Зачем нужно чувство вины?
Чувство вины так легко пробудить в каждом из нас, что этим часто пользуются окружающие — чтобы нами манипулировать. «Значит, у тебя нет времени навестить меня? — говорит со вздохом бабушка внучке. — Ну что ж, придешь на мою могилку».
Наш внутренний судья не всегда различает реальное и воображаемое, и поэтому в каком-то смысле мы все обречены быть виноватыми и страдать. Мы создаем, например, свой идеальный образ, а потом переживаем, что не можем ему соответствовать, расценивая это чуть ли не как нравственное падение: «Я ненавижу себя, потому что я не так хорош (умен, заботлив, терпелив), как должен быть». Хуже того, мы можем мучиться от собственного несовершенства и наказывать себя: «Откажись от удовольствий», «Думай о других, а потом уж о себе».
Постоянно чувствуя себя виноватыми, мы начинаем хуже к себе относиться. Можно справиться с этим чувством, проанализировав свои поступки, признав свою вину и постаравшись так или иначе ее загладить.
«Но иногда человек не в силах проделать такую (порой мучительную) работу и выбирает деструктивную реакцию, тем самым лишь усугубляя проблему, — говорит Екатерина Калмыкова. — Чувство собственной «плохости» может сопровождаться злостью и даже ненавистью к тем, кому человек причинил вред. Или он словно «замуровывает» вину внутри себя, наглухо закрывая к ней «дверь». И живет так, как будто ничего не случилось. Такая защита срабатывает лишь на время».
Обманчивое чувство
Далеко не всегда чувство вины оправданно. Иногда оно преследует нас, хотя мы и не совершили никакого проступка. Мать, оставившая малыша с няней, чтобы сходить в кино, может ощущать себя настоящей преступницей. Хорошо известен и другой феномен: когда чудом уцелевший в авиа- или автокатастрофе мучается виной за то, что остальные пассажиры погибли. Как возникает это обманчивое чувство, которое неизбежно сопровождается сильными переживаниями и постоянной (часто даже возрастающей со временем) потребностью искупить свою вину?
«Так проявляется защитная реакция психики человека, который не может признать собственное бессилие тогда и невозможность изменить случившееся сегодня, — объясняет Екатерина Калмыкова.
— Возникает фантазия о том, что он воспользовался чужим шансом выжить, отобрал его у другого. Переживая вину по выдуманному поводу, человек на самом деле страдает от своей беспомощности».
Вина — это эмоция,… — Центр личностного роста г.Алматы
Вина — это эмоция, которую Вы испытываете, когда у Вас есть следующие мысли:
💥Я сделал то, что не должен был (или не сделал, что должен был), и это не соответствует моим моральным стандартам или понятиям о справедливости.
💥Такое «плохое поведение» показывает, что я плохой человек (или во мне есть склонность причинять вред, у меня испорченный характер, гнилое нутро и т. д.).
Вина — это безответственно.
Если Вы действительно сделали что-то неуместное или вредное, следует ли из этого, что Вы заслуживаете страдания? Но для начала ответьте, в чем смысл истязать себя чувством вины? Если Вы совершили ошибку и причиняете вред, Ваша вина волшебным образом не отменит ошибку. Она не ускорит процесс обучения, не снизит вероятность того, что в будущем Вы ее не совершите.
Другие люди не будут любить и уважать Вас больше, потому что Вы чувствуете себя виноватым и принижаете себя таким образом. Вина не приведет к продуктивной жизни. Так в чем смысл?
Теперь давайте рассмотрим некоторые методы, которые помогут Вам избавиться от неуместного чувства вины и укрепить уважение к себе.
1️⃣ Дневник записи автоматических мыслей. Этот метод изящно справляется с множеством нежелательных эмоций, включая чувство вины. Запишите событие, которое вызывает у Вас чувство вины, в столбце «Ситуация». Какие эмоции она вызывает? Затем запишите конкретные обвинения, звучащие у Вас в голове и вызывающие чувство вины. Наконец, выявите искажения и запишите более объективные мысли. Вам станет легче.
2️⃣Техники нейтрализации требований к себе. Вот некоторые методы для нейтрализации иррациональных требований со словом «должен», которые Вы себе предъявляете. Во-первых, спросите себя: «Кто сказал, что я должен? Где это написано?» Смысл в том, чтобы Вы осознали, что критикуете себя неоправданно.
В конечном счете, именно Вы устанавливаете свои собственные правила. Как только Вы увидели, что правило не приносит Вам пользы, Вы имеете право его пересмотреть или отменить. Предположим, Вы говорите себе, что должны быть в состоянии сделать вашего супруга или супругу постоянно счастливым. Если из опыта Вы поняли, что это нереалистично и бесполезно даже пытаться, то можно переписать это правило, приблизив его к реальности.
Еще один простой, но эффективный способ спастись от завышенных требований к себе подразумевает замену слова «должен» на другие, также с помощью техники двух колонок.
И еще один метод — показать себе, что Ваше требование не соответствует действительности. Например, когда Вы говорите «Я не должен был делать этого», Вы предполагаете: 1) что действительно не должны были этого делать и 2) Вам поможет, если Вы себе об этом скажете. «Метод реальности» раскроет, к Вашему удивлению, что истина строго противоположна: а) на самом деле Вы должны были сделать именно то, что сделали и б) Вам будет больно, если Вы скажете себе, что не должны были этого делать.
#интуиция #детирадуги #тетаобучение #маринанепша #айгеримсарлыбаева #эгоизм
Здоровое чувство вины способствует социализации детей — Социальная ответственность
Чувство вины является сложным элементом взаимоотношений родителей и ребенка. Цепочка «родители чувствуют себя виновными — дети чувствуют себя виновными — родители могут заставить детей чувствовать себя виновными, а затем чувствовать себя виновными в этом» бесконечна, но нравственная вина — совесть — является важной составляющей развития ребенка. В этом, согласно статье, опубликованной газетой The Independent, сошлись мнения современных психологов.
Тина Мальти (Tina Malti), профессор психологии Университета Торонто (University of Toronto), изучавшая развитие вины у детей, считает вину эмоцией, похожей на сочувствие.
«Здоровая нравственная вина важна для развития, — отмечает она. — Это помогает ребенку воздерживаться от агрессии, противостоять антисоциальному поведению».
Ребенок, заставивший другого ребенка плакать, может из-за этого чувствовать себя плохо или чувствовать себя виноватым, потому что то, что он сделал с товарищем, нарушает его собственные принципы в понимании того, «что такое хорошо и что такое плохо».
Внутреннее чувство вины и позор как внешнее проявление
Эксперт обозначает путь развития «виновности». Очень маленькие дети могут плакать, если они сломают игрушку, но у них пока нет достаточного понимания переживаний других людей, чтобы испытать более сложные эмоции, касающиеся вины.
К шестилетнему возрасту большинство детей осознанно говорят о чувстве вины после совершенного проступка, и это помогает им относиться к другим людям более внимательно.
Вина — это внутренняя эмоция, то, что вы чувствуете внутри, когда знаете, что сделали что-то неправильно или даже причинили кому-то вред, а позор — это нечто внешнее, осуждение вашего поступка другими членами семьи или общества, замечает Мальти.
Это различие немного упрощено, считает Рой Ричард Гринкер (Roy Richard Grinker), профессор антропологии Университета Джорджа Вашингтона (George Washington University), потому что «в отсутствие аудитории мы можем чувствовать стыд, просто воображая его».
По словам профессора, часть взросления в любой культуре — это «своего рода интернализация (принятие или адаптация убеждений, ценностей, установок — прим. «+1″) ценностей, которыми обладает общество».
Для Колина Лича (Colin Leach), профессора психологии Университета Коннектикута (University of Connecticut), «вина» и «позор» — это всего лишь термины. «На самом деле важно, как взрослые и дети думают об ошибках или недоразумениях», — говорит он.
Чувство вины необходимо в меру
Доктор Элен Эггер (Helen Egger), заведующая кафедрой детской и подростковой психиатрии Нью-Йоркского университета здоровья Лангон (NYU Langone Health), считает, что вина отражает то, что называется теорией мышления, — развивающееся понимание ребенком того, что у других людей также есть свои чувства.
«У дети должна быть развита теория мышления, чтобы они имели возможность чувствовать вину, — говорит она. — Когда родители лгут или не чувствуют своей вины, то и у ребенка снижается способность к сочувствию».
Вина, считает ученый, является частью нормального развития детей, и нельзя, чтобы дети росли без нее. Но необходимо также беспокоиться о том, чтобы они не судили себя слишком строго или не чувствовали себя ответственными за вещи, которые находятся далеко за пределами их полномочий. Классический пример — ребенок, который винит себя в ссорах или в разводе своих родителей.
У младших детей, говорит Эггер, вина может быть перепутана с магическим мышлением и чувством собственного всемогущества, как, например, когда они чувствуют себя ответственными за болезнь или инвалидность брата или сестры. По мере того как эти дети растут, их беспокойство может перерасти в тревожные расстройства, особенно в распространенные тревожные состояния.
Маленькие дети, испытывающие тревожность, подвергаются повышенному риску развития депрессивных симптомов, и «непреодолимое чувство вины является ключевым симптомом депрессии», — обращает внимание Эггер.
Что делать родителям
Психологи дают ряд рекомендаций о том, как родители могут пробуждать в ребенке совесть и нравственные чувства, избегая при этом переизбытка ответственности.
Эксперты советуют родителям и воспитателям сосредоточиться на конкретных действиях, а не на характере ребенка; говорить ему не то, что он плохой, а то, что его неправильный поступок привел к негативным результатам.
Мальти рассказывает о методе индукции, когда родители объясняют последствия действий очень четко: «Твой брат плачет, потому что ты сломал его игрушку». Как говорит психолог, она работала с детьми, у которых отсутствовало чувство вины, и индукция была очень полезной. С другой стороны, она также работала с гипервозбужденными детьми, чувствующими себя ответственными за страдания других людей.
«Если родители ссорятся, очень важно сказать ребенку, что это не связано с его поведением, — отмечает Мальти. — В противном случае он может продолжать беспокоиться, что, возможно, приведет к более опасному типу тревоги или депрессии».
Дети должны уметь оценивать свое поведение и свои отношения и понимать, что на самом деле является их обязанностью. «У них должен быть точный манометр, — говорит Лич.
— Чувство небольшого дискомфорта может мотивировать нас к изменению поведения, но ретроспективные размышления о том, как мы когда-то поступили низко, фактически никогда не бывают продуктивными и, как правило, действительно психологически вредны».
Родители и учителя всегда должны думать о том, как они реагируют на детские поступки, потому что язык, используемый взрослыми, может либо прервать, либо усилить негативный образ мышления ребенка. Психологи советуют избегать абстрактных фраз типа: «Что с тобой такое?», когда детей обвиняют в том, что с ними что-то не так. Лучше всего давать им конкретные рекомендации.
8.5. Вина. Психология общения и межличностных отношений
8.5. Вина
Вина является сложным психологическим феноменом, тесно связанным с таким моральным качеством, как совесть, и в имплицитном сознании обозначается как «угрызение совести».
Западные психологи выделяют вину-состояние и вину-черту. В терминологии, принятой в нашей стране, речь идет об эмоции вины и совестливости как моральной черте личности.
Сущность вины. В разных науках вина понимается по-разному. В уголовном праве вина понимается как субъективная сторона преступления, под которой понимается психическое отношение лица в форме умысла или неосторожности к совершаемому им деянию и его последствиям. В вину человеку вменяется его действие (или бездействие) и отсутствие предвидения его опасных последствий. При таком толковании вины субъективная сторона преступления сводится к мотивации (умысел, желание наступления последствий деяния или недостаточное предвидение последствий этого деяния), хотя и не полной. Отсюда говорят о виновности или невиновности человека, который является причиной, источником содеянного. 
Психологическое понимание вины сводится к переживанию недовольства собой, связанного с обнаружением человеком рассогласования между собственным поведением и принятыми моральными нормами
В психологии вина, как подчеркивают О. С. Васильева и Е. В. Короткова (2000), соотносится со следующим за негативной активностью периодом времени. Следуя распространенному в обыденной речи штампу, они называют вину чувством, детерминированным потребностью, локализующейся на высшем уровне пирамиды потребностей (чувство в их понимании — это высшая эмоция). В то же время эти авторы показывают биологические истоки вины: «Наблюдение за невербальным поведением животных и детей показывает, что они также переживают эмоции, похожие на моральные чувства высокоразвитого человека. Например, провинившееся животное при виде хозяина поджимает уши, хвост, скашивает глаза, опускает голову и старается удалиться. Аналогично и невербальное поведение детей, когда они осознают, что своим поведением обижают родителей.
Структура вины. Д. Ангер (Unger, 1962) рассматривает вину как двухкомпо-нентную эмоцию. Первый компонент — вербально-оценочная реакция человека («Я не должен был делать этого!»), или раскаяние.
В ее основе лежит негативное отношение к себе, самообвинение, связанное с осознанием либо совершенного проступка, либо нарушения собственных моральных принципов. Признание своей провинности («неправильного» поступка), неправоты или предательства своих убеждений порождает второй компонент — вегетативно-висцеральную реакцию с целой гаммой мучительных и довольно стойких переживаний, преследующих человека: угрызения совести, сожаление о совершенном, неловкость (стыд) перед тем, кого обидел, страх потерять дорогого человека и печаль по этому поводу. Правда, возможно и раскаяние без эмоциональной реакции, чисто формальное, внешнее, неискреннее, вошедшее в привычку, или как рассудочный вывод. Так, дети часто раскаиваются, но не исправляются.
И. А. Белик (2006) рассматривает вину как четырехкомпонентное образование. В нее входят: 1) эмоциональный компонент (переживания дисфорического характера — угнетенность, подавленность, страдание и т. д.), сожаление и раскаяние; 2) когнитивный компонент, который включает осознание и анализ поступка, осознание несоответствия «реального» и «идеального»; 3) мотивационный компонент: желание исправить или изменить сложившуюся ситуацию или поведение; 4) психосоматический компонент, связанный с неприятными физическими ощущениями (головная боль, тяжесть в животе и т.
д.).
Один из видных представителей современного психоанализа Д. Вайсс (1998) полагает, что вина межличностна по происхождению и функциям и играет адаптивную роль в поддержании взаимоотношений между людьми. Сходная точка зрения имеется и у других авторов (например, Locke, Horovitz, 1990). Вина, отмечает Вайсс, может стать малоадаптивной, иррациональной и патогенной, когда она преувеличена и сдерживаема или когда она неоднократно связана со стыдом.
З. Фрейд (Freud, 1959) рассматривал вину как нравственную разновидность тревоги, как «тревогу совести». Этой же точки зрения придерживается и другой психоаналитик — Г. Мандлер (Mandler, 1975), утверждающий, что вина и тревога — это разные названия одного и того же явления. Вина, по этому автору, — это тревога относительно реального или воображаемого промаха. Переживание этой разновидности тревоги запускает особый защитный механизм, с помощью которого человек пытается загладить или нейтрализовать ущерб, нанесенный его ошибочными действиями.
Некоторые западные психологи отмечают тесную связь вины со страхом (Switzer, 1968; Sarason, 1966), а О. Маурер (Mowrer, 1960) вообще отождествляет вину со страхом перед наказанием. Такая позиция авторов объясняется тем, что они придерживаются представлений о генезисе вины с позиции теории научения, где наказание (порицание) является основным фактором. Несмотря на имеющиеся различия, с легкой руки З. Фрейда, вина рассматривается многими ученымипсихоаналитиками и практиками-психотерапевтами как деструктивный психологический феномен.
Мне представляется, что авторы, придающие большое значение внешнему наказанию и отождествляющие вину и страх, допускают ошибку. Страх перед наказанием имеется и у преступников, но все ли они испытывают вину за содеянное? Дело не во внешнем наказании и не в страхе, а в том, что переживание вины, угрызение совести само по себе является наказанием для человека. Поэтому более правильным представляется мнение тех ученых, которые считают вину самостоятельным феноменом, помогающим снижать тревогу и избегать серьезных психических расстройств (Rosenhan, London, 1970).
С этих позиций вина играет положительную роль.
Исходя из вышесказанного, вина выполняет три функции: 1) выступает в качестве морального регулятора для поддержания норм просоциального поведения; 2) участвует в формировании самоотношения и 3) способствует профилактике психических расстройств.
Однако успешное осуществление этих функций возможно только в том случае, если уровень переживания вины будет у человека не слишком большим, но и не слишком малым, т. е. оптимальным (И. А. Белик, 2006). Ведь иногда чувство вины бывает необоснованным и преувеличенным, нанося человеку вред: вызывает хроническую усталость, фригидность, может даже привести к самоубийству.
Ряд авторов (MacKennan, 1938; Miller, Swanson, 1956 и другие) показали, что для эффективного научения вине более подходят не методы физического наказания, а психологические, ориентированные на «любовь» (при использовании их родителями, находящимися в психологическом контакте с ребенком). Именно боязнь потерять любовь родителей чаще всего приводит к раскаянию, угрызению совести, тревоге, т.
е. к переживанию вины (MacKennan, 1938). Переживание вины повышает готовность человека идти на уступки (Freedman, Wallington, Bless, 1967). Однако этого не наблюдается в том случае, если уступка предполагает непосредственное взаимодействие с обиженным человеком. С другой стороны, как отмечает Б. Маэр (Maher, 1966), переживание вины может заставить человека желать наказания. Действительно, в некоторых религиях осознание вины перед богом приводит к физическому самоистязанию.
Различия между виной и стыдом. К. Изард отмечает, что неверный поступок может вызвать и стыд, но в том случае, когда поступок осознается неверным не вообще, а только в связи с осознанием своего поражения, своей несостоятельности, неуместности этого поступка. Человек чаще всего испытывает стыд, потому что ему не удалось скрыть свой проступок.
Барретт с коллегами провели невключенное наблюдение двухлетних детей, которые играли с «любимой куклой» экспериментатора; у куклы отваливалась нога после того, как экспериментатор покидала комнату.
После возвращения экспериментатор «замечала» оторванную ногу, говорила об этом ребенку и только через две минуты (в течение которых и анализировалось поведение детей) сообщала ребенку, что он(а) не виноват(а) в повреждении куклы. Обнаружились две основные стратегии поведения: представители одной части детей («исправляющие») сразу же признавались и предлагали как-то восстановить куклу, в то время как остальные («избегающие») избегали взгляда экспериментатора и не говорили об инциденте (Barrett, Zahn-Waxler, Cole, 1993). Если первые, по мнению исследователей, демонстрировали чувство вины, то «избегающие», у которых можно было наблюдать «улыбку смущения» с отворачиванием головы, демонстрировали чувство стыда.
В последующей работе Барретт отмечает, что эти данные указывают на то, как маленькие дети воспринимают себя или неадекватными, или обладающими хорошими намерениями в регуляции социального взаимодействия (Barrett, 1995). Таким образом, если Льюис считает наличие определенного уровня самосознания необходимой предпосылкой возникновения стыда и акцентирует развитие Я-концепции, то Барретт считает, что само переживание стыда вносит весомый вклад в развитие самосознания, и выделяет функциональную связь между социальными эмоциями и развитием социальной связанности, субординации и гармонии.
При этом оба исследователя убеждены в решающей роли социального контекста в развитии социальных эмоций, несмотря на то что в одном случае эта роль ведет к формированию позитивного отношения к другим (чувство благодарности), в другом — к социофобии. Как показывают данные многочисленных наблюдений, при переживании стыда индивиды реагируют уходом от контактов, а испытывая вину — стремятся исправить положение и выйти из него с честью.
Брееслав Г. М., 2004, с. 273–274.
Причиной для переживания стыда могут стать поступки, не вступающие в противоречие с моральными, этическими и религиозными нормами. Д. Осьюбел (Ausubel, 1955) такую разновидность стыда назвал «неморальным стыдом». «Моральный стыд», по этому автору, возникает при осуждении проступка другими людьми с позиции нравственности. При этом вовсе не обязательно самому придерживаться такого же мнения о своем поступке. Осьюбел считает, что в основе стыда лежит осуждение, идущее извне, причем оно может быть как реальным, так и воображаемым.
В противоположность стыду, вина не зависит от реального или предполагаемого отношения окружающих к проступку. Переживание вины вызывается самоосуждением, сопровождается раскаянием и снижением самооценки. По мнению Осьюбела, вина является разновидностью «морального стыда». Таким образом, получается, что стыд является родовым феноменом, а вина — видовым, т. е. ниже рангом в классификации.
Г. Льюис (Lewis, 1971) видит следующее различие между стыдом и виной: эмоция стыда играет существенную роль в развитии депрессивных заболеваний, а эмоция вины вызывает обсессивно-компульсивный невроз и паранойю. Однако ряд авторов не согласны с этой точкой зрения.
Д. Тангней (Tangney, 1993) отмечает, что вина вызывает желание извиниться, исповедаться, а стыд — желание спрятаться, убежать. Вина связана с негативной оценкой своего конкретного поведения, а стыд — с негативной оценкой своей личности. Переживание стыда преимущественно связано с социальной терпимостью, переживание вины — с социальной эмпатией.
Разделяя переживание стыда и вины, К. Изард пишет, что стыд временно затуманивает рассудок, а вина, напротив, стимулирует мыслительные процессы, связанные, как правило, с осознанием провинности и с перебором возможностей для исправления ситуации. Получается, что сначала возникает вина (неизвестно почему), а потом осознается причина вины — проступок. И это не единственная неясность в описании Изардом данного чувства. Так, он называет вину то эмоцией, то чувством, говорит о ситуации вины, хотя логичнее было бы говорить о ситуации проступка.
Сравнение стыда и вины выявляет большую переживаемость стыда, при котором создается впечатление своего физического уменьшения («съеживание»), беспомощности и ничтожности. Человеку кажется, что в этот момент все на него смотрят, он очень озабочен мнением других по данному поводу (Tangney, 1993). При стыде человек больше хочет спрятаться и меньше сознаваться в содеянном, чем при вине (Lindsey-Hartz, 1984). Стыд приводит к отмене определенных характеристик своей личности, а вина — к отмене определенных характеристик поведения (Tangney, 1995).
Между виной и стыдом, как показано И. А. Белик (2006), имеется корреляция, однако она не очень высокая (0,29). Она отмечает, как и Tangney, что различия между этими эмоциями состоят в том, что стыд — более интенсивное переживание, сопровождаемое ощущением беспомощности, обнаженности, в его структуре превалирует эмоциональный компонент над когнитивным, в то время как в структуре вины наблюдается одинаковая представленность этих компонентов.
Люди, склонные к враждебности и гневу, предрасположены к испытыванию стыда, но не вины (Tangney et al., 1992).
А. Кемпински (1975) полагает, что вина тесно переплетается с обидой. Он пишет, что у этих эмоций имеется общая основа — это стремление к справедливости, а различие состоит лишь в том, что в одном случае приговор принимается, а в другом — против него борются. Ф. Перлз (1998) определяет вину как проецируемую обиду. По Перлзу, невыраженная обида часто воспринимается как эмоция вины или превращается в нее. Оба этих автора считают, что вина и обида могут переходить одна в другую.
Детерминация вины. Очевидно, что переживание вины связано с формированием у человека нравственных норм поведения (совести), с развитием его как личности, хотя некоторые авторы считают, что это формирование имеет под собой биологическую (генетическую) основу (Eibl-Eibesfeldt, 1971; O. Mowrer, 1960). Д. Осьюбел выдвинул три предпосылки развития эмоции вины:
1) принятие общих моральных ценностей;
2) их интернализация;
3) способность к самокритике, развитая настолько, чтобы воспринимать противоречия между интернализированными ценностями и реальным поведением.
Он предполагает существование общекультурных механизмов усвоения вины, что связано с одинаковыми взаимоотношениями между родителями и ребенком, необходимостью лишь минимума навыков социализации ребенка, имеющихся в каждой культуре, и определенной последовательностью этапов когнитивного и социального развития. Предпосылкой воспитания совести и чувства вины является желание родителей и всего общества воспитать у подрастающего поколения чувство ответственности.
Причиной для переживания вины могут служить как совершенные, так и несовершенные действия (бездействие), когда в данной ситуации они были бы уместны и необходимы.
Типы вины. Д. Вайсс выделил пять типов вины: адаптивную вину и четыре типа дезадаптивной вины — вина выжившего, вина гиперответственности, вина отделения и вина ненависти к себе, которые, по сути, отражают причины и условия возникновения вины. Другая классификация видов вины дана в работе Б. Центнера с соавторами (B. Zentner et al., 1993). Были выделены такие виды вины, как зрелая, нарциссическая, навязанная нарциссическая, а также псевдовина.
Выделяют также, наряду с объективной виной, онтологическую вину (например, И. Ялом, 2000), которая отражает чувство несоответствия «реального» и «идеального» или недовольство собой и окружающей действительностью. По мнению Д. Морано, как вина, так и стыд являются разными эмоциональными формами проявления неудовлетворенности собой и окружающей действительностью.
Такой подход к вине вызывает у меня большие сомнения. Если бы несоответствие реальной окружающей действительности и идеального представления о ней зависело от меня, то, возможно, переживание вины могло бы у меня и появиться. Но почему я должен испытывать вину за то, что от меня не зависит? Я не могу винить себя за то, что происходит в мире, если вмешательство в происходящее для меня объективно невозможно. Да и недовольство собой не обязательно должно вызывать переживание вины, поскольку не я виноват, что у меня, например, маленький рост, большой нос и т. п. «недостатки» моего внешнего облика.
Феноменология вины. Экспрессия вины не столь ярка, как проявление других отрицательных эмоций, что связано, очевидно, с приобретенным в онтогенезе умением скрывать эмоции, ставящие человека в неудобное положение перед другими. Виноватый человек опускает ниже голову, старается отвести взгляд, не смотреть в глаза другим людям, бросает на них лишь быстрые взгляды. При тяжелой вине лицо человека приобретает вялое, тяжелое выражение. Вина стимулирует большое количество мыслей, говорящих об озабоченности совершенной ошибкой. Сцена, вызывающая чувство вины, многократно повторяется в памяти и воображении, при этом человек ищет способ искупления своей вины.
Вина и личностные особенности. Е. Фейрес (Phares, 1976) выявил, что интерналы в своих неудачах винят себя и испытывают более сильный стыд и вину, чем экстерналы. Это связано с тем, что, по Дж. Роттеру (Rotter, 1966), интерналами, т. е. людьми с внутренним локусом контроля, являются те люди, которые полагают, что сами управляют своей судьбой, а экстерналами, т. е. людьми с внешним локусом контроля, являются те люди, которые полагают, что все происходящее с ними от них почти не зависит.
По данным И. А. Белик, вина положительно связана с внутренней конфликтностью и самообвинением и отрицательно — с самоценностью и самопривязанностью.
По данным О. С. Васильевой и Е. В. Коротковой, склонность к переживанию вины связана с эмоциональной лабильностью по MMPI, следовательно, люди, имеющие такую склонность, обладают восприимчивостью, чувствительностью, склонностью к эмпатии, с интернальностью в области неудач, способностью к самоуправлению.
Эти же авторы выявили, что чем больше человек склонен к переживанию вины, тем с большим уважением он будет относиться к подчиненным, тем более он задумывается о смысле своей жизни, тем искуснее он будет в анализе противоречий (ориентировке в ситуации) и в коррекции своего поведения.
Однако слишком выраженная склонность к переживанию вины может быть базой для возникновения депрессии (Malatesta, Wilson, 1988), а также для развития сверхответственности за происходящее (Zahn-Waxler et al., 1991).
Возрастные и половые различия в переживании вины. По данным И. А. Белик, переживание вины у взрослых зрелого возраста (30–55 лет) связано с осознанием собственной ограниченности, упущенных возможностей и потерей близких людей; у молодых (19–23 года) — с нанесением обиды другим людям или с тем, что они не оправдывают ожиданий значимых для них людей.
Женщины чаще связывают вину с тяжелым эмоциональным переживанием, страданием, они склонны к самообвинению, к оправданию своего поступка и к раскаянию, в то время как мужчинам в большей степени свойственно желание забыть и не думать о ситуации, вызвавшей переживание вины.
Женщины чаще испытывают вину за проявление равнодушия, когда не уделяют должного внимания своим близким, обижают или причиняют боль, когда отказывают в помощи. Мужчины указывают на ситуации, связанные с осознанием собственной ограниченности (неспособность контролировать ситуацию и т. д.), несдержанностью в проявлении гнева.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРесОбида. Вина. Стыд
Каждый человек хотя бы раз в жизни, а скорее всего, и не раз, испытывал такие эмоции, как обиду, вину и стыд. Это такие «три сестры», знакомые всем нам. Вину и стыд часто путают, а вот обиду сложно с чем-то спутать и она, на первый взгляд, в этой компании лишняя. Но на самом деле все эти три чувства тесно связаны между собой.
Как именно они связаны, как их правильно воспринимать, а главное – что с ними делать? Можно ли с ними справиться или совсем избавиться от них? Давайте разберемся с каждым чувством в отдельности.
Обида
Когда возникает обида? Когда кто-то ведет себя не так, как вы ожидали – естественно, в негативном смысле. Например, вы рассчитывали на человека, потому что раньше сделали для него что-то хорошее: дали в долг, помогли с переездом и так далее. А он отказался помогать в ответ. И скорее всего, вы обижаетесь. Потому что у вас в голове были определенные ожидания: если я помогаю, то и со мной должны поступить точно так же. И эти ожидания не сбылись.
Обида означает неадекватную картину мира. То есть вы не понимали, каков на самом деле этот человек, а когда поняли – обиделись.
Окружающие могут вести себя по-разному – могут помочь или не помочь, сделать что-то или не сделать. Если вы воспринимаете мир, как взрослый адекватный человек, то обижаться тут не на что – вы просто теперь больше знаете о нем.
Другое дело, что вы можете сделать выводы – стоит ли общаться дальше с тем, кто не хочет вам помогать, стоит ли считать его своим другом. Но одно дело – выводы, другое – обиды. Обида – это детское чувство, которое возникает от бессилия, то есть если бы нам воспитание позволило, мы бы этому «другу» высказали все, что о нем думаем, а так – обижаемся.
Вина
Это более сложное чувство, направленное внутрь себя. Оно возникает, если я веду себя не так, как сам от себя ожидаю. То есть у меня есть некие внутренние долженствования, а я их нарушаю. Тогда и возникает чувство вины. Например, я восьмого марта чем-то увлекся и забыл позвонить маме. И вот девятого марта я внезапно просыпаюсь и понимаю, что не поздравил ее с праздником. При этом сама мама не звонила, не упрекала, и возможно, даже сама забыла о празднике. Но у меня к самому себе есть ожидание, долженствование, что родители должны быть мной довольны, а я взял и нарушил его.
Вина – механизм самонаказания. Не нужно, чтобы кто-то вам указывал извне, что вы сделали что-то не так. Достаточно, если вы сами себе указали, и сами себя наказали.
Пример, который демонстрирует это особенно ярко – прокрастинация. Если вы обещали себе целый день готовиться к экзамену, а сами валялись и смотрели сериалы, никто, кроме вас, об этом не знает, но внутри все равно появляется неприятное чувство. Это тоже чувство вины, и оно никак не связано с тем, что о вас подумают окружающие. Оно связано с вашим внутренним контролером.
Стыд
Стыд – тоже чувство, связанное с ожиданиями. Но оно возникает, когда я веду себя не так, как от меня ожидают окружающие. Стыд сопровождает базовое чувство «я минус», которое является фундаментом нестабильной самооценки. В данном случае мы не сами себя наказываем, а стыдимся того, что подумают о нас другие.
Откуда берутся негативные состояния?
Какие предлоги подходят к какому чувству?
- Обижаемся мы, как правило, на кого-то или на что-то
- Вину мы обычно ощущаем «перед кем-то», в том числе перед собой
- А стыд чувствуем за что-то в себе и или за себя в целом
Все три состояния могут быть ситуативными или быть характерной чертой человека. Есть люди, которым свойственно обижаться, их легко обидеть. Есть те, кто склонны испытывать чувство вины. И наконец, те, кому свойственна стыдливость, застенчивость.
И если это именно черта характера, то, скорее всего, ее привили в детстве. Например, если ребенок обижался, ему давали много внимания, и он привык получать его таким способом.
А что касается чувства вины и стыда – порой родители приучают ребенка стыдиться и винить себя, если он сделал что-то не так. Они могут прямо требовать от него этих чувств. Думаю, многим знакомы упреки «И что, тебе не стыдно?!» «Не вижу, чтобы ты стыдился!» и тому подобные.
А иногда дети просто копируют родителей, если тем свойственны обидчивость, склонность винить себя и стыдиться по любому поводу.
Чем отличаются и чем похожи обида, вина и стыд
Обида – негативное чувство, связанное с ожиданиями от других людей и невозможностью выразить злость прямо. Альтернатива – сделать выводы и либо перестать общаться, чтобы не попадать в неприятную ситуацию снова (если речь идет о людях, которые для вас не очень много значат), либо наладить контакт и объяснить человеку, что вам нужно (если речь идет о членах семьи, близких и дорогих вам людях).
Вина – негативное чувство, связанное с ожиданием от себя, с представлением, что мы что-то должны. Альтернативы – наладить контакт с собой, чтобы у вас была мотивация и вдохновение делать то, что нужно, чтобы вас заставляло действовать не только долженствование.
Стыд – негативное чувство, связанное с ожиданиями других людей от нас, когда они считают, что мы им что-то должны, а мы в этом с ними соглашаемся, принимаем их оценку, вместо того, чтобы оценивать себя самим. Альтернативы – стабилизировать самооценку и учиться оценивать свое поведение самостоятельно, не принимая без размышлений чужую оценку, будь то осуждение или одобрение.
Как правильно воспринимать негативные чувства, чтобы с ними справляться?
Как видите, все три чувства связаны с ожиданиями – вашими, от вас, от других, и так далее. Просто направленность ожиданий разная.
С одной стороны, все три чувства говорят о неадекватности ожиданий, которые разошлись с реальностью. Это как сигнальные лампочки на приборной панели автомобиля, которые показывают: что-то требует вашего внимания, вы в чем-то ошиблись.
С другой стороны, у подавляющего большинства людей эти негативные чувства настолько сильны, что буквально парализуют действие. Представьте, что в случае каких-то проблем вместо сигнальной лампочки в приборной панели автомобиля загорался бы ослепляющий прожектор и воющая сирена. То есть, как только что-то пошло не так, вы перестаете видеть дорогу и другие автомобили, и не можете ни на чем сосредоточиться.
Из-за такого явного несоответствия для многих людей сигнал становится большей проблемой, чем то, о чем он сигнализирует.
Причины обиды, вины и стыда
А после того, как человек с трудом отключает сирену и прожектор, и пытается разобраться в причине того, что «сигнализация сработала», он чаще всего неправильно понимает причину.
Ему кажется, будто причина проблем в том, что кто-то (или он сам) не соответствует ожиданиям. Надо просто заставить его (или себя) быть таким, каким он должен быть, и все будет отлично.
В случае обиды – мы пытаемся заставить других людей соответствовать нашим ожиданием, а когда не получается, обижаемся еще сильнее, начинаем взывать к справедливости…
В случае вины – мы пытаемся заставить себя соответствовать своим же ожиданиям, не задумываясь об истинных причинах того, почему же мы валялись целый день и смотрели сериалы вместо подготовки к экзаменам. Если наша вина – перед кем-то другим, как в случае с сыном, который забыл поздравить маму, то, парадоксально, чувство вины мешает нам загладить свою вину.
В случае стыда мы пытаемся заставить себя соответствовать ожиданиям других, некритично относясь к их мнению, не доверяя собственной оценке своего поведения.
В реальности во всех трех случаях ошибка заключается в ожиданиях и в отношении к ним. При чем неважно, ваши они или чужие, направлены наружу или внутрь. Именно ожидания и навязывание их – главная ошибка.
Не случайно я назвал обиду, вину и стыд «тремя сестрами». Это чувства, которые связаны на очень глубоком уровне – через неоправданные ожидания, а также через неприятие себя, окружающих и мира такими, какие они есть.
Тем не менее, это очень разные чувства, которые требуют разного подхода к ним, поэтому я подробнее разберу их в отдельных статьях.
Чувства вины, стыда и страха как инструменты в руках маркетологов – BYYD
Когда мы думаем о маркетинговых инструментах, чаще всего в голову приходят сервисы для отчетов, управления кампаниями и другие способы, которые способны помочь в работе онлайн-маркетологов.
Но эмоции — не менее важные инструменты, которые важно использовать, чтобы убедить потребителей и лиц, принимающих решения, покупать товары и услуги. Среди эмоций есть как положительные, так и отрицательные. Основные из последних — это чувства стыда вины и страха.
Прежде чем рассмотреть конкретные инструменты, скажем о том, насколько это правильно —- играть на таких неприятных чувствах. Так вот, манипуляция этими чувствами — неправильная позиция. Гораздо чаще маркетологи используют предупреждающие формулировки — выбирайте «продукт», чтобы не «стыдиться, бояться, чувствовать себя виноватым».
А теперь перейдем к конкретным методикам
Вина как маркетинговый инструмент
Чтобы эффективно использовать чувство вины в маркетинге, нужно связать его с восприятием проступка. Важно понимать, что для того, чтобы вина работала как маркетинговый инструмент, ей нужна реальная основа.
То есть человек не будет чувствовать себя виноватым в том, что он сделал правильно, и поэтому маркетологам нужно использовать информацию об уже совершенных действиях (или их отсутствии) и напомнить человеку об их неправильности.
Маркетинговый подход заключается в предоставлении решения — способа искупить свою вину, даже если у пользователей не было угрызений совести до того, как они увидели ваше сообщение.
Чувство вины действует только тогда, когда его можно облегчить, желательно легко.
Есть определенные отрасли, которые поддаются маркетингу вины. В частности, это компании, которые работают с благотворительностью. Например, предлагается купить продукт, часть выручки от которого уйдет нуждающимся.
Одна из областей, которая часто вызывает недоумение у маркетологов, — это размытая грань между виной и стыдом. Термины могут казаться почти взаимозаменяемыми. Главным образом потому, что ими часто злоупотребляют.
Стыд как маркетинговый инструмент
Начнем с обсуждения разницы между виной и стыдом.
Вина основана на прошлом или настоящем проступке и имеет внутреннюю природу.
Стыд, как правило, основан на настоящем или будущем и носит внешний характер.
Стыд вошел в сферу маркетинга еще во время промышленной революции 19 века, когда люди переехали в более густонаселенные районы и начали сравнивать себя друг с другом. Маркетологи быстро научились заставлять людей задумываться о том, как их воспринимают другие, и извлекали из этого выгоду. Это и есть маркетинг стыда. Таким образом, прием совсем не новый, но он невероятно мощный.
Итак, маркетинг стыда включает в себя изучение того, как человек смотрит на отношения к нему окружающих. В основном, используя неуверенность человека в себе. Неэтично это делать, создавая неуверенность, которой нет и не должно быть.
Если ваше маркетинговое сообщение использует стыд, важно понять, где находится черта, которую переступать не стоит. Существует тонкий баланс между стыдом и обидой.
Страх как маркетинговый инструмент
Там, где вина и стыд обычно (хотя и не всегда) являются тонкими инструментами, страх действует напрямую и «в лоб».
Как и в случае с двумя другими эмоциями, страх занимает определенные ниши, но его мотивы очень различны.
Используя чувство страха, маркетологи не подключаются к чему-то, что сделал человек, и не привязываются к социальным трудностям. Страх проникает в самые низменные эмоции… те, что помогают нам выжить.
Если вы хотите использовать страх, вам нужно только одно — сообщение, которое либо связано с универсальным страхом (например, боль), либо с ситуационным страхом (например, публичное выступление или высота). В общем-то, реклама с помощью чувства страха не обязательно должна быть негативной по своей сути.
Страх работает не для всех типов кампаний. Он подходит тем, у кого есть тема, которая может быть связана с универсальными или ситуационными страхами.
Например, продавцам спрея от насекомых легко управлять страхами арахнофобов. Работает это следующим образом: если вы не можете гарантировать, что ваш пользователь находится в ситуации, которой он боится, вы можете «помочь» ему визуализировать ее. Это покажется не очень приятным, но когда он в следующий раз столкнется с насекомыми в доме, будет рад, что увидел вашу рекламу и воспользовался предложением.
Важные моменты-предупреждения
Применение этих инструментов может привести к обратным результатам. Поэтому прежде чем использовать их, важно точно оценить все риски.
- Чувство вины притягивает эмоции человека по поводу того, что он имеет или делает.
- Стыд работает, когда человек чувствует, что его судят другие. Этически важно быть очень осторожным с этим чувством и не создавать стыд искусственно.
- Страх использовать легче всего, поскольку он связан с базовыми чувствами, и, как правило, они не являются социально и этически рискованными. Напоминая людям, что они боятся пауков и, вероятно, не хотят остаться без спрея-инсектицида, когда они в следующий раз столкнутся с ними, вряд ли вызовет негативные эмоции.
Источник: searchenginejournal.com
Почему чувство вины отравляет жизнь, как маскируется и что с ним делать :: Здоровье :: РБК Стиль
Чувство вины (негативные установки, при которых нам кажется, что совершенные нами поступки — а в некоторых случаях и мы сами — являются причиной бед других людей) имеет разнообразные проявления и не всегда напрямую относится к «вине» или «виновности». Это чувство может появиться не только там, где человек мог бы быть виноватым. Оно может возникнуть в любой ситуации, где был сильный стресс (на языке психологии — травма).
Возникнув в психике человека, это неприятное чувство исполняет важную функцию — помогает приспособиться к тяжелой ситуации, чтобы пережить ее с меньшим ущербом: вместо того чтобы фокусироваться на травмирующей ситуации, мы смотрим на чувство вины, потому что это не так больно и требует меньше внутренней работы. Можно сказать, что само по себе чувство вины почти случайно и на его месте могла образоваться любая другая негативная установка. Но почему же именно чувство вины так популярно и мы так часто говорим о нем?
Как зарождается чувство вины
Считается, что на бессознательном уровне самообвинения могут случиться уже у младенца, то есть этот механизм знаком нам с тех времен, когда мы не могли ни выразить что-то словами, ни в полной мере осознать происходящее. С появлением зрелого мышления инструментом «чувство вины» становится еще удобнее пользоваться.
Для маленького ребенка родители являются оплотом безопасности, силы и стабильности. Они обеспечивают его выживание и развитие. Бессознательно младенцы и маленькие дети безоговорочно доверяют авторитету родителей. Но если по какой-то причине ребенок страдает от поведения родителей, он оказывается перед дилеммой: кто не прав? Его всемогущие родители, которых он пока безусловно обожает и почитает, либо проблема в нем самом? Чтобы не пошатнуть стабильность своего существования, ребенок бессознательно оборачивает на себя вину за то, что между ним и его родителем что-то пошло не так. В некоторых ситуациях эта установка остается с человеком на долгие годы вперед и может диктовать его линию поведения.
Хорошая новость заключается в том, что психотерапия помогает проработать эту проблему и перестать жить по схеме травмирующего события, осевшего в бессознании. Вопреки слухам, психотерапия не призвана проникнуть в каждый уголок подсознания и добраться до воспоминания младенческого периода. Часто достаточно обратить внимание на внешние проявления проблемы, чтобы приблизиться к пониманию причин чувства вины, проработать их и изменить поведение на благополучное и продуктивное.
Работа с чувством вины — это воспитание новых, здоровых привычек в восприятии реальности и поведении.
Как распознать чувство вины
Чувство вины многолико и, кроме непосредственного ощущения «своей вины», принимает разные формы.
В первую очередь обратите внимание, есть ли у вас привычка чрезмерно извиняться. «Извините, можно войти?», «Простите, пожалуйста, если отнимаю ваше время». В таких ситуациях, используя извинение, мы пытаемся смягчить свое вмешательство, хотя это можно сделать и другими проявлениями вежливости.
Если вам знакомо такое поведение, попробуйте поразмышлять, за что вы на самом деле извиняетесь. За себя, который побеспокоил кого-то важнее, чем вы сами, или, может быть, за себя, который не имеет права на что-то рассчитывать?
Механизм неуместных извинений, несоразмерных ситуации, также может использоваться людьми, которые склонны к самообвинениям.
- Установка «я не заслуживаю счастья»
Хроническое чувство своей «плохости», несоответствие идеалам (придуманным самим же или привитым другими людьми) могут свидетельствовать о том, что вами управляет чувство вины. Оно заставляет думать, что вы не достойны ни похвалы, ни счастливой жизни и вообще ничего из того, чего вам хотелось бы на самом деле.
Пример — продолжение несчастливых отношений или брака «ради детей» («чтобы не расстроить маму», «чтобы сохранить союз»), «положительного образа в глазах окружающих». Для таких людей мысль о том, что можно отстаивать свои интересы и быть счастливыми, почти греховна, ведь собственное благополучие занимает последнее место среди всех других «более важных» мотивов.
Существование рядом с нелюбимым человеком ради некой высшей цели является явным отражением внутренней установки «я недостоин счастья», которая напрямую относится к чувству вины.
Другим полюсом чувства вины является агрессия, направленная как на других людей, так и на самого себя.
Агрессия в чувстве вины — это оставшаяся невыраженной претензия обидчику, который когда-то нанес урон вашей самооценке, самоуважению и положительному восприятию себя. Здесь речь идет о бессознательном восприятии, и если вы наверняка не можете сказать, в чем же проблема, то в вашей психике конфликт остался и все его участники с их ролями увековечены на бессознательном уровне.
Если после конфликта не случилось «отмщения» (например, конструктивного выяснения отношений), вероятно, подсознательное желание наказать врага будет идти по пятам, пока не найдет выхода.
Из явных примеров неприкрытой агрессии можно назвать привычку критиковать других и стремление быть правым, иметь последнее слово в любой ситуации. Такое поведение свойственно тем людям, кто внутри себя презирает право на ошибку, кто считает слабостью даже самое незначительное свое несовершенство. Критикуя других, люди часто отводят от себя опасность того, что кто-то, по их мнению, может увидеть их несовершенство. Они как бы нападают первыми. Или же они предъявляют к себе завышенные требования, строго им следуют и не могут простить всем остальным другого поведения.
Поэтому если вы замечаете у себя привычку критиковать других (про себя или вслух), вспомните ощущение, которое испытываете, когда делаете это. Попробуйте понять, чем это чувство полезно вам, что оно дает, по какой причине раз за разом вам необходимо испытывать его.
Довольно часто чувство вины сопровождается невыраженной агрессией. Если в случае с привычкой критиковать мы видим ее явное проявление, то подавленная агрессия не так прямолинейна. Она может принимать форму легкой враждебности (например, некоторые люди в стрессовой ситуации как бы «ощетиниваются»), конфликтности на работе, агрессивного стиля вождения — то есть тех проявлений, о которых человек обычно знает и научился контролировать. Но иногда подавленные эмоции могут проявляться парадоксальным образом.
Например, чрезмерным дружелюбием или страхом выражать свое недовольство, страхом отстаивать свои нужды, добиваться своего, вести конструктивный спор. Страх выразить агрессию (и, возможно, получить ее в свой адрес) и неумение ее выражать приводят к тому, что человек ищет способы слияния с другими людьми, быть удобным другим. Страх быть отверженным приводит к страху отстаивать свои интересы.
Другим не самым очевидным образом чувство вины находит свой выход через высокую тревожность.
В некоторые периоды жизни мы все испытываем тревогу: из-за болезней близких, на работе в конфликте с коллегами, когда слышим грустные новости и тому подобное. Но тревога здорового человека соразмерна ситуации и проходит со временем.
Высокая тревожность — это большой спектр мучительных состояний, которые сложно контролировать и порой сложно отследить («Меня что-то мучает, хотя объективно в жизни все хорошо»).
Высокая тревожность может оборачиваться плохим самочувствием, причину которого не могут найти врачи, проблемным сном, «беспричинными» резкими перепадами настроения, перееданием или, наоборот, одержимостью диетой, переработкой или упадком сил. У тревожности много симптомов, и если что-то из перечисленного вам знакомо, то это повод обдумать причины.
Тревожность может быть выбрана подсознанием как канал, через который выходит напряжение от основной проблемы — чувства вины. Это происходит тогда, когда оно настолько непереносимо или с ним связано настолько тяжелое переживание, что психика отказывается даже смотреть в ту сторону и пытается контролировать хотя бы то, что ей под силу. Так появляется тревожность: выбирается объект тревожности и на борьбу с ним направляются все силы.
Это действительно непростая конструкция, и для того, чтобы искоренить тревожность, нужно устранить первопричину. Сделать это в паре с психологом намного легче. Поэтому если вы знакомы с тревожностью, но не знаете, чем она вызвана, расскажите об этом специалисту. Ему этот механизм знаком, и вы быстрее придете к разгадке своего мучительного состояния. Плюс терапевт свободен от вашего чувства вины, не играет по его правилам, а контакт с тем, кто не играет по правилам вины, уже сам по себе очень полезен.
Почему стоит избавиться от чувства вины
Чувство вины пожирает ресурс человека, ведь ему приходится отдавать жизненные силы на «обслуживание» этой проблемы.
Жить с чувством вины крайне затратно, и в один момент это может привести к коллапсу, поэтому очень важно разбираться с тревожащими симптомами и прорабатывать их самостоятельно или на психотерапии. Среди этих симптомов: срывы на нервной почве, злоупотребление алкоголем и наркотиками, хронические болезни и многие другие проявления, которые делают жизнь тяжелой, бедной и несчастливой.
Чем «лечить» чувство вины
Поскольку речь идет о бессознательных процессах, изменения должны происходить там же. Самый действенный способ — это, безусловно, психотерапия: долгосрочная или краткосрочная, индивидуальная или в группе — ваши пожелания можно обговорить с психологом или терапевтом, который, поняв ваш запрос и собрав анамнез, предложит схему лечения.
Для того чтобы самому разобраться в проблеме, можно использовать несколько подходов из когнитивистской психологии.
- Отмечайте, при каких обстоятельствах и с какими людьми чаще всего вас накрывает чувство вины. Запишите и проанализируйте: есть ли в этих ситуациях и людях сходные черты? А затем вспомните, была ли похожая ситуация с вами до этого. Возможно, в вашем детстве или отрочестве.
- Когда вас затягивает это переживание, постарайтесь отслеживать, что с вами происходит телесно и психологически. Отмечайте реакции тела и ума. Развивать такую чувствительность полезно для того, чтобы научиться отделять себя от своих реакций, а в конечном итоге — управлять ими.
- Проводите с собой аутотренинг. Напоминайте себе, что ситуация была в прошлом и, хоть она имеет протяжение в настоящее, вам необязательно следовать этому сценарию. Почаще говорите себе, что не существует идеального мира, идеальных ситуаций и уж тем более идеальных людей. Стремление быть идеальным доводит до невроза. Оптимально стремиться быть достаточно хорошим и давать себе право на ошибку. Напоминайте себе, что в ваших руках есть контроль и вы можете разными способами перебороть свое страдание.
Важно внимательно и последовательно заниматься этими практиками, чтобы со временем заметить положительные изменения.
Напоследок хочется сказать об очень распространенном механизме, которым пользуются почти все люди, пытающиеся разобраться с тем, что происходит внутри них. Это интеллектуализация и рационализация своего состояния, попытки жить не чувствами и эмоциями, а «головой».
Безусловно, рефлексия — это хорошо. Способность осознавать и размышлять над внутренними процессами — это отличный навык, который помогает в очень многих жизненных ситуациях. Но важно отмечать момент, когда мыслительный процесс превратился в рутину и не приносит реального облегчения. Думать о проблеме много и долго еще не значит решать ее, а зачастую и вовсе означает обратное («Лучше я буду об этом думать, чем на самом деле действовать»).
Наш мыслительный аппарат не имеет отношения к чувственной сфере, и его «прокачанность» хороша для осознания проблемы и для выработки стратегии ее решения. Но само решение всегда лежит в области чувств и эмоций. Именно на это делает упор психолог или психотерапевт: он приглашает вас вместе исследовать другую сторону вашей личности — бессознательные чувственные процессы, которые когда-то были повреждены травмой и до сих пор не получили должного внимания.
Работа с чувством вины — управление стрессом от MindTools.com
Вы чувствуете себя виноватым?
Может быть, вы сделали менее чем комплиментарный комментарий об одном члене команды другому. Или, возможно, вы разрываетесь между потребностями дома и работы и боитесь, что не уделяете достаточно времени или внимания ни тому, ни другому.
В любой ситуации чувство вины может стать тяжелым бременем. Если с ней не справиться, она может грызть вас и тащить вниз. Вы можете даже избегать других, пытаясь скрыть свою вину, или действовать нерационально из-за того, что вы чувствуете.
Но чувство вины также может быть очень полезным чувством. Согласно исследованиям, в своем самом конструктивном виде он напоминает вам, что вы можете добиться большего успеха в будущем. Опыт также показывает, что у вас есть моральные и этические нормы и сопереживание.
Иногда, однако, мы необоснованно чувствуем вину за вещи, в которых мы не виноваты. Это может нанести вред, если не остановить его. В этой статье рассказывается о различных видах вины и объясняется, как с ними бороться.
Почему я чувствую себя виноватым?
Вина — это эмоция, которую мы испытываем, если подводим себя или других из-за несоблюдения определенного стандарта.Этот стандарт может быть широко признан (например, несоблюдение срока и задержка проекта). Это также может быть навязано самому себе: личное восприятие того, что вы не соответствуете своим ценностям. .
Вообще говоря, есть два вида вины: «здоровая» и «нездоровая». Каждый раз, когда вы испытываете чувство вины, важно понимать, с каким видом вы имеете дело. Затем вы можете предпринять соответствующие шаги для решения этой проблемы.
Если вы чувствуете себя виноватым, важно определить, «полезно» это для здоровья или «нездорово».«
Признание здоровой вины
Здоровое чувство вины соразмерно или рационально. Это негативное чувство, которое возникает, когда вы знаете, что вели себя ненадлежащим образом.
Вы испытаете здоровое чувство вины, когда обидите кого-то или создадите проблему, которой можно было бы избежать. Вина говорит вам исправить ситуацию и изменить свое поведение.
Испытывает нездоровую вину
Нездоровая вина непропорциональна, неуместна и иррациональна. Здесь вы чувствуете себя виноватым в чем-то, но на самом деле вы не виноваты или не имеете реального контроля над ситуацией.
Представьте, что ваш друг потерпел серьезную неудачу в карьере одновременно с вашим повышением по службе. Несмотря на радость, которую вы испытываете от собственного успеха, вы чувствуете себя плохо из-за них и чувствуете себя виноватым за собственное счастье. Эта вина не является рациональной или здоровой, потому что вы не можете контролировать обстоятельства, которые ее вызвали. Это никому не помогает — и вы не сделали ничего плохого!
Крайний случай — «вина выжившего». Например, из-за внезапной потери работы из-за COVID-19 некоторые люди, которые все еще работают, могут чувствовать вину выживших.
Редко есть очевидное средство от нездоровой вины, потому что мало что можно сделать, чтобы исправить ситуацию. Главное — вместо этого поработать над своим мышлением.
Как справиться со здоровым чувством вины
Чувство вины за что-то плохое может быть неприятным. Однако, когда это произойдет, вы можете использовать это как трамплин для улучшения ваших отношений и вдохновить на личностный рост.
Попробуйте эти советы по управлению здоровым чувством вины:
Подтвердить и извиниться
Если то, за что вы чувствуете себя виноватым, затрагивает другого человека, извинитесь немедленно и принесите свои извинения безоговорочно.Не пытайтесь оправдать свои действия или перекладывать вину на других людей, даже если они были вовлечены. Просто признайте гнев, разочарование или боль, которые вы причинили.
Простое раскрытие проблемы таким образом может во многом исправить ситуацию. Вы даже можете обнаружить, что этот человек уже «над этим». Но если человек, которому вы причинили боль, не сразу принимает ваши извинения, вы, по крайней мере, признали и приняли на себя ответственность за свои действия.
Быстро возместить ущерб
Найдите способ исправить ситуацию , и сделайте это как можно скорее.Откладывание этого шага и развитие даже здорового чувства вины может вызвать у вас беспокойство и ничего не сделать, чтобы положить конец боли для другого человека.
Сделайте свои действия полезными для человека, перед которым вы поправляетесь. Например, если вы забыли сделать что-то важное, из-за чего у коллеги осталась лишняя работа, предложите сказать его руководителю, что вы виноваты. Тогда помогите с работой. Это будет более ценно, чем предложить им пообедать.
Подпишитесь на нашу рассылку новостей
Получайте новые карьерные навыки каждую неделю, а также наши последние предложения и бесплатное загружаемое учебное пособие по личному развитию.
Прочтите нашу Политику конфиденциальностиИзмени свое поведение
Поведение, которое вызывает у вас чувство вины, может быть разовым действием, например, сказать что-то бесчувственное. Или это может быть что-то, что вы делаете часто, например, плохой учет, что вызывает повторяющиеся проблемы у ваших коллег.
Важно проявлять инициативу и решать проблемы поведения. Это может включать в себя что угодно: от улучшения ваших навыков управления временем или делегирования полномочий до создания лучшего баланса между работой и личной жизнью и борьбы с вредными привычками. .
Положительные изменения улучшат ваше взаимодействие с другими людьми и помогут предотвратить повторное чувство вины. Попробуйте обратиться к своему руководителю за помощью в отношении поведения, которое вы хотели бы изменить, поскольку он может предложить обучение или совет.
Принять и двигаться дальше
Если вы сделали все возможное, чтобы исправить ситуацию и предотвратить повторение такой же ситуации, отпустите чувство вины. Чем раньше вы избавитесь от чувства вины, тем скорее сможете сосредоточиться на более продуктивной деятельности.Внимательность может быть полезно для принятия своих чувств и начала процесса самопрощения.
Вы также можете использовать свой опыт для развития эмоционального интеллекта. . Это может помочь вам понять и контролировать свои собственные эмоции, чтобы вы могли надлежащим образом управлять своей виной.
Совет:
Если вам сложно двигаться дальше, примените тот же подход, который вы использовали бы с другом. Скорее всего, если они извинятся за свои действия, вы примете их и двинетесь дальше.Относитесь к себе с таким же состраданием — иначе вы рискуете ощутить нездоровую вину.
Как справиться с нездоровым чувством вины
Нездоровое чувство вины не имеет тех преимуществ, которые может принести здоровое чувство вины, и его бывает трудно преодолеть. Однако с помощью правильных стратегий можно управлять своими чувствами и достичь более сбалансированной точки зрения.
Будьте реалистичны в том, что вы можете контролировать
Начните с перечисления того, что вы можете честно контролировать в ситуации.Затем перечислите то, чего вы не можете. Помните, что вы несете ответственность только за своих действий, а не за то, что думают или делают другие. Если ваш второй список длиннее, ваша вина, скорее всего, необоснованна и непродуктивна.
Не обращайте внимания на то, что вы не можете контролировать. Сосредоточьтесь на элементах ситуации, с которыми вы, , можете что-то сделать, . И, при необходимости, составьте план по их устранению. Ранее в этой статье мы коснулись проблемы вины выживших — и, вероятно, многие люди будут с ней знакомы, поскольку миллионы людей во всем мире теряют работу из-за COVID-19.
Это нормально — признать свою удачу в «выживании» и сочувствовать другим. Но вы также должны признать, что чувство вины по этому поводу может быть обузой. Однако просто попытаться вырваться из этого и двигаться дальше — значит нечестно сказать о своих чувствах.
Вместо этого используйте силу эмоций, стоящих за чувством вины, чтобы сделать что-нибудь положительное в ответ. Это принесет чувство контроля в то время, когда вы иначе чувствуете себя бессильным. Наша статья о модели принятия управляющего воздействия может быть здесь полезен.
Например, вы могли бы помочь кому-то, не избегая его из-за смущения, или потратив время на то, чтобы выслушать и признать его ситуацию. Вы можете изменить ситуацию, просто спросив кого-то, чего он хочет или в чем нуждается.
Независимо от того, помогаете вы кому-либо или нет, вы также можете выбрать «поймать день» и извлечь максимум из своей «удачи», выполняя свою работу наилучшим образом. Поиск цели после неудачной ситуации превращает вину выжившего в благодарность и действие.
Используйте утверждения
Вы можете бороться с постоянным или повторяющимся необоснованным чувством вины, успокаивая негативный разговор с самим собой. , и поиск мнений других людей для объективной точки зрения.Следуйте за этим, используя аффирмации чтобы убедить вас в том, что ситуация на самом деле не ваша вина.
Определив части ситуации, которые вы можете и не можете контролировать, ответьте на них простым утвердительным заявлением. Например, «Я получил повышение раньше Кайла, потому что у меня было лучшее сочетание навыков и опыта» вместо «Я получил повышение раньше Кайла, хотя он здесь дольше, поэтому я, должно быть, был напористым и чрезмерным». честолюбивый.»
Совет:
Полезным подтверждением для широкого круга ситуаций может быть следующее: «Я сделал все, что мог, с теми знаниями, которые у меня были.«
Вызов перфекционизму
Вы можете чувствовать себя виноватым из-за того, что придерживаетесь нереально высоких стандартов. Это может привести к появлению виноватых мыслей о том, что вы не сделали или сделали недостаточно хорошо, даже если это не ваша ответственность. В то же время вы полностью забываете о том, что у вас , а что сделали хорошо.
Найдите время, чтобы поразмыслить и бросить вызов своему перфекционистскому поведению чтобы переориентировать ваши стандарты более реалистично. И помните — никто не идеален!
Будьте напористыми
Возможно, вы чувствуете себя виноватым из-за ситуации, потому что кто-то еще не осознает нереалистичное давление, которое они оказывают на вас.
Или человек намеренно манипулирует заставить вас чувствовать себя виноватым, чтобы контролировать свое поведение. Некоторые люди особенно хорошо умеют замечать, когда их коллеги чувствуют себя виноватыми, и используют это.
Рассмотрим менеджера, который постоянно просит членов команды работать сверхурочно «на благо команды» — и тонко предполагает, что любой, кто стремится к хорошему балансу между работой и личной жизнью, «не является командным игроком». Это может вызвать чувство вины без уважительной причины.
Постоять за себя в таких ситуациях и, если вы уверены, что не ошиблись, уверенно донесите свое сообщение и напористо .
Предупреждение:
Негативное мышление, связанное с нездоровым чувством вины, может происходить из таких состояний, как депрессия, выгорание или ОКР, и вызывать серьезные проблемы со здоровьем.
Приемы, описанные в этой статье, могут оказать положительное влияние на уменьшение нездорового чувства вины, но они предназначены только для ознакомления.Всегда обращайтесь за советом к квалифицированным медицинским работникам, если вас беспокоят связанные с этим заболевания или если постоянное чувство вины вызывает значительное или стойкое несчастье.
Ключевые моменты
Вина вызывает стресс и снижает эффективность работы. Если не принять меры, это может серьезно помешать отношениям и усугубить психологические проблемы.
Есть два основных типа вины. Здоровое чувство вины включает в себя признание того, что вы поступили неправильно, и использование его в качестве подсказки для улучшения ваших отношений и поведения:
- Прошу прощения.
- Исправление.
- Изменение вашего поведения.
- Признайте свои ошибки и двигайтесь дальше.
Нездоровая вина — это чувство вины за вещи, которые воображаемы или находятся вне вашего контроля. Это может быть сложно, но вы можете управлять своими чувствами:
- Понимание того, что вы можете и чего не можете контролировать.
- Бросить вызов собственным стандартам.
- Подтверждаю положительные стороны ситуации.
- Настойчиво относиться к тем, кто пытается заставить вас чувствовать себя виноватым.
Обзор, показывающий важность изучения когнитивных процессов как посредников между эмоциями и поведением
Behav Sci (Базель). 2019 Dec; 9 (12): 117.
Орельен Грэтон
1 LIP / PC2S, Университет Савойи Монблан и Университет Гренобля Альп, 38000 Гренобль, Франция
1 LIP / PC2S, Университет Монблана и Савойский университет Гренобль-Альпы, 38000 Гренобль, Франция
Поступила в редакцию 16 октября 2019 г .; Принята в печать 16 ноября 2019 г.
Лицензиат MDPI, Базель, Швейцария. Эта статья представляет собой статью в открытом доступе, распространяемую в соответствии с условиями лицензии Creative Commons Attribution (CC BY) (http://creativecommons.org/licenses/by/4.0/).Реферат
Апелляции в сфере убеждения довольно распространены. Однако эффективность этих сообщений иногда неоднозначна. Широко признано, что чувство вины побуждает людей к просоциальному поведению, но последствия вины также могут быть контрпродуктивными (например,g., эффекты, подобные реактивному сопротивлению). Мы утверждаем, что объяснения этих противоречий остаются неудовлетворительными, и предполагаем, что учет последствий лежащих в основе когнитивных — особенно внимательных — механизмов обеспечит лучшее понимание этих парадоксальных результатов. В этой статье представлен краткий обзор литературы о связи между виной и просоциальным поведением и его классических интерпретациях. Мы предлагаем новую интерпретацию этой связи с учетом конкретных процессов внимания, запускаемых эмоцией вины.По нашему мнению, предубеждения внимания лучше предсказывают эффективность сообщения, чем количество эмоций, вызванных тем же сообщением. Это соображение должно служить ориентиром для будущих исследований в области апелляций и просоциального поведения. Обсуждаются последствия с точки зрения более широкого понимания ассоциации эмоций и поведения в процессах принятия решений.
Ключевые слова: вина, эмоции, внимание, убеждение, когнитивные процессы, принятие решений
На картине изображена африканская женщина, лежащая в пустыне со стильной сумочкой в руках.Слоган гласит: «Сумочка: 32 €. Еда на неделю: 4 € ». В другом рекламном ролике изображен голодный ребенок со следующим заявлением: «Он голодает, а мы нет. Пора делиться ». Эти два примера, взятые из 2000-х годов, показывают, как убеждение часто опирается на моральные эмоции и, особенно, на призывы к вине. Моральные эмоции могут быть изображены как эмоции, «связанные с интересами или благополучием общества в целом или, по крайней мере, других лиц, кроме судьи или агента» ([1], с. 853). Вину часто рассматривают как наиболее типичную моральную эмоцию [2], и она неоднократно используется в кампаниях убеждения для ее просоциальных последствий.Большое количество исследований было сосредоточено на ее определении (то есть происхождении вины) и поведенческих последствиях (то есть восстановительном поведении). Однако отсутствуют знания о процессах, связывающих вину с просоциальными действиями. Цель данной статьи — кратко рассмотреть иногда парадоксальные эффекты вины на убеждение и предложить альтернативные объяснения, основанные на исследовании основных когнитивных процессов, особенно процессов внимания. Хотя существуют и другие теоретические основы для объяснения этих эффектов, мы ограничиваем нашу статью вкладом учета этих когнитивных процессов.
1. Вина и просоциальное поведение: от возмещения ущерба до негативных последствий
В значительной степени было продемонстрировано, что эмоции играют регулирующую функцию для общества в целом [3,4]. В частности, вина возникает, когда человек считает, что его или ее действия нарушили личную моральную норму и причинили вред другим [2,5]. Следовательно, вина включает в себя чувство личной ответственности с некоторой формой страдания по отношению к другим [5,6,7] (на немецком языке слово «schuld» относится как к «вине», так и к «долгу»).Тогда чувство вины может побудить к признанию, извинениям, извинениям [8] или запретить последующее поведение [9]. Цель этих действий — восстановить отношения с другими, как они существовали до трансгрессивного поведения [6]. Однако восстановительные действия могут иметь более широкую сферу применения, чем строгие межличностные отношения, и могут быть частью социальной жизни: «просоциальное поведение» приносит пользу отдельным людям, а не себе, и даже обществу в целом [10]. Идея связи между виной и просоциальным поведением довольно старая [11], но экспериментальные доказательства этой связи появились совсем недавно.В 1960-х годах исследования показали, что принятие трансгрессивного поведения привело к желанию исправить причиненный вред (например, [12,13]). Например, Риган, Уильямс и Спарлинг [14] провели эксперимент, в котором участников можно было убедить, что они повредили камеру экспериментатора после того, как он попросил их сделать снимок. Затем участники встретили второго сообщника экспериментатора, чей мешок был открыт. Больше участников, которые думали, что они повредили камеру, сообщали сообщнику, что его сумка открыта.В этих исследованиях восстановительное поведение приписывалось вине. Однако вина не всегда оценивалась посредством экспериментальных проверок манипуляций и не всегда манипулировалась явно. В более широком масштабе метаанализ показал глобальный эффект негативного воздействия на просоциальное поведение [15]. Таким образом, более поздние исследования были сосредоточены на лучшей формализации конкретной причинно-следственной связи между виной и просоциальным восстанавливающим поведением.
Кетелаар и Ау [16] предложили два эксперимента, в которых участников просили играть в игры с социальными дилеммами.Во время различных игровых ходов можно было придерживаться кооперативного или индивидуального поведения. Участники, испытывающие чувство вины, демонстрировали больше склонности к сотрудничеству, чем участники контрольной группы (см. Также [17,18,19]).
Эта причинно-следственная связь между виной и просоциальным поведением объясняет, почему эта эмоция широко используется в области профилактики или социального маркетинга. В этом типе убеждения люди обычно сталкиваются с сообщениями, которые вызывают чувство вины и впоследствии предоставляют способ уменьшить эти чувства, приняв предложенное поведение.В качестве иллюстрации Коултер и Пинто [20] разработали исследование, используя коммерческое сообщение о здоровье зубов детей. Сообщение содержало предложения, «вызывающие чувство вины» (например, «матери, которые пренебрегают гигиеной зубов своих детей, рожают детей с стоматологическими проблемами. Вы несете ответственность за постоянное наблюдение за вашими детьми, не подводите свою семью!»), Затем следует совет родителям позаботиться о здоровье своих детей с помощью зубной нити. Результаты показали, что уровень вины предсказывает намерение купить зубную нить.Следуя тому же методу, чувство вины использовалось для поощрения покупки презервативов [21], сообщений против алкоголя [22,23], проэкологического поведения [24,25] или для поощрения благотворительности [26,27]. В более общем смысле, апелляции о вине часто используются компаниями или НПО для продвижения своих интересов и продуктов, как показано в начале этой статьи. Однако более пристальный взгляд на связь между виной и просоциальным поведением показывает, что эта связь не так систематична, как ожидалось.
В нескольких исследованиях ставилась под сомнение связь между виной и возмещением ущерба (например,г., [28]). В серии из пяти экспериментов Крайдер, Спрингер и Морведж [29] показали, что индукция вины приводит к репаративным действиям только тогда, когда жертва присутствует и может быть свидетелем восстановительного поведения. В других случаях (например, при отсутствии потерпевшего) вина не влекла за собой возмещение. Таким образом, кажется, что вина не действует как универсальный пусковой механизм для восстановительных действий. Колтер и Пинто [20] предположили существование «перевернутой U» кривой, описывающей влияние вины на убедительные сообщения: с одной стороны, «умеренный» уровень вины приведет к большей поддержке сообщения.С другой стороны, высокий уровень вины может вызвать отказ от убедительного сообщения. Другие исследования показали, что призывы к виновности в кампании в СМИ могут быть контрпродуктивными [30]. Эти результаты согласуются с метаанализом, проведенным О’Кифом [31], предполагающим нелинейную взаимосвязь между уровнем выраженной вины и убедительным эффектом сообщения: высокий уровень вины, по-видимому, связан с низким уровнем убеждения, в то время как низкий уровень вины ассоциируется с высоким уровнем убеждения.Эти парадоксальные результаты перекликаются с концепцией «реактивного сопротивления», определенной Бремом ([32], см. Также [33]). Этот механизм психологической защиты возникает, когда человек считает, что его свобода действий находится под угрозой. Человек в состоянии реактивного сопротивления будет вести себя таким образом, чтобы восстановить свою свободу (или, по крайней мере, его чувство свободы), например, выполняя действия, противоречащие требуемым. В качестве иллюстрации Грэтон и его коллеги [18] показали, что индукция вины приводит к просоциальному поведению, когда сообщения убеждения содержат тонкие предложения о возмещении ущерба.Когда сообщение было представлено в явной или чрезмерно явной форме, чувство вины приводило к поведению, подобному реактивному сопротивлению (т. Е. В отличие от убедительного запроса сообщения), показывая, что одной вины недостаточно для запуска альтруистического поведения.
Таким образом, нет никакой систематической связи между чувством вины и просоциальным поведением при убеждении. Также кажется, что несоответствия, наблюдаемые в литературе, связаны не только с интенсивностью вины, но и с другими потенциальными факторами (например, [25].Мы утверждаем, что нынешних объяснений этих расхождений недостаточно.
Первое объяснение основывается на «неприятном» характере вины. В результате этого аспекта люди, которые испытывают чувство вины, могут испытывать дистресс и общий дискомфорт [2]. Как и другие отрицательные эмоции (например, грусть, отвращение), цель человека, испытывающего такое чувство, обычно состоит в том, чтобы как можно быстрее «выбраться» [34,35,36] и восстановить положительное эмоциональное состояние. Просоциальные действия позволяют вернуться к этому положительному эмоциональному состоянию, совершив «положительное» действие.Однако простой валентности вины недостаточно, чтобы объяснить, почему связанная с ней поведенческая тенденция будет просоциальным поведением, то есть конкретным восстанавливающим поведением, а не, например, расслаблением во время просмотра телешоу. В зависимости от контекста некоторые другие негативные эмоции также могут приводить к просоциальному поведению, например стыд [37,38,39,40], смущение [41] (или сожаление (например, [42]). И наоборот, другие негативные эмоции не вызывают на поведенческую тенденцию к возмещению ущерба (например, страх ведет, в первую очередь, к бегству; см. также [43]).
Согласно теории «аффекта как информации» (Согласно этой теории, эмоциональные чувства действуют как источники информации так же, как и другие стимулы в окружающей среде; см. Обзор [44], вина также может служить информационный индикатор того, что принятое поведение или поведение, которое вскоре будет принято, несовместимо с социальной нормой соответствующего лица (см. [16]). Следовательно, необходимо действовать в направлении большего соответствия рассматриваемому стандарту и принять соответствующее восстанавливающее поведение (например,г., соблюдение кампании убеждения). В случае игр с социальной дилеммой участники будут приписывать свою вину неправильному выбору в игре. Следовательно, вина будет служить достоверной информацией только для тех, кто нарушил моральные стандарты, которые объяснили бы эффект более просоциального поведения для тех, кто чувствует себя виноватым. Следовательно, теория «аффекта как информации» может быть уместной для объяснения соображений о том, что стандарт был нарушен и что необходимо предпринять позитивные действия для восстановления ухудшившихся отношений.Тем не менее, хотя эта теория может пролить свет на то, как человек интроспективно осознает необходимость возмещения ущерба, она не дает понимания того, как и какими средствами человек, испытывающий чувство вины, на самом деле исправит причиненный вред.
Поведенческие последствия вины также были объяснены с точки зрения стандарта взаимности. Это универсальный человеческий принцип, согласно которому многие виды социального поведения и межличностные отношения могут быть основаны на ожидаемой взаимности поведения.Это правило формализовалось в психологии по-разному, в частности под названием «стандарт взаимности» [45]. Многие исследования рассматривали вину и желание не испытывать эту эмоцию (отвращение к вине) как следствие нормы взаимности (например, [46],). В рамках этой теоретической основы моральные эмоции и вина, в частности, будут служить предупреждением о нарушении стандарта взаимности, т. Е. В заявлении «Я не хочу, чтобы другие причиняли мне вред, поэтому я не должен причинять им вред», ожидаемая вина действует как «посредник» между моральным проступком и поведением, что близко к упомянутым выше теориям «аффект как информация».Принятие во внимание этой нормы взаимности может помочь понять возникновение вины, но не процессы, посредством которых эта эмоция приводит к возмещению ущерба, тем более что эта связь не носит систематического характера. Другие теории, такие как когнитивный диссонанс (см. [47]), использовались для объяснения влияния вины на процесс принятия решений потребителем (например, [48]). Однако они не принимают во внимание то, как вина может взаимодействовать с другими факторами, и, в частности, их недостаточно для интерпретации ее иногда парадоксальных последствий (например,g., «обратный огонь» или эффекты реактивного сопротивления). Наконец, также утверждалось, что эти парадоксальные эффекты можно объяснить самой природой вины. Некоторые авторы обратились к объяснению того, что вина — это не эмоция, а простая когнитивная оценка причинения вреда ([49], см. Также [50]). После этой оценки могут возникнуть различные эмоции, например, грусть или сочувствие по поводу причинения вреда, или страх наказания или стыда из-за внешнего взгляда на проступок. Эти эмоции, в свою очередь, вызывают различные типы поведения и объясняют нелинейные эффекты вины.По нашему мнению, учет процессов внимания может позволить лучше понять этот «коктейль эмоций», который может быть вызван эмоцией или концепцией вины. В зависимости от контекста, вина, смешанная со слишком большим количеством «стыда», может, например, направить внимание на себя, а не на возможности возмещения ущерба. В других случаях прототипная вина может привести к тому, что внимание будет обращено на средства, предусмотренные для ремонта. Таким образом, на наш взгляд, один из способов углубить понимание роли вины в убеждении — это принять во внимание когнитивные механизмы, предшествующие поведению в хронологическом порядке.
2. Какие когнитивные процессы задействованы в апелляциях на вину?
Переход от эмоции к поведению включает физиологические и когнитивные промежуточные процессы. Например, часто считается, что страх указывает на опасность для человека и приводит к состоянию готовности к бегству, направляя внимание человека, находящегося в опасности, как на источник опасности (например, змею), так и на возможности бегства, например, убежище (см. [51]). С этой точки зрения большое количество исследований изучает роль механизмов внимания, связанных с эмоциями (например,г., [52,53,54,55,56]). Другие исследования показали, что эмоции делают информацию, имеющую отношение к достижению определенного поведения, более «доступной» (например, [57,58]). В этом контексте подход «чувство к действию» (см. [43]) свидетельствует о необходимости быть конкретным при исследовании влияния эмоций на принятие решений. Однако авторы также отметили, что связи между эмоцией и поведением недостаточно, чтобы понять специфику эмоции, и что «пора выйти за рамки простого документирования поведенческих результатов эмоций и перейти к прямым тестам предлагаемого механизма, лежащего в основе этих эмоций. эффекты.Хотя многие исследования демонстрируют соответствие между наблюдаемыми эффектами принятия решений и эмоциональными целями, это не окончательно подтверждает идею о том, что активация цели в результате эмоциональных состояний вызывает эти эффекты ». ([59], стр. 24). Фактически, было сделано мало работы для понимания когнитивных механизмов, задействованных в отношениях вины и просоциального поведения. Лучшее понимание этих процессов может также обеспечить лучшее понимание глобального характера взаимосвязи между эмоциями и поведением.
Было показано, что различные типы когнитивной обработки могут опосредовать отношения эмоции и поведения. Как подчеркивается в подходе «чувство к действию», выделение особого внимания, измененное эмоциональным состоянием, может представлять подходящего кандидата для объяснения посредничества отношений эмоции и поведения. Другими словами, внимание подразумевает исключение или абстрагирование одних объектов с целью более эффективного обращения с другими [60]. Таким образом, внимание является следствием неспособности визуально или когнитивно обрабатывать всю информацию, доступную в окружающей среде [61], в конкретный момент.Наша цель здесь не в том, чтобы детализировать различные компоненты и особенности внимания (обзор см., Например, [62]), а в том, чтобы подчеркнуть, как избирательное внимание может объяснить парадоксальные эффекты апелляций о вине.
Многие исследования выявили наличие предвзятого отношения к негативным стимулам или стимулам, связанным с представлением об угрозе, для людей, испытывающих тревогу [52,53,56]. Например, Могг и Брэдли [53] использовали задачу исследования внимания, чтобы показать, что тревожные расстройства приводят к тому, что больше внимания уделяется негативным стимулам, чем депрессии.Эти эффекты можно объяснить необходимостью более быстрого обнаружения раздражителей, воспринимаемых как угрожающие, чтобы подготовиться к быстрому действию (побегу). Эти результаты были воспроизведены с другими задачами, такими как «эмоциональный тест Струпа» [63]. Литература по вниманию и тревоге показывает, что больше внимания уделяется источнику чувства тревоги. В контексте концепции эмоции, ориентированной на действие, можно предположить, что эмоциональное состояние также направлено на средства, имеющиеся в распоряжении для подготовки этого действия (например,g., возможность убежать от страха). На сегодняшний день в нескольких исследованиях изучались механизмы внимания, характерные для социальных и более сложных эмоций, таких как чувство вины. Грэтон и Рик [64] показали, что чувство вины увеличивает внимание к предметам, связанным с возмещением ущерба, но это не подразумевает сообщений убеждения или реальных средств, предоставленных для ремонта. Эта избирательность внимания к средствам выполнения действия, связанного с эмоциональным состоянием, может позволить более точную интерпретацию поведенческих эффектов вины.
Как видно из вышеизложенного, в большинстве исследований, основанных на апелляциях о виновности, используются довольно похожие методики: первая часть сообщения направлена на то, чтобы вызвать у жертвы чувство вины (с помощью достаточно яркого изображения или лозунга). Вторая часть того же сообщения убеждения позволяет участвовать в просоциальном поведении (пожертвование, участие в поведении, связанном со здоровьем и т. Д.) И, таким образом, уменьшать чувство вины за счет «исправления». Проблема с этим типом сообщений заключается в том, что трудно предвидеть риски люфта и реактивного сопротивления.Метаанализ, показывающий перевернутые кривые U-типа (например, [31]), указывает на «порог вины», при котором слишком сильное эмоциональное чувство вызывает реактивное сопротивление. Однако они не показывают процесс, посредством которого происходит это эмоциональное «насыщение», ведущее к большому количеству убедительных сообщений, которые относительно разочаровывают по своим последствиям, даже если сообщение призвано вызвать «небольшое» чувство вины (см. [65]). . Другой способ справиться с этими пороговыми эффектами — это принять во внимание. Инструменты измерения социального маркетинга уже давно заинтересованы в этих процессах внимания (см. [66]), особенно в области информации о здоровье и питании [67].Например, в исследованиях использовались методы отслеживания взгляда (обзор этих методов см. [68]), чтобы выделить процессы внимания, связанные с воздействием антитабачных кампаний для подростков [69]. Ведель и Питерс [70] также показали, что внимание к предупреждающему сообщению увеличивалось, когда количество слов в сообщении уменьшалось. Как ни странно, методы измерения внимания редко используются для изучения взаимосвязи между эмоциональным состоянием, вызванным сообщением, и приверженностью к нему.Мы поддерживаем идею о том, что такой процесс, как реактивное сопротивление, не является простым результатом «слишком сильного чувства вины», как можно объяснить в современной литературе, но является результатом взаимодействия между процессами внимания, активируемыми эмоциональным состоянием, и возможностью возмещения ущерба. предлагается сообщением (см., например, [18]). Другими словами, нам кажется более уместным измерить «количество» внимания, уделяемого сообщению, вызванному эмоцией, а не количество эмоций, вызванных тем же сообщением.Этот процесс внимания может вызвать ощущение когнитивного насыщения, которое может привести к отклонению сообщения (то есть реактивному сопротивлению).
3. Переосмысление исследований вины и просоциального поведения
Подход, основанный на эмоционально запускаемых когнитивных процессах, имеет два последствия: с одной стороны, он делает возможным переосмысление исследований, изучающих связь между виной и просоциальным поведением. С другой стороны, в более теоретическом плане он также ставит под сомнение концепцию «моральной эмоции», связанной с чувством вины.
Таким образом, более пристальный взгляд на исследования Кетелаара и Ау [16] показывает, что чувство вины может быть вызвано двумя разными способами. В первом эксперименте источник эмоции имел прямую связь с возможностями репарации, предложенными впоследствии (т. Е. «Интегральной» или «эндогенной» эмоцией). В этом случае участники испытывали чувство вины перед партнером во время совместной игры. Вторая часть эксперимента позволила им «исправить» вред, причиненный благосклонностью к этому партнеру.Во втором исследовании вина была «случайной» или «экзогенной», то есть вина, происхождение которой не было связано с последующим просоциальным поведением. Затем они участвовали в игре с социальной дилеммой. В обоих случаях вина действительно вызвала восстановительное поведение. Если вина была строго направлена на восстановление отношений, ухудшившихся из-за причиненного вреда, только «целостная» вина должна была повлечь за собой возмещение. Варианты возмещения после «случайной» вины не должны вести к восстановительному или просоциальному поведению, поскольку они не служат прямой помощи жертве.Результаты Кетелаар и Ау [16] согласуются с подходом «чувство к действию» и более широкой концепцией вины, направленной на действие исправления. В этом контексте общей ориентации на возмещение ущерба вина, возможно, служила «когнитивным пусковым механизмом», направляя внимание «виновных» участников на предлагаемые им возможности возмещения ущерба. Следует отметить, что возмещения не хватало, когда участники были определены как «просоциальные» по своей природе, в отличие от «эгоистичных» участников, единственных, для кого вина влияла на выбор поведения.Это различие также согласуется с концепцией вины, которая направляет внимание на возмещение ущерба; эта избирательность внимания, вызванная чувством вины, необходима только участникам, которые не являются альтруистами по своей природе. Напротив, он бесполезен для людей, которые обычно ориентированы на альтруизм и сотрудничество. Еще более интересным является анализ исследований, показывающих дефицит ассоциации вина и просоциального поведения. De Hooge et al. [28] попросили участников выделить денежную сумму на подарок на день рождения (эксперимент 1) нескольким другим людям.В зависимости от условий эксперимента участники могли почувствовать себя виноватыми по отношению к одному из этих людей. В этих случаях потерпевшая сторона получала более крупный подарок, в то время как третьи стороны были наказаны. Идея систематической и линейной связи между виной и восстановительным поведением, даже в случае «случайной» вины, не согласуется с этими результатами, и в этом случае третьи стороны также должны были получить более крупный подарок, что было возможно в экспериментальной ситуации. Однако вполне вероятно, что вина действовала как когнитивный ориентир, направляя внимание участников на источник / источник чувства вины.Этот акцент на первоочередном возмещении ущерба (например, пострадавшему) может быть осуществлен за счет других лиц.
Этот подход, основанный на внимании, позволяет лучше понять парадоксальные эффекты (например, перевернутую U-образную кривую) апелляций о вине. Котт, Коултер и Мур [71] показали, что сильная индукция вины ведет к повышению осведомленности о манипулятивных намерениях автора рекламного сообщения, что, в свою очередь, приводит к реактивности и отсутствию просоциального поведения.Как указывалось ранее, интерпретация, основанная на традиционном определении вины (т. Е. Причиненного вреда, ведущего к готовности исправить), не может объяснить эти результаты. С другой стороны, они совместимы с идеей, что чувство вины вызовет большую остроту в направлении восстановительных возможностей в среде участников. Таким образом, манипулятивное намерение сообщения само станет более очевидным, а сообщение станет менее эффективным. Аналогичным образом Graton et al. [18] показали, что в играх с дилеммой ресурсов чувство вины взаимодействует с тем, как были представлены возможности возмещения ущерба.Когда эти возможности были тонко представлены, чувство вины привело к восстановительному поведению. С другой стороны, четкие инструкции (например, «необходимо мобилизоваться, чтобы спасти планету!») Вызвали негативную реакцию. Опять-таки, строгое «чувство — для выполнения» прочтения вины не может быть достаточно для объяснения взаимодействия между эмоцией и типом инструкций. Согласно этому функционалистскому подходу к эмоциям, основной эффект вины также должен был быть получен в результате ранее активированного количества вины.В более тонкой манере вина, вероятно, действовала здесь как «когнитивный посредник», направляя внимание участников на возможности для исправления. Когда эти возможности уже были очевидны, возможно, что человек, испытывающий чувство вины, мог чувствовать себя «ограниченным» в своем выборе. Это чувство лишения свободы характерно для эффектов реактивного сопротивления и «обратной реакции», наблюдаемых во всех этих экспериментах, а также для тех, которые часто упоминаются как иллюстрирующие парадоксальные эффекты вины в области убеждения (см. [72]).Взаимодействие внимания к возможностям ремонта и чрезмерно подробных предложений могло вызвать это впечатление «вынужденного выбора» и снижения гибкости. Поэтому мы считаем, что в будущих исследованиях по изучению связи между апелляциями вины и убеждением придется чаще полагаться на такие методы измерения внимания, как отслеживание взгляда.
Однако бывают обстоятельства, при которых традиционные определения вины неуместны и причина вины не лежит в нарушении личной нормы.Например, чувство вины можно почувствовать без фактического нарушения норм и без причинения вреда другим. Эти ситуации описаны в случае косвенной вины [73]. В этих случаях вина ощущается косвенно и возникает в результате действий и проступков, совершенных другими. В других контекстах поведенческая реакция, возникающая в результате вины, автоматически запускается в ответ на усвоенное поведение, которое может варьироваться от реакции на неодобрительное выражение матери по поводу своего поведения до других сценариев и автоматических форм поведения.Эти ситуации были обобщены в нескольких эмоциональных моделях, таких как модель «компаса стыда» ([74], см. Также [75]). Эта модель описывает, например, как чувство стыда и вины может привести к некому виду самонаправленного гнева, который, в свою очередь, может привести к парадоксальным эффектам. В этих примерах процессы внимания могут, тем не менее, присутствовать в качестве процессов-посредников, даже если поведенческие реакции являются более автоматическими и запрограммированными ».
4. Распространение на другие эмоции: посредники отношений эмоций и поведения
Учет когнитивных процессов в качестве посредников, по-видимому, является способом лучше понять взаимосвязь эмоций и поведения.При подходе «чувство к действию» переход от эмоции к действию через промежуточные процессы, такие как внимание, остается малоизученным. Например, у рассерженных людей было обнаружено смещение внимания к агрессивным лицам по сравнению с контрольной группой [76], но мало исследований непосредственно изучали смещение внимания гнева к стимулам, связанным с атакой. Такое смещение внимания к объектам, связанным с агрессивностью (например, к оружию, глаголам, таким как «нападение», «удар»), может быть промежуточным этапом между гневом и агрессивными поведенческими тенденциями.Точно так же эмоции, такие как отвращение, в основном изучались с точки зрения повышенного внимания к источнику этой эмоции (например, трудность отвлечься, столкнувшись с омерзительным лицом, см. [77]). Однако можно вообразить, что некоторым действиям, часто связанным с отвращением (например, неприятию объекта), могут предшествовать процессы внимания, направленные на то, «как» достичь этого поведения (например, стимулы, представляющие «мусорный бак» или «тонуть», чтобы получить избавиться от объекта, вызывающего отвращение, см. [78]). Здесь опять же, «зондирование внимания» или эксперименты по отслеживанию глаз могут выявить возможное искажение внимания, опосредующее взаимосвязь между эмоциями и поведением.В соответствии с теорией «чувство — это для того, чтобы действовать», теперь необходимо провести исследования, чтобы лучше понять природу связи между эмоциями и поведением. Мы думаем, что большое количество эмоционально связанного поведения потенциально может быть объяснено смещением внимания, направленным на объекты, способствующие мотивированному поведению. Из этих данных может появиться лучшее понимание взаимосвязи эмоций и поведения и более точное использование эмоциональных призывов в социальном маркетинге.
5.Выводы
Хорошо известно, что эмоции действуют как подготовка к действию (например, «чувство — это действие», см. [43]). Эта эмоционально-поведенческая связь часто изучается в литературе, но механизмы, лежащие в ее основе, остаются малоизученными. Как подчеркивается в настоящей статье, исследования экспериментально продемонстрировали связь между виной и просоциальным поведением [16,17,19,29], что привело к появлению большого количества сообщений, в которых вина используется как метод убеждения. Однако сведение вины к эмоции, систематически ведущей к восстановительным действиям, теоретически не позволяет принять во внимание серию исследований, показывающих несовершенство этой восстанавливающей ассоциации, особенно в области убеждения [20,71,79].Мы предлагаем гипотезу о том, что просоциальные поведенческие тенденции будут сопровождаться предубеждениями внимания. Эти предубеждения могут, в зависимости от случая, способствовать просоциальному поведению или, с другой стороны, вызывать реактивное сопротивление. Такое рассмотрение основных когнитивных процессов внимания не только позволяет лучше интерпретировать неоднозначные результаты (например, перевернутые U-образные кривые [72]), но также открывает новые возможности для исследований. Вся цепочка — источник эмоций — когнитивные процессы — просоциальное поведение — должна быть принята во внимание в будущих исследованиях, чтобы понять реальную роль эмоций в таких областях, как убеждение или общение для здоровья.
Вклад авторов
Г.А. участвовал в первоначальной концепции работы, написании статьи, доработке статьи и окончательном утверждении версии, которая будет опубликована. М.М. участвовал в написании статьи, критическом пересмотре и доработке статьи и окончательном утверждении версии, которая будет опубликована.
Финансирование
Это исследование не получало внешнего финансирования.
Конфликт интересов
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Список литературы
1. Хайдт Дж. Моральные эмоции. В: Дэвидсон Р.Дж., Шерер К.Р., Голдсмит Х.Х., редакторы. Справочник по аффективным наукам. Издательство Оксфордского университета; Оксфорд, Великобритания: 2003. С. 852–870. [Google Scholar] 2. Тэнгни Дж. П., Дорогой Р. Стыд и вина. Гилфорд; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 2002. [Google Scholar] 3. Фрижда Н.Х., Мескита Б. Социальные роли и функции эмоций. В: Китайма С., Маркус Х. Р., редакторы. Эмоции и культура: эмпирические исследования взаимного влияния. Американская психологическая ассоциация; Вашингтон, округ Колумбия, США: 1994.С. 51–87. [Google Scholar] 4. Келтнер Д., Хайдт Дж. Социальные функции эмоций на четырех уровнях анализа. Cogn. Эмот. 1999; 13: 505–521. DOI: 10.1080 / 026999399379168. [CrossRef] [Google Scholar] 5. Ортони А., Клор Г.Л., Коллинз А. Когнитивная структура эмоций. Издательство Кембриджского университета; Кембридж, Великобритания: 1988. [Google Scholar] 6. Баумейстер Р.Ф., Стиллвелл А.М., Хизертон Т.Ф. Вина как межличностное явление. Psychol. Бык. 1994; 115: 243–267. DOI: 10.1037 / 0033-2909.115.2.243. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 7.Мэнстед А.С.Р., Тетлок П.Э., Мэнстед Т. Когнитивные оценки и эмоциональный опыт: дополнительные доказательства. Cogn. Эмот. 1989; 3: 225–239. DOI: 10.1080 / 026999385243. [CrossRef] [Google Scholar] 8. Льюис Х. Стыд и вина при неврозах. Пресса международных университетов; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1971. [Google Scholar] 9. Монтейт М.Дж. Саморегуляция стереотипных реакций: последствия для прогресса в снижении предрассудков. J. Личное. Soc. Psychol. 1993. 65: 469–485. DOI: 10.1037 / 0022-3514.65.3.469.[CrossRef] [Google Scholar] 10. Твенге Дж. М., Баумейстер Р. Ф., Де Уолл С. Н., Чиарокко Н. Дж., Бартельс Дж. М. Социальная изоляция снижает просоциальное поведение. J. Личное. Soc. Psychol. 2007; 92: 56. DOI: 10.1037 / 0022-3514.92.1.56. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 11. Смит А. В кн .: Теория нравственных чувств. Кинкейд А., Белл Дж., Редакторы. Издательство Оксфордского университета; Оксфорд, Великобритания: 1759. [Google Scholar] 12. Карлсмит Дж. М., Гросс А. Е. Некоторые эффекты вины на подчинение. J. Личное. Soc. Psychol. 1969; 11: 232–239.DOI: 10,1037 / h0027039. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 13. Фридман Дж. Л., Уоллингтон С. А., Благословение Э. Комплаенс без давления: эффект вины. J. Личное. Soc. Psychol. 1967. 7: 117–124. DOI: 10,1037 / h0025009. [CrossRef] [Google Scholar] 14. Риган Д.Т., Уильямс М., Спарлинг С. Добровольное искупление вины: полевой эксперимент. J. Личное. Soc. Psychol. 1972; 24: 42–45. DOI: 10,1037 / h0033553. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 15. Карлсон М., Миллер Н. Объяснение связи между негативным настроением и помощью.Psychol. Бык. 1987; 102: 91. DOI: 10.1037 / 0033-2909.102.1.91. [CrossRef] [Google Scholar] 16. Кетелаар Т., Ау В.Т. Влияние чувства вины на поведение людей, отказывающихся сотрудничать в повторяющихся играх социального торга: интерпретация роли эмоций в социальном взаимодействии как информация. Cogn. Эмот. 2003. 17: 429–453. DOI: 10.1080 / 02699930143000662. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 17. Де Хооге И.Э., Зеленберг М., Брейгельманс С.М. Моральные чувства и сотрудничество: различия в влиянии стыда и вины.Cogn. Эмот. 2007; 21: 1025–1042. DOI: 10.1080 / 02699930600980874. [CrossRef] [Google Scholar] 18. Грэтон А., Рик Ф., Гонсалес Э. Ремонт или реактивное сопротивление? Влияние вины на реакцию на убедительное общение. J. Exp. Soc. Psychol. 2016; 62: 40–49. DOI: 10.1016 / j.jesp.2015.09.016. [CrossRef] [Google Scholar] 19. Нелиссен Р.М.А., Дайкер А.Дж.М., де Фриз Н.К. Как превратить ястреба в голубя и наоборот: взаимодействие эмоций и целей в игре-дилемме. J. Exp. Soc. Psychol. 2007. 43: 280–286.DOI: 10.1016 / j.jesp.2006.01.009. [CrossRef] [Google Scholar] 20. Коултер Р. Х., Пинто М. Б. Апелляции в рекламе: каковы их последствия? J. Appl. Psychol. 1995; 80: 697–705. DOI: 10.1037 / 0021-9010.80.6.697. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 21. Олден Д.Л., Кроули А.Е. Сексуальная вина и восприимчивость к рекламе презервативов. J. Appl. Soc. Psychol. 1995; 25: 1446–1463. DOI: 10.1111 / j.1559-1816.1995.tb02626.x. [CrossRef] [Google Scholar] 22. Агравал Н., Духачек А. Эмоциональная совместимость и эффективность сообщений против употребления алкоголя: защитная точка зрения на стыд и вину.Дж. Марк. Res. 2010. 47: 263–273. DOI: 10.1509 / jmkr.47.2.263. [CrossRef] [Google Scholar] 23. Бешер И., Диб Х., Мерунка Д., Валетт-Флоренс П. Эмоции страха, вины или стыда в антиалкогольных сообщениях: измерение прямого воздействия на убеждение и сдерживающая роль поиска ощущений. Евро. Adv. Расход. Res. 2008. 8: 99–106. [Google Scholar] 24. Пэк Т.Х., Юн С. Вина и стыд: эффекты создания экологических сообщений. J. Advert. 2017; 46: 440–453. DOI: 10.1080 / 00913367.2017.1321069. [CrossRef] [Google Scholar] 25.Чанг С.-Т. Призывы к вине — это панацея от зеленой рекламы? Int. J. Advert. 2012; 31: 741–771. DOI: 10.2501 / IJA-31-4-741-771. [CrossRef] [Google Scholar] 26. Бэзил Д.З., Риджуэй Н.М., Бэзил М.Д. Апелляции по поводу вины: посреднический эффект ответственности. Psychol. Отметка. 2006; 23: 1035–1054. DOI: 10.1002 / март 20145. [CrossRef] [Google Scholar] 27. Хибберт С., Смит А., Дэвис А., Ирландия Ф. Апелляции по поводу вины: знание убеждения и благотворительность. Psychol. Отметка. 2007; 24: 723–742. DOI: 10.1002 / март 20181. [CrossRef] [Google Scholar] 28.Де Хооге И.Е., Нелиссен Р.М.А., Брейгельманс С.М., Зеленберг М. Что морального в вине? Действовать «просоциально» в ущерб другим. J. Личное. Soc. Psychol. 2011; 100: 462–473. DOI: 10.1037 / a0021459. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 30. Бессарабова Э., Тернер М.М., Финк Э.Л., Блуштейн Н.Б. Распространение теории реакции на призывы к вине «Вы не обвиняете меня ни в чем» J. Psychol. 2015; 223: 215–224. [Google Scholar] 31. О’Киф Д.Дж. Вина и социальное влияние. Commun. Годb. 2000; 23: 67–101.DOI: 10.1080 / 23808985.2000.11678970. [CrossRef] [Google Scholar] 32. Брем Дж. В. Теория психологической реакции. Академическая пресса; Сан-Диего, Калифорния, США: 1966. [Google Scholar] 33. Брем С.С., Брем Дж.В. Психологическая реакция: теория свободы и контроля. Академическая пресса; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1981. [Google Scholar] 34. Форест Д., Кларк М.С., Миллс Дж., Айзен А.М. Помощь в зависимости от состояния чувств и характера помогающего поведения. Мотив. Эмот. 1979; 3: 161–169. DOI: 10.1007 / BF01650601. [CrossRef] [Google Scholar] 35.Исен А.М., Симмондс С.Ф. Влияние хорошего самочувствия на вспомогательное задание, несовместимое с хорошим настроением. Soc. Psychol. 1978; 41: 346–349. DOI: 10.2307 / 3033588. [CrossRef] [Google Scholar] 36. Уикер Ф.В., Пейн Г.С., Морган Р.Д. Описание вины и стыда участниками. Мотив. Эмот. 1983; 7: 25–39. DOI: 10.1007 / BF00992963. [CrossRef] [Google Scholar] 37. Де Хооге И.Е., Брейгельманс С.М., Зеленберг М. В конце концов, не так уж и безобразно: когда стыд действует как средство принятия обязательств. J. Личное. Soc. Psychol. 2008; 95: 933–943.DOI: 10.1037 / a0011991. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 38. Гаузель Н., Лич К.В., Виньолес В.Л., Браун Р. Защищать или ремонтировать? Объяснение реакции на моральный провал в группе путем распутывания чувства стыда, отвержения и неполноценности. J. Личное. Soc. Psychol. 2012; 102: 941–960. DOI: 10.1037 / a0027233. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 39. Лич C.W., Cidam A. Когда стыд связан с конструктивным подходом? Метаанализ. J. Личное. Soc. Psychol. 2015; 109: 983–1002. DOI: 10.1037 / pspa0000037.[PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 40. Шмадер Т., Ликель Б. Функция приближения и избегания эмоций вины и стыда: сравнение реакций на правонарушения, совершенные самими и другими причинами. Мотив. Эмот. 2006; 30: 43–56. DOI: 10.1007 / s11031-006-9006-0. [CrossRef] [Google Scholar] 41. Файнберг М., Виллер Р., Келтнер Д. Встревоженный и верный: смущение как сигнал просоциальности. J. Личное. Soc. Psychol. 2012; 102: 81–97. DOI: 10.1037 / a0025403. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 42. Зеленберг М., Брейгельманс С. Роль межличностного вреда в различении сожаления от вины. Эмоции. 2008. 8: 589–596. DOI: 10.1037 / a0012894. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 43. Зеленберг М., Питерс Р. Чувство для выполнения: прагматический подход к изучению эмоций в экономическом поведении. В: DeCremer D., Zeelenberg M., Murnighan J.K., редакторы. Социальная психология и экономика. Эрльбаум; Махва, Нью-Джерси, США: 2006. С. 117–137. [Google Scholar] 44. Шварц Н. Теория информации. Handb. Теор.Soc. Psychol. 2011; 1: 289–308. [Google Scholar] 45. Гоулднер А.В. Норма взаимности: предварительное заявление. Являюсь. Социол. Ред. 1960; 25: 161–178. DOI: 10.2307 / 2092623. [CrossRef] [Google Scholar] 46. Сюй Х., Бег Л., Шенкленд Р. Вина и невиновность: комплексный обзор. Soc. Личное. Psychol. Компас. 2011; 5: 440–457. DOI: 10.1111 / j.1751-9004.2011.00364.x. [CrossRef] [Google Scholar] 47. Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса (Том 2) Stanford University Press; Пало-Альто, Калифорния, США: 1962 год.[Google Scholar] 48. Бернетт М.С., Лансфорд Д.А. Осмысление вины в процессе принятия решений потребителем. J. Consum. Отметка. 1994; 11: 33–43. DOI: 10.1108 / 07363769410065454. [CrossRef] [Google Scholar] 49. Ортони А. Является ли вина эмоцией? Cogn. Эмот. 1987; 1: 283–298. DOI: 10.1080 / 02699938708408052. [CrossRef] [Google Scholar] 50. Элисон Дж. Стыд и вина: сто лет яблок и апельсинов. Новые идеи Psychol. 2005; 23: 5–32. DOI: 10.1016 / j.newideapsych.2005.07.001. [CrossRef] [Google Scholar] 51. Фаучер Л., Тапполет К. Страх и фокус внимания. Сознательный. Эмот. 2002; 3: 105–144. DOI: 10.1075 / ce.3.2.02fau. [CrossRef] [Google Scholar] 52. Бродбент Д., Бродбент М. Тревога и предвзятое внимание: состояние и черта. Cogn. Эмот. 1988. 2: 165–183. DOI: 10.1080 / 02699938808410922. [CrossRef] [Google Scholar] 54. Мэнселл В., Кларк Д.М., Элерс А., Чен Ю.-П. Социальная тревога и внимание вдали от эмоциональных лиц. Cogn. Эмот. 1999; 13: 673–690. DOI: 10.1080 / 026999399379032. [CrossRef] [Google Scholar] 55. Могг К., Брэдли Б. Предвзятое внимание при генерализованном тревожном расстройстве по сравнению с депрессивным расстройством. Cogn. Ther. Res. 2005; 29: 29–45. DOI: 10.1007 / s10608-005-1646-у. [CrossRef] [Google Scholar] 56. Уильямс Дж.М.Г., Уоттс Ф.Н., МакЛауд К., Мэтьюз А. Когнитивная психология и эмоциональные расстройства. Джон Вили и сыновья; Чичестер, Нью-Хэмпшир, США: 1988. [Google Scholar] 57. Чаллис Б.Х., Крейн Р.В. Индукция настроения и запуск семантической памяти в задаче лексического решения: асимметричные эффекты приподнятости и депрессии.Бык. Психон. Soc. 1988. 26: 309–312. DOI: 10.3758 / BF03337666. [CrossRef] [Google Scholar] 58. Ферраро Ф. Р., Кинг Б., Роннинг Б., Пекарски К., Рисан Дж. Влияние индуцированного эмоционального состояния на лексическую обработку у молодых и пожилых людей. J. Psychol. 2003. 137: 262–272. DOI: 10.1080 / 00223980309600613. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 59. Зеленберг М., Нелиссен Р.М., Брейгельманс С.М., Питерс Р. Об особенностях эмоций при принятии решений: почему чувства нужны для действий. Судья. Decis. Мак. 2008; 3: 18–27. [Google Scholar] 60.Трейсман А.М. Контекстные подсказки при выборочном слушании. Q. J. Exp. Psychol. 1960; 12: 242–248. DOI: 10.1080 / 17470216008416732. [CrossRef] [Google Scholar] 61. Бродбент Д. Восприятие и общение. Pergamon Press; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1958. [Google Scholar] 62. Макестио Ф. Психология внимания. Де Бок; Брюссель, Бельгия: 2013 г. [Google Scholar] 63. МакЛауд К., Резерфорд Э.М.Тревога и избирательная обработка эмоциональной информации: посреднические роли осознания, характеристик и переменных состояния, а также личная значимость стимулов.Behav. Res. Ther. 1992; 30: 479–491. DOI: 10.1016 / 0005-7967 (92)-C. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 64. Грэтон А., Рик Ф. Как вина ведет к возмещению ущерба? Изучение процессов, лежащих в основе эффекта вины. Мотив. Эмот. 2017; 41: 343–352. DOI: 10.1007 / s11031-017-9612-z. [CrossRef] [Google Scholar] 65. Перлофф Р.М. Динамика убеждения: общение и отношения в двадцать первом веке. Рутледж; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 2016. [Google Scholar] 66. Никсон Х.К. Внимание и интерес к рекламе (No.72) Колумбийский университет; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1924. [Google Scholar] 67. Ведель М., Питерс Р. Отслеживание взгляда для визуального маркетинга. Нашел. Тенденции Марка. 2008; 1: 231–320. DOI: 10.1561 / 1700000011. [CrossRef] [Google Scholar] 68. Питерс Р., Ведель М. Обзор маркетинговых исследований. Рутледж; Абингдон, Великобритания: 2017. Обзор исследований по отслеживанию взглядов в маркетинге; С. 143–167. [Google Scholar] 69. Кругман Д.М., Фокс Р.Дж., Флетчер Дж.Э., Фишер П.М., Рохас Т.Х. Обращают ли внимание подростки на предупреждения в рекламе сигарет? Подход с отслеживанием взгляда.J. Advert. Res. 1994; 34: 39–52. [Google Scholar] 70. Ведель М., Питерс Р. Привязка взгляда к рекламе и памяти для брендов: модель и выводы. Отметка. Sci. 2000. 19: 297–312. DOI: 10.1287 / mksc.19.4.297.11794. [CrossRef] [Google Scholar] 71. Котт Дж., Коултер Р.А., Мур М. Усиление или нарушение вины: роль достоверности рекламы и предполагаемого манипулятивного намерения. J. Bus. Res. 2005. 58: 361–368. DOI: 10.1016 / S0148-2963 (03) 00102-4. [CrossRef] [Google Scholar] 72. О’Киф Д.Дж. Вина как механизм убеждения.В: Диллард Дж. П., Пфау М., редакторы. Справочник убеждения: достижения в теории и практике. Мудрец; Таузенд-Окс, Калифорния, США: 2002. С. 329–344. [Google Scholar] 73. Ликель Б., Шмадер Т., Кертис М., Скарнье М., Эймс Д. Заместительный стыд и вина. Групповой процесс. Intergroup Relat. 2005. 8: 145–157. DOI: 10.1177 / 1368430205051064. [CrossRef] [Google Scholar] 74. Натансон Д.Л. Стыд и гордость: аффект, секс и рождение себя. Нортон; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1992. [Google Scholar] 75. Элисон Дж., Леннон Р., Пулос С. Исследование компаса стыда: разработка шкалы компаса стыда. Soc. Behav. Личное. Int. J. 2006; 34: 221–238. DOI: 10.2224 / sbp.2006.34.3.221. [CrossRef] [Google Scholar] 76. Хонк Дж. В., Туйтен А., де Хаан Э., Ванн де Хаут М., Стам Х. Предубеждения внимания для сердитых лиц: отношения к чертам гнева и беспокойства. Cogn. Эмот. 2001; 15: 279–297. DOI: 10.1080 / 02699930126112. [CrossRef] [Google Scholar] 77. Cisler J.M., Olatunji B.O., Lohr J.M., Williams N.L. Различия в предвзятости внимания между страхом и отвращением: влияние на роль отвращения в тревожных расстройствах, связанных с отвращением.Cogn. Эмот. 2009; 23: 675–687. DOI: 10.1080 / 02699930802051599. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 78. Фогт Дж., Лозо Л., Костер Э. Х., Де Хаувер Дж. О роли актуальности цели в эмоциональном внимании: Отвращение вызывает раннее внимание к чистоте. Cogn. Эмот. 2011; 25: 466–477. DOI: 10.1080 / 02699931.2010.532613. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 79. О’Киф Д.Дж. Свойства сообщения, состояния-посредники и проверки манипуляции: утверждения, доказательства и анализ данных в экспериментальных исследованиях убедительных эффектов сообщений.Commun. Теория. 2003. 13: 251–274. DOI: 10.1111 / j.1468-2885.2003.tb00292.x. [CrossRef] [Google Scholar]Обсессивно-компульсивное расстройство, депрессия, физические симптомы и преодоление чрезмерной вины
Что такое вина?
Вину сложно определить, но мы все ее чувствуем. Вы можете чувствовать себя виноватым из-за того, что у вас возникли мысли или что-то, что вы сделали. Вы также можете чувствовать себя виноватым из-за того, что ваши мысли и действия не совпадают с вашей культурой, вашей семьей или вашими убеждениями. Хотя ваши ассоциации с чувством вины могут быть негативными, они имеют положительную функцию.
Часто чувство вины призвано помочь вам принять морально правильное решение. Если ваши поступки вызывают негативные последствия или эмоции, чувство вины позже сообщит вам, что это было неправильным поступком, а повторение этого вызовет у вас чувство вины. Вы часто будете видеть в одном и том же разговоре чувство вины и стыда, потому что они помогают вам принимать моральные решения.
Однако чрезмерная вина — это когда вина становится кислой. Это может привести к тревожным навязчивым идеям, депрессивным тенденциям и физическим симптомам, если с ним не заняться.Хотя большая часть вины является внутренней, она часто обусловлена внешними факторами, а это означает, что с помощью правильных привычек ее можно отучить. Чтобы избавиться от чрезмерной вины, вы должны знать ее признаки.
Вина переплетается с другими расстройствами, и разделить их может быть непросто. Понимание роли вины в таких расстройствах, как обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) и депрессия, наряду с ее физическими симптомами, может помочь вам заметить ее признаки и научиться преодолевать чрезмерную вину.
Признаки вины
Связь вины с ОКР, тревогой и депрессией часто сопровождается множеством симптомов.Некоторые из физических симптомов вины — это проблемы со сном, желудком и пищеварением, а также мышечное напряжение.
Социальные и эмоциональные симптомы вины часто скрываются за вашими повседневными действиями. Вы можете найти оправдание определенным мыслям, но причиной вполне может быть вина. Некоторые симптомы вины включают:
- Чувствительность к последствиям каждого действия
- Ошеломленность из-за возможного принятия «неправильного» решения
- Низкая самооценка
- Ставить других перед собой до тех пор, пока они не причинят вреда
- эмоции
Вина и ОКР
Отношение вины к другим расстройствам двустороннее.Это может вызвать расстройство или увековечить его. ОКР и депрессия — два важных фактора, вызывающих чувство вины. ОКР — это повторяющиеся мысли (навязчивые идеи) и действия (компульсии), которые не поддаются контролю. Вина может быть предшественницей или фактором, способствующим ОКР.
Если вы чувствуете себя виноватым из-за мысли или действия, они могут надолго остаться в вашей голове. Эта вина может вызвать навязчивую идею относительно вашего действия или мысли, которая пришла вам в голову. Затем, чтобы компенсировать это, вы начинаете делать репарации, чтобы облегчить свою вину.Однако постоянное сосредоточение на вине и принуждение исправить это может никогда не прекратиться.
Альтернатива — уже укоренившаяся обсессивно-компульсивная тенденция. Например, если вы одержимы чистотой дома и каждый вечер моете посуду, вас может мучить чувство вины, если вы забудете помыть посуду. Такое чувство вины возникает из-за того, что вы нарушили кодекс, который диктует ваши убеждения.
Вина и депрессия
Как и в случае с чувством вины и ОКР, вина и депрессия подпитывают друг друга.Вина вызывает депрессивные симптомы. Это проявляется в плохом самочувствии из-за депрессии и со временем усугубляется. Эти отношения, называемые «метаэмоциями», не всегда носят отрицательный-отрицательный характер. Иногда вы можете чувствовать себя виноватым, потому что чувствуете себя хорошо.
Чувство вины обычно иррационально. Вы создаете такое восприятие собственных неудач, которое бродит в вашем уме. Затем ваши действия отражают эти эмоции, которые вызывают продолжение восприятия.
Отношения между чувством вины и депрессии образуют водоворот негативного мышления.Часто они могут выйти из-под контроля, подпитывая друг друга, пока не начнут поедать. Обнаружение этих паразитических отношений — первый шаг к освобождению от порочного круга.
Как справиться с чувством вины
Нет волшебного лекарства от чрезмерной вины. Преодоление этого требует много постоянной эмоциональной работы, как и в случае с любой другой сильной эмоцией. Частое признание и размышления — два критерия преодоления вины. Задайте себе такие вопросы: «Что заставляет меня чувствовать себя виноватым?» и «Какие действия или мысли возникают из-за моей вины?»
Кроме того, позитивное мышление и подкрепление могут помочь преодолеть чувство вины.Если вы измените формулировку своих мыслей, это может изменить ваше представление об источнике вашей вины. Измените «я должен» или «я мог бы» на что-то более позитивное, например, «я могу», «я заслуживаю» или «могу», когда это применимо.
Более того, попробуйте составить список того, в чем вы чувствуете себя виноватым. Используя этот список, подумайте о следующем:
- Напишите письмо тому, кто является источником вашей вины.
- Вызовитесь добровольцем, чтобы исправить то, в чем вы чувствуете себя виноватым.
- Превратите чувство вины во что-то позитивное, извлекая уроки из него и как двигаться вперед.
Хотя вина каждого уникальна, не только вы чувствуете себя виноватым. Говоря о своей вине, можно открыть двери для прощения и исцеления.
Вина и как она влияет на нас
Вина — невероятно сильная эмоция. Есть множество причин, по которым можно испытывать чувство вины — от чувства вины за то, что вы съели последний кусок пиццы, до чувства вины за кого-то, кого вы обидели в детстве. Некоторые могут задаться вопросом, как чувство вины влияет на наше психическое здоровье. Может ли это повлиять на нас в долгосрочной перспективе и насколько сильно это может быть? Давайте посмотрим поближе.
Чувство вины отличается от чувства печали или расстройства — чувство вины часто сочетает в себе чувство стыда, беспокойства, разочарования и унижения. Эти эмоции могут накапливаться внутри и со временем накапливаться, особенно если мы никогда не признаем себе, что были виноваты. Вина может сильно повлиять на наше чувство собственного достоинства и чувство собственного достоинства.
Вина может быть неуловимым и трудно предсказуемым чудовищем. Некоторые чувствуют это намного сильнее, чем другие. Чувство вины довольно часто встречается у людей с психическими расстройствами, особенно тревогой, депрессией и ОКР.Источником чувства вины может быть что угодно, но причина, как правило, гораздо менее значительна, чем заслуживает такая крайняя эмоциональная реакция. Например, предположим, что кто-то с сильной тревогой чувствует себя виноватым из-за того, что сплетничает о друге. Беспокойство подпитывает чувство вины, и этот человек может в конечном итоге чувствовать себя виноватым в течение нескольких дней, недель, месяцев, и даже лет за этот один инцидент. Вина обретает собственную жизнь еще долго после того, как инцидент утратил свою актуальность.Они могут захотеть найти способ как-то покаяться в своей ошибке — или они могут оставаться в подполье, пока это чувство не утихнет. Некоторых людей даже заставляют чувствовать себя виноватыми со стороны особо оскорбительных друзей, близких людей, начальников или членов семьи.
Независимо от того, откуда исходит вина, стресс сам по себе может иметь серьезные последствия для некоторых людей. Хотя это в основном психологическое, некоторые физические эффекты могут включать бессонницу, потерю аппетита и общее чувство тоски.У чувства вины есть много общих симптомов с депрессией; и депрессия может развиться у кого-то с серьезным чувством вины. Вот почему невероятно важно, чтобы люди, испытывающие проблемы с чувством вины, обращались за помощью. Если у вас возникли проблемы с неприятным чувством вины — поговорите со специалистом! Пройдите индивидуальную или групповую терапию и постарайтесь помнить о том, что на самом деле произошло, что вызвало у вас негативное мнение о себе. Скорее всего, если бы вы подумали о себе в спокойном и рациональном свете, вы бы согласились, что не заслуживаете того, чтобы чувствовать себя так плохо, как вы.
НАЖМИТЕ ЗДЕСЬ, чтобы просмотреть список доступных терапевтов рядом с вами.
Работа с чувством вины — Диана Лалор, клинический психолог, консультант и психотерапевт
Диана Лалор Бакалавр психологии, аспирантура, докторская степень, прикладная психология Главный психолог, консультант и психотерапевт Перт, Западная АвстралияВина — это эмоциональное состояние, при котором мы испытываем конфликт из-за того, что сделали то, чего, по нашему мнению, не должны были делать (или, наоборот, не сделали того, что, по нашему мнению, должны были сделать).Это может вызвать состояние чувств, которое не проходит легко и с трудом переносится.
Если вы испытываете чувство вины, вы, вероятно, сосредотачиваетесь на том, что вы сделали, что смущает, причиняет вред другому человеку или какое-то другое поведение, которое способствовало негативным последствиям для вас или кого-то еще. Иногда это чувство вины может стать настолько сильным, что вы можете чувствовать себя подавленным и не можете управлять своими чувствами.
Вина и стыд — похожие эмоции, поскольку оба связаны с плохим самочувствием. Вина обычно связана с тем, что человек сделал (или не сделал). С другой стороны, стыд часто воспринимается как чувство плохого, недостойного и ненавистного человека. Когда стыд становится глубоко укоренившимся и распространяется на человека, это очень деструктивная и болезненная эмоция.
Удивительно, как быстро чувство вины может проявляться в самых незначительных и бессмысленных вещах в нашей жизни. Вина — это эмоциональный предупреждающий знак, которому большинство людей учатся в ходе нормального социального развития в детстве.Его цель — сообщить нам, когда мы сделали что-то не так, чтобы помочь нам лучше понять свое поведение и то, как оно влияет на нас и других. Это побуждает нас пересмотреть свое поведение, чтобы не повторять одну и ту же ошибку дважды.
Нездоровая вина
Нездоровая вина не допускает ошибок; мы слишком многого ожидаем от себя и других. Вина нездорова, если она непропорциональна или вызывает острое недомогание. Нездоровая вина может возникнуть из-за:
- Столкновение систем ценностей. Например, в некоторых культурах существуют очень строгие правила в отношении сексуального поведения, однако мейнстримная австралийская культура относительно расслаблена в своем подходе к сексу. Человек, выросший в Австралии, но чьи родители принадлежат к другой культуре, может испытывать чувство вины за собственное сексуальное поведение в результате столкновения систем культурных ценностей.
- Чрезмерно суровая или оскорбительная дисциплина. Если правила поведения применялись с нарушением правил поведения или применялись с чрезмерной силой, страх наказания может быть интернализован как высокая степень вины.
- Нереалистичные стандарты поведения . Никто не совершенен. Если вы ожидаете, что никогда не будете злиться, всегда будете говорить правду и никогда не будете плохо думать о ком-либо, то вы, скорее всего, будете постоянно чувствовать себя виноватым.
- Действие, которое считается неправильным, но которое не было признано или искуплено за . Иногда мы делаем то, за что потом чувствуем себя виноватым. Если вина достаточно серьезна, мы можем бояться сказать кому-либо или исправить это. Это может привести к нездоровому состоянию вины и беспокойства.
Что может сделать с вами вина?
- Сделайте так, чтобы вы стали чрезмерно ответственными, стремясь сделать жизнь «правильной». Вы можете переутомиться, отдать слишком много себя или сделать что-нибудь, чтобы сделать всех счастливыми.
- Сделать вас чересчур сознательным. Вы можете беспокоиться о каждом действии, которое вы предпринимаете, с точки зрения его возможных негативных последствий для других, даже если это означает, что вы должны игнорировать свои потребности и желания.
- Сделать вас сверхчувствительным. Вы можете видеть решения о правильном и неправильном в каждом аспекте своей жизни и становиться одержимыми хрупкой природой всех ваших личных действий, слов и решений.
- Обездвижить вас . Вас может настолько охватить страх сделать, действовать, сказать или ошибиться, что вы в конечном итоге падаете, уступаете и выбираете бездействие, молчание и статус-кво.
- Вмешиваться в принятие решений. Может стать настолько важным всегда быть «правым» в своих решениях, что вы не сможете принять решение, иначе оно окажется неправильным.
- Будьте скрыты маской самоотречения. Вы можете спрятаться за маской самоотречения, потому что забота о других в первую очередь вызывает меньше чувства вины. Вы искренне считаете, что лучше в первую очередь служить другим, не подозревая, что «чувство вины» может быть мотиватором такого «великодушного» поведения.
- Заставить вас игнорировать весь спектр эмоций и чувств, доступных вам. Преодолевая чувство вины или страха перед ним, вы можете стать эмоционально заблокированным или замкнутым и неспособным наслаждаться положительными плодами жизни, ваше внимание всегда будет сосредоточено на отрицательных.
- Вводят вас в заблуждение или сбивают с пути. Поскольку за чувством вины стоит множество иррациональных убеждений, возможно, вы не сможете разобраться в своих чувствах. Когда вы испытываете чувство вины, важно быть объективным по отношению к себе, чтобы ваши решения основывались на здравом и рациональном мышлении.
- Будьте мотиватором к изменениям. Вину и дискомфорт, которые она приносит, можно использовать как барометр необходимости перемен и способ двигаться в другом направлении в своей жизни.
Как мы можем помочь бороться с чувством вины, принять его, когда оно важно, и легче отпустить его, когда оно не так?
- Признайте, какая у вас вина и ее цель.
Вина лучше всего помогает нам расти и созревать, когда наше поведение было оскорбительным или причиняющим боль другим или нам самим. Если мы чувствуем себя виноватыми за то, что сказали что-то оскорбительное в адрес другого человека, или за то, что сосредоточились на своей карьере, работая 60 часов в неделю вместо того, чтобы проводить время с семьей, это предупреждающий знак с целью: изменить свое поведение или иначе рискнуть навредить или потерять важное Мы все еще можем игнорировать нашу вину, но тогда мы делаем это на свой страх и риск. Это называется «здоровым» или «подходящим» чувством вины, потому что оно служит цели помочь перенаправить наш поведенческий компас.Проблема возникает, когда наше поведение не является чем-то, что нужно пересматривать, и не нужно его менять. Например, многие матери, впервые приехавшие на работу, плохо себя чувствуют по поводу того, чтобы вернуться к работе неполный рабочий день, опасаясь, что это может нанести неизвестный вред нормальному развитию их ребенка. В большинстве случаев это просто не так, и большинство детей развиваются нормально, даже когда оба родителя работают. Не в чем чувствовать себя виноватым, и тем не менее мы все еще чувствуем себя виноватыми. Это называется «нездоровой» или «неуместной» виной, потому что не служит рациональной цели. - Внесите исправления или изменения раньше, чем позже.
Если ваша вина вызвана определенной и рациональной целью — например, это здоровая вина, — примите меры, чтобы исправить проблемное поведение. Хотя многие из нас — обжоры самонаказания, постоянное чувство вины давит на нас, когда мы пытаемся двигаться вперед по жизни. Достаточно легко извиниться перед тем, кого мы обидели неосторожным замечанием. Немного сложнее не только понять, как 60-часовая карьера в неделю может нанести вред вашей семье, но и изменить свой рабочий график (при условии, что изначально были законные причины для того, чтобы работать по 60 часов в неделю. ).Здоровое чувство вины говорит нам, что нам нужно делать что-то другое, чтобы наладить отношения, важные для нас (или нашу собственную самооценку). С другой стороны, цель нездоровой вины — только заставить нас чувствовать себя плохо без малейшей законной причины. - Согласитесь, что вы сделали что-то не так, но двигайтесь дальше.
Если вы сделали что-то неправильно или обидно, вам придется признать, что вы не можете изменить прошлое, но вы можете исправить свое поведение, если и когда это уместно. Сделайте это, извинитесь или исправьте ненадлежащее поведение своевременно, но затем отпустите его.Чем больше мы сосредотачиваемся на убеждении, что нам нужно делать что-то еще, тем больше это будет нас беспокоить и мешать нашим отношениям с другими. Вина обычно очень ситуативна. Это означает, что мы попадаем в ситуацию, делаем что-то неуместное или обидное, а затем какое-то время чувствуем себя плохо. Либо поведение было не таким уж плохим, либо время идет, и мы чувствуем себя менее виноватыми. Если мы распознаем проблемное поведение и примем меры раньше, чем позже, мы почувствуем себя лучше (как и другой человек), и чувство вины будет уменьшено.Одержимость этим и отказ от какого-либо компенсирующего поведения (например, извинение или изменение своего отрицательного поведения) поддерживает плохие чувства. Примите и признайте неприемлемое поведение, исправьте ситуацию и двигайтесь дальше. - Учимся на собственном поведении.
Цель вины не в том, чтобы заставить нас чувствовать себя плохо только ради нее. Чувство вины пытается привлечь наше внимание, чтобы мы могли чему-то научиться на этом опыте. Если мы будем извлекать уроки из своего поведения, у нас меньше шансов повторить это в будущем.Если я случайно сказал что-то оскорбительное в адрес другого человека, моя вина говорит мне, что я должен (а) извиниться перед этим человеком и (б) подумать еще немного, прежде чем открыть рот. Если вы совершили ошибку в своем поведении (например, это нездоровое чувство вины), то вам не многому нужно учиться. Вместо того, чтобы научиться изменять такое поведение, вы можете вместо этого попытаться понять, почему простое поведение, за которое большинство людей не чувствует себя виноватым, заставляет вас чувствовать себя виноватым.Например, человек может чувствовать себя виноватым за то, что потратил какое-то время на игру в обычные часы работы. Однако, если они работают на себя и на самом деле не соблюдают «обычные рабочие часы», они могут иметь образ мышления, сформированный годами работы на других, и больше не применим. - Совершенства нет ни в ком.
Никто не идеален, даже наши друзья или члены семьи, которые, кажется, ведут безупречную жизнь без чувства вины. Стремление к совершенству в любой сфере нашей жизни — это рецепт неудачи, поскольку его никогда нельзя достичь.Мы все совершаем ошибки, и многие из нас идут по жизненному пути, который может заставить нас чувствовать себя виноватыми позже, когда мы, наконец, осознаем свою ошибку. Ключ в том, чтобы осознать ошибку и признать, что вы всего лишь человек. Не занимайтесь днями, неделями или месяцами самообвинения или самооценки, потому что вы должны были знать, должны были действовать по-другому или должны были быть идеальным человеком. Вы нет, и другие тоже. Это просто жизнь.
Вину можно рассматривать как привязанность к суждению и правильному «пониманию».Эта привязанность вместо того, чтобы делать нас более ответственными и подотчетными перед своими мыслями, чувствами и действиями, делает нас менее такими, потому что это препятствие для подлинности. С чувством вины и стыда очень трудно справиться, главным образом потому, что для этого нужно простить себя за все, что произошло.
К сожалению, в Австралии растет зависимость от азартных игр. В условиях, когда в Америке наблюдается эпидемия игровой зависимости и проблемы со злоупотреблением алкоголем, правительство Австралии также решает свою долю проблем с игровой зависимостью.Такая зависимость не редкость в Австралии и других странах мира. По оценкам Национальной лотерейной комиссии Австралии, каждый четвертый пристрастился к каким-либо азартным играм в австралийских онлайн-казино. Проблема привлекает все больше внимания из-за недавнего всплеска вторжений в дома и угонов автомобилей, но, несмотря на этот рост насилия, проблема игровой зависимости в Австралии, похоже, остается без внимания.
Простить себя требует честности и принятия себя.Снятие пелены вины позволяет нам быть более связанными с тем, что мы переживаем, с нашими мыслями и действиями в свете этого опыта, и, таким образом, быть более близкими к нашему опыту, нашим эмоциям и самим себе.
Психотерапия может создать благоприятную и непредвзятую среду для людей, чтобы исследовать их чувство вины и решить проблемы, которые у них могут возникнуть по поводу изменения поведения. Если вам нужна дополнительная информация, пожалуйста, свяжитесь с Дианой по телефону или электронной почте.
Щелкните здесь, чтобы перейти на страницу Дайаны Лалор.
Электронная почта: [адрес электронной почты защищен]
Телефон: (08) 9278 6578
Консультационный центр Коттеслоу
11 Brixton Street Cottesloe, 6011
Perth WA
Для получения дополнительной информации позвоните в консультационный центр Cottesloe (08) 9278 6578
или напишите нам по электронной почте [адрес электронной почты защищен]
границ | COVID-19 Психологические последствия: роль стыда и вины
Недавнее распространение COVID-19 может иметь драматические последствия для психического здоровья.Поскольку нынешняя пандемия может подразумевать подверженность смерти или угрозе смерти или серьезным физическим травмам, эта ситуация включает в себя длительное состояние тревоги, которое может иметь значительные психологические последствия на нескольких уровнях (Greenberg et al., 2020). Помимо постоянного страха заразиться, другие негативные эмоции могут представлять серьезную проблему для психического здоровья. Стыд и вина — это две разные негативные эмоции самосознания, которые могут быть спровоцированы настоящей пандемией. Как свидетельствуют Tangney и коллеги (Tangney, Dearing, 2002; Tracy et al., 2007), а также в недавних публикациях (Cândea and Szentagotai-Tǎta, 2018), когда стыд и вина не осознаются должным образом и не управляются, они по-разному связаны с серьезными психологическими симптомами, которые могут стать серьезной угрозой для психического здоровья. В настоящей статье представлены функции стыда и вины, а также обсуждается их связь с текущей ситуацией пандемии.
Заражаю ли я других? Последствия вины
Пандемия COVID-19 может быть серьезной не только с точки зрения постоянной угрозы, которую она представляет для личной безопасности, но и с точки зрения навязчивого чувства вины, которое может подорвать психическое благополучие.
Эмоция вины включает самокритику за определенное действие и вред, который оно может причинить другим. Это связано с заботой о своем влиянии на других и с сочувствием, исходя из их точки зрения (Tangney and Dearing, 2002). Поэтому во многих случаях чувство вины можно считать адаптивным и конструктивным, поскольку оно обычно побуждает к активным действиям, таким как признание и извинения, что в результате приносит пользу межличностным отношениям. Тем не менее, вина также может быть дезадаптивной, когда она становится «свободно плавающей», не связанной с конкретным контекстом (Cândea and Szentagotai-Tǎta, 2018).Вина может стать дезадаптирующей для психического здоровья, когда у людей развивается преувеличенное чувство ответственности за события, которые происходят вне их контроля, или когда возмещение за поведение невозможно (Leary and Tangney, 2011; Cherry et al., 2017). Необработанное чувство вины, связанное со стрессовым событием, может быть связано с серьезными осложнениями психического здоровья, включая посттравматическое стрессовое расстройство, депрессию, суицидальные мысли, проблемное употребление психоактивных веществ, а также плохое функционирование и качество жизни (Tracy et al., 2007; Брайан и др., 2014; Браун и др., 2015; Griffin et al., 2019). Кроме того, в событиях, связанных со стрессом, связанных с COVID-19, может возникнуть неадаптивная вина, когда дистресс рассматривается как доказательство проступка (например, «Я чувствую себя ужасно, значит, я, должно быть, сделал что-то ужасно неправильное»), что делает невозможным оценку фактических доказательств и к точной перспективе или изменить свое поведение, тем самым поддерживая и усугубляя личный дистресс (Haller et al., 2020; Sahoo et al., 2020). Этот тип эмоции включает в себя чувство личной гипер-ответственности за аспекты, которые человек не может или практически не может контролировать.Следовательно, чувство вины может быть легко вызвано опытом, связанным с передачей COVID-19 (Haller et al., 2020; Ransing et al., 2020). Длительное состояние неуверенности и постоянной готовности, связанное с COVID-19, в сочетании со страхом заразить других, может определить угрозу дезадаптивной вины, которая имеет разрушительные последствия для психического здоровья (Brooks et al., 2020). Это может быть верно не только для медицинских работников, но и для всех людей, которые не могут принять интеллектуальные решения для работы. Даже при тщательном соблюдении всех необходимых мер безопасности периодически возникающие мысли могут быть связаны с возможностью быть носителем COVID-19 и риском для членов семьи.
Этот эмоциональный опыт может усиливаться среди лиц, осуществляющих уход, членов семьи, друзей или коллег людей, которые на самом деле заразились COVID-19 или, что еще хуже, умерли от него. Учитывая, что во многих случаях источник COVID-19 нелегко отследить и кто-либо потенциально может быть бессимптомным носителем, рекурсивные мысли, связанные с реальной или предполагаемой личной ответственностью за инфекцию, могут оказаться угнетающими. Эти элементы подвергают каждого, кто контактировал с людьми, инфицированными или умершими от COVID-19, в постоянную ситуацию неопределенности, которая может вызвать дезадаптивную вину, связанную с неуместным или преувеличенным чувством ответственности (Cândea and Szentagotai-Tta, 2018 ).Более того, запрет на близкий контакт людей с другими людьми, умирающими от COVID-19, может иметь травмирующие последствия, которые не позволят членам семьи и лицам, осуществляющим уход, пройти через процесс скорби.
Вина как эмоциональное переживание также может оказаться актуальной проблемой для людей, на самом деле инфицированных COVID-19 (Ransing et al., 2020). Поскольку лечение подразумевает строгие меры контроля за инфекцией, даже легкая инфекция часто требует принудительного карантина, который требует социального дистанцирования и внезапного изменения домашних привычек (Brooks et al., 2020). Здесь важно подчеркнуть негативное влияние карантина на эмоциональное благополучие. В этой ситуации может возникнуть чувство гиперответственности за испорченную жизнь себе и другим членам семьи. Такие эмоции могут быть особенно разрушительными, когда инфекция проявляет клинические осложнения, требующие госпитализации (Brooks et al., 2020): состояние одиночества в сочетании со страхом смерти может усиливать навязчивые мысли о вине у пациента (например, «Я не уделите достаточно внимания »,« Я совершил серьезную ошибку »).Повествовательный жизненный опыт, описанный Sahoo et al. (2020) показали, что чувство вины за заражение близких и близких усугубляет боль от пребывания в социальной изоляции от семьи в «замкнутом» состоянии, что может иметь разрушительные последствия для эмоциональной реакции и импульсивности. Эти негативные эффекты могут быть также опосредованы частичным недосыпанием, которое может быть связано с сильным стрессом, усиленным условиями карантина (Zhao et al., 2020). Возможно, что навязчивые мысли о вине могут вызвать дисфункциональный механизм, который приводит к плохому качеству сна и снижению эмоциональной компетентности (Brand et al., 2016).
Чувство вины также может усиливаться из-за воздействия социальных сетей во время карантина, что может отрицательно сказаться на индивидуальном психологическом благополучии. Последние данные среди китайских граждан, проанализированные Gao et al. (2020) показали, что часто воздействие социальных сетей связано с высокой распространенностью проблем психического здоровья во время вспышки COVID-19. Социальные сети могут привести к перегрузке дезинформацией, которая может усилить чувство личной гиперответственности, вызванное чувством вины в период карантина (Всемирная организация здравоохранения., 2020).
Неадаптивная вина может возникнуть у медицинских работников, работающих в «красных зонах» отделений интенсивной терапии COVID-19. Учитывая, что в некоторых странах ресурсы интенсивной терапии ограничены, врачи больниц могут быть вынуждены выбирать, чью жизнь спасти, что требует принятия сложных решений о том, кого лечить в первую очередь (Greenberg et al., 2020). Медицинские работники могут быть вынуждены работать изнурительными сменами без времени для отдыха и нескольких часов сна в день. Как недавно было указано, это состояние может привести к изменению эмоциональной реактивности (Tempesta et al., 2020) и повышенная склонность к риску, которая может критически повлиять на процесс принятия решений (Salfi et al., 2020). Эти переживания могут быть эмоционально подавляющими, а чувство вины может быть вызвано сожалением или угрызениями совести, связанными с решениями, принятыми в критических условиях. Более того, даже сотрудники, имеющие опыт передачи плохих новостей родственникам, могут быть преодолены тем, что вынуждены делать это много раз в день в течение нескольких недель, особенно если они испытывают искреннее чувство вины (Greenberg et al., 2020).
Во всех описанных выше ситуациях как моральное увечье, так и выгорание могут повлиять на психическое здоровье.Гнетущее чувство вины может иметь разрушительные эффекты, начиная от реакции на острый стресс и заканчивая соматизацией, а также симптомами острой психологической травмы (Tangney and Dearing, 2002). Как отмечалось ранее, люди могут быть парализованы повторным переживанием негативных ситуаций, связанных с прошлыми ошибками, и могут проявлять избегающее поведение по отношению к контекстам, в которых предполагаемый риск возможной вины остается высоким.
Позор COVID-19
Как показали предыдущие пандемии (ВИЧ, гепатит B, Эбола), меры общественного здравоохранения и социальные меры в связи с COVID-19 могут усугубить стигму и постыдный опыт, который может быть опасным (Logie and Turan, 2020).
Tangney и Dearing доказали, что эмоция стыда вызывает токсические переживания никчемности, неполноценности и некомпетентности и приводит к желанию сбежать и отстраниться от общества (Tangney and Dearing, 2002; Tracy et al., 2007). Рекурсивные переживания стыда могут усугубить глобальную негативную самоатрибуцию, которая часто связана с неблагоприятными последствиями для психического благополучия, такими как плохая психологическая адаптация, межличностные трудности и общее плохое жизненное функционирование (Cavalera et al., 2018; Pietrabissa et al., 2018). Психопатологические симптомы, вызванные постыдными переживаниями, могут варьироваться от расстройств пищевого поведения и депрессии до тревожных расстройств (Cândea and Szentagotai-Tǎta, 2018; Oliveira et al., 2018; Melo et al., 2020). Очень тревожный и кумулятивный характер стрессоров, связанных с COVID-19, часто может быть идеальной ситуацией, чтобы вызвать реакцию стыда (хотя фактическая распространенность будет неизвестна в течение некоторого времени) (Haller et al., 2020; Ransing et al., 2020). Следовательно, стыд, связанный с COVID-19, может порождать травмирующие аспекты, основанные на восприятии того, что он не имеет ценности для других или, что еще хуже, опасен для них (Dorahy et al., 2017). Страх возможного постыдного опыта и быть отвергнутым другими может помешать людям раскрыть соответствующие факты об их клинической ситуации и фактическом риске заражения (Taylor, 2001). Такое отношение может быть обнаружено у травмированных пациентов, получающих лечение от COVID-19, или у которых проявляются возможные симптомы заболевания, что потенциально может привести к последующему распространению вируса в других социальных контекстах.
Личный опыт COVID-19 может вызвать стыд, связанный с мыслями о неполноценности и слабости.После заражения люди могут воспринимать себя неполноценными и бессильными, что вызывает самокритику в отношении всего себя. Более того, пациенты с COVID-19 или даже люди, которые больше не инфицированы этим заболеванием, могут проявлять стыдливые чувства, вызванные социальным неприятием со стороны других членов семьи или друзей (Brooks et al., 2020). Учитывая, что стыд может заставить людей уйти от мира на более длительные периоды времени, чем рекомендуют врачи, жизнь с COVID-19 может представлять собой гораздо более негативный опыт, чем он должен быть или должен быть.
Стыд заразить других пациентов с COVID-19 — ключевой элемент, который необходимо учитывать и понимать во время госпитализации / пребывания в палате и во время карантина (Sahoo et al., 2020). Повествовательный жизненный опыт пациентов с COVID-19 свидетельствует о постыдных навязчивых мыслях и страхе подвергнуться стигматизации со стороны друзей, коллег и соседей (Sahoo et al., 2020). Эти негативные чувства могут быть усилены освещением в социальных сетях, которое характеризуется обилием дезинформации и фейковых новостей о COVID-19 (Islam et al., 2020). Эта неприятная эмоция может быть усилена социальным неравенством, а также распространением стигмы, связанной с COVID-19, затрагивающей не только тех, кому впервые поставлен диагноз болезни, но и медицинских работников. Как и во многих случаях, источник COVID-19 нелегко отследить, и социальная стигма может возникнуть в отношении людей, которые больше всего контактируют с пациентами (Galbraith et al., 2020). Таким образом, медсестры, врачи и поставщики медицинских услуг в целом могут восприниматься другими людьми как «небезопасные» из-за своей работы и, таким образом, становиться жертвами избегающего поведения.
Более того, поскольку стыд вызывает сильные самоуничижительные реакции всего «я», он может спровоцировать самоагрессивное и суицидальное поведение (Tangney and Dearing, 2002). Взаимосвязь между травмирующими жизненными событиями и самоагрессивным поведением хорошо задокументирована, а травмы в результате стихийных бедствий могут усилить суицидальные мысли как у неспециалистов, так и у аварийных работников (Galbraith et al., 2020). При доказательстве виновности и в этом случае важно обратить внимание на качество жизни, условия, связанные с карантином.Когда ситуации длительной изоляции сочетаются с потерей сна, эта ситуация может сильно повлиять на эмоциональную реактивность (Brand et al., 2016; Salfi et al., 2020), увеличивая отрицательный аффективный тон и отрицательные суждения, связанные с положительными стимулами (Tempesta et al., 2020). Поскольку первые случаи самоубийств, связанных с COVID-19, сейчас привлекают внимание научного сообщества (Thakur and Jain, 2020), социальная стигма и предвкушение стыда являются ключевыми факторами, которые заслуживают изучения.
Немедленное психологическое вмешательство
Учитывая психологические последствия COVID-19, разработка конкретных программ лечения как для медицинского персонала, так и для населения в целом становится приоритетной задачей (Logie and Turan, 2020).Всемирная организация здравоохранения отмечает, что во время пандемии COVID-19 среди населения необходимо учитывать психологические проблемы (World Health Organization., 2020). Многие авторы также подчеркивают необходимость оказания первой психологической помощи пациентам, помещенным в отделения COVID (Bo et al., 2020; Wang et al., 2020). С этой точки зрения следует приложить особые усилия для борьбы с позорным клеймом и виноватым дезадаптирующим чувством, поскольку они могут быть тесно связаны с серьезными осложнениями психического здоровья (Всемирная организация здравоохранения., 2020). Этого можно достичь, применяя определенные терапевтические подходы, которые помогают людям развивать позитивное восприятие самих себя или участвовать в репаративном поведении (Молинари и Кавалери, 2015). Терапия, ориентированная на сострадание, может представлять собой полезное вмешательство в управление постыдными негативными мыслями и обеспечение заботы и доброты (Gilbert, 2014). Гиперответственность и дезадаптивный стыд можно контролировать с помощью группового вмешательства или специального индивидуального лечения (McGarty et al., 2005; Dearing and Tangney, 2011).Если стыд и вина, вызванные COVID-19, связаны с негативными травматическими симптомами или пересекаются с прошлыми травмами, вмешательство по переработке десенсибилизации движением глаз также является подходящим вариантом (Shapiro, 2017).
Поскольку негативные психологические последствия COVID-19 могут быть обнаружены среди врачей, независимо от того, работают ли они напрямую с инфицированными пациентами, требуется особое внимание к поставщикам медицинских услуг (Greenberg et al., 2020). Учитывая необходимость поддерживать высококачественное медицинское обслуживание во время пандемии, вполне возможно, что такая профессиональная приверженность может иметь сильное отношение к психологическому стрессу.Как уже было показано ранее, нежелание врачей обращаться за помощью или сообщать о своих трудностях, такое поведение может быть усилено переживанием вины и стыда (Galbraith et al., 2020).
Наконец, с социальной точки зрения, люди, наиболее затронутые COVID-19, могут участвовать в разработке стратегий смягчения стигмы, хотя они могут испытывать социальные различия и неравенства в отношении здоровья.
Риск дезинформации может способствовать стигме и ксенофобии, воспроизводя социальную конструкцию болезни как иностранное вторжение, что, в свою очередь, усиливает социальную иерархию и неравенство сил (Logie and Turan, 2020).И наоборот, жизненный опыт COVID-19 и других перекрестных стигм может влиять на подходы общественного здравоохранения с учетом контекста и стигмы. Следовательно, следует использовать данные социальных сетей для повышения необходимой мобилизации общественности и местных сообществ для соблюдения карантинных процедур, быстрого уменьшения распространения страхов и неуверенности и повышения общественного доверия к мерам общественного здравоохранения (Depoux et al., 2020). Только путем поощрения сотрудничества с заинтересованными сообществами и предоставления разумных указаний по участию общественности можно гарантировать эффективность карантинных распоряжений во время возникающей пандемии.
Авторские взносы
CC подготовил рукопись, критически отредактировал ее и, наконец, утвердил.
Конфликт интересов
Автор заявляет, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.
Список литературы
Бо, Х. X., Ли, В., Янг, Ю., Ван, Ю., Чжан, К., Чунг, Т. и др. (2020). Симптомы посттравматического стресса и отношение к кризисным службам психического здоровья среди клинически стабильных пациентов с COVID-19 в Китае. Psychol. Мед . DOI: 10.1017 / S0033291720000999. [Epub перед печатью].
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Бранд С., Киров Р., Калак Н., Гербер М., Шмидт Н. Б., Лемола С. и др. (2016). Плохой сон связан с более низкой эмоциональной компетентностью подростков. Behav. Сон Мед . 14, 602–614. DOI: 10.1080 / 15402002.2015.1048450
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Брукс, С.К., Вебстер, Р. К., Смит, Л. Е., Вудленд, Л., Уэссели, С., Гринберг, Н. и др. (2020). Психологическое воздействие карантина и способы его снижения: быстрый обзор доказательств. Ланцет 395, 912–920. DOI: 10.1016 / S0140-6736 (20) 30460-8
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Браун, К. К., Трим, Р. С., Майерс, США, и Норман, С. Б. (2015). Вина, связанная с травмой: концептуальное развитие и связь с посттравматическим стрессом и депрессивными симптомами. J. Trauma Stress 28, 134–141. DOI: 10.1002 / jts.21999
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Брайан А. О., Брайан К. Дж., Морроу К. Э., Этьен Н. и Рэй-Саннеруд Б. (2014). Моральные травмы, суицидальные мысли и попытки суицида в военной выборке. Травматология 20: 154. DOI: 10,1037 / h0099852
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Кандеа Д. М. и Сентаготи-Тота А. (2018). Признаки стыда, вины и тревоги: метаанализ. J. Беспокойство. 58, 78–106. DOI: 10.1016 / j.janxdis.2018.07.005
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Кавалера К., Пепе А., Зурлони В., Диана Б., Реалдон О., Тодиско П. и др. (2018). Отрицательные социальные эмоции и познание: стыд, вина и нарушения рабочей памяти. Acta Psychol. 188, 9–15. DOI: 10.1016 / j.actpsy.2018.05.005
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Вишня, м.Г., Тейлор, П. Дж., Браун, С. Л., Ригби, Дж. У. и Селлвуд, В. (2017). Вина, стыд и выраженные эмоции у лиц, осуществляющих уход за людьми с длительными проблемами психического здоровья: систематический обзор. Psychiatry Res . 249, 139–151. DOI: 10.1016 / j.psychres.2016.12.056
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Деринг, Р. Л., и Тангни, Дж. П. Э. (2011). Стыд в час терапии . Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация.
Google Scholar
Депу, А., Мартин, С., Карафиллакис, Э., Прит, Р., Уайлдер-Смит, А., и Ларсон, Х. (2020). Пандемия паники в социальных сетях распространяется быстрее, чем вспышка COVID-19. J. Travel Med. 27: тааа031. DOI: 10.1093 / jtm / taaa031
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Дорахи, М. Дж., Корри, М., Блэк, Р., Мэтисон, Л., Коулз, Х., Карран, Д. и др. (2017). Стыд, диссоциация и сложные симптомы посттравматического стрессового расстройства в травмированных психиатрических и контрольных группах: прямые и косвенные ассоциации с дистрессом во взаимоотношениях. J. Clin. Псих . 73, 439–448. DOI: 10.1002 / jclp.22339
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Гэлбрейт, Н., Бойда, Д., Макфитерс, Д., и Хассан, Т. (2020). Психическое здоровье врачей во время пандемии covid-19. Пуля Брит Дж. Психол . DOI: 10.1192 / bjb.2020.44. [Epub перед печатью].
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Гао, Дж., Чжэн, П., Цзя, Ю., Чен, Х., Мао, Ю., Чен, С., и другие. (2020). Проблемы психического здоровья и воздействие социальных сетей во время вспышки COVID-19. PloS ONE 15: e0231924. DOI: 10.1371 / journal.pone.0231924
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Гринберг, Н., Дочерти, М., Гнанапрагасам, С., и Уэссели, С. (2020). Решение проблем психического здоровья, с которыми сталкиваются медицинские работники во время пандемии COVID-19. BMJ 368: m1211. DOI: 10.1136 / bmj.m1211
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Гриффин, Б.J., Purcell, N., Burkman, K., Litz, B.T., Bryan, C.J., Schmitz, M., et al. (2019). Моральный вред: комплексный обзор. J. Стресс травмы 32, 350–362. DOI: 10.1002 / jts.22362
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Халлер М., Норман С. Б., Дэвис Б. К., Капоне К., Браун К. и Аллард К. Б. (2020). Модель лечения вины, стыда и морального вреда, связанных с COVID-19. Psychol. Травма 12, S174 – S176. DOI: 10.1037 / tra0000742
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Ислам, М.А., Барна, С. Д., Райхан, Х., Хан, М. Н. А., и Хоссейн, М. Т. (2020). Депрессия и тревога среди студентов университетов во время пандемии COVID-19 в Бангладеш: кросс-секционное исследование в Интернете. ПЛОС ОДИН . 15: e0238162. DOI: 10.1371 / journal.pone.0238162
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Лири М. Р. и Тангни Дж. П. (2011). Справочник по самоидентификации . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press.
Google Scholar
Логи, К.Х., Туран Дж. М. (2020). Как уравновесить противоречия между мерами общественного здравоохранения в отношении COVID-19 и снижением стигмы? Изучение исследований в области ВИЧ. AIDS Behav. 24, 2003–2006. DOI: 10.1007 / s10461-020-02856-8
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
МакГарти, К., Педерсен, А., Уэйн Лич, К., Мэнселл, Т., Уоллер, Дж., И Блюк, А. М. (2005). Групповая вина как предиктор готовности извиниться. руб. J. Soc. Psychol. 44, 659–680.DOI: 10.1348 / 014466604X18974
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Мело Д., Оливейра С. и Феррейра К. (2020). Связь между внешним и внутренним стыдом и перееданием: посредническая роль стыда, связанного с телесным образом, и когнитивного слияния. Есть расстройство веса . 25, 1703–1710. DOI: 10.1007 / s40519-019-00811-8
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Молинари, Э., и Кавалери, А. П. (2015). Il Dono Nel Tempo Della Crisi. Per Una Psicologia Del Riconoscimento. Милан: Раффелло Кортина Редактор.
Google Scholar
Оливейра С., Пирес К. и Феррейра К. (2018). Усиливает ли напоминание о том, что лицо, осуществляющее уход, сообщение о еде, патогенное влияние стыда на питание и трудности, связанные с весом? Ешьте расстройство веса. 25, 471–480. DOI: 10.1007 / s40519-018-0625-8
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Пьетрабисса, Г., Varallo, G., Cavalera, C., Manzoni, G.M., Cattivelli, R., Rossi, A., et al. (2018). «Исследования стыда тела при расстройствах пищевого поведения и веса», в Body Image, Eating and Weight , eds M. Cuzzolaro, S. Fassino S (Cham: Springer), 369–379.
Google Scholar
Ransing, R., Ramalho, R., de Filippis, R., Ojeahere, M. I., Karaliuniene, R., Orsolini, L., et al. (2020). Стигма и дискриминация во время пандемии COVID-19, связанные со вспышкой инфекционных заболеваний: движущие силы, факторы, проявления и результаты во всем мире. Иммунный иммунитет к поведению мозга . 28, 555–558. DOI: 10.1016 / j.bbi.2020.07.033
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Саху, С., Мехра, А., Сури, В., Малхотра, П., Ядданапуди, Н., Пури, Г. Д. и др. (2020). Живой опыт выживших после короны (пациенты, помещенные в палаты COVID): повествование из реальной жизни, задокументированное резюме внутренней вины, стыда, стигмы, гнева. Азиатский Дж. Психиатр . 53: 102187. DOI: 10.1016 / j.ajp.2020.102187
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Салфи, Ф., Лауриола, М., Темпеста, Д., Каланна, П., Соччи, В., Де Дженнаро, Л. и др. (2020). Влияние полного и частичного лишения сна на импульсивность рефлексии и принятие рисков при принятии обдуманных решений. Нат. Sci. Сон 12, 309–324. DOI: 10.2147 / NSS.S250586
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Шапиро, Ф. (2017). Десенсибилизация и повторная обработка движением глаз (EMDR) Терапия: основные принципы, протоколы и процедуры . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Публикации Гилфорда.
Тэнгни, Дж. П., и Деринг, Р. Л. (2002). Стыд и вина . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press.
Google Scholar
Тейлор, Б. (2001). ВИЧ, стигма и здоровье: интеграция теоретических концепций и жизненного опыта людей. J. Adv. Nurs. 35, 792–798. DOI: 10.1046 / j.1365-2648.2001.01912.x
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Темпеста Д., Салфи Ф., Де Дженнаро Л. и Феррара М. (2020). Влияние пяти ночей ограничения сна на эмоциональную реактивность. J. Sleep Res. 29: e13022. DOI: 10.1111 / jsr.13022
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Такур В. и Джайн А. (2020). COVID 2019-самоубийства: глобальная психологическая пандемия. Brain Behav Immun. 88, 952–953. DOI: 10.1016 / j.bbi.2020.04.062
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Трейси, Дж. Л., Робинс, Р. У., и Тэнгни, Дж. П. (2007). Самосознательные эмоции: теория и исследования. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press.
Google Scholar
Ван, К., Пан, Р., Ван, X., Тан, Ю., Сюй, Л., Хо, С.С. и Хо, Р.С. (2020). Незамедлительные психологические реакции и связанные с ними факторы на начальном этапе эпидемии коронавирусной болезни 2019 года (COVID-19) среди населения Китая в целом. Внутр. J. Env. Res. Паб. Здоровье 17: 1729. DOI: 10.3390 / ijerph27051729
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Чжао, X., Лань, М., Ли, Х., и Ян, Дж.(2020). Воспринимаемый стресс и качество сна среди здоровых людей в Китае во время коронавирусной болезни 2019 года: модель умеренного посредничества. Sleep Med. DOI: 10.1016 / j.sleep.2020.05.021
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
границ | Экспериментальная парадигма принятия решений для различения вины и сожаления и их саморегулирующая функция через поведение, не склонное к потерям
Введение
Вина и сожаление — две тесно связанные эмоции.В повседневной жизни они имеют тенденцию возникать одновременно, что может быть причиной того, что многим людям будет трудно провести различие между ними концептуально. В своем анализе сожаления Гилович и Медвец (1995) выразили эту взаимосвязь, предположив, что чувство сожаления «вероятно, будет иметь оттенок вины». Фактически, вина и сожаление имеют общие важные черты. Общим является то, что обе эмоции обычно возникают в ситуациях, когда человек чувствует себя ответственным за негативный результат или вред, чего можно было бы избежать, если бы он выбрал другое действие.Таким образом, и вина, и сожаление основаны на оценке контрфактического выбора, то есть на сравнении фактического результата выбора с тем, что могло бы произойти в случае альтернативного выбора. Неудивительно, что обе эмоции, соответственно, также обладают существенными феноменологическими характеристиками. Например, в исследовании Рассела и Мехрабиана (1977) участников просили оценить различные эмоции по семантическому дифференциалу (включая удовольствие-неудовольствие, возбуждение-невозбуждение и доминирование-покорность).Не было обнаружено разницы между чувством вины и сожаления ни по одной из эмоциональных черт. И вина, и сожаление, в отличие от большинства других эмоций, также тесно связаны с свободой воли и личной ответственностью. Например, Frijda et al. (1989), сравнивая оценочные компоненты 32 эмоций, обнаружили, что вина и сожаление отличаются от всех других эмоций (включая стыд) особенно сильно связанным опытом самоагентства. Примечательно, что вина и сожаления также имеют важную функциональную характеристику: считается, что их переживание регулирует последующее поведение за счет мотивации избегать возникновения этих чувств после будущих выборов (Zeelenberg et al., 1996; Коричелли и др., 2005; Ellingsen et al., 2010; Chang et al., 2011). Конечно, люди обычно стремятся избегать негативных эмоциональных состояний, но поскольку вина и сожаление так тесно связаны с личным выбором поведения и, следовательно, с личной ответственностью и контролем (что гораздо меньше касается других типичных негативных эмоций, таких как гнев или страх). ), люди могут активно и сознательно принимать соответствующие стратегии выбора, чтобы регулировать (т. е. снижать) вероятность столкнуться с ними в будущем.С этой точки зрения и вина, и сожаление можно рассматривать как «саморегулирующиеся эмоции».
Тем не менее, несмотря на все эти сходства, два исследования, в которых проводится более тщательный анализ психологических детерминант вины и сожаления, выявили одно важное измерение, которое четко различает вину и сожаление, а именно социальное измерение (Berndsen et al., 2004; Zeelenberg and Breugelmans, 2008 г.). В этом контексте социальное измерение относится к цели отрицательного результата или вреда, который он причинил, т.е.е., повлиял ли отрицательный результат на самого себя (внутриличностное или несоциальное состояние) или на другого человека (межличностное или социальное состояние). Оба исследования показали, что, когда этот фактор принимается во внимание, вину можно четко отличить от сожаления в связи с тем, что она сильно связана с межличностным, но не внутриличностным вредом, в то время как для сожаления такой специфичности не обнаружено. В одном из экспериментов Зеленберг и Брейгельманс, 2008, исследование 1) представили своим испытуемым две версии гипотетического сценария, спрашивая их, как они будут себя чувствовать в соответствующей ситуации.В частности, участников просили представить, что они оставили свою одежду и обувь в ванной после принятия душа, и что позже они сами (внутриличностное состояние) или их мать (межличностное состояние) споткнулись бы о них, что привело к сломанной ноге и невыносимая боль. Между человеком, страдающим от вреда (я против матери) и эмоцией (вина против сожаления), было очень значимое взаимодействие. В частности, испытуемые оценивали значительно более высокую вину, но не сожаление в межличностных отношениях, по сравнению с внутриличностным состоянием.Аналогичные закономерности были обнаружены для эмоциональных оценок реальных событий, которые испытуемые вспоминали из своего прошлого. По некоторым данным исследований Berndsen et al. (2004) указали на противоположный паттерн сожаления по сравнению с чувством вины, т. Е. Более высокую оценку после внутриличностного вреда, чем после межличностного вреда, но это не может быть подтверждено данными Zeelenberg и Breugelmans (2008). В совокупности эти результаты согласуются с анализом вины Баумейстером и др. (1994) как внутренне присущей межличностной эмоции, которая возникает в социальных отношениях и помогает поддерживать их, хотя конкретная разница между виной и сожалением прямо не рассматривалась в этот анализ.
Основываясь на различии между вредом внутри и между людьми, основная цель настоящего исследования заключалась в разработке экспериментальной парадигмы, которая позволила бы нам по-разному вызывать чувство вины и сожаления в сети систематическим образом в результате фактического выбора испытуемых во время эксперимента. . Как правило, вызвать эти эмоции в стандартных лабораторных условиях довольно сложно, особенно в связи с чувством вины, потому что это требует, чтобы субъекты действовали таким образом, чтобы они чувствовали себя ответственными за нанесение вреда другому человеку, которого они естественным образом избегали бы (особенно с помощью знание того, что свое поведение постоянно регистрирует экспериментатор).Чтобы обойти эти проблемы, было разработано несколько процедур, вызывающих чувство вины, без прямой привязки их к выбору, сделанному в Интернете в рамках экспериментальной парадигмы. Такие процедуры включают воображение гипотетических сценариев (Takahashi et al., 2004; Moll et al., 2007; Kedia et al., 2008), предоставление ложной обратной связи (Amodio et al., 2007), чтение газетных статей (Stillman and Baumeister , 2010), или парадигмы автобиографической памяти, в которых испытуемые записывают определенные эмоциональные события из своего собственного прошлого (De Hooge et al., 2007; Гангеми и др., 2007; Nelissen et al., 2007) или напрямую просят заново пережить эмоции от таких личных прошлых событий (Shin et al., 2000; Wagner et al., 2011). Последний метод особенно хорошо подходит для того, чтобы вызвать относительно сильное чувство вины в лаборатории, потому что самые сильные стимулы, вызывающие чувство вины, выбираются индивидуально и относятся к событиям, которые действительно произошли, а не просто к гипотетическим ситуациям (Wagner et al., 2011). В настоящем исследовании, однако, нас особенно интересовало возникновение вины и сожаления в контексте фактического выбора в экспериментальной среде.Таким образом, мы могли бы вызвать эти эмоции способом, более подходящим для имитации их естественного возникновения, которое обычно связано с индивидуальным выбором. Кроме того, мы также сможем проанализировать последствия переживания вины и сожаления для регулирования последующего поведения выбора в повторяющихся условиях.
Для этой цели мы использовали парадигму принятия решений, в которой испытуемые неоднократно делали выбор с реальными денежными эффектами. Такие парадигмы были первоначально разработаны в рамках теории игр (von Neumann and Morgenstern, 1944) и тем временем часто используются в областях социальной нейробиологии, нейроэкономики и исследований принятия решений для моделирования динамики выбора поведения, а также для анализа лежащие в основе нейронные механизмы (Fehr and Camerer, 2007; Sanfey, 2007).В недавних экономических исследованиях эмоциональные факторы, такие как чувство вины и сожаления, иногда включаются в такие модели в качестве параметров в математических формулах функций полезности, разработанных для оптимизации предсказания поведения выбора в определенных теоретико-игровых парадигмах (Coricelli et al., 2005; Krajbich et al. ., 2009; Chang et al., 2011). Однако, несмотря на то, что эти исследования демонстрируют, что роль вины и сожаления в поведении экономического выбора в основном признается, участников этого типа исследований обычно не спрашивают напрямую об их конкретных эмоциях после того, как они сделали выбор и получили обратную связь о результате. .Здесь, дополняя эти нейроэкономические подходы, мы получили оценки участников в отношении их чувства вины и сожаления, что позволило нам напрямую проверить предполагаемую межличностную специфику субъективных переживаний вины при принятии фактических решений. Хотя вина и сожаление уже рассматривались отдельно в различных исследованиях поведения выбора, в настоящее время не существует парадигмы принятия решений, которая бы напрямую сравнивала их как возможные факторы в их влиянии на поведение выбора.
Для разработки такой парадигмы мы использовали хорошо зарекомендовавшую себя процедуру Коричелли и его коллег (Camille et al., 2004; Coricelli et al., 2005), который использовался для исследования (внутриличностного) сожаления, расширяя его межличностным (социальным) условием, чтобы вызвать чувство вины. В рамках каждого испытания этой парадигмы испытуемые выбирают, в какую из двух лотерей играть. Для каждой из двух лотерей на экране отображается сумма денег, которую можно выиграть или проиграть, а также соответствующие вероятности выигрыша или проигрыша. После принятия решения выбранная лотерея разыгрывается, и результат (выигранная или проигранная сумма денег) добавляется / вычитается из общего заработка испытуемого.Помимо результата фактически сыгранной лотереи, также отображается результат невыбранной лотереи. Эта процедура, применяемая в исходной версии парадигмы, разработанной Coricelli et al. (2005), хорошо подходит для того, чтобы вызвать сожаление, которое ожидается, когда результат невыбранной лотереи был бы лучше, чем результат выбранной лотереи из-за контрфактической оценки. Однако в этой исходной парадигме все результаты приписываются только самому участнику, так что это будет представлять собой только внутриличностное сожаление, поскольку возможный негативный результат не влияет ни на кого другого.Поэтому мы ввели межличностное (социальное) состояние, при котором решение принималось не за себя, а за другого человека. Чтобы максимально увеличить вероятность и степень чувства вины в этом межличностном состоянии, мы обозначили в качестве другого человека маленького ребенка, Анастасию, нуждающегося в дорогостоящем лечении, для которого местная организация собирала пожертвования (см. Материалы и методы, для Детали). В каждом испытании результат был назначен либо испытуемому (состояние «я»), либо Анастасии (состояние «другое»), так что выигрыши и потери определялись независимо для двух условий.Назначение всегда объявлялось в начале каждого испытания, прежде чем испытуемый делал свой выбор. В контрольных условиях (без ответственности) компьютер делал случайный выбор, и испытуемый просто наблюдал за происходящим на экране. В конце каждого испытания испытуемых просили оценить, как они относились к результату в отношении различных эмоций, включая оценки вины и сожаления.
Короче говоря, наша парадигма в основном использовала хорошо известную процедуру Коричелли, но расширила ее двумя способами, чтобы позволить различать вину и сожаление согласно предыдущим психологическим исследованиям (Berndsen et al., 2004; Зеленберг и Брейгельманс, 2008). Во-первых, помимо внутриличностного (несоциального) состояния было введено межличностное (социальное) состояние. Во-вторых, после каждого испытания были получены особые рейтинги эмоций, что позволило нам напрямую протестировать психологические паттерны переживания вины и сожаления на основе исследований гипотетических сценариев и описаний лично вспоминаемых событий в рамках парадигмы принятия поведенческих решений. По результатам Berndsen et al. (2004) и Zeelenberg and Breugelmans (2008), мы предположили, что вина, но не сожаления, будет значительно более выражена в межличностных отношениях, чем во внутриличностных условиях после отрицательных исходов.Чтобы принять во внимание индивидуальные априорных различий в склонности к переживанию вины, мы также оценили черту вины (TG) у каждого испытуемого (Kugler and Jones, 1992; Jones et al., 2000). Мы ожидали более сильного чувства вины у людей с высокими оценками TG, чем у людей с низкими оценками TG после собственного выбора с отрицательными результатами.
Вторая цель этого исследования состояла в том, чтобы проанализировать регулирующие эффекты вины и сожаления на последующий выбор поведения. Как уже упоминалось, считается, что и чувство вины, и сожаление влияют на последующее поведение за счет мотивации избежать их появления при будущих решениях (Zeelenberg et al., 1996; Коричелли и др., 2005; Ellingsen et al., 2010; Chang et al., 2011) и, таким образом, обладают способностью (вниз) регулировать себя в долгосрочной перспективе. В существующей парадигме было лишь очень ограниченное количество вариантов действий, и мы держали ожидаемые значения двух лотерей в пределах пробной константы, поэтому также было не так много возможных критериев, по которым субъекты могли бы принять решение таким образом, чтобы избежать вины или сожаление о последующем выборе. Тем не менее, участники могли принять решение на основе неприятия потерь (Канеман и Тверски, 1984), т.е.е. выбор лотереи с наименьшей возможной суммой проигрыша в случае проигрыша, что было бы простой и эффективной стратегией для уменьшения ожидаемой степени вины / сожаления, если выбранная лотерея не выиграет. Мы ожидали, что особенно участники с высоким уровнем TG будут склонны использовать такую стратегию, потому что — из-за их общей повышенной склонности испытывать чувство вины — они могут быть более мотивированы избегать его. Это ожидание основано на предыдущих выводах о том, что субъекты с более высоким уровнем триглицеридов активируют области мозга, специфичные для переживания вины (в орбитофронтальной коре), в большей степени, чем субъекты с более низкими показателями триглицеридов (Wagner et al., 2011). Хотя такая стратегия в основном относится к межличностному выбору, ожидается, что такая стратегия будет принята во всех вариантах выбора людьми с высоким уровнем ТГ, поскольку они склонны интерпретировать свое чувство вины в большей степени, чем люди с низким уровнем ТГ, как общий намек на возможные угрозы также для самость (Gangemi et al., 2007). Тем не менее, помимо (и независимо от) этого ожидаемого общего эффекта ТГ на склонность к выбору, не склонному к потерям, ТГ может дополнительно смягчать динамические, зависящие от состояния эффекты ожидаемой (межличностной) вины против.(внутриличностные) переживания сожаления в ходе анализа испытаний. Однако здесь люди с низким уровнем триглицеридов могут быть более чувствительными. Следовательно, при непосредственном переживании негативных результатов собственного выбора субъекты с низким уровнем ТГ по сравнению с людьми с высоким уровнем ТГ могут быть более склонны использовать конкретную (межличностную) вину в качестве релевантной информации, которую следует учитывать при следующем выборе (чтобы избегайте повторения этого конкретного опыта). Это предположение основано на предыдущих выводах о том, что субъекты с низкой просоциальной ценностной ориентацией наиболее чувствительны к усилению кооперативного поведения, вызванному чувством вины (Ketelaar and Au, 2003; De Hooge et al., 2007; Nelissen et al., 2007). Соответственно, применяя это непосредственно к личной склонности испытывать вину, можно было бы ожидать большего отвращения к потере у субъектов с низкими показателями TG, особенно после отрицательно оцененного результата в условии межличностного выбора (предполагается, что вызывает чувство вины), чем в условиях внутриличностного выбора (не предполагается выявить вину). Более того, такое влияние должно быть конкретно оказано на последующее межличностное состояние, где, в отличие от внутриличностного состояния, чувство вины неизбежно в случае «плохого» выбора.
Материалы и методы
Субъекты
Для эксперимента было набрано 23 человека (10 женщин), участие которых было оплачено. Все, кроме одного, были правшами и не имели в анамнезе неврологических или психологических расстройств. Возраст участников колебался от 19 до 31 года (в среднем 23,61 года), и каждый давал информированное письменное согласие. Исследование было одобрено местным этическим комитетом Charité Berlin. Один участник мужского пола был исключен, потому что он выразил в целом очень негативное мнение о благотворительных пожертвованиях, что противоречит основной идее нашего исследования.
Задача и методика эксперимента
Перед тем, как участникам были даны инструкции к фактическому заданию, им была представлена информация о 4-летней украинской девочке по имени Анастасия, получателе заработка в «другом» состоянии. Эта информация включала в себя короткий текст, описывающий текущее положение ребенка (с акцентом на характер ее болезни и ее неотложную потребность в лечении) и организацию, которая собирает деньги на это лечение («Berlin hilft e.В. »). Испытуемым сообщили, что впоследствии они будут участвовать в компьютерной игре, в которой деньги можно будет выиграть или проиграть не только для себя, но и для Анастасии, в зависимости от их выбора в игре. Было дано понять, что в конце эксперимента будет реальное пожертвование благотворительной организации, собирающей для Анастасии, и в качестве доказательства они в конечном итоге подпишут форму денежного перевода не только для себя, но и для Анастасии. Как лишнее доказательство того, что Анастасия и благотворительная организация «Berlin hilft e.V. » действительно существует, испытуемым был показан интернет-сайт организации, в том числе фотографии Анастасии. Впоследствии они указали на рейтинговых шкалах в короткой анкете свое мнение о полезности цели организации по сбору пожертвований на лечение Анастасии и свое мгновенное желание действительно сделать пожертвование Анастасии. Эти контрольные вопросы подтвердили в целом положительное отношение (среднее значение ± SEM по шкале оценок от 0 до 10: 8,41 ± 0,40 для полезности, 6,41 ± 0.57 для текущего импульса для пожертвования).
Затем испытуемые читают инструкцию к экспериментальной задаче. Как уже упоминалось, задача была основана на устоявшейся парадигме Коричелли и его коллег (Camille et al., 2004; Coricelli et al., 2005), но мы использовали визуально упрощенную версию, как описано Nicolle et al. (2011). Участникам было предложено выбрать между двумя лотереями «колесо фортуны» в каждом испытании, каждая из которых включает выигрыш и проигрыш с разной вероятностью (25, 50 или 75%).Вероятности их возможной финансовой выгоды или убытков были представлены относительным размером цветных секторов круга (зеленый для вероятностей выигрыша и красный для вероятностей проигрыша). Возможные выигрыши и проигрыши в данном испытании были обозначены положительными числами в зеленой части соответствующего круга (для возможных выигрышей) и отрицательными числами в красной части соответствующего круга (для возможных потерь). Эти числа представляют собой евроценты, которые можно выиграть или проиграть в соответствующей лотерее, что может достигать 500 центов за испытание.В половине испытаний эта сумма была назначена испытуемому (состояние «я» = внутриличностное), в другой половине испытаний она была назначена на пожертвование Анастасии (условие «другое» = межличностное). Кроме того, в качестве контрольного условия для выбора ответственности (критическая предпосылка для чувства как вины, так и сожаления), как в состоянии «я», так и в состоянии «другой», субъекты не могли сами выбирать лотерею, но компьютер делал случайный выбор. , которые испытуемые могли только пассивно смотреть на экране (условие «следить»).Ожидалось, что в этих испытаниях не будет или возникнет очень слабое чувство вины и сожаления из-за отсутствия ощущаемой ответственности. Таким образом, дизайн включал в себя два фактора внутри субъектов: «я против другого» и «выбор против следования», при этом различия между «я» и «другой» в условии «выбрать» представляют первостепенный интерес. Однако следует отметить, что, несмотря на пассивность испытуемого в «последующих» испытаниях, эти испытания были столь же актуальны, как и испытания «на выбор» с точки зрения денежной выгоды или убытков, поскольку их исходы по-прежнему относились либо к испытуемому. или Анастасии по условию «я» / «другой», как в испытаниях «выбирай».
Всего эксперимент состоял из 128 испытаний, то есть по 32 на экспериментальные условия, представленных в случайном порядке. Отнесение конкретных лотерейных пар к экспериментальным условиям было сбалансировано для разных испытуемых. Первоначальный капитал в размере 5 евро был назначен отдельно как испытуемому, так и Анастасии, и испытуемым сказали, что в зависимости от их решения их собственный, а также начальный капитал Анастасии может увеличиться (в лучшем случае до более чем 50 евро). или полностью потеряться в ходе экспериментальной игры.Задача отображалась программой Eprime2 на экране настольного компьютера, расположенного на столе перед участником. Перед тем, как собственно задание началось, испытуемые выполняли короткую тренировочную пробежку, чтобы ознакомиться с основной процедурой.
На рис. 1 показано примерное испытание задачи от начала до отображения результата игры. В начале каждого испытания испытуемым предъявляли слайд, информирующий их о том, какое из четырех возможных условий будет следовать, т. Е.д., показывая информацию о (i), за кого они играли (условие «я» или «другое») и (ii) будут ли они или компьютер выбирать между двумя азартными играми (условие «выбрать» или «следовать» ). После того, как испытуемые с помощью нажатия кнопки указали, что они поняли эту информацию, само испытание началось с показа двух лотерей, одна из которых должна была быть выбрана.
Рис. 1. Образцовое испытание . В каждом испытании должна была быть выбрана одна из двух лотерей.Исход выбранной лотереи имел реальные денежные последствия (выигрыш или убыток) либо для участника, либо для Анастасии. В начале каждого следа объявлялись экспериментальные условия испытания. Было четыре возможности, в зависимости от того, будет ли выигрыш / проигрыш в выбранной лотерее назначен участнику или Анастасии (условие «я» против «другого»), и будет ли участник или компьютер решать, какая лотерея будет проводиться. сыграно (условие «выбрать» или «следовать»).См. Текст для подробного описания процедуры.
В испытаниях «выбрать» предпочтительная игра выбиралась испытуемым посредством нажатия «c» (игра слева) или «v» (игра справа) на клавиатуре компьютера. Участникам было предоставлено до 8 секунд, чтобы сделать свой выбор (это было много времени; среднее время выбора составляло 3,49 с). Более длительное колебание привело к появлению на экране сообщения, напоминающего им действовать быстрее в будущем (что происходило очень редко, в среднем 1.2 раза на каждого испытуемого) перед тем, как перейти к следующему испытанию. Чтобы гарантировать, что время выбора в условиях «слежения» (компьютерный выбор) не отличается от условий «выбора», среднее значение трех предыдущих испытаний с «выбором» использовалось в качестве времени выбора в условиях «слежения». После выбора (субъектом или компьютером) выбранная игра выделялась на экране синим квадратом, который оставался там в течение 3–5 секунд (в среднем 4 секунды). После этой фазы задержки результаты обеих игр (выбранной и невыбранной) были показаны, причем исход выбранной игры снова был выделен синим квадратом.
После фазы исхода участников попросили указать, как они думают о результате, с помощью нескольких субъективных оценок. Рейтинги предоставлялись в два этапа. Сначала испытуемые давали общую оценку своих ощущений по 6-балльной шкале от «очень отрицательно» до «очень положительно». Шкала была представлена на экране в виде шести горизонтально расположенных прямоугольников с двумя вербальными метками в качестве якорей, показанных слева («очень отрицательно») и справа («очень положительно»). Участники могли перемещать курсор (первоначально расположенный посередине) между шестью полями и, наконец, подтвердили свой выбор, нажав клавишу «m.Затем, на втором этапе, если конечная позиция курсора находилась в одном из трех квадратов, символизирующих преимущественно негативные чувства по поводу результата (здесь в центре внимания), испытуемого просили оценить степень нескольких конкретных негативных пережитые эмоции, а именно: вина, сожаление, гнев / раздражение и разочарование. Это было сделано путем перемещения курсора по прямой линии, без такого ощущения в крайнем левом углу (словесно закрепленное как «совсем нет») и очень сильного ощущения, находящегося в крайнем правом углу (словесно закрепленного как «очень сильное». ).Все эти вопросы начинались с курсора слева (т.е. без использования чувства соответствующей эмоции по умолчанию), а не с середины шкалы, чтобы избежать возможного отклонения от центральной тенденции. Окончательное положение курсора необходимо было подтвердить нажатием «m» до появления следующего вопроса. Было возможно одиннадцать позиций курсора, которые были перекодированы в числа от 0 до 10. Аналогично, если участник изначально указал, что он преимущественно положительно относится к результату (выбрав одно из трех крайних правых квадратов в первом вопросе), он / она был впоследствии его попросили оценить степень переживаемых определенных положительных эмоций, а именно радость / счастье, облегчение, удовлетворенность и гордость.Во всех испытаниях (как отрицательных, так и положительных) на втором этапе оценки испытуемых просили указать, в какой степени они чувствуют себя ответственными за результат (в качестве контрольного вопроса для манипуляции «выбрать» или «следовать»). Пять оценок, содержащихся на втором этапе оценки, были представлены в рандомизированном порядке. Поскольку здесь в центре внимания находились отрицательные эмоции, вина и сожаление, анализ субъективных оценок был ограничен отрицательно оцененными результатами.
Две игры в каждой представленной игровой паре имели равную или почти равную ожидаемую ценность (максимальная разница в 3 цента).Чтобы не привлекать внимание к этому факту, мы использовали неравные значения выигрышей и проигрышей в большинстве азартных игр (избегая чисел, которые можно было бы разделить на 10), так что точное вычисление ожидаемых значений было затруднено даже после некоторой практики. (Эта процедура является причиной того, почему ожидаемые значения не всегда были в точности одинаковыми между двумя играми, но могли отклоняться на несколько центов.) Кроме того, следуя процедуре Nicolle et al. (2011), чтобы дополнительно скрыть тот факт, что ожидаемые значения в каждой паре азартных игр были по существу идентичны, а также чтобы усилить ощущение мастерства в игре, два испытания в каждом условии были «испытаниями на улов».Этот термин относится к испытаниям, включающим одну игру с явно более высокой ожидаемой ценностью, чем другая. Эти «испытания улова» не были включены в статистический анализ. Одно испытание улова, а также два оставшихся испытания в каждом состоянии также служили «испытаниями контроля внимания». В этих «испытаниях по контролю внимания» за этапом исхода следили не субъективные оценки эмоций, а три вопроса, чтобы определить, насколько хорошо участник обратил внимание на экспериментальные условия текущего испытания.В частности, испытуемых спрашивали: (i) кто решил в текущем испытании (я или компьютер), (ii) кто получил выигрыш / проигрыш в текущем испытании (я или Анастасия), и (iii) какая из двух азартных игр имела лучший результат (выбранный или невыбранный). Поскольку испытуемые знали, что такие контрольные испытания будут повторяться на протяжении всего эксперимента, они были вынуждены поддерживать высокий уровень внимания в течение всего времени. (Фактически, анализ этих контрольных испытаний подтвердил это, только с одним.В среднем 1 ошибка на человека.) Поскольку эти испытания не могли быть проанализированы из-за отсутствия оценок эмоций, в итоге было проведено 112 валидных испытаний (28 на каждое экспериментальное условие) для статистического анализа по каждому предмету. Хотя азартные игры в этих 112 валидных испытаниях в основном игрались именно так, как указано на экране (случайные и независимые исходы), мы манипулировали результатами трех испытаний для каждого условия, чтобы убедиться, что хотя бы некоторые отрицательно оцененные исходы, как ожидается, будут в первую очередь связаны с вина или сожаления (которые были в центре нашего внимания) действительно имели место.В частности, мы позаботились о том, чтобы выбранная игра в этих испытаниях проиграла, а невыбранная игра выиграла. (В свою очередь, чтобы компенсировать эту тенденцию к проигрышу, мы позаботились о том, чтобы выбранная игра всегда выигрывала в упомянутых выше «испытаниях на улов»).
После азартной игры, на выполнение которой ушло около 45 минут, испытуемые заполнили шкалу TG Описи вины (Jones et al., 2000), состоящую из 20 пунктов, оцененных по пятибалльной шкале ответов (примерные пункты: «Вина и раскаяние было частью моей жизни столько, сколько я себя помню »,« Я часто чувствую себя «неправильно» из-за того, что я сделал »и (с обратной оценкой)« Вина не является для меня особой проблемой ») .Перед окончательным подведением итогов испытуемые получили денежное вознаграждение, состоящее из платы за явку в размере 24 евро (некоторые из испытуемых были студентами-психологами, которые предпочли получить компенсацию в кредитах курса) и дополнительной суммы в зависимости от результата экспериментального задания. . Анастасия также рассчитывала зависимый от задачи заработок. Поскольку общая ожидаемая ценность всех исходов игры была ниже нуля, лишь немногие участники действительно выиграли что-либо для себя или для Анастасии. По этическим причинам проигравшие были проинформированы о том, что они сохранили свой первоначальный стартовый капитал в размере пяти евро.То же самое и с Анастасией. Таким образом, все участники получили дополнительный заработок не менее пяти евро для себя и для Анастасии. Участники были проинформированы о своих доходах и доходах Анастасии и подписали обе формы денежных переводов, после чего соответствующие суммы денег были переведены испытуемому и благотворительной организации «Berlin hilft e.V.» соответственно.
Результаты
Сравнение эмоциональных переживаний между «я» (внутриличностным) и «другим» (межличностным) состояниями
Поскольку в центре внимания были отрицательные эмоции вины и сожаления, первичный анализ сравнивал «я» (внутриличностное) и«Другие» (межличностные) условия были выполнены в испытаниях с отрицательной оценкой (т. Е. Испытаниях с общей оценкой результатов ниже средней точки шкалы оценки общих отрицательных и положительных результатов). Во-первых, дисперсионный анализ 2 × 2 проводился только для испытаний по «выбору» с «виной против сожаления» и «я против других» как внутри субъектов, как анализ, непосредственно соответствующий предыдущим психологическим исследованиям внутри- и межличностных ситуаций. описания (Berndsen et al., 2004; Zeelenberg, Breugelmans, 2008).На рисунке 2 показаны результаты. Оба основных эффекта были значительными [«вина против сожаления», F (1,21) = 25,0, p <0,001; «Я против других», F (1,21) = 24,7, p <0,001]. Наиболее важно то, что эти основные эффекты определялись значительным взаимодействием между двумя факторами [ F (1,21) = 22,8, p <0,001]. Последующие попарные сравнения t между «я» и «другим» по отдельности на предмет вины и сожаления показали, что, как и ожидалось, вина более сильно ощущалась в межличностном «другом» состоянии, чем в внутриличностном «я» состоянии [ t (21) = 5.62, p <0,001], хотя это не относится к сожалениям [ t (21) = 1,64, p = 0,12], хотя тенденция в отношении средств была в том же направлении, что и в отношении вины. Попарные сравнения внутри условий дополнительно показали, что оценки сожаления были сильнее оценок вины в состоянии «я» [ t (21) = 6,61, p <0,001], но не в состоянии «другое» [ t (21) = 1,43, p = 0,17]. Тот же анализ, проведенный в «последовательных» контрольных испытаниях (в которых оценки вины и сожаления, как правило, были очень низкими, как и ожидалось; см. Таблицу 1), не выявил каких-либо значительных эффектов, подтверждая специфичность модели к условиям субъективно переживаемой ответственности.Кроме того, когда фактор «выбор против следования» был непосредственно включен в качестве дополнительного фактора в ANOVA, все соответствующие взаимодействия с этим фактором также были очень значимыми ( p <0,005).
Рис. 2. Рейтинги вины и сожаления (средние значения ± SEM) после отрицательно валентных результатов, когда субъекты выбрали лотерею для себя (состояние «я» = внутриличностное / несоциальное) или для Анастасии («другое» состояние = межличностное / социальная) .Вина, но не сожаление, в основном возникает в межличностном контексте.
Таблица 1 . Субъективные оценки .
Когда TG был введен в качестве дополнительного фактора между субъектами в этом ANOVA (две группы по n = 11 в каждой, сформированные медианным разделением), этот фактор не смягчил критическое взаимодействие вины / сожаления × себя / другого [ F (1,20) = 0,66, p = 0,43, для трехстороннего взаимодействия с ТГ].Тем не менее, TG взаимодействует только с фактором «вина против сожаления», что указывает на обычно повышенные рейтинги вины, но не сожаления, на высоком уровне по сравнению с низкими показателями TG [ F (1,20) = 4,22, p = 0,05]. Отдельные анализы, проведенные у субъектов с высоким и низким уровнем триглицеридов, подтвердили значительное взаимодействие вины / сожаления × себя / другого в обеих группах [сильно повышенные оценки вины, но не сожаления, в межличностных отношениях по сравнению с внутриличностным состоянием; высокий TG: F (1,10) = 10.02, p = 0,01, чувство вины 5,18 ± 0,77 против собственной вины 2,78 ± 0,78; сожаление о другом 4,93 ± 0,70 по сравнению с сожалением о себе 4,98 ± 0,64; низкий TG: F (1,10) = 16,43, p = 0,002, другая вина 3,90 ± 0,72 против собственной вины 1,23 ± 0,56; сожаление-прочее 5,21 ± 0,71 по сравнению с сожалением о себе 4,28 ± 0,59].
В исследовательских целях мы также искали половые различия, используя пол вместо ТГ в качестве межсубъектного фактора. Фактически, имело место значимое трехстороннее взаимодействие с полом, указывающее на то, что критическое взаимодействие вина / сожаления × себя / другого было сильнее у женщин, чем у мужчин [ F (1,20) = 7.44, p. <0,05]. Однако, поскольку общая картина была такой же у мужчин, как и у женщин, и по-прежнему значима при раздельном расчете только у мужчин [ F (1,11) = 7,43, p = 0,02], мы не рассматриваем пол отдельно в интерпретация результатов.
Для полноты картины в таблице 1 показаны средние значения и SEM также для других отрицательных эмоций, гнева / раздражения и разочарования, а также рейтинги ответственности во всех экспериментальных условиях (данные отдельно не показаны для низких и низких значений).высокие показатели ТГ из-за отсутствия влияния этого фактора; все p s> 0,12). Эти данные показывают, что вина и сожаление, в отличие от разочарования и гнева / раздражения, обычно были тесно связаны с условием «выбрать», когда участники чувствовали — в отличие от условия «следовать» — личную ответственность за результат.
Поскольку разница между «другим» и «я» представляла здесь первостепенный интерес как индикатор специфичности социального контекста, мы непосредственно вычислили в дополнительном анализе эту разницу как отдельную зависимую переменную и сравнили вину не только с сожалением, но и с сожалением. также — в качестве дополнительного контроля для специфичности — для других негативных эмоций — разочарования и гнева / раздражения (а также контрольной переменной воспринимаемой ответственности), и выполнили те же сравнения не только в критических условиях «выбора», но и в условие безответственного контроля за «последующими» испытаниями (рис. 3).Рисунок показывает, что, хотя все эмоции были в целом несколько выше в состоянии «другое», чем в состоянии «я», когда субъекты активно выбирали азартную игру, в которую они будут играть, только чувство вины показало отчетливую специфику в этом отношении. Это было подтверждено в ANOVA 5 (эмоция) × 2 (выбор / следование) внутри субъектов с помощью взаимодействия эмоция × выбор / следование [ F (4,84) = 11,38, p <0,001], квалифицирующее выбор / подписку. основной эффект [ F (1,21) = 21,23, p <0.001]. Фактически, вина в условии «выбора» сильно отличалась от всех других оценок эмоций в этом отношении (все попарные сравнения p <0,001). Что касается контрольных испытаний «слежения» (серые столбцы на Рисунке 3), не было последовательной закономерности, и ни для одной из эмоций различие между другими людьми не отличалось значительно от нуля.
Рис. 3. Различия в рейтингах (средние значения ± SEM) между состояниями «Другого» и «Я» (как индикатор специфичности для социального контекста) в отношении вины, сожаления, гнева / раздражения, разочарования и ответственности после отрицательной оценки результатов испытаний .В условиях активного «выбора» (черные полосы) вина проявляла отчетливую социальную специфику, отличную от всех других эмоций (все p <0,001). В условиях пассивного «слежения» (серые столбцы) ни для одного из рейтингов не наблюдалось социальной специфики.
Несмотря на различную степень переживания вины и сожаления в зависимости от межличностного и внутриличностного выбора, корреляционный анализ все же показал тесную взаимосвязь между ответственностью, виной и сожалением даже в условиях «выбора», когда рейтинги ответственности обычно были на высоком уровне.В критическом состоянии «Выбирай другого», единственном условии, когда оценки в значительной степени указывают на переживание как вины, так и сожаления, и вина, и сожаление сильно коррелировали с субъективно воспринимаемой ответственностью, а также коррелировали друг с другом (корреляция вина и ответственности , r = 0,68; корреляция сожаление-ответственность, r = 0,70; корреляция вина-сожаления, r = 0,74; все p <0,001). Даже в состоянии «Самостоятельный выбор», несмотря на в целом низкий уровень вины, ответственность коррелировала как с сожалением, так и с виной (корреляция сожаление-ответственность, r = 0.77, р. <0,001; корреляция вина и ответственности, r = 0,44, p <0,05), а также оценки вины и сожаления также показали сильную прямую корреляцию ( r = 0,64, p <0,001). (Корреляция между виной и сожалением сохранилась даже при частичном разделении разочарования и гнева / раздражения ( p <0,05), но потеряла значение, когда дополнительно была разделена ответственность.) Когда TG коррелировала с рейтингами вины и сожаления в Другом - Выберите условие, корреляция с чувством вины, но не с сожалением была значимой (вина, r = 0.47, р <0,05; сожаление р = 0,17, р = 0,46). В условии «Самостоятельный выбор» TG также коррелирует с чувством вины ( r = 0,49, p <0,05), но также и с сожалением ( r = 0,42, p = 0,05).
Признак вины и неприятие потери
Чтобы проверить гипотезу о том, что более высокий TG связан с более сильным неприятием потерь, мы сначала сравнили участников с низким и высоким TG в отношении общего количества испытаний в условии «выбора», в котором они предпочли вариант с более низкими возможными потерями по сравнению с вариантом. с более высокими возможными потерями, используя тест t для независимых образцов.Этот анализ выявил значительную разницу с более высоким процентом нежелательных потерь для субъектов с высоким уровнем ТГ по сравнению с субъектами с низким уровнем ТГ (23,2 ± 2,8% против 15,3 ± 2,1%, t (20) = 2,25, p <0,05) .
Чтобы проверить дополнительную возможность более динамичного и более специфического влияния ТГ на поведение выбора, мы сначала вычислили четыре разные переменные для каждого субъекта: (1) процент отрицательно оцененных испытаний с выбором другого, за которым следует выбор без потерь в исследовании следующее испытание с выбором другого человека (условие «Другой – Другой»), (2) процент отрицательно оцененных испытаний с выбором другого человека, за которыми следует вариант без потерь в следующем испытании с выбором самого себя (условие «Другой-Я»), (3 ) процент отрицательно оцененных испытаний с самостоятельным выбором, за которыми следует неустрашимый к потерям выбор в следующем испытании с самовыбором (условие «Самостоятельный выбор»); выбор в следующем испытании «выбор другого» (условие «Само-другой»).Первые две из этих переменных представляют собой условия выбора после переживания (межличностного) вины, в то время как последние две переменные представляют условия выбора после переживания (внутриличностного) сожаления. Любые специфические эффекты этих эмоций будут отражаться в выборочно усиленных ценностях в условиях конгруэнтного выбора, соответствующих этим эмоциям, то есть в условии «Другой-Другой» для конкретных эффектов вины и в условии «Я-Я» для конкретных эффектов внутриличностного сожаления. .Более того, такие эффекты не должны возникать, если предыдущий выбор был оценен не отрицательно, а положительно из-за отсутствия чувства вины или сожаления. Поэтому в целях контроля мы вычислили те же четыре переменные и для вариантов выбора после положительной оценки результатов. Таким образом, процент выбора, избегающего потерь в этих различных условиях, был подвергнут дисперсионному анализу с тремя факторами внутри субъектов: «я против других» в текущих испытаниях, «я против других» в следующем испытании «выбор» и « отрицательный »vs.«Положительная» эмоциональная оценка текущего результата и дополнительный фактор между субъектами: низкий или высокий ТГ.
Этот дисперсионный анализ показал, что помимо основного эффекта высокого и низкого TG [ F (1,20) = 5,05, p <0,05, подтверждая вышеупомянутое общее сравнение теста t между двумя группами ], эмоции-специфические эффекты действительно возникали в зависимости от ТГ. В частности, главный эффект «я против других» в следующем выборе был квалифицирован не только взаимодействием с валентностью («отрицательный» vs.«Положительный»), но также и «себя по сравнению с другими» в текущем выборе в сочетании с TG [все F (1,20)> 4,5, p <0,05]. Чтобы разбить эти дифференциальные эффекты в зависимости от ТГ, мы проанализировали специфические эмоции паттерны отдельно в группах испытуемых с высоким и низким уровнем ТГ. В группе с высоким уровнем триглицеридов статистически значимым был только главный эффект «себя по сравнению с другими» в следующем выборе, что указывает на более высокую общую неприязнь к потерям в «Я», чем в «других» условиях [ F (1,10) = 6.65, р. <0,05]. Напротив, в группе с низким ТГ наблюдалась более сложная, специфическая для эмоций модель, в которой основной эффект валентности определялся взаимодействием «я против других» при следующем выборе и взаимодействием с «собой». по сравнению с другими »в следующем выборе в сочетании с« себя по сравнению с другими »в текущем выборе [все F (1,10)> 8,3, p <0,05]. Изучение средних значений в различных условиях (таблица 2) показывает, что это взаимодействие отражает эффект, конкретно связанный с состоянием переживания вины (отрицательное другое состояние) в этой группе субъектов.Фактически, испытуемые в этой группе, так же как и в группе с высоким ТГ, аналогичным образом демонстрировали общую тенденцию к более высокому неприятию потерь при принятии решений за себя во всех условиях, в то время как только после того, как они испытали чувство вины, эта модель изменилась (т.е. решения для Анастасии). Прямая корреляция TG с поведением, не склонным к потерям, подтвердила результаты ANOVA. TG положительно коррелировал [ r = 0,37] с неприязнью к потерям в целом (отражая основной эффект), но отрицательно коррелировал, в частности, с разницей между межличностным выбором неприятия потерь после переживания вины (т. Е.е., отрицательное условие Другое – Другое) и соответствующие контрольные условия, на которых основан комплексный интерактивный эффект (разница с отрицательным Другим – Я, r = -0,65; разница с положительным Другим – Другим, r = -0,41; каждый p <0,05).
Таблица 2 . Процент вариантов, не допускающих потерь .
Контрольный анализ с использованием поведения выбора, избегающего риска, в качестве зависимой переменной (выбор лотереи с меньшей разницей между возможным выигрышем и возможным проигрышем) не выявил какой-либо статистической значимости (все эффекты ANOVA p > 0.12), демонстрируя специфичность наблюдаемых эффектов для более простой стратегии выбора неприятия потерь, в которой не рассматриваются возможные выгоды.
Хотя в нашей выборке женщины и мужчины существенно не различались по ТГ [женщины 54,16 ± 3,37, мужчины 50,56 ± 3,61, t (20) = 0,72, p = 0,48], мы также выполнили контрольный анализ по предотвращению потерь выбор с использованием пола вместо ТГ в качестве межсубъектного фактора. Ни один из эффектов, включая пол, не достиг значимости (все p > 0.31), исключая возможность того, что дифференциальные эффекты, наблюдаемые для субъектов с низким и высоким TG, будут просто отражать гендерные различия.
Обсуждение
Расширяя хорошо зарекомендовавшую себя экспериментальную процедуру внутриличностного сожаления (Camille et al., 2004; Coricelli et al., 2005), добавляя межличностное (социальное) измерение, мы представляем здесь экспериментальную процедуру, которая позволяет дифференцированно вызывать чувство вины. и сожаление. В частности, в соответствии с предыдущими психологическими выводами, основанными на описании сценариев или личных прошлых событий, вина вызывалась в большей степени, когда субъекты чувствовали себя ответственными за межличностный вред, чем когда они чувствовали себя ответственными за внутриличностный вред.Это не было случаем ни сожаления, ни разочарования, ни гнева / раздражения, хотя средства во всех этих эмоциях имели тенденцию к тому же направлению, что и чувство вины. Примечателен не только четкий паттерн результатов, который подтвердил основную гипотезу о различиях между виной и сожалением, но и абсолютная интенсивность этих чувств, вызванных этой очень простой парадигмой выбора (в среднем около пяти по шкале от 0 до 10). в интересующих условиях). Что касается сожаления, мы не сформулировали конкретную гипотезу, потому что предыдущие результаты были несовместимы в отношении внутриличностного vs.межличностный характер сожаления (Berndsen et al., 2004; Zeelenberg, Breugelmans, 2008). В настоящем исследовании мы не обнаружили существенной разницы между оценками сожаления между внутриличностными и межличностными условиями выбора, что согласуется с выводами Zeelenberg и Breugelmans (2008).
Несмотря на четко различающиеся модели средств для выражения вины и сожаления в разных условиях, наши результаты, полученные в результате корреляционного анализа, также подтверждают специфические общие черты этих двух эмоций.В отличие от других негативных эмоций, вина и сожаление были тесно связаны с субъективно переживаемой ответственностью. Даже в условиях «выбора» (связанных с высокой ответственностью) и вина, и сожаление существенно коррелировали с субъективной ответственностью, и они также были сильно коррелированы друг с другом. В частности, в условиях межличностного выбора, где рейтинг вины и сожаления имеет одинаково высокие абсолютные значения, возникает интересный вопрос о том, что концептуально отличает вину от межличностного сожаления.Очевидно, что хотя может быть сожаление без существенной вины (как показано во внутриличностном состоянии), может быть невозможно испытать вину без сожаления в межличностных условиях, и высокая корреляция между двумя эмоциями предполагает, что они не только сосуществуют в эти контексты, но действительно концептуально сильно пересекаются. Другими словами, вина и межличностное сожаление могут описывать, по сути, одну и ту же основную эмоцию. С другой стороны, различия могут быть в том смысле, что, в отличие от межличностного сожаления, вина связана не только с социальным контекстом, но и с моральными оценками в определенной ситуации.Тесно связанный вопрос будет заключаться в том, является ли сожаление, переживаемое во внутриличностном контексте, качественно тем же, что и сожаление, переживаемое в межличностном контексте. В противном случае было бы полезно использовать для них разные имена или всегда добавлять соответствующее прилагательное, описывающее конкретный контекст. Настоящее исследование не было разработано для ответа на эти вопросы, которые следует изучить более подробно в будущих исследованиях. Далее мы будем называть сожаление только внутриличностным сожалением не только потому, что это традиционное использование этого термина в исследованиях сожалений (Mellers et al., 1999; Камилла и др., 2004; Coricelli et al., 2005), но также из-за его очевидной тесной связи с чувством вины в межличностной сфере.
Примечательно, что испытуемые указали на сильное усиление чувства ответственности (и, как следствие, также сожаления и вины) после собственного выбора в лотерее по сравнению с тем, что было сделано компьютером, даже несмотря на то, что окончательный результат все еще был вопросом случая. (Субъекты не должны были выбирать исход напрямую, а только лотерею, которую нужно было сыграть.) Это подчеркивает роль субъективной ответственности в отличие от объективной ответственности как критического фактора, лежащего в основе чувства вины и сожаления.Хотя объективная и субъективная ответственность обычно совпадают, последняя, по-видимому, является основным определяющим фактором, если они не совпадают. Например, люди обычно испытывают большее сожаление, когда отрицательный результат является результатом их действий, а не их бездействия (Kahneman and Tversky, 1982), что можно объяснить сниженным чувством ответственности за бездействие. И наоборот, субъективно воспринимаемая ответственность может ощущаться в определенных случаях «вины выжившего» у людей, которые являются единственными выжившими в дорожно-транспортном происшествии, даже если они никоим образом не участвовали в обстоятельствах, приведших к аварии.Таким образом, хотя наша упрощенная парадигма не моделирует прототип повседневной ситуации вины и сожаления, она все же учитывает субъективную ответственность как центральный фактор.
Особое преимущество настоящей парадигмы, состоящей из серии личных выборов, состоит в том, что она не только позволяет дифференцированно вызывать чувство вины и сожаления, но также исследует, как избегание этих эмоций может повлиять на выбор поведения. Поскольку на такие эффекты, вероятно, влияют личностные различия, относящиеся к этим эмоциям (De Hooge et al., 2007; Гангеми и др., 2007; Nelissen et al., 2007), здесь мы сосредоточили внимание на вине, в отношении которой, в отличие от сожаления, существуют установленные процедуры оценки устойчивых индивидуальных различий (см. Обзор в Robins et al., 2007). В настоящей парадигме у субъектов было мало возможностей использовать сложные стратегии выбора, чтобы избежать вины или сожаления, и не было объективно лучшего варианта выбора, потому что в каждом испытании обе лотереи имели сопоставимые ожидаемые значения. Учитывая эти ограничения задачи, мы предположили, что субъекты, мотивированные на избежание вины или сожаления, будут применять простую стратегию предотвращения потерь, выбирая лотерею, в которой в случае проигрыша было потеряно меньше денег.В этом отношении мы обнаружили два интересных результата. Во-первых, пациенты с высоким уровнем триглицеридов, как правило, более неохотно сопротивлялись потерям, чем пациенты с низким уровнем триглицеридов. Во-вторых, однако, только испытуемые с низким значением в Черте показали повышенное неприятие потерь в следующем испытании на соответствие эмоциям (следующий межличностный выбор) после предшествующего переживания вины. Хотя на первый взгляд это может показаться противоречивым, эта закономерность имеет смысл. Субъекты с высоким уровнем триглицеридов, вероятно, наиболее сильно мотивированы избегать чувства вины. Как подтверждают наши данные, эти субъекты действительно демонстрировали в целом более высокий рейтинг вины после выбора с отрицательным результатом.Поскольку это также относится к межличностному, а также к внутриличностному выбору, имеет смысл, чтобы эти субъекты обобщали свою мотивацию, чтобы избежать чувства вины при принятии всех решений. С этой точки зрения, неприятие потерь само по себе при рискованном выборе может представлять собой стабильный характерный фактор, связанный с высоким уровнем ТГ. Напротив, участники с низким показателем TG, которые не так часто испытывают чувство вины, могут с большей готовностью использовать свою вину и сожаление о чувствах как полезную информацию, которую они могут использовать для адаптации своего поведения в будущем именно в аналогичных обстоятельствах.
Таким образом, наши результаты подтверждают предыдущие исследования, также указывающие на личностно-зависимые эффекты поведения, связанного с чувством вины. В исследовании, проведенном Кетелаар и Ау, 2003, исследование 1, эффекты экспериментально вызванной вины привели к усилению сотрудничества в повторяющейся игре дилеммы заключенного только у субъектов, которые изначально играли некотивирующе (поведение, вероятно, связанное с низким уровнем триглицеридов), в то время как участники, которые играли в тесном сотрудничестве с самого начала, не показали эффекта индукции вины.Такие эффекты можно объяснить эффектом потолка, но это объяснение не будет убедительным, потому что испытуемые явно находились ниже потолка, по крайней мере, в некоторых условиях, и тем более в настоящем исследовании, где общий процент вариантов, избегающих потерь, был на в среднем ниже 25% даже у субъектов с высоким уровнем триглицеридов. Выводы Кетелаара и Ау (2003) были дополнительно подтверждены последующими исследованиями, демонстрирующими, что только про-ориентированные, но не просоциальные субъекты были особенно чувствительны к влиянию процедур индукции вины на последующее сотрудничество в одноразовой игре социальной дилеммы (De Hooge et al. al., 2007; Nelissen et al., 2007).
В соответствии с этими предыдущими результатами и в соответствии с исходной интерпретацией Кетелаара и Ау (2003), мы, следовательно, будем рассматривать наши результаты как поддержку функционального взгляда на модель «аффект как информация» (Schwarz and Clore, 1983), где использование собственного аффективного состояния (в данном случае: чувства вины) в качестве информации для будущего поведения наиболее эффективно для людей, которые не слишком сильно привыкли испытывать эти эмоции.Если переживание определенных эмоций становится привычкой или чертой (как в случае с чувством вины у людей с высокими показателями TG), эти эмоции могут стать менее информативными, и может появиться более общий образец поведения выбора (здесь общее неприятие потери). Этот более общий эффект, связанный с высоким уровнем триглицеридов в нашем исследовании, согласуется с предыдущим исследованием Gangemi et al. (2007), которые показали, что люди с высоким уровнем триглицеридов чаще, чем люди с низким уровнем триглицеридов, используют свое чувство вины как информацию о возможных угрозах, ожидая таких негативных событий, за которые они сами чувствуют ответственность и которые потенциально могут привести к ущербу не только для других, но и для других людей. себе.
Наш анализ был сосредоточен на неприятии потерь, потому что мы предположили, что дифференциальная мотивация испытуемых избегать вины или сожаления, скорее всего, будет отражена в этой поведенческой стратегии как наиболее простой возможной стратегии, которую испытуемые могут применять в рамках ограничений нашей экспериментальной парадигмы. В соответствии с этим предположением, мы не наблюдали различий между экспериментальными условиями, когда мы выполняли тот же анализ поведения, ориентированного на риск, а не просто на поведение, ориентированное на потери, т.е.е., стратегия, которая сравнивает две лотереи не только в отношении возможных потерь, но и в отношении разницы между выигрышем и проигрышем в каждой лотерее. Такое ориентированное на риск поведение является более когнитивным требованием для нашей задачи, поскольку требует принятия во внимание четырех, а не двух чисел в качестве основы для принятия решения. Однако эти результаты не означают, что поведение, не склонное к потерям, обычно является предпочтительной стратегией, которую применяют люди. В зависимости от конкретных обстоятельств задачи (например,g., количество испытаний, временные рамки для принятия решений), можно также использовать стратегии, ориентированные на риск. Мы ожидаем этого, особенно если такая стратегия менее требовательна к познанию, чем наша задача. Фактически это имеет место в более типичных исследованиях, связанных с неприятием риска и поиском риска, где субъекты выбирают между азартной игрой и безопасным вариантом, так что различия в риске между двумя альтернативами очевидны. Фактически, поведенческие эффекты ожидаемого сожаления и вины ранее демонстрировались в таких задачах (например,г., Zeelenberg et al., 1996; Манчини и Гангеми, 2003). Влияние зависимой от задачи когнитивной нагрузки, безусловно, является важным аспектом, который заслуживает более тщательного изучения в будущих исследованиях.
В итоге, результаты о влиянии эмоциональных переживаний на стратегии выбора в нашей парадигме в целом демонстрируют два основных способа, которыми вина и сожаление могут оказывать саморегулирующиеся эффекты через влияние на поведение, не склонное к потерям. Один из них является общим, связанным с высоким уровнем TG, т. Е. Индивидуальной тенденцией испытывать вину (но, скорее всего, также в некоторой степени со склонностью испытывать сожаление, потому что шкала TG не делает однозначного различия между двумя эмоциями), что приводит к обычно усиливает неприязнь к потерям при принятии решений.Таким образом, эти люди могут свести к минимуму возникновение как вины, так и сожаления. Второй способ — это эффект, зависящий от ситуации, когда переживания межличностной вины и внутриличностного сожаления приводят к поведенческим изменениям только в последующих совпадающих экспериментальных условиях, то есть когда можно избежать межличностной вины и внутриличностного сожаления, соответственно. Однако этот второй эффект не является независимым от первого, потому что он обнаруживается только у людей с низким уровнем триглицерида в отношении избегания вины.Поэтому ее можно рассматривать как альтернативную стратегию для тех субъектов, которые не принимают общую стратегию, как это делают участники с высокими показателями TG.
Обе стратегии можно интерпретировать в рамках «теории косвенной причинности» (Baumeister et al., 2007), которая предполагает, что сознательное переживание эмоций позволяет людям учиться на собственном опыте. Конкретные доказательства этой точки зрения в отношении вины прибывают из самоотчетов людей, которые обычно указывают, что они чему-то научились из личных событий, в которых они испытали чувство вины (Baumeister et al., 2007; Стиллман и Баумейстер, 2010). Наши данные показывают, что один из поведенческих индикаторов этого процесса обучения выражается в неприятии потерь (что согласуется с попыткой избежать чувства вины и сожаления), но то, что именно было изучено в этом отношении, по-видимому, различается между людьми с высоким и низким уровнем TG. в результате разных историй обучения, связанных с переживаниями вины. В то время как первая группа, склонная к чувству вины во всех ситуациях выбора (что подтверждается нашими субъективными рейтинговыми данными), по-видимому, усвоила общий урок, как избегать вины (но также и всех других связанных отрицательных эмоций, включая сожаление) в ситуациях принятия решения, вторая группа похоже, научился более конкретно вести себя так, чтобы избегать повторения определенного опыта вины, произошедшего незадолго до этого (ср.Подход «чувство есть к действию» Зеленберга и др., 2008). Иными словами, первая группа, возможно, адаптировала свое поведение в более общем плане на основе своего общего усиленного опыта вины, независимо от его возникновения в конкретном ситуационном контексте, в то время как другая группа скорее научилась использовать эти эмоции для резкого изменения поведения в рамках ситуативной ситуации. контекст.
Что касается различий между виной и сожалением, по крайней мере, вторая стратегия явно зависит от эмоций, ограничиваясь условиями межличностного выбора и, следовательно, переживаниями вины.Однако здесь следует учесть два возможных предостережения. Во-первых, наши данные показывают, как правило, более высокое неприятие потерь при выборе «себя», чем при выборе «другого». Это может указывать на то, что мотивация испытуемых избегать внутриличностного сожаления была в целом выше, чем мотивация избегать вины, и поэтому ее было труднее усилить дополнительными мотивационными эффектами личностных факторов. Во-вторых, что более важно, мы сосредоточили здесь наш анализ на ТГ как на модерирующем личностном факторе. Вполне вероятно, что аналогичные результаты могут быть найдены для избегания сожалений решений в отношении личностных факторов, конкретно связанных со склонностью к сожалениям.Было бы полезно включить такой личностный фактор в будущие исследования, чтобы усилить интерпретацию эмоциональной специфичности поведенческих эффектов вины или сожаления. Наиболее желательной для этой цели была бы разработка инструмента, специально нацеленного на различение факторов, связанных с чувством вины и сожаления. Насколько нам известно, такого инструмента все еще нет, хотя много работы было посвящено созданию дифференцированных мер для определения предрасположенности к стыду и вине (Tangney, 1990; Kugler and Jones, 1992; Robins et al., 2007; Рюш и др., 2007; Tangney et al., 2007).
В заключение мы разработали новую экспериментальную парадигму принятия решений, которая позволяет дифференцированно вызывать чувство вины и сожаления в сети (несмотря на тесную связь этих двух эмоций), а также анализировать их влияние на регуляцию последующего выбора поведения. Результаты показывают, что ТГ является критическим фактором, который смягчает роль вины и избегания сожаления как критических регуляторов поведения выбора посредством стратегий избегания потерь.Хотя определенные выводы относительно различных функций саморегуляции вины и сожаления были бы преждевременными на данном этапе, данные показывают, что чувство вины в основном информативно при принятии острых краткосрочных решений для тех людей, которые не испытывают их часто. Однако, если испытывать чувство вины более регулярно и интенсивно, оно может оказывать поведенческие и регулирующие эмоции эффекты, которые выходят за рамки краткосрочного ожидания ее возникновения, что приводит к более общей стратегии избегания вины и связанных с ней негативных эмоций (включая сожаление).В случае подтверждения было бы интересно изучить, как такие процессы могут способствовать определенным клиническим состояниям, таким как обсессивно-компульсивное расстройство, пограничное расстройство личности и большая депрессия, которые связаны с повышенной склонностью к чувству вины (Mancini and Gangemi, 2004; Rüsch et al. ., 2007; Ким и др., 2011). Вполне возможно, что в некоторых крайних случаях, когда чувство вины усиливается даже без какого-либо разумного обоснования, такие общие эффекты вины на поведение выбора и принятие решений могут становиться все более и более дезадаптивными и, таким образом, в конечном итоге могут привести к «патологической вине». как наблюдается при таких расстройствах (Shapiro and Stewart, 2011).Поскольку наши результаты указывают на критическую роль стабильных индивидуальных различий, было бы полезно разработать методы анкетирования по дифференциальным характеристикам, которые позволили бы лучше различать склонности к переживанию вины и сожаления, чем это возможно в настоящее время. Такое улучшенное различие было бы актуальным не только теоретически, но, в конечном итоге, также могло бы быть полезным для понимания того, как именно механизмы регуляции, связанные с чувством вины и сожаления, вносят вклад в этиологию психических расстройств, в которых эти эмоции играют решающую роль.
Заявление о конфликте интересов
Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.
Благодарности
Это исследование финансировалось грантами Deutsche Forschungsgemeinschaft (DFG, Wa1539 / 2-1) и Европейского научного фонда (ESF, 08-ECRP-028 «Социальное измерение регуляции эмоций: мозг, разум и поведение»).Мы благодарим Антуанетт Николь за советы по проведению эксперимента, а также Сильвию Берндт, Джудит Дэниэлс, Сюзанну Эрк, Майкла Геблера, Джимми Йенсена, Яна-Петера Ламке, Веру Людвиг, Себастьяна Монке, Сабину Мюллер, Лену Пашке, Фёбе Шмирер, Бьёрн Шотт. , Розе Стеймке, Кристине Стелзель, Коринде Вирс и Эндрю Уолд за ценную помощь и вдохновляющие обсуждения.
Сноски
Список литературы
Амодио, Д. М., Дивайн, П. Г., и Хармон-Джонс, Э.(2007). Динамическая модель вины: последствия для мотивации и саморегуляции в контексте предубеждений. Psychol. Sci. 18, 524–530.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
Баумейстер, Р. Ф., Вос, К. Д., ДеВолл, К. Н., и Чжан, Л. (2007). Как эмоции формируют поведение: обратная связь, ожидание и размышление, а не прямая причинность. чел. Soc. Psychol. Ред. 11, 167–203.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
Берндсен, М., ван дер Плигт, Дж., Дузье, Б., и Манстед, А. С. Р. (2004). Вина и сожаление: определяющая роль межличностного и внутриличностного вреда. Cogn. Эмот. 18, 55–70.
CrossRef Полный текст
Камилла Н., Коричелли Г., Салле Дж., Прадат-Диль П., Дюамель Дж. Р. и Сиригу А. (2004). Вовлечение орбитофронтальной коры в переживание сожаления. Наука 304, 1167–1170.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
Коричелли, Г., Кричли, Х. Д., Джоффили, М., О’Догерти, Дж. П., Сиригу, А., и Долан, Р. Дж. (2005). Сожаление и его избегание: нейровизуализационное исследование поведения выбора. Нат. Neurosci. 8, 1255–1262.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
Де Хоге, И. Э., Зеленберг, М., Брейгельманс, С. М. (2007). Моральные настроения и сотрудничество: различные влияния стыда и вины. Cogn. Эмот. 21, 1025–1042.
CrossRef Полный текст
Эллингсен, Т., Йоханнессон, М., Тьотта, С., Торсвик, Г. (2010). Испытание отвращения к вине. Games Econ. Behav. 47, 268–298.
Frijda, N.H., Kuipers, P., and ter Schure, E. (1989). Отношения между эмоциями, оценкой и эмоциональной готовностью к действию. J. Pers. Soc. Psychol. 57, 212–228.
CrossRef Полный текст
Канеман Д., Тверски А. (1982). Психология предпочтений. Sci. Являюсь. 246, 160–173.
CrossRef Полный текст
Канеман Д., Тверски А. (1984). Выбор, ценности и рамки. Am. Psychol. 39, 341–350.
CrossRef Полный текст
Кедиа, Дж., Бертос, С., Весса, М., Хилтон, Д., и Мартинот, Дж. Л. (2008). Агент причиняет вред жертве: функциональное магнитно-резонансное исследование определенных моральных эмоций. J. Cogn. Neurosci. 20, 1788–1798.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
Кетелаар, Т., и Au, W. T. (2003). Влияние чувства вины на поведение людей, отказывающихся сотрудничать в повторяющихся играх с социальным торгом: аффективная интерпретация роли эмоций в социальном взаимодействии. Cogn. Эмот. 17, 429–453.
CrossRef Полный текст
Крайбич И., Адольфс Р., Транель Д., Денбург Н. Л. и Камерер К. Ф. (2009). Экономические игры позволяют количественно оценить снижение чувства вины у пациентов с повреждением префронтальной коры. J. Neurosci. 29, 2188–2192.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
Куглер К. и Джонс В. Х. (1992). О концептуализации и оценке вины. J. Pers. Soc. Psychol. 62, 318–327.
CrossRef Полный текст
Меллерс, Б.А., Шварц, А., Ритов, И. (1999). Выбор, основанный на эмоциях. J. Exp. Psychol. Gen. 128, 332–345.
CrossRef Полный текст
Молл, Дж., де Оливейра-Соуза, Р., Гарридо, Дж. Дж., Брамати, И. Э., Капарелли-Дакер, Э. М., Пайва, М. Л. и др. (2007). «Я» как моральный агент: соединение нейронных основ социальной активности и моральной чувствительности. Soc. Neurosci. 2, 336–352.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
Нелиссен Р. М., Дейкер А. Дж. И де Фрис Н. К. (2007). Как превратить ястреба в голубя и наоборот: взаимодействие эмоций и целей в игре-дилемме. J. Exp. Soc. Psychol. 43, 280–286.
CrossRef Полный текст
Робинс, Р. У., Нофтл, Э. Э. и Трейси, Дж. Л. (2007). «Оценка застенчивых эмоций: обзор самоотчетов и невербальных показателей», в The Self-Conscious Emotions: Theory and Research , ред. JL Tracy, RW Robins и JM Tangney (New York: Guilford), 443– 469.
Рюш, Н., Корриган, П. В., Бохус, М., Якоб, Г. А., Брюк, Р., и Либ, К.(2007). Измерение стыда и вины с помощью анкет самоотчета: исследование для проверки. Psychiatry Res. 150, 313–325.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
Рассел, Дж. А., и Мехрабиан, А. (1977). Доказательства трехфакторной теории эмоций. J. Res. Чел. 11, 273–294.
CrossRef Полный текст
Шварц, Н., Клор, Г. Л. (1983). Настроение, неправильная атрибуция и суждения о благополучии: информативные и направляющие функции аффективных состояний. J. Pers. Soc. Psychol. 45, 513–523.
CrossRef Полный текст
Шапиро, Л. Дж., И Стюарт, Э. С. (2011). Патологическая вина: стойкий, но упускаемый из виду лечебный фактор обсессивно-компульсивного расстройства. Ann. Clin. Психиатрия 23, 63–70.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст
Шин Л. М., Догерти Д. Д., Орр С. П., Питман Р. К., Ласко М., Маклин М. Л. и др. (2000). Активация передних паралимбических структур во время создания образов, связанных с чувством вины. Biol. Психиатрия 48, 43–50.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
Стиллман, Т. Ф., и Баумейстер, Р. (2010). Вина, свобода и мудрость: детерминизм и психопатия уменьшают способность учиться на отрицательных эмоциях. J. Exp. Soc. Psychol. 46, 951–960.
CrossRef Полный текст
Такахаши, Х., Яхата, Н., Коэда, М., Мацуда, Т., Асаи, К., и Окубо, Ю. (2004). Активация мозга, связанная с оценочными процессами вины и смущения: исследование фМРТ. Neuroimage 23, 967–974.
Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст
фон Нейман, Дж., И Моргенштерн, О. (1944). Теория игр и экономического поведения . Принстон: Издательство Принстонского университета.
Зеленберг, М., Битти, Дж., Ван дер Плигт, Дж., И Де Фрис, Н. К. (1996). Последствия неприятия сожаления: влияние ожидаемой обратной связи на принятие рискованных решений.