В январе этого года Маяковский, побежденный логикой ситуации, совершил насилие над собой и, наконец, вступил в ВАПП [Всесоюзное объединение пролетарских писателей]. Это было за два или три месяца до его самоубийства. Но это ничего не добавляло и, вероятно, что-то убавляло.Когда поэт ликвидировал свои счета с противоречиями «повседневной жизни», как частной, так и общественной, отправив свой «корабль» на дно, представители бюрократической литературы, нанимаемые, заявили, что это «немыслимо, непонятно», показывая не только то, что великий поэт Маяковский остался для них «непонятным», но и противоречия эпохи, «непостижимыми».

Обязательное, официальное Объединение пролетарских писателей, идеологически бесплодное, возникло в результате серии предварительных погромов против жизненно важных и подлинно революционных литературных группировок.Очевидно, это не является моральным цементом. Если при кончине величайшего поэта Советской России из этого угла доносится только недоуменный ответ чиновничества — «нет связи, ничего общего» — это слишком мало, много, слишком мало для строительства нового здания. культура «в кратчайшие сроки».

Маяковский не был и не мог стать прямым родоначальником «пролетарской литературы» по той же причине, по которой невозможно построить социализм в одной стране.Но в битвах переходной эпохи он был отважнейшим борцом слова и стал несомненным предшественником литературы нового общества.

---

Последнее обновление: 23.9.2008

Плохой мальчик русской поэзии | Автор: Майкл Скаммелл

Bengt Jangfeldt

Владимир Маяковский со Скотти, собакой, купленной Лили Брик в Англии, на даче Брикс в Пушкино, лето 1924 года

Когда Владимир Маяковский покончил жизнь самоубийством 14 апреля 1930 года, новости вызвали шок в Советском Союзе. Союз.Илья Эренбург, который знал о пресловутой пристрастии Маяковского к азартным играм, подумал, что он мог играть в русскую рулетку из своего любимого пистолета Маузер, и проиграл пари. Но предсмертная записка Маяковского, написанная за два дня до его смерти, говорит об обратном. Прося мать и сестер простить его и сардонически прося, чтобы не было сплетен («покойные ненавистные сплетни»), Маяковский приложил несколько строк из незаконченного стихотворения:

Игра, как говорится,
Is над.
Лодка любви потерпела крушение
На рифах условности.
Жизнь и я уходим
И нет никакого смысла
В жалобах на уход. ¹

Слово «любовная лодка» предполагало романтические причины, но также создавало загадку, поскольку запутанная любовная жизнь Маяковского была почти неизвестна широкой публике. На момент смерти он был одновременно связан с тремя разными женщинами: его давней любовницей Лили Брик, с которой он провел большую часть своей сознательной жизни в богемном доме ménage à trois (вместе с ее мужем Осипом Бриком), но который как раз тогда был связан с кинорежиссером; Татьяна Яковлева, яркая молодая белая русская, с которой Маяковский познакомился в Париже и просил выйти за него замуж, но вместо этого только что вышла замуж за француза; и Вероника Полонская, знойная молодая актриса театра, тоже вышла замуж, которой он тоже сделал предложение.Эмоционально он был развалиной, и его смерть могла быть ускорена его отношениями с любой из его любовниц.

Но это была не единственная загадка. В жестко контролируемом Советском Союзе самоубийство рассматривалось как преступление и акт неповиновения, утверждение личной свободы, что противоречило образу государства как рая для рабочих. Зачем кому-то столь известному и популярному, как Маяковский, покончить с собой даже в результате провокации? Большинство его читателей не знали, что Маяковский впервые после Октябрьской революции серьезно разочаровался.Сталин начал очищать свой режим от «троцкистов» и других предполагаемых врагов, и две недавние сатирические пьесы Маяковского, Клоп и Баня , вызвали гнев официальных лиц своей откровенной критикой в ​​адрес руководителей правительства и коррумпированных бюрократов. Его враги шептали, что он тоже тайный троцкист и элитарный человек, не имеющий отношения к своей пролетарской основе.

За ним уже шла слежка ОГПУ (тайная полиция), и ее агенты роились по его квартире, как только стало известно о его смерти.Они давно вошли в ближайшее окружение Маяковского. Осип Брик был агентом тайной полиции в начале 1920-х годов, и он и Лили все еще поддерживали с ними тесный контакт; а официальное извещение о смерти подписали не менее трех секретных агентов в дополнение к паре литературных союзников Маяковского.

Последующее расследование ОГПУ показало, что, несмотря на неодобрение правительства, Маяковский по-прежнему пользовался огромной популярностью среди читателей, и что большая часть интеллигенции расценила его самоубийство как политический протест, вызванный кризисом в советской литературе.Предсмертная записка в подозрительной и параноидальной атмосфере, созданной сталинским режимом, рассматривалась как прикрытие для более серьезных проблем. Власти, однако, смогли воспользоваться этой запиской в ​​своих целях. «Первые этапы расследования, — говорится в официальном сообщении « Правда », — показывают, что самоубийство было мотивировано чисто личными соображениями, совершенно не связанными с общественной и литературной деятельностью поэта».

Маяковский сделал одолжение режиму, сославшись на «лодку любви», и в 1935 году получил своего рода награду.Лили Брик написала Сталину, протестуя против того, что работа Маяковского вышла из печати и была забыта, и попросила первого секретаря исправить ситуацию. Сталин ответил удивительно тепло, учитывая, что он, вероятно, никогда не читал ни слова Маяковского. Он объявил, что Маяковский был «лучшим, самым одаренным поэтом нашей советской эпохи», добавив, что «безразличие к его памяти и его творчеству — преступление». Через неделю Триумфальная площадь Москвы была переименована в площадь Маяковского. Позже в его честь была названа станция метро, ​​а на площади была установлена ​​гигантская бронзовая статуя, носящая его имя.Его политические стихи переиздавались огромными многотомными изданиями и стали основными в советской литературной программе.

Лили, очевидно, думала, что помогает своему старому любовнику, реабилитируя его и восстанавливая его репутацию в правительстве, но она ошибалась. Как отмечал Пастернак в своей автобиографии, после канонизации Сталина творчество Маяковского «стало вводиться насильственно, как картошка при Екатерине Великой. Это была его вторая смерть. Он не участвовал в этом ».

Официальная поддержка испортила репутацию Маяковского среди политически чувствительных российских читателей и нанесла ущерб его репутации на Западе, особенно во время холодной войны.В сегодняшней России, после исчезновения Советского Союза, его произведения практически исчезли из школьных программ и мало читаются широкой публикой, в то время как в англоязычном мире его также забывают или игнорируют, особенно по сравнению с внимание уделяли его великие современники Борис Пастернак, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Осип Мандельштам. Первые трое, несомненно, считали его равным себе, если не лучшим поэтом, и Мандельштам всегда относился к нему с уважением, если не с любовью, однако спустя четверть века после распада Советского Союза Маяковский остается в тумане. ²

Эта несправедливость, должно быть, очень сильно волновала шведского ученого Бенгта Янгфельдта, когда он приступил к работе над своей новой роскошной книгой, Маяковский: биография, , которая окончательно спасает поэта от почти полного забвения и возвращает его в прежнее состояние. центральное место в русской литературе первой четверти ХХ века. Джангфельдт, автор и редактор нескольких более ранних книг о Маяковском, кажется, прочитал практически все, что написано поэтом или о нем, и поговорил со всеми, кто мог взять у него интервью, и не в последнюю очередь с грозной Лили Брик, которая умерла в 1978 году. , главный друг, любовница и импресарио в жизни Маяковского.Эта богато подробная и богато иллюстрированная биография, бегло переведенная Гарри Д. Уотсоном, является лучшим литературным памятником поэту, и вряд ли его можно будет превзойти в течение многих лет.

Янгфельдт не уклоняется от описания провокационного поведения напористого молодого панка, ворвавшегося в престижный московский Институт живописи, скульптуры и архитектуры в возрасте восемнадцати лет, одетый во все черное, с лохматыми волосами и полным ртом гнилых зубов. . Будущий «бешеный бык» в русской литературе был ростом шесть футов два дюйма, телосложением боксера и громким голосом, но при этом он был мягким и уязвимым.«Плацдармом его смелости была дикая застенчивость, а за проявлениями сильной воли скрывалась феноменальная чувствительность, склонная к неоправданному унынию, отсутствие воли», — писал Пастернак. Маяковский был силой природы: упрямым, воинственным, инстинктивным бунтарем и нарушителем границ, который в каком-то смысле никогда не рос. До конца своей жизни он был шумным подростком, ищущим новизны и мгновенного удовлетворения, будь то влюбленность в следующую красивую женщину, которая встретилась ему на пути, проигрыш последней копейки в карты или бильярд или наслаждение лести. его аудитории.

Он был также экстравагантно одарен — как художник, поэт, артист, клоун — и его обещание было немедленно замечено Давидом Бурлюком, старшим членом Художественного института и сам чрезвычайно разносторонним. В 1911 году Маяковский показал Бурлюку два написанных им стихотворения, одно — городской пейзаж, целиком состоящий из визуальных образов:

Крест
железных коней
первые кубики выпрыгнули из окон
убежавших домов …
Фокусник
вытаскивает стальные рельсы
из устья тележки. ³

(Перевод Джека Хиршмана и Виктора Эрлиха, с адаптациями)

Маяковский опирался на работы Александра Блока и символистов, но динамика строки о кубах, выпрыгивающих из окон, сразу поразила Бурлюка как провидец. Прославив юного хулигана как гения, он зачислил его в свой недавно сформированный творческий коллектив «Кубофутуристы». Когда футуристы выпустили свой пресловутый манифест Пощечина общественному вкусу , вскоре после этого в него вошли стихи молодого Маяковского.Манифест пришелся по вкусу Маяковскому. « Мы одни — это лица из нашего времени …. «Выбросьте Пушкина, Достоевского, Толстого и т. Д. И т. Д. За борт корабля современности», — сообщалось в нем. Девизом футуристов было «Кубизм в изобразительном искусстве, футуризм в словесном искусстве», а среди участников были поэты «транс-смысловые» Велимир Хлебников и Алексей Кручоных, а также художники-авангардисты, такие как Казимир Малевич, Владимир Татлин, и Александр Родченко, раздвигавшие границы изображения в живописи.

Некоторые из поэтов-футуристов отправились в безумное чтение по провинции, чтобы привлечь к себе внимание. Маяковский на своих выступлениях носил самодельную желто-черную полосатую рубашку и упивался оскорблениями со зрителями. Его стихи были очень риторическими, с тяжелым ритмом, перемежающимся экстравагантными рифмами. Примером могут быть работы поэтов-битников 1950-х годов (например, «Howl») или акцент исполнителей хип-хопа на уличном языке и рифмах, хотя музыки, конечно же, не было.Более серьезное родство было с нью-йоркской школой поэтов 1960-х, особенно с Фрэнком О’Хара ⁴ ; И все же некоторые из более простых текстов Маяковского могли звучать как детские стишки, если не считать их мрачного содержания:

На дороге моей изрезанной
души
сумасшедшие
на жестоких каблуках
барабанят свои бессмысленные слова.
Где повешены города
и кривые концы
их башен
парят
в петле облаков,
Я иду один
Оплакивать констеблей
распятых
на перекрестке
дорог. ⁵

(Мой перевод)

Гастроли футуристов положили начало Маяковскому, а также положили начало его роману со сценой. Это предложило ему место для экспериментов с новыми формами и создания новой личности в искусственной среде. Приняв полу-ироничное наименование Бурлюка как «гения», он занял позицию «поэта и пророка» и создал для себя мифологическую автобиографию. Его последующий рост как поэта и соответствующий взлет в литературных кругах авангарда были стремительными; В 1913 году, когда ему еще не исполнилось двадцати лет, он представил и снялся в своей стихотворной трагедии Владимир Маяковский в театре Луна-парк в Санкт-Петербурге.Петербург. В первом акте были изображены «человек без глаза», «человек без головы», «мужчина с двумя картонными поцелуями» и т.д. и больные:

Вы не поймете,
почему,
холодный, как анонимная насмешка,
Я несу свою душу на заклание
на обед грядущих лет.
Катится ненужной слезой
по небритой щеке квадрата,
Я, наверное, последний поэт.
⁶

(Перевод Марии Энценсбергер)

Во втором действии поэт в тоге после революции принимает подарки от бедняков за свои святые жертвы и собирает их слезы в чемодан, чтобы отнести «Темный бог бурь» на крайнем севере. В подведении итогов пьесы Джангфельдт подытожил несколько характерных тем Маяковского: «Безумие, самоубийство, борьба с Богом, экзистенциальное разоблачение человека», а его исполнение было встречено шипением, возгласом и почти полностью отрицательными отзывами.

Однако шипение и возгласы не остановили и не расстроили Маяковского. В течение следующих нескольких лет, помимо более коротких произведений, он написал серию длинных стихов в своем театральном стиле: «Облако в штанах», «Костяная флейта» и «Человек», а также еще одну пьесу, Mystery-Bouffe , режиссера Всеволода Мейерхольда, декорации и костюмы Малевича. Маяковский сочинял свои стихи вслух во время прогулки, и он любил их читать сам, производя на слушателей замечательное впечатление.В «Облаке» он и драматизировал, и высмеивал себя как раздвоение личности — буйного хулигана снаружи, ранимого любовника и мученика под ним:

На моей душе нет седых волос,
нет там дедовской нежности!
Я сотрясаю мир силой своего голоса
и иду дальше — красивый двадцатидвухлетний парень. ⁷

(Перевод Джорджа Риви, с адаптациями)

От этого застенчивого открытия создавалось напряжение, комедия превращалась в трагедию, а затем снова в комедию, и он плакал от напряжения моменты в его декламации.Максим Горький посетил одно из первых чтений «Облака» и был так «напуган и тронут» рыданиями Маяковского, что заплакал сам. Другой слушатель Пастернак заметил, что самоотверженные порывы и жажда страданий рассказчика напоминают ему персонажа Достоевского.

« The Backbone-Flute » — любовное стихотворение, посвященное Лили Брик, с которой его познакомила сестра Лили, Эльза (позже Эльза Триоле, французский писатель) в 1915 году, когда ему было двадцать два года и Лили. двадцать четыре.Дочь богатого еврейского юриста, знаменитой красавицы, покровительницы искусств и известной распутницы, Лили была замужем за литературным критиком Осипом Бриком, но не позволяла этому мешать. Она была умной, волевой, предприимчивой, феминисткой, которая использовала свои явно выраженные физические достоинства, чтобы пробиться в этом мире. Она верила в свободную любовь и настаивала на ней, и Осип, видя преимущества для себя, согласился с договоренностью.

Джангфельдт представляет ее во второй главе своей книги, и она чуть не убегает с ней, отчасти потому, что сама она такой захватывающий персонаж.«Я сразу понял, что Володя был гениальным поэтом», — цитирует ее слова Янгдфельдт в неопубликованной автобиографии

, но он мне не понравился. Я не любил людей с громкими ртами … Мне не нравилось то, что он был таким большим, что люди оборачивались на него на улице, мне не нравилось, что он слушал свой голос, мне даже не нравилось его имя — Маяковский — так что шумный и такой псевдоним, к тому же пошлый.

Тем не менее, было почти предрешено, что у Лили будет роман с мускулистым молодым поэтом.Когда об этом рассказали, Брик якобы сказал: «Как ты мог в чем-то отказывать этому человеку!» Но это было серьезнее, чем ее прежние связи. Маяковский был необычайно настойчивым и требовательным (и ревнивым) любовником, и это нашло отражение в «Флейте-позвоночнике», где любовница поэта теперь чередует эйфорию и отчаяние:

Мне суждено быть царь.
На освещенном солнцем золоте моих монет
Я прикажу своим подданным
отчеканить
ваше драгоценное лицо!
Но там, где
земля переходит в тундру,
и река торгуется с северным ветром,
я нацарапаю имя Лили на своих цепях и в темноте каторжных работ
поцелую их снова и снова.

(Перевод Макса Хейворда и Джорджа Риви, с адаптациями)

Лили была счастлива переспать с Маяковским, но удерживала его на определенном расстоянии почти три года, прежде чем предложить ему переехать к ней и Осипу. договоренность, которая длилась то и дело до конца его жизни. Тем временем она, не теряя времени, уговорила своего протеже постричься и выбросить желтую блузку. Она попросила дантиста изготовить ему новые зубы и купила ему модную новую одежду, чтобы он стал больше походить на английского денди, чем на старого богемы (хотя и оставался таким же диким по темпераменту).

«Облако в штанах» и « The Backbone-Flute» были описаны как любовные стихи. Третье крупное произведение Маяковского, « Человек, », не имело такого описания или посвящения, но напоминало первые два (и его пьесу Владимир Маяковский ) в том, что по сути это была трагедия в автобиографической форме, в которой поэт был героем. На этот раз он смело взял жизнь Иисуса за образец. Поэма была разбита на разделы: «Рождество Маяковского», «Житие Маяковского», «Страсти Маяковского», «Вознесение Маяковского» и т. Д., А поэт был «народным Христом», светским мучеником и пророком, борющимся со злом ( в форме богатства, эксплуатации, неравенства) от имени бедных и обездоленных.

Аллегорический сюжет делает стихотворение помпезным или скучным, но богатство деталей в рассказе Маяковского и сила его образов, не говоря уже о его диковинных, но совершенно убедительных рифмах, ошеломили его слушателей. Зал был заполнен известными поэтами, которые только что прочитали свои произведения (мероприятие называлось «Встреча двух поколений поэзии»), и чтение Маяковского было звездным спектаклем. Пастернак назвал поэму «произведением необычайной глубины и возвышенного вдохновения.Андрей Белый, старейшина символизма, сидел напротив Маяковского, «словно ошеломленный», по словам Янгфельдта. «Когда чтение закончилось, он встал, потрясенный и бледный, и заявил, что не может представить себе, как можно писать стихи такой силы в такое время». Прочитав позже, Белый снова встал на ноги и объявил Маяковского важнейшим русским поэтом после символистов. Он произвел революцию в русской поэзии как по форме, так и по тематике, и после этого ни один серьезный писатель не мог игнорировать его влияние.

Маяковский работал рисовальщиком в Петрограде (вместо того, чтобы быть призванным в Первую мировую войну), когда разразилась Октябрьская революция, и он был у ринга. Казалось, что она оправдала все его надежды, в том числе послание его недавно созданной драмы Mystery-Bouffe , шумной пародии на традиционную мистерию, изображающую борьбу между двумя группами: «нечистым» рабочим классом и «чистым» верхом. класса, что завершается победой «нечистых» и созданием рабочего рая на земле.Маяковский и его соратники-футуристы считали себя естественными союзниками революционеров. Они уже представляли, как должно выглядеть будущее общество; теперь большевики осуществят это видение.

Маяковский присоединился к профсоюзу писателей, спонсируемому государством, и провел два полных года в разработке плакатов и написании пропаганды для РОСТА — Российского телеграфного агентства. Он писал политические стихи, детские стихи и коммерческие джинглы для новых советских кооперативов, пришедших на смену бизнесу.Он также написал сценарии и снялся в трех новаторских фильмах с Лили Брик и воображал, что однажды станет звездным режиссером и исполнителем. По словам Джангфельдта, фильмы продемонстрировали оригинальность и талант, и с такими друзьями, как Сергей Эйзенштейн и Дзига Вертов, Маяковский мог бы пойти дальше, но в конце концов он выбрал литературу.

Силой воли Маяковский превратил себя в самопровозглашенного поэта-лауреата Революции, хотя это никогда не было удобной посадкой.В своей «Оде революции », «Левый март » и бесчисленных подобных произведениях он воспевал большевиков и призывал их к победе, а в своей длинной эпической поэме « 150 000 000 » (тогдашнее население Советского Союза): праздновал красное поражение белых в гражданской войне в России. Ленин, однако, не был впечатлен. Стихотворение было «вздором, глупостью, двуличной глупостью и вычурностью!» он сказал своим коллегам и сказал, что комиссара по вопросам просвещения (и друга Маяковского) Анатолия Луначарского следует «побить кнутом» за то, что он разрешил ее напечатать.После возрождения Mystery-Bouffe в ознаменование второй годовщины революции пьеса была раскритикована критиками, и Правда опубликовала издевательский заголовок «Довольно Маяковских». Вскоре после этого был издан указ, в котором футуризм назван «абсурдным» и «извращенным».

Маяковский проигнорировал эти трудности и в 1924 году прославил человека, который разругал его в длинной эпопее, Ленин, , марксистской истории мира до времен Ленина.Третья патриотическая эпопея Good , опубликованная в 1927 году, стала еще одним восхвалением Советского государства по случаю десятой годовщины революции. К настоящему времени он преодолел своих критиков и имел удовольствие видеть свои просоветские стихи, опубликованные в миллионах экземпляров. К счастью, из его политической работы было несколько исключений, таких как «Необычайное приключение, которое случилось с Владимиром Маяковским на его даче», восхитительный рассказ о солнце, спускающемся с небес, чтобы поговорить с ним, и еще два любовных стихотворения Лили. одна длинная, About That , ⁸ и одна короткая — «Я люблю», написанная в 1923 году после того, как Лили предприняла свою первую решительную попытку положить конец их роману:

Вы пришли
взглянув
на самом деле
выше рев, несмотря на
высота
видел мальчика просто
быстро
забрал его сердце
пошел
поиграть с ним
как резиновый мяч.
Все остальные,
облажались девчонки,
сочли это
чудом.
«Любите этого парня?
Черт, он ее проглотит.
Она, должно быть, укротительница из
Цирк или зоопарк.

(Перевод Джека Хиршмана и Виктора Эрлиха, с адаптациями)

Благодаря своей популярности, Маяковский теперь вел сравнительно непринужденную жизнь и имел большую свободу действий, чем большинство других писателей. Он стал послом культуры нового государства, посетив Париж, Берлин и другие города Западной Европы, а в 1925 году пересек Атлантический океан в Америку для своего первого и единственного визита.Он восхищался «строгим расположением болтов и стали» в стихотворении о Бруклинском мосту и приветствовал «футуризм обнаженных технологий», как он выразился в своей последующей книге « My Discovery of America ». Но он утверждал, что его пугает вид технологий, вышедших из-под контроля, и повторял обычные советские клише об американском одиночестве и бессердечии капитализма. У одинокого поэта был молниеносный роман с умной и привлекательной молодой русской эмигранткой Елизаветой («Элли») Джонс, которая выступала в качестве его неформального переводчика в Нью-Йорке.Девять месяцев спустя она родила ему дочь, Хелен Патрисию, с которой он смог встретиться только один раз, когда Элли привезла ее в Ниццу пару лет спустя. ⁹

Вернувшись в Москву, Маяковский коснулся дна такими стихотворениями, как «Возвращение домой», гимн диктатуре пролетариата с просьбой, чтобы Сталин «командовал» «творчеством поэта», а несколько месяцев спустя » Сергею Есенину »(единственный поэт, соперничавший с Маяковским по популярности в начале 1920-х годов), обвиняющий крестьянского поэта в пессимизме и политкорректности за самоубийство.Маяковский становился «газетным поэтом», как он сам признавал, подавляя настоящие эмоции ради фальшивых эмоций и пропаганды, и его личная жизнь тоже рушилась. После посещения Элли и их маленькой дочери в Ницце и размышлений о том хаосе, который он вызвал, Маяковский начал свой яростный роман с Татьяной Яковлевой в Париже. Когда она отклонила его предложение, он пообещал вернуться и попробовать еще раз в октябре, но правительство впервые отказало ему в визе.Вскоре после этого, при поддержке ревнивой Лили, он завел роман с Вероникой Полонской.

Маяковский был окружен со всех сторон. Побежденный в любви, он был вынужден также столкнуться с ценой своей безоговорочной поддержки революции. В одном из своих стихотворений «Письмо из Парижа товарищу Кострову о природе любви» Маяковский инсценировал конфликт между политикой и личными эмоциями, который он испытывал большую часть своей жизни. В другом стихотворении «Во весь голос», вдохновленном эпитафией Пушкина для самого себя, Exegi Monumentum , , написанной чуть менее ста лет назад, он признал, сколько насилия он нанес своей работе:

Пропаганда
застревает и в
моем горле,
Я бы предпочел
каракули,
вы любите стихи —
это более выгодно,
выгодно,
более очаровательно.
Но я
смирительную рубашку
сам,
топнул
по горлу
моей собственной песни.

(Мой перевод)

«Я … наступил на горло своей собственной песне» — это эпитафия Маяковского для самого себя, и Янгфельдт посвящает несколько глав своим последним мучительным месяцам, отслеживая события своего последнего рокового рабочего дня. днем, пока поэт не пришел к выводу, что другого пути решения как эмоциональных, так и политических дилемм не было.Джангфельдт собрал огромное количество источников, которые он собрал, чтобы создать захватывающий отчет о бурной жизни и трагической смерти поэта. Однако, что необъяснимо для книги, опубликованной в академической прессе, здесь нет библиографии, только список основных источников, глава за главой, и хотя есть указатель имен, нет ни указателя тем, ни стихов Маяковского. обсуждается Jangfeldt. Еще одна проблема — это переводы, но во всем остальном эта книга возвращает Маяковскому его законное место в пантеоне русской письменности и воздает ему должное.

Параллельных жизней, соединенных смертью

Максим Горький рассказывает историю, которую он слышал о польском крестьянине, которого случай привел в город Краков

, где он полностью потерял ориентацию. Он бродил по улицам часами, но не смог найти дорогу к открытым пространствам за пределами города, где он чувствовал бы себя в своей стихии. В конце концов, отчаявшись, освободит ли город его из лап, он упал на колени, произнес несколько молитв и прыгнул с моста в Вислу в надежде, что река вынесет его на свободу.Он… умер от полученных ран.

Горький вспомнил эту историю, когда услышал известие о смерти Сергея Есенина собственноручно в петербургской гостинице мрачным декабрьским днем ​​1925 года. Видимо, у поэта иссякло перо. Он перерезал себе вену, окунул перо в кровь и оставил свою эпитафию в этих сияющих прекрасных строках:

Прощай, милый друг, прощай!
В моем сердце ты останешься,
И когда мы расстанемся, я могу предсказать
Что мы снова однажды встретимся.
Прощай, без объятий и без слез,
Без хмурого взгляда и без чувства синевы —
В смерти нет ничего нового,
И продолжать жить — не новость.

Есенин изо всех сил пытался примириться со страной, находившейся в состоянии революции. Он тепло приветствовал революцию, восторженно писал о своей гордости за то, что он «большевик», и даже однажды заявил, что он «более левый, чем большевики».

Но на самом деле он чувствовал себя оторванным от России, которую он знал близко, и он не мог пустить свои корни в стране, перевернутой с ног на голову одним из самых катастрофических эпизодов в истории.

Родился в крестьянской семье в далекой Рязани, в самом сердце сельской России, он всегда чувствовал себя в некотором роде чужаком в шумном мегаполисе. Революционный поток только усугубил его трудности. Подобно сыну польского фермера, который заблудился в суетливом Кракове, Есенин не мог найти путь к уверенности и гармонии, которых он так отчаянно жаждал. Пейзаж вокруг него разбил ему сердце, и он решил навсегда закрыть глаза.

Читайте также: Два поэта, крещенные огнем величайшей войны в истории

И какой способ попрощаться! Это был мужчина, всего 30 лет, уходящий из жизни с нежнейшими, нежнейшими стихами на губах.Он ушел, «не хлопнув дверьми, а тихонько закрыв их рукой, из которой текла кровь», как памятно написал Лев Троцкий в своем некрологе. В душе поэта была невыразимая боль, потому что, как бы он ни старался сделать революцию своей, он снова и снова терпел неудачу. Есенин решил, что лучше не пробовать больше:

Ну тогда, друзья мои, ну, ну… ..
Я видел вас, и я видел
землю….
И твой погребальный треп
Приму как последнюю ласку.

Огромная русская деревня с ее множеством красок, запахов и настроений запечатлелась в чувствах Есенина. Он начал писать стихи в школе, хотя впервые опубликовал их в 19 лет, в Москве, где некоторое время получал университетское образование, прежде чем устроиться на различные второстепенные работы, чтобы прокормить себя. Он переехал в Санкт-Петербург, тогда российскую столицу, в 1915 году, где великий Александр Блок заинтересовался его поэзией и помог ему найти свои ноги в литературных кругах города.Вскоре он приобрел бешеную популярность, и петербургские литературные салоны с готовностью открыли для него свои двери.

«Город взял его», — сухо писал Горький, который сам был большим поклонником творчества Есенина, Ромену Роллану, «с восторгом, который гурман запасает зимой клубникой. Его поразил шквал похвалы, чрезмерной и часто неискренней ». Невзрачный молодой человек 20-ти лет, Есенин с трудом приспособился к резко изменившимся обстоятельствам. Все чаще по вечерам и поздно ночью он прыгал от одной водопой в городе к другой в шумной компании друзей, часто устраивая пьяные ссоры и оказываясь на неправильной стороне закона.

Грубые хоры московских трактиров стали вытеснять его яркий, размашистый лиризм. Теперь он часто накладывал на свои стихи нарочитую маску пошлости, пытаясь заглушить нежность и легкость прикосновений, которые так естественно приходили ему в голову. Для всех, кто хорошо его знал, он был пойман в безумном поиске твердости и уравновешенности, и чем больше его поиски подводили его, тем сильнее были его страдания.

И все же Есенин оставался высшим лириком. Он также был типичным русским поэтом .Возможно, ни в одном творчестве поэта до него или после него красота природы России не нашла более истинного, более музыкального голоса. Давайте рассмотрим этот поразительный образ осени, который он без труда воплощает в жизнь:

В зарослях бухты, у горных склонов, мягкая осень…
Красновато-коричневая кобыла швыряет гриву.

По сей день популярность стихов Есенина преодолевает все социальные и региональные барьеры в России, его стихи часто поют, а не декламируют:

Ни сожалений, ни криков, ни боли никогда не будет
Прикоснись к моему сердцу, как цветы касаются дерева —
Иссушая осенью, я никогда не буду
Будь тем молодым человеком, каким был раньше.

Ты не будешь пульсировать, сердце, как раньше, а дрожать,
Ощущение озноба, которого ты еще не знал.
Босиком больше не соблазниться
Бродить по заросшим березами деревням…

Мы смертны, мы рождены, чтобы погибнуть,
Медные листья падают беззвучно.
Однажды расцвела, чтобы ее лелеяли —
Благословенна, возвращаясь в безмолвную землю.

Революция ворвалась в мир песен этого неподражаемого автора текстов. Возможно, как сказал Троцкий, «лирическая весна могла развернуться до конца только в условиях, когда жизнь была гармоничной, счастливой, полной песен, в период, когда господствовал как господин не грубый бой, а дружба, любовь и нежность. ». Увы! Это был не тот мир, в который вступил Есенин, и задумчивость пронизывала подобные строки из стихотворения, посвященного его матери:

Вернусь, мама, когда наш сад
Белый с весны протянет свои ветви.
Но на этот раз, мама, разбуди меня не на рассвете,
Как вы делали все эти годы назад.
Не нарушайте старые ожидания;
Не разбуди все, что не сбылось —
Я пережил потери и сильное истощение,
Да, и довольно рано пережил.

§

Владимир Маяковский (19 июля 1893 — 14 апреля 1930)

Владимира Маяковского покончило с собой самоубийство Есенина.Он горевал, но он также должен был подчеркнуть.

Нет, Есенин, это я не пишу в шутку,
в горле не смех, а вешает печаль.
Я вижу — твоя разрубленная рука сводит с ума,
качает твоими костями, как мешок.
Прекрати, брось! Разве не абсурдно, что
позволяет щекам покраснеть смертельным оттенком?
Кто мог сотворить такие удивительные вещи со словами
, которые не смог бы сделать никто другой на земле?

Поэма завершается оригинальной вариацией последних двух строк последнего стихотворения Есенина :

Наша планета плохо оборудована для удовольствия.
Надо вырывать радость из всего, что есть.
В этой жизни умереть не так уж и сложно,
Формировать жизнь намного труднее.

Маяковский, должно быть, поверил каждому сказанному здесь слову. В отличие от аполитичного Есенина, он был ярым буревестником революции. С подросткового возраста он был политическим активистом, распространял пропагандистские листовки и помогал вывозить женщин-политработниц из тюрьмы. Полиция задерживала его несколько раз, и в возрасте 16 лет он был приговорен к своему первому тюремному заключению.Именно в тюрьме он порезал зубы своему поэту. После освобождения он два года учился в Московской художественной школе, а затем присоединился к группе «Русские футуристы», в которой вскоре стал лидером. Манифест футуристов, ярко названный « Пощечина общественному вкусу », в основном написан пером Маяковского.

Также читайте: Поэзия Второй мировой войны: Песни с другой стороны человечества

Его поэзия становилась все более вызывающей и декламационной по тону, и он непрерывно экспериментировал со сложными строфами и структурами строф, также свободно используя уличный жаргон и сленг.(Все это делает его чрезвычайно трудным для перевода.) Все поэтические условности были разрушены с целью «лишить поэзии» или лишить ее привилегий. Маяковский воспринял революцию с распростертыми объятиями, быстро стал ее наиболее широко известным рупором и приложил руку к массовой грамотности и пропагандистским кампаниям, в которых сыграли свою роль его ловкость кисти художника и его монументальная творческая энергия.

Однако в душе он оставался поэтом непревзойденного мастерства. Его владение образцами рифм было феноменальным, и он мог превращать даже явно «прозаические» темы в мелодичные стихи, как в его дани Ленину после его смерти:

Когда я просеиваю
то, что я пережил,
Когда резюмирую:
какой лучший,
какой худший день —
Вот оно,
лучшее ,
25 *,
первый день.
Штыки
столкновение,
высветление
молния,
Матросы играют
с бомбами
как шары,
Смольный качалка
233 с вылетом боевые действия,
Пулеметчики лихорадочно
сбивают
его залы.

(* 25 ^-е : 25 октября по старому григорианскому календарю, соответствовало 7 ноября по юлианскому календарю, или дате Революции).

Стихотворение 1915 года Облако в штанах захватывает дух своим вихрем ослепительных образов, каждый из которых ошеломительнее предыдущего, а также своим бешеным темпом:

Твоя мысль,
Фантазия на промокшем мозгу,
Как раздутый лакей на засаленной кушетке, —
С окровавленными лохмотьями своего сердца я снова посмеюсь над этим.
Пока я не буду доволен, я буду безжалостным и раздражительным.
Никакой дедовской нежности во мне,
Никакой седины на душе!
Встряхивая мир своим голосом и ухмыляясь,
Я прохожу мимо — красавчик,
Двадцать два года.

Ирония давалась Маяковскому легко, и во времена, охваченные гражданской войной, голодом и террором, ирония стала его защитой от горечи и пафоса:

Всю ночь,
пробуждая покой потолка,
танцоры в давке
под стонущий мотив:
‘Marquita,
Marquita,
Marquita, выиграла моя дорогая,
‘t you,
Marquita,
почему ты не любишь меня….’
Но почему
Маркита должна любить меня ?!
У меня
нет лишних франков.
И Маркута
(при малейшем подмигивании!)
за сотню франков
ее привезут куда угодно…

Первые послереволюционные годы с их пьянящим чувством творческой свободы в конце 1920-х уступили место регламентации и государственному контролю. Когда революция находилась в упадке, ирония стала мощным оружием, с помощью которого Маяковский противостоял нарастающим волнам отчаяния и деморализации.

Он высмеивал бюрократию, порожденную нэпом, осуждал неэффективность и бюрократизм, и убойно писал о бездумном следовании съеденным молью правилам и условностям. Он писал сатирические пьесы и высмеивал низкорослых и двусмысленных лицемеров, заполняющих ряды художников и писателей:

С чистой совестью,
Мне ничего не нужно
кроме
свежевыстиранной рубашки.

Когда я появляюсь
перед C.CC *
грядущих
светлых лет,
через мой большевистский партийный билет,
Подниму
над головами
банды своекорыстных
поэтов и проходимцев,
все сто томов
моих
коммунистических книг.

( ЦКК: Центральная контрольная комиссия партии)

Его колкости достаточно часто попадали в цель, и это не вызвало у чиновников расположения Маяковского.Конец 1920-х годов также был периодом переворота партийной организации и упущения гегемонии Сталина над государством и партией.

Бюрократия неуклонно окостенела вокруг всех органов государства, и революционер в лице Маяковского чувствовал себя все более беспокойным. Некоторое время он сопротивлялся втягиванию в ВАПП — Всесоюзную ассоциацию пролетарских писателей, которая стала единственным арбитром художественной и культурной политики в Советском Союзе, распространяя милости и проповедуя, направленные на поддержку «социалистического реализма». ‘.

Чрезвычайно популярные публичные поэтические концерты Маяковского стали сдерживаться властями, а его сатирические пьесы вызвали почти враждебные критические оценки. Он чувствовал себя все более изолированным.

Когда Маяковский наконец согласился вступить в ВАПП в январе 1930 года, он был строгим и грустным человеком. В известном стихотворении он почувствовал себя обязанным изменить даже последние несколько строк («Я хочу, чтобы меня поняла моя страна, / но если меня не поймут — / что тогда? / Я пройду через свою родину» / в сторону, / как ливень / косой дождь ») на стерильную хвалебную песнь государству («Вот как это, / как идет … / Мы достигли / высшей ступени, / восхождение из рабочие нары: / в Союзе / Республик / понимание стиха / ныне вершины / довоенная норма… »).

Вероятно, дух Октября надеялся, что он исчерпал себя, даже когда повсюду распространялись привилегии и моральная двусмысленность. Возможно, слишком устал, чтобы продолжать, 14 апреля 1930 года, за три месяца до своего тридцать седьмого дня рождения, Маяковский покончил с собой в своей московской квартире.

Среди его бумаг было это маленькое стихотворение:

Прошлый час. Вы, должно быть, легли спать.
Ночной Млечный Путь течет серебряным потоком.
Без спешки.Я не разбужу тебя, ломая голову
Молниеносными телеграммами, чтобы разрушить твою мечту.
Как говорится, это конец истории,
Лодка любви разбилась о рифы жизни.
Мы уволены, и нам не нужна инвентаризация
Наших взаимных обид, оскорблений и горя.
И посмотри, как мир лежит в тишине.
Небо платит Ночь сыпью звезд из кошелька.
В такие часы можно обратиться по адресу
Все время, История и Вселенная!

Поэту не было смысла доказывать ни себе, ни кому-либо другому. Он просто был самим собой в свой последний час.

Анджан Басу пишет по ряду вопросов. С ним можно связаться по адресу [email protected]

.

О Владимире Маяковском | Академия американских поэтов

Родился 19 июля 1893 года в Багдати, Российская Империя (ныне Маяковский, Грузия), Владимир Владимирович Маяковский был младшим ребенком в семье украинских родителей.Когда в 1906 году умер его отец, лесничий, семья переехала в Москву, где Маяковский вступил в Социал-демократическую рабочую партию еще подростком в 1908 году. Из-за материального положения семьи Маяковский был отчислен из гимназии. Он провел большую часть следующих двух лет в тюрьме из-за своей политической деятельности.

В 1910 году Маяковский начал заниматься живописью, вскоре осознав, что у него есть талант к поэзии. В 1912 году он подписал манифест футуриста «Пощечина общественному вкусу », в который вошли два его стихотворения.В 1913 году он опубликовал свой первый сольный проект « Я », небольшой сборник из четырех стихотворений.

Ранние стихи Маяковского сделали его одним из наиболее оригинальных поэтов, вышедших из русского футуризма, движения, характеризуемого отказом от традиционных элементов в пользу формальных экспериментов и приветствовавшим социальные перемены, обещанные такими технологиями, как автомобили. В частности, ранним стихотворениям Маяковского не хватало традиционной метрической структуры, вместо этого они полагались на сильные ритмы, преувеличенные образы и — что, возможно, самое главное — уличный язык, который в то время считался непоэтичным.

В 1915 году Маяковский опубликовал свое первое крупное произведение «Облако в штанах ». Это длинное стихотворение довело стилистический выбор поэта до новой крайности, соединив неправильные строки декламационного языка с удивительными рифмами.

Живя в Смольном, Петроград, в 1917 году, Маяковский был свидетелем первых большевистских восстаний в ходе русской революции. Это был плодотворный период для поэта, который встретил революцию рядом поэтических и драматических произведений, в том числе Ода революции (1918), Левый март (1918), длинное стихотворение 150 000 000 (1920) , и Mystery-Bouffe (1918), политическая сатира и одна из первых крупных пьес советской эпохи.

Маяковский вернулся в Москву, чтобы создать пропогандистскую графику и стихи для Российского государственного телеграфного агентства, и стал участником организации «Левый фронт искусств», редактируя ее журнал LEF . Целью журнала было «пересмотреть идеологию и практику так называемого левого искусства и отказаться от индивидуализма, чтобы повысить ценность искусства для развития коммунизма».

В 1919 году он опубликовал собрания сочинений 1909-1919 годов , что еще больше укрепило его репутацию.Популярность Маяковского дала ему необычную свободу по сравнению с другими Советами. В частности, он свободно путешествовал по всему Советскому Союзу, а также в Латвии, Великобритании, Германии, США, Мексике и Кубе. В 1925 году он опубликовал My Discovery of America .

Среди самых известных стихотворений поэта: Владимир Ильич Ленин (1924), панегирик советскому лидеру; и Хорошо! (1927). Примерно в это же время Маяковский написал две сатирические пьесы: Клоп (1928) и Баня (1929).

Маяковский работал над поэмой « В полный голос» с 1929 года, когда 14 апреля 1930 года якобы выстрелил себе прямо в сердце. Десять дней спустя офицер, расследовавший самоубийство поэта, был убит, что породило предположения о природе смерти Маяковского.

У ног гиганта (аргументы вокруг Маяковского) на JSTOR

Новая история литературы (NLH) фокусируется на теории и интерпретации — причинах литературных изменений, определениях периодов и эволюции стилей, условностей и жанров.На протяжении всей своей истории NLH всегда сопротивлялся недолговечным тенденциям и подавляющим идеологиям. Углубляясь в теоретические основы практической критики, журнал пересматривает отношения между прошлыми работами и нынешними критическими и теоретическими потребностями. Являясь крупным международным форумом для обмена научными знаниями, NLH привлек на английский язык многих современных теоретиков, чьи работы никогда ранее не переводились. Под постоянным редактированием Ральфа Коэна NLH стал тем, что он представлял себе более тридцати лет назад: «журналом, который бросает вызов профессии писателей.»NLH удостоена уникальной награды, получив шесть наград от CELJ.

Одно из крупнейших издательств в Соединенных Штатах, Johns Hopkins University Press сочетает в себе традиционные издательские подразделения книг и журналов с передовыми сервисными подразделениями, которые поддерживают разнообразие и независимость некоммерческих, научных издателей, обществ и ассоциаций. Журналы The Press — это крупнейшая программа публикации журналов среди всех университетских изданий США. Отдел журналов издает 85 журналов по искусству и гуманитарным наукам, технологиям и медицине, высшему образованию, истории, политологии и библиотечному делу.Подразделение также управляет услугами членства более чем 50 научных и профессиональных ассоциаций и обществ. Книги Имея признанные критиками книги по истории, науке, высшему образованию, здоровью потребителей, гуманитарным наукам, классике и общественному здравоохранению, Книжный отдел ежегодно публикует 150 новых книг и поддерживает более 3000 наименований. Имея склады на трех континентах, торговые представительства по всему миру и надежную программу цифровых публикаций, Книжный отдел объединяет авторов Хопкинса с учеными, экспертами, образовательными и исследовательскими учреждениями по всему миру.Проект MUSE® Project MUSE — ведущий поставщик цифрового контента по гуманитарным и социальным наукам, предоставляющий доступ к журналам и книгам почти 300 издателей. MUSE обеспечивает выдающиеся результаты научному сообществу, максимизируя доходы издателей, обеспечивая ценность для библиотек и предоставляя доступ ученым по всему миру. Услуги Hopkins Fulfillment Services (HFS) HFS обеспечивает печатную и цифровую рассылку для выдающегося списка университетских издательств и некоммерческих организаций.Клиенты HFS пользуются современным складским оборудованием, доступом в режиме реального времени к критически важным бизнес-данным, управлением и сбором дебиторской задолженности, а также беспрецедентным обслуживанием клиентов.

.

No related posts.