Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Вацлав Нижинский – человек-птица — Российский государственный музыкальный телерадиоцентр

Его называли «восьмым чудом света», «богом танца»; когда он зависал в прыжке над сценой, казалось, что человек способен стать невесомым. 12 марта исполняется 130 лет со дня рождения легендарного танцовщика Вацлава Нижинского.

«Он опровергнул все законы равновесия и перевернул их с ног на голову, он напоминает нарисованную на потолке человеческую фигуру, он легко чувствует себя в воздушном пространстве

А сам Нижинский писал в дневнике: «Я хочу танцевать, рисовать, играть на рояле, писать стихи. Я хочу всех любить – вот цель моей жизни. Я люблю всех. Я не хочу ни войн, ни границ. Мой дом везде, где существует мир. Я хочу любить, любить. Я человек, Бог во мне, а я в Нем. Я зову Его, я ищу Его. Я искатель, ибо я чувствую Бога. Бог ищет меня, и поэтому мы найдем друг друга

Вацлав Нижинский родился в семье польских балетных танцовщиков, где искусство танца передавалось по наследству. Впервые на сцене он выступил в возрасте пяти лет, станцевав гопак в Одесском театре. Родители решают отдать его в Императорское балетное училище. На предварительном экзамене комиссия отбирает Вацлава из ста пятидесяти претендентов. Успехи Нижинского были настолько ошеломляющими, что директор предложил сделать его штатным артистом Мариинского театра за два года до окончания учебы.

Первым поворотным событием стал 1909 год: зимой он встречает человека, сыгравшего особую роль в его судьбе — и как артиста, и как личности, — Сергея Павловича Дягилева. Позднее Вацлав скажет: «Среди всех людей, которых я когда-либо знал, Дягилев, конечно, значил для меня больше всех. Он был гением, великим организатором, открывателем и воспитателем талантов, с душой художника и gгапd seigneur, единственным человеком с универсальным талантом, которого я могу сравнить с Леонардо да Винчи

Нижинский танцует ведущие партии в труппе Дягилева в Париже и ошеломляет, а порой и шокирует всех. Поощряемый Дягилевым, он пробует свои силы и как хореограф. Втайне от Фокина он репетирует свой первый балет — «Послеполуденный отдых фавна» на музыку Дебюсси. Затем «Весну священную», написанную Стравинским. Публика принимает балет не сразу, его премьера заканчивается скандалом. В том же году Нижинский ставит бессюжетный балет «Игры» также на музыку Дебюсси.

Всё меняет 1913 год. Тогда, после отбытия труппы на южноамериканские гастроли, Вацлав на корабле знакомится с венгерской аристократкой и своей поклонницей Ромолой Пульской. Сойдя на берег, они втайне от всех женятся. Дягилев, узнав о случившемся, впадает в бешенство и сразу же изгоняет танцовщика из труппы. Это ставит точку в короткой головокружительной карьере Нижинского. Ему предлагают возглавить балет «Гранд Опера» в Париже, но артист решает создать собственную антрепризу.

В её репертуар вошли постановки Нижинского и, частично, Михаила Фокина. Однако гастроли проходят без успеха и заканчиваются финансовым провалом, что влечёт за собой нервный срыв и начало душевной болезни артиста.

26 сентября 1917 года Нижинский последний раз вышел на сцену в балете «Видение розы». Вместе с семьей он обосновался в Швейцарии. Тогда же у него было обнаружено психическое заболевание, которое заставило танцовщика оставить сцену.

Текст: Татьяна Тимофеева

Вацлав Нижинский — легенда мирового балета

В 1898 г. он поступил в Петербургское театральное училище в класс С. Легата. Рано проявил выдающиеся способности и еще ребенком часто выступал на сцене Мариинки. В 15 лет произвел фурор своим исполнением партии Фавна в балете «Ацис и Галатея».

После окончания в 1907 г. училища был принят в труппу Мариинского театра и сразу выдвинулся на полжение первого танцовщика, несмотря на свою не совсем балетную внешность — небольшой рост, отнюдь не стройные ноги с чрезмерно развитой мускулатурой. Но на сцене Нижинский преображался — появлялась ловкость, утонченная грация, совершенное понимание стиля. Зрителей поражали его ставший легендарным прыжок и способность зависать в воздухе. Он обладал замечательным даром перевоплощения, незаурядными мимическими способностями. На сцене от него исходил мощный магнетизм, но в повседневной жизни он был робким, молчаливым и малообщительным человеком.

Нижинский стал партнером М. Кшесинской, О. Преображенской, Т. Карсавиной, А. Павловой. Танцевал главные роли в постановках М. Фокина балетов «Павильон Армиды» (Белый раб), «Египетские ночи» (Раб), «Шопениана» (Юноша).

Был неожиданно уволен из труппы театра за то, что самовольно надел в «Жизели» костюм, созданный по эскизу А. Бенуа и повторявший исторический немецкий костюм XIV века: сильно обтянутое трико шокировало публику и вызвало смятение в царской ложе.

Выступление Нижинского в первом Русском сезоне сразу же принесло ему славу. В 1909-1913 г.г. Нижинский являлся ведущим солистом Русских сезонов. Он исполнил главные роли в фокинских постановках «Карнавал», «Шехерезада», «Петрушка», «Нарцисс», «Дафнис и Хлоя» и др.

В 1912 г. станцевал главную роль в поставленном им же самим балете «Послеполуденный отдых фавна». В 1913 г. поставил для труппы Дягилева балеты «Игры» Дебюсси и «Весна священная» И. Стравинского. Постановки Нижинского, ломавшие академические каноны, вызвали противоречивые оценки зрителей и критики, явились основой для развития балета середины XX в.

В 1913 г., во время гастролей по Южной Америке, Нижинский женился на венгерской балерине Ромоле де Пульски. Это привело к разрыву отношений между танцором и Дягилевым, в результате чего Нижинский был вынужден покинуть труппу.

В 1914 г. Нижинский и организовал собственную труппу, выступавшую в Лондоне без особого успеха.
Во время Первой мировой войны Нижинский был интернирован в Венгрии как российский подданный.
Вернувшись в балет Дягилева в 1916 г., Нижинский поставил для труппы балет «Тиль Уленшпигель», с которым Русские сезоны гастролировали в Америке.

Начиная с 1917 г. Нижинский находился под наблюдением врачей. Прогрессирующее психическое заболевание вынудило Нижинского оставить сцену. В 1919 г. он написал «Дневник Нижинского», изданный в 1958 г. в Париже.

За свою десятилетнюю сценическую деятельность Нижинский обогатил балетное искусство многими находками, став легендой при жизни и оставив после себя бессмертную славу.

С конца 1940-х г.г. жил в Лондоне, где и умер 11 апреля 1950 г.

Об искусстве танцовщиков прошлого мы можем судить по воспоминаниям современников. О Нижинском писали и вспоминали многие. Он еще при жизни стал легендой и на многие годы оставил о себе славу первого танцовщика XX века. О деятельности Нижинского как хореографа суждения современников были противоречивы. Оценки ее часто бывали взаимоисключающими.

Вацлав Нижинский родился в Киеве в семье танцовщика из бродячей польской труппы. Вместе с младшей сестрой Брониславой с самого раннего детства он рос в атмосфере театра, и будущее детей быстро предопределилось — они поступили учиться в балетную школу при петербургском Мариинском театре.

В 1907 году, после окончания школы, Вацлав Нижинский был зачислен в труппу петербургского Мариинского театра. В рецензиях на выпускной спектакль отмечалось, что будущий артист шутя преодолевает все трудности, но особенно привлекателен он своим уникальным полетным прыжком. Выступая с первых же месяцев пребывания в театре кавалером Матильды Кшесинской, Тамары Карсавиной, Анны Павловой, преимущественно во вставных номерах балетов, Нижинский отвлекал на себя внимание зрителей, чем нередко вызывал недовольство прима-балерин. Свою ярчайшую индивидуальность он вскоре смог проявить в работах молодого хореографа М. М. Фокина, уверенно вступившего в эти годы на путь поисков новаторской хореографии, рождавшейся под сильнейшим воздействием танца Айседоры Дункан.

На многие годы остались в репертуаре Нижинского образы юного пажа Армиды в балете Н. Н. Черепнина «Павильон Армиды» в постановке Фокина, раба Клеопатры из «Египетских ночей» Антона Аренского. Особенным успехом пользовалась ставшая балетной классикой фокинская «Шопениана».

Летом 1909 года Дягилев впервые повез русскую балетную труппу в Париж. В театре Шатле блестяще прошел первый сезон. Нижинский стал звездой дягилевской антрепризы. Его называли первым танцовщиком века. Ко второму сезону, к лету 1910 года, были подготовлены новые балеты, среди которых для Нижинского значительной вехой стал образ Альберта в «Жизели».

В великолепном фокинском балете «Призрак розы» на музыку «Приглашения к танцу» Карла Вебера Нижинский должен был в пластике воплотить образ аромата розы, прикинувшегося юношей и пришедшего к задремавшей после бала девушке, сохранившей увядающий цветок.

А вот воспоминания престарелого Александра Бенуа об образе Петрушки в балете Стравинского «Петрушка»: «Он вдохнул душу в печальный и трагический персонаж… Он вычеканил роль столь необычно, что в этом смысле ему можно приписать авторство… то была марионетка… и вместе сознательное и жалкое создание, раздираемое всеми чувствами. Он нашел это раздвоенное и слитное выражение».

С 1912 года начинается его балетмейстерская деятельность. Для воплощения своих замыслов Нижинский ищет совершенно новую пластику. Неожиданную оценку вызвала его первая работа — постановка «Послеполуденного отдыха фавна» на музыку Дебюсси. Среди тех, кто приветствовал рождение балета, были престарелый Огюст Роден, а также А. В. Луначарский. В паре с Нижинским (фавном) в балете выступала его постоянная партнерша Тамара Карсавина (нимфа), а позднее эту партию танцевала и сестра Нижинского Бронислава.

Премьера балета прошла в атмосфере скандала. Яростное неприятие обострилось столь же яростным восторгом. И хотя «Весна священная» прошла всего шесть раз, этот спектакль стал одной из вершин современного балетного театра, а также величайшим стимулом для его дальнейшего развития. Сразу же после премьеры балета Стравинский писал: «Общность наших замыслов не порывалась ни на секунду». И за четыре года до смерти, в 1966 году, 84-летний композитор подтвердил: «Лучшим воплощением «Весны священной» из всех виденных мною я считаю постановку Нижинского».

Постепенно у Нижинского все сильнее стали ощущаться признаки тяжелого душевного заболевания. Последний его спектакль — балет «Призрак розы» — состоялся 26 сентября 1917 года, а последний свой танец он станцевал в 1919 году в Швейцарии. В этом же году, в возрасте тридцати лет завершилась творческая жизнь великого танцовщика и хореографа. Следующие тридцать лет жизни уже не были связаны с балетным театром. Нижинский был неизлечимо болен. Его связи с действительностью постепенно ослабевали, пока не нарушились вообще. Он умер в Лондоне.

Вацлав Нижинский

27 марта — Всемирный день театра. 

Современники называли этого артиста «Богом танца», «восьмым чудом света», «царем воздуха», «человеком-птицей», «человеком-бабочкой». Этот феномен — блестящий русский танцовщик, хореограф, новатор балета Вацлав Фомич Нижинский (1889—1950).

Ромола Нижинская в своих воспоминаниях описала зрительские впечатления от спектакля «Карнавал» и первой встречи с будущим мужем: «Вдруг на сцену вылетел строй­ный, гибкий, как кошка Арлекин. Хотя его лицо было скрыто раскрашенной маской, выразительность и кра­сота тела заставляли осознавать, что перед вами — выдающийся танцовщик…Невесомость, непередаваемая отточен­ность движений, фантастический дар подниматься и застывать в воздухе, а потом опускаться вдвое мед­леннее вопреки всем законам притяжения сразу же позволили ему обрести магическую власть над публи­кой. Самые сложные пируэты и прыжки проделыва­лись артистом с поразительной легкостью, без всяких видимых усилий. Забыв обо всем, зрители в едином порыве поднялись с мест; они кричали, рыдали, забра­сывали сцену цветами, перчатками, веерами, програм­мками, одержимые неописуемым восторгом». Танец Нижинского, как и его жизнь, был ярким, драматическим, мистическим.

Работы, художника Михаила Шемякина, посвященные образу знаменитого танцовщика, необычны. Однако появление этого образа в его творчестве вполне закономерно. Михаил Михайлович Шемякин (род. 1943) — российский и американский живописец, график, скульптор, представляющий неофициальную линию развития отечественного искусства последней трети XX века, тяготеет в своем творчестве к отображению ярких впечатлений и явлений мира литературы, музыки, театра.

В собрании Нижегородского государственного художественного музея находится цветная литография Михаила Шемякина «Вацлав Нижинский», поступившая в музей в 1992 году (литография –техника печатной графики, подразумевающая получение оттиска с поверхности специального литографского камня).

Вацлав Нижинский. Бумага, цветная литография. 74,8х49,8

Работа отличается точным, изящным рисунком с иронично-причудливой и эффектно-карнавальной пластикой. Зрелищность карнавала передают декоративность, насыщенность и контрастность цветов. По эмоциональности колористическая гамма работы созвучна произведениям Пабло Пикассо, любимого художника Шемякина, в ней чувствуется напряжение. 

Благодаря движению цветовых плоскостей зритель наблюдает бесконечную «трансформацию» героя – человека искусства, столкнувшегося с перипетиями судьбы, пребывающего в хитросплетениях жизни и творчества.

Как в композиционном решении работы, так и в ее интерпретации читается несколько уровней.  С одной стороны – это произведение о театре, с другой – исследование о жизни, оно создает ретроспективу, и в то же время  –  актуально своей идеей мира-театра и направлено в будущее, и, наконец,  оно одновременно обращается к иррациональному началу человека и его интеллекту.

Портрет Вацлава Нижинского  можно воспринимать как автопортрет Михаила Шемякина, который отмечал, что: «Каждый наш поступок – есть мысленный или психологический танец».

Екатерина Клюева

Бог танца — Вацлав Нижинский | Планета талантов

Причастность к миру культуры априори предполагает знакомство с существующими культурными образцами и людьми, которые их создали. Вне всякого сомнения об одной из таких фигур наш следующий рассказ.

«В начале жизни школу помню я…»

Вацлав Нижинский родился в Киеве в семье польских танцовщиков, в которой, кроме него, было еще двое детей. Когда? Об этом, как и о многих других моментах его биографии, существует немало догадок 12 марта (28 февраля — по ст. ст.) 1888 года или в декабре 1889 года, а возможно, 1890-го. Зарабатывая на жизнь выступлениями, родители (а с ними и дети) побывали во всех уголках России. Но с некоторых пор семья окончательно обосновалась в Петербурге.

Он хорошо помнил, как теплым августовским днем 1898 года мама, Элеонора Николаевна Нижинская, привела его в Императорскую школу балета, откуда через восемь лет он по единогласному решению комиссии будет принят в святая святых для каждого, кто посвятил себя искусству танца, — труппу Мариинского театра. Но все это произойдет гораздо позже… А пока…

     Хотя благодаря славе отца экзаменаторы знали имя Нижинского, по существующему правилу будущих учеников принимали в школу исключительно с учетом их личных достоинств. С самого начала его соученикам стало ясно, что этот всегда молчаливый, замкнутый мальчишка — предмет вечных насмешек — далеко опережает их.

     Время шло, но утомительные для большинства учеников школы упражнения, монотонность занятий и бесконечные ограничения во всем он по-прежнему преодолевал с легкостью, вызывающей зависть одноклассников и гордость преподавателей. Когда, восхищаясь его необычным прыжком, у Нижинского спросили, трудно ли парить в воздухе, он совершенно искренне ответил: «О нет! Это не трудно, надо только прыгнуть и на минуту задержаться…»

     Но, вероятно, тогда он еще и не подозревал, что будущая история уже соткала свои узоры и встреча, которой суждено было изменить его жизнь, близка: на одном из спектаклей Вацлава заметил Сергей Дягилев — «поборник русского искусства», а позднее — основатель и бессменный руководитель, душа «Русских сезонов» в Париже. Их свел общий знакомый, и Дягилев позвал за собой. «Я ненавидел его за слишком уверенный голос, но пошел искать счастья», — запишет позднее Нижинский. Их союз изменил мировую историю балетного искусства, музыки и живописи. Так начался новый этап его жизни.

«Фавн – это я» 

     Сергей Павлович Дягилев был фигурой яркой и неординарной: прекрасно разбираясь в живописи и музыке, он в течение почти двух десятилетий определял и направлял культурную жизнь России, а затем Запада. Дягилев щедро дарил миру сказки «Русского балета», в составе которого в разное время блистали Матильда Кшесинская и Анна Павлова, Тамара Карсавина и Ида Рубинштейн, Серж Лифарь и Жорж Баланчин. Над декорациями для его феерических постановок на музыку Равеля, Дебюсси и Стравинского работали Лев Бакст, Александр Бенуа, Николай Рерих, а позднее молодой художник Пабло Пикассо. Дягилев обладал редкой интуицией и какой-то гипнотической силой, которая завораживала людей, подчиняя их его воле. Как и прежде, выбор Дягилева оказался неслучайным: новый фаворит с первых минут появления на сцене вызывал овации зала, заставляя «кричать и рыдать» восхищенную публику. Щедрый и великодушный, он задаривал Вацу сапфирами в золотой оправе после каждого особенно удачного выступления, прощал вспышки гнева и агрессии и переводил в шутку его выходки и странности. Тем не менее, Дягилев контролировал каждый шаг Нижинского и не выдавал наличных, а все текущие расходы брал на себя, ограждая любимца не только от бытовых проблем, но и от внешнего мира. Он творил, он лепил, он созидал, подобно мифическому Пигмалиону, но сквозь лик его Галатеи проступала улыбка фавна — полуживотного, существа из иного мира, странного и бесконечно одинокого…

     Вероятно, потому Нижинский выбрал для постановки своего первого балета, где он выступил в качестве хореографа, именно этот сюжет. Ведь «Фавн — это я»,— говорил он, и на сцене оживал чувственный получеловек, полузверь, играющий в страсть от прикосновения к покрывалу, оброненному убегающей нимфой… Сергей Павлович никогда не допустил бы ничего подобного в жизни, он оберегал Вацлава, заботясь о том, чтобы никто посторонний не потревожил его. Сергей Павлович даже приставил к нему слугу, который за всем следил и обо всем докладывал… Сергей Павлович… По странной случайности лучшими ролями Нижинского, начинающего танцора, оказались те, которые он исполнил в балетах, где играл роль прекрасного «золотого раба». Один из друзей Дягилева однажды заметил: «Как странно, Нижинскому всегда суждено быть рабом в твоих балетах — в «Павильоне Армиды», в «Клеопатре» и в «Шехерезаде». .. Надеюсь, когда-нибудь ты освободишь его». Не освободил: еще долго Вацлав будет рисовать огромные глаза, которые, казалось, следят за ним повсюду, рождаясь в полутьме его сумеречного сознания…

     …Однажды, много лет назад, цыганка предсказала Дягилеву «смерть на воде», и с тех пор он всегда суеверно избегал морских путешествий (предсказание настигнет его через полтора десятилетия: он умрет в Венеции — городе, «вырастающем» из воды). Именно поэтому Сергей Павлович отпустит свою труппу (а с ней и Нижинского) в турне по Южной Америке, даже не предполагая, чем обернется для всех его участников это путешествие…

 «Бог дал его тебе»

Когда в марте 1912 года «Русский балет» блистал на сцене театра в Будапеште, его выступления, среди сотен других зрителей, посетила одна прелестная юная особа, принадлежавшая к известной польской семье, дочь Эмилии Маркуш — первой актрисы Венгрии. Она получила прекрасное образование и мечтала стать Вазари своей эпохи, посвятив жизнь истории современного ей искусства. «Его артистический гений поразил меня, но в, то, же время какое-то странное предчувствие жило в душе», — напишет она в своих воспоминаниях. Но уже тогда она поняла, что сделает все возможное и невозможное, чтобы всегда быть рядом с этим человеком — преклоняться перед его талантом и служить ему. И невозможное произошло: она добилась встречи с Дягилевым, который «обладал тем, что было для меня всего дороже, — Нижинским». Так, заручившись его поддержкой, под вымышленным предлогом, в августе 1913 года двадцатидвухлетняя Ромола де Пульски отправилась в путешествие на борту корабля «Эйвон», присоединившись к труппе «Русского балета»; навстречу своей судьбе.

     Они не раз встречались на палубе, и она не раз была «представлена» ему, но в каждую следующую встречу все повторялось сначала — он как будто не узнавал… «Я ничего не видела, кроме… Нижинского и его зачаровывающих глаз. ..» Однажды Вацлав обратил внимание на ее кольцо, привезенное отцом из Египта. «Я уверен, оно принесет вам счастье», — сказал он. «Мы взглянули на небо, где во всем своем великолепии сверкал Южный Крест…» — эту ночь Ромола вспоминала всю свою долгую жизнь, потому что она стала началом их общения, которое со временем переросло в «оживленную беседу», состоящую из сотен жестов и лишь им одним понятных полуфраз: общий для обоих язык, появится только время спустя, но тогда он был им не нужен. Когда Вацлава спросили, как они общаются, он с улыбкой ответил: «О, хорошо. Она понимает». Предложение руки и сердца было официальным: Нижинский передал его через переводчика. А затем, не дожидаясь ответа, на ломаном французском спросил: «Мадемуазель, хотите ли, вы и я?»— указывая на четвертый палец левой руки. «Да, да, да!»— прозвучало в ответ: она не верила своему счастью.

     «Но ведь вы едва знакомы», — предостерегали друзья. «Но я знаю Нижинского. Я много, много раз видела, как он танцует. Я знаю его гений…» Ни намеки на связь с Дягилевым, ни рассказы о его приступах агрессии не смутили ее. «Я выйду замуж несмотря ни на что, даже если вы правы. Пусть я лучше буду несчастлива с ним, чем счастлива без него», — отвечала она. Эти слова прозвучали как клятва, данная ею несколько дней спустя в ратуше под небом Буэнос-Айреса, когда они обещали друг другу перед лицом Бога быть вместе всегда и во всем — и в радости, и в горе…

«Все думают, что я болен» 

     Известие о женитьбе Нижинского произвело на Дягилева такое впечатление, что он «впал в истерику» и «мы боялись оставить его одного», — вспоминали друзья. Следствием стал полный разрыв отношений с «предавшим» его другом. Таким образом, Вацлав лишился не только могущественного покровителя, но и любимой работы… Однако надежда на возвращение в «Русский балет» не угасала: вне театра его жизнь теряла всякий смысл, а кроме того, Ромола ждала ребенка и вся ответственность за семью ложилась на его плечи. Но годы, проведенные на сцене, не прошли даром: имя Нижинского было теперь лучшим украшением любой театральной афиши во всех концертных залах мира. За возможность получить его согласие организаторы готовы были платить гонорар в 3 000 долларов в неделю…

     Жизнь налаживалась, расцвеченная теперь детским смехом и забавным лепетом маленькой Киры, в которой мать и отец с радостью и любовью видели свое продолжение. «Она будет великой балериной», — уверял Вацлав. И еще: «Я хочу показать красоту и разрушительную силу любви». Он мечтал о новых постановках. Жизнь продолжалась, но…

     Однажды в гостях один из знакомых, слывший прорицателем, взялся погадать приглашенным. Глядя на тонкие линии маленькой руки, он предсказал Ромоле долгую жизнь и крепкое здоровье. Взяв руку Вацлава — был потрясен: Нижинский спросил, не умрет ли он. «Нет, нет… конечно, нет, но… это хуже, хуже…» — последовал ответ.

     А уже в 1917-м стали впервые сказываться признаки надвигающейся беды: и без того малообщительный Вацлав иногда совсем не отвечал на вопросы, а вспышки агрессии порой таили угрозу жизни близким ему людям. В 1919 году он в последний раз станцевал перед аудиторией, по его собственному определению, «страшные вещи», приведя в замешательство всех собравшихся танцем, навеянным эхом войны, трагическими событиями, окончательно подорвавшими его больную психику. «Казалось, он парил над сотнями павших, истекающих кровью солдат. Мы слышали их стоны», — вспоминали очевидцы. Но надежда жила… Ромола до последнего мгновения верила в то, что это лишь временное затмение, — все пройдет, все восстановится, и они снова понесутся на санях с горы в заснеженном Сен-Морице, и он станцует свой волшебный танец — он, юный бог, покоривший некогда ее воображение. Надо только окончательно увериться, всего один визит к доктору, который отведет это облако, эту легкую тень тревоги!..

     С этого момента начался отсчет минут, часов, десятилетий ее борьбы за него. И опять, как много лет назад, она совершала невозможное, только чтобы у ее Вацлава «все было»: она ездила с лекциями по Америке, писала статьи, издавала книги… Она консультировалась с лучшими врачами и требовала применения новейших методик в его лечении… Стремясь пробудить интерес Вацлава к жизни, вывести из полузабытья, она водила его на выставки и концерты, в картинные галереи и на балеты, поддерживая под руку, когда он шел, едва передвигаясь, кормила, когда он отказывался принимать пищу… Она жила только ради него. К этому времени в семье уже было двое детей… А когда во время Второй мировой войны они оказались на оккупированной территории, Ромола сделала все, чтобы спасти мужа от физической расправы: фашистское правительство издало указ об уничтожении всех душевнобольных. «Не бойся, мы вместе», — повторяла она как заклинание, преодолевая силой своей беззаветной любви неумолимые обстоятельства. Ее усилия были вознаграждены — к Вацлаву постепенно возвращалось сознание, он учился жить заново. Как-то его пригласили на репетицию в Парижскую оперу, где другой киевлянин, Серж Лифарь, танцевал партии из балетов, в которых некогда блистал он сам. Мгновение — и Нижинский взлетел в своем невероятном прыжке — его успел запечатлеть приглашенный фотограф. И в этот момент он впервые за долгие-долгие годы был поистине счастлив…

     P. S. Вацлав Нижинский умер 8 апреля 1950 года в Англии на руках женщины, которая любила его больше жизни…

У нас на сайте также можно ознакомиться со статьями:

Ролан Пети — последний классик ХХ века

Рудольф Нуриев — метеор в небе балета

человек и легенда – Стиль – Коммерсантъ

На несколько августовских дней Рига стала культурным центром Европы, если не мира. Силу притяжения сгенерировал творческий дуэт Роберта Уилсона и Михаила Барышникова, вылившийся в спектакль «Письмо человеку». Однако на деле это не дуэт, а трио. Не меньшую роль, чем режиссер и исполнитель, в этой истории играет тот, кто их вдохновил. В основу спектакля легли дневники великого танцовщика Вацлава Нижинского.“Ъ-Lifestyle” с помощью экспертов разбирается, как относиться к личности Нижинского, отделяя факты от вымысла.

Вацлав Фомич Нижинский родился 12 марта (28 февраля по старому стилю) 1888, 1889 или 1890 года — даже дата рождения великого танцовщика и хореографа остается под вопросом. У его родителей, танцовщиков Элеоноры Береды и Фомы Нижинского, была собственная балетная труппа. Учился Нижинский в Петербургском балетном училище (сейчас — Академия русского балета имени А. Вагановой), которое окончил в 1907 году. После он исполнял главные партии в балетах Мариинского театра, входил в труппу Дягилева, где впервые выступил не только в качестве исполнителя, но и хореографа (балет «Весна священная» — одна из главных работ дягилевского периода творчества Нижинского), еще позже — создал собственную балетную труппу. Нижинский умер в апреле 1950 года, оставив после себя колоссальное наследие мировому музыкальному театру. И это наследие по-прежнему вдохновляет крупнейших художников — не проходит и нескольких лет, чтобы кто-то не возвращался к исследованию творчества или личности Вацлава Нижинского. “Ъ-Lifestyle” попросил экспертов — автора статей о преподавании танца в драматической школе, солиста балета театра МАЛЕГОТ, ныне Михайловского театра в Петербурге (с 1968 по 1991 год. — “Ъ”), профессора РГИСИ Юрия Василькова, балетмейстера Анну Тугушеву и балетного критика Лейлу Гучмазову — поговорить о Вацлаве Нижинском, правде и вымыслах.

Рисунок Л. С. Бакста (1866–1924). Вацлав Нижинский. 1917

О Вацлаве Нижинском — одном из ярчайших представителей балета в мировой истории — доподлинно известно немного. Профессионалы в области танца до сих пор не могут договориться, что же о нем — правда, а что — вымысел. Даже подлинность дневников, на которых основан спектакль «Письмо человеку», не совсем очевидна. По большому счету существует главный факт о Вацлаве Нижинском — это был талант колоссального масштаба.

Лейла Гучмазова: «Мы как будто должны узнавать что-то о персоне из дневников. Но Ромола (супруга Вацлава Нижинского, которая хранила его дневники. — “Ъ”) бесконечно их переделывала. Плюс имели место потери при переводах. Никакого текстологического анализа этих переводов не было. Так что изначально у нас есть талант, на который нанесена странного качества эмалировка, создающая легенду. И непонятно, лучше от этого наносного или хуже… Нижинский — ярчайший представитель артистического слоя. Количество легенд и реальных знаний о человеке смешано в такой коктейль, что разделить составляющие, отделить мифы от реальности уже невозможно».

Юрий Васильков: «Не могу знать никаких фактов о Нижинском, а принимать участие в досочинении легенды, думаю, неприлично. И так много информационного мусора, разрушающего эту легенду. Все, кто писал и пишет о нем, так или иначе сочиняют, как поэтизируя, так и дискредитируя эту легенду. Мне интересна не легенда, а человек-танцовщик — Вацлав Нижинский. Визуально для меня легенда раскрывается в известных восьми фотографиях, сделанных Сержем Лифарем. Доминанта в восьмой! Когда Вацлав стоит в воздухе».

Анна Тугушева: «Нижинский — легенда. И эту легенду уже ничем не разрушить. Можно сколько угодно говорить о Нижинском-человеке, Нижинском-актере, но легенда — это все равно отрыв от реальности, от земли. Так он и завис где-то наверху в своем гениальном прыжке, и никакая грязь туда уже не долетит».

Л. С. Бакст. Эскиз костюма к балету «Голубой бог» с Вацлавом Нижинским в главной роли. 1911

Тем не менее кое-что о Нижинском не вызывает у экспертов сомнений.

Анна Тугушева: «Нижинский наравне с Фокиным (Михаил Фокин считается основателем современного классического романтического балета. — “Ъ”), стоит у истоков балета XX века. Только ленивый хореограф не обращался к «Весне священной». В марте 1905 года Фокин, будучи педагогом школы, впервые выступает в качестве балетмейстера. Ставит он выпускной спектакль «Ацис и Галатея» и зовет в постановку Нижинского (которому 15 лет и учиться ему еще два года). И поручает ему партию Фавна…

Нижинский по примеру Фокина увлекался живописью. «Послеполуденный отдых Фавна» (знаменитый одноактный балет, созданный Нижинским в 1912 году, где он выступил и хореографом, и главным исполнителем. — “Ъ”) вдохновлен древнегреческой живописью. Увлекался эвритмией и Далькрозом (Эмиль Жак-Далькроз — швейцарский композитор и педагог, создатель идеи ритмической гимнастики, его идеи отразились в «Весне священной». — “Ъ”). Конечно, оказала влияние вся эстетика декаданса, этот откровенный эротизм».

Лейла Гучмазова: «Во-первых, Нижинский — уникальный талант с младых ногтей. «Когда Вацлав зависает в воздухе, не верится, что вернется на землю с тактом» — подобные слова написал о нем не поклонник, а скептик! Во-вторых, это совершенно точно непростой человек, сумевший развить свой талант до степени гениальности. В-третьих, круг общения, созданный Дягилевым, в который входил, в частности, Стравинский, очень повлиял на этот талант. В-четвертых, ему, очевидно, была присуща уверенность в своих силах. Он мог выйти на сцену и сделать по-своему. Многие склоняются к тому, что им двигала не рациональность и понимание того, что именно он делает, а звериное чутье. В-пятых, много точного есть в воспоминаниях его сестры Брониславы. Они гораздо менее гламуризированы, чем дневники супруги Нижинского Ромолы. Нижинские для артистической среды были очень изысканной семьей — это факт. Это польские артисты, служащие в Петербурге. Им была свойственна очень высокая культура быта, не такая, как у большинства. В этом смысле сравниться с Нижинскими могла еще только Тамара Карсавина (дочь танцовщика императорской труппы и внучатой племянницы знаменитого славянофила А. С. Хомякова, сестра русского философа Льва Карсавина — “Ъ”)».

Рисунок Жоржа Барбье. Нижинский в балете «Шахерезада» (Париж, 1910). 1913

Но вот что совершенно неоспоримо и уже стало историческим фактом — это влияние Вацлава Нижинского на мир. Причем на мир, далеко выходящий за пределы только лишь творческого.

Лейла Гучмазова: «Судьба Нижинского многое, с позволения сказать, легитимизировала. Его биография — шаг к принятию нетрадиционной ориентации. Он стал одной из первых персон, в связи с которыми эта тема стала легитимной. И одной из трагических персон, так как он пошел на поводу у общепринятых клише… Если бы человек чувствовал себя свободным, не стал бы себя ломать, вести добропорядочный образ жизни, жениться… Еще Нижинский — одна из первых личностей цифровой эпохи — в том смысле, что его личная жизнь и творческая жизнь потрясающе тесно связаны. Он своей жизнью и судьбой доказал, что невозможно творческого человека «разделить». Вроде «я полетаю на сцене и потом буду жить» — так не бывает. Все в нем было едино, одно без другого не существовало. Также Нижинский — одна из первых фигур XX века, века информации, которая позволила говорить об отношениях патрона и подчиненного. Сергей Дягилев чуть ли не прямо заявлял: «Я его создал». Но без истинного таланта эта схема — очень пустая на самом деле. Если есть что развивать — пусть и с помощью патрона — человек вырастет в суперличность. Если нет — максимум станет калифом на час».

Анна Тугушева: «Нижинский так или иначе влияет на всех танцовщиков-мужчин, это мужской персонаж. И не имеет значения, осознает это человек или нет, задумывается или нет».

Юрий Васильков: «Нижинский повлиял на культуру самим фактом того, что был, своим танцем. Остро чувствующим радость и трагизм жизни. Его сформировало художественное восприятие жизни, как и любого художника».

Нижинский не просто человек, биография, персона, а тема для художественного исследования. И спектакль Роберта Уилсона это еще раз подтверждает. На вопрос о том, возможно ли вообще сыграть Нижинского, Юрий Васильков отвечает так: «Зачем играть кого-то? Конечно, это невозможно. Но можно попытаться исследовать психологические источники боли и радости жизни, выраженные в движении, в танце. И люди, ставшие легендой балетного мира, всегда будут волнующей темой и будут вызывать интерес к постановкам».

Дарья Шамина

Amazon.com: Нижинский: Алан Бейтс, Джордж Де Ла Пена, Лесли Браун, Алан Бадель, Джереми Айронс, Колин Блейкли, Карла Фраччи, Герберт Росс, Гарри Зальцман, Хью Уиллер, Ромола Нижинский, Вацлав Нижинский: фильмы и телевидение

Фильм снят красиво, возможно, немного застенчиво — сцены «скомпонованы» таким образом, что некоторые могут найти старомодный — но этот элемент композиции умно усиливает театральность мира, в котором Нижинский вынужден жить.В этом bly-ray высокой четкости пленка выглядит потрясающе.

Это также важно по ряду других причин, поскольку демонстрирует множество безупречных исполнений своих актеров. Это первый фильм Джереми Айронса, и он отлично справляется с ролью главного хореографа Русского балета, чье эго хрупко и чей нос выкручен любимцем Дайгилева. Алан Бейтс в роли Дягилева великолепно сыграл в центре. Он идеально подходит по возрасту и подходит для этой роли.К сожалению, не так много его выступлений доступно на DVD или Blu Ray, поэтому, если вы фанат, его исполнение в Нижинском просто замечательно. Джордж де ла Пена на самом деле не похож на Нижинского, и, возможно, удивительно, что не было приложено больше усилий, чтобы приблизиться к внешнему сходству — например, прическа могла быть уложена так, чтобы передать короткий, резкий взгляд на лицо. Многие из фотографий танца Нижинского, которые были заархивированы, тем не менее, он передает дух Нижинского как в его игре, так и в его танцах, а отношения как с Дягилевым, так и с Ромолой исследуются с чувством и глубиной.Лесли Браун, играющая Ромолу, хорошо передает свой путь от звездной, наивной поклонницы к закаленной и практичной жене, и из трех центральных ролей Ромола, пожалуй, наименее развита на странице. Однако она убедительно передает ранний идеализм и более позднюю боль и страдания персонажа.

Исследуется тема сексуальности Нижинского и его отношений с Дягилевым и Ромолой. Фильм старается не возложить вину за срыв и разногласия Нижинского на безумие с любым из его партнеров — это, скорее, результат того, что каждому человеку приходится делать выбор, который они делают, и обстоятельства.Во время его первого выпуска я хотел, чтобы эти отношения были исследованы более подробно и с большим энтузиазмом, но, глядя на фильм сейчас, спустя более тридцати лет, я почувствовал страсть и исследование эмоциональных и физических аспектов человека. отношения исследуются с тонкостью и вкусом. Как главный голливудский фильм своего времени, он, вероятно, идет дальше большинства в исследовании тем пола и сексуальных нравов.

В целом, это сделанный со вкусом и амбициозный фильм, который стоит добавить в свою коллекцию, если вы поклонник «Нижинского» и «Русских балетов» или если вы поклонник Алана Бейтса.

Антикварный золотой сосуд, подаренный Нижинскому после премьеры оперы Дебюсси «Jeux» Нижинского, Васлав. (1889-1950)]: Б / у; Как новый

Посетить витрину продавца

Гарантия подлинности всех материалов с автографами без ограничений.

Заказы отправляются в течение 5 рабочих дней, хотя, если заказ нужно срочно оформить, мы обычно можем выполнить особые запросы.Стоимость доставки указана для книг весом 2,2 фунта или 1 кг. Если ваш заказ на книгу тяжелый или негабаритный, мы можем связаться с вами, чтобы сообщить, что требуется дополнительная доставка. Доставка не включает страхование или отслеживание. Для товаров стоимостью более 200 долларов мы настоятельно рекомендуем вам связаться с нами по поводу этих дополнительных услуг. Международная доставка зависит от размера, веса и места назначения. Пожалуйста, обратитесь к нам за дополнительной информацией.

Список книг продавца

Великий Нижинский, Линн Керли: 9781580898003

Хвала

Разворачивается история жизни Вацлава Нижинского — на сцене и за ее пределами, во всем ее очаровании и трагедии.Первоначально привлеченный к Нижинскому фотографиями артиста балета в костюмах, Кёрли ( Поезда , 2009 и т. Д.) Провел обширное исследование и подробно описал основные события в жизни Нижинского, начиная с его рождения и заканчивая путешествующими польскими артистами и продолжая до его возможное заключение в различные приюты и смерть в 1950 году. Хотя большая часть контента посвящена искусству Нижинского, его танцам и хореографии, время также тратится на его личную жизнь. Текст включает краткие биографические очерки известных художников, таких как Дягилев и Стравинский, с которыми пересекались пути Нижинского, а также исследования романтических отношений и психического здоровья Нижинского.Эти дискуссии откровенны, и хотя они никогда не перерастают в щекотку, они иногда включают сомнительные описания («Он был… то, что некоторые назвали бы безумным бредом») и навешивают ярлык на сексуальную ориентацию Нижинского, используя современные термины. Между главами чередуются стилизованные программы с подробным описанием различных балетов, которые исполнял или поставил Нижинский, включая описания истории и сюжета балета, а также картины автора. Цитаты современников, а изредка и самого танцора, вдыхают жизнь в повествование.Фотографии и иллюстрации добавляют интереса к этой трагической истории задумчивого художника. Глянцевое введение в взлеты и падения жизни и творчества Нижинского.

— Kirkus Обзоры


Вацлав Нижинский родился в семье поляков, которые работали передвижными артистами. После обучения в Императорском хореографическом училище в России Нижинский начал выступать, и его неоспоримое мастерство поразило публику.Он также начал ставить хореографию, выводя на сцену новые сенсационные произведения, такие как «Весна священная». В этой биографии подробно описаны сценические достижения Нижинского, сопровождаемые картинами автора и архивными фотографиями. «Программы» спектаклей Нижинского, включая факты и аннотации балетов, разделяют главы. Биография сосредоточена не только на искусстве Нижинского, но и на его личной жизни, включая его отношения, сексуальность и психическое здоровье.Керли обеспечивает контекст жизни Нижинского и знакомит читателей с художественной сценой того времени, включая краткие биографические зарисовки других фигур, таких как Фокин и Стравинский. Подходящий для предварительных исследований и просто для тех, кто хочет узнать больше о Нижинском, включенный в него справочник дает читателям, желающим глубже вникнуть, пути для продолжения исследования. ВЕРДИКТ В то время как современные концепции сексуальной идентичности и психических заболеваний не могут быть легко наложены на исторические биографии, читатели, тем не менее, получают полную картину жизни Нижинского.
— Журнал школьной библиотеки

Захватывающие, богато насыщенные картины, выполненные акрилом на холсте, освещают последние произведения Кёрли («Мифологические существа: классический бестиарий») о знаменитом танцоре начала 20-го века Вацлаве Нижинском и его временах. Это не просто биография, это дань уважения «богу танца» часто отклоняется от истории жизни Нижинского, чтобы представить других великих артистов той эпохи — композитора Игоря Стравинского, танцора / хореографа Михаила Фокина, дизайнера Леона Бакста и особенно импресарио Сергея. Дягилев, объединенный талантами которого сделали труппу Ballets Russes, где Нижинский сделал себе имя, произвел фурор.Керли прослеживает жизнь танцора от его рождения в Киеве до странствующих польских родителей-артистов, через его ранние годы в Российской Императорской балетной школе, до его открытия Дягилевым и впечатляющего дебюта в Париже в 1909 году, прослеживая его замечательную короткую карьеру, а также его спуск в психическое заболевание. Откровенно говоря, Керли обсуждает бисексуальность Нижинского, в том числе его открытый роман с Дягилевым, который в то время считался скандальным, и его стремительный брак с венгерской светской львицей. Просторные страницы книги, богато иллюстрированные оригинальными картинами, старинными фотографиями и смоделированными программами, поднимают волнующую историю, создавая незабываемый том, отражающий исключительный талант, славу и известность танцора.Возраст от 12 до 12 лет. — Publishers Weekly

Вацлав Нижинский (1890–1950) был ярчайшей звездой Русского балета, виртуозным танцором и хореографом, которого никто раньше не видел. Эта искренняя биография прослеживает траекторию Нижинского от одинокого детства до его дебюта в Париже в 1909 году, за которым последовала мега-звездность и известность как хореограф, нарушающий все границы, до его диагноза шизофрении и его институционализации в возрасте тридцати лет. За пять коротких лет работы в Ballet Russes, «Ватса» создал несколько самых знаковых ролей в балете и создал знаковые модернистские произведения «После полудня фавна» и «Весна священная» (последний считался настолько скандальным, что его премьера вызвала у публики бунт).Кёрли чутко исследует противоречия Нижинского как притягательного, выразительного танцора, лишенного социальной грации; провокационный исполнитель и секс-символ, терзаемый собственными сексуальными желаниями и поведением; бисексуал, который задним числом стал знаменитой «иконой геев», но пассивно «пошел по пятам» своего откровенного партнера, импресарио Сергея Дягилева; и дальновидный художник, намеревающийся задокументировать свое падение в психическое заболевание. Красиво оформленная книга перемежается разворотами, подобными театральной программе, с краткими описаниями балетов, яркими портретами Керли, окрашенными в драгоценные камни, и архивными фотографиями.
— Horn Book Magazine

Участников показа балета Сергея Дягилева «
Русские балеты» 18 мая 1909 года ждал сюрприз. Привыкшие к более солидному, консервативному балету, они были потрясены зажигательными прыжками и прыжками Вацлава Нижинского, дебютировавшего сольно. Яркий, творческий и целеустремленный, преданный танцу, Нижинский зарекомендовал себя как один из величайших танцоров в истории, открыв дорогу таким танцорам, как Рудольф Нуриев и Михаил Барышников.Биография Керли включает его собственные пышные картины в роскошный том с кремовой плотной бумагой и четким, ясным шрифтом. По тексту вкраплены страницы программного стиля, которые описывают исполняемые балеты, включают цитаты и комментарии к выступлениям. Фотографии Нижинского и людей, которые были с ним в жизни, подчеркивают и усиливают текст. Повествование Керли ясное и плавное, а исходные тексты, библиография и указатель завершают книгу. Этому элегантному тому найдется место в любой коллекции.
—Список книг

Американский театр балета — Вацлав Нижинский

Вацлав Нижинский родился в Киеве в 1890 году и был вторым сыном Фомы Лаурентьевича Нижинского и Элеоноры Береды; оба его родителя были знаменитыми танцорами, и его отец, в частности, был известен своей виртуозностью и огромными прыжками. У Нижинских была своя танцевальная труппа, они выступали по всей Российской Империи. Детство Нижинского в основном прошло на Кавказе, где он танцевал в детстве со своим братом Станиславом и младшей сестрой Брониславой.Отец, заметив у ребенка отличную склонность к танцам, дал ему первые уроки.
В возрасте девяти лет Нижинский поступил в Императорское танцевальное училище в Санкт-Петербурге, где его выдающиеся учителя вскоре обнаружили в нем незаурядный талант. Когда ему было 16 лет, его уговорили окончить институт и поступить в Мариинский театр. Нижинский отказался, предпочтя пройти обычный срок обучения. В то время он уже был провозглашен «восьмым чудом света» и «Вестрис Севера».В школьные годы выступал в Мариинском театре сначала в составе кордебалета, затем в небольших партиях.
Нижинский окончил весной 1907 года и 14 июля 1907 года поступил в Мариинский театр солистом. Его первое появление было в балете La Source с русской балериной Юлией Седовой в качестве его партнерши; публика и балетные критики сразу же взорвались бешеным энтузиазмом. Как знатный танцор, он исполнил все ведущие партии в Мариинском театре и в Большом театре в Москве, где был приглашенным исполнителем.Его успех был феноменальным.
В 1909 году Сергей Дягилев, бывший помощник администратора Императорских театров, по поручению великого князя Владимира организовал балетную труппу членов Мариинского и Большого театров. Дягилев решил весной отвезти труппу в Париж и попросил Нижинского стать солистом. Его первое представление состоялось 17 мая 1909 года в Театре Шатле. Нижинский штурмом взял Париж. Выражение и красота его тела, его легкость и стальная сила, его огромная высота и невероятный дар подниматься и казаться оставаться в воздухе, а также его необычайная виртуозность и драматическая игра сделали его гением балета.
В 1912 году начал свою карьеру хореографа. Для «Русских балетов Дягилева» он создал балеты L’Aprés-midi d’un faune, Jeux, и Le Sacre du printemps. Till Eulenspiegel было произведено в США без личного контроля Дягилева. Его работы в области хореографии вообще считались смелыми оригиналами.
В 1919 году, в возрасте 29 лет, Нижинский ушел со сцены из-за нервного срыва, которому поставили диагноз шизофрения.Он жил с 1919 по 1950 год в Швейцарии, Франции и Англии и умер в Лондоне в 1950 году. Нижинский похоронен рядом с Огюстом Вестрисом на кладбище Монмартра в Париже.

Nijinsky Люси Мур — обзор | Книги биографий

Вацлав Нижинский в последний момент своей реальной жизни был почти неподвижен. Лишь его выразительные руки двигались, переворачивая страницы журнала, пока он ждал возле кабинета психиатра-пионера в приюте Цюриха. После консультации врач в частном порядке объявил жене Нижинского, неисправимой Ромоле де Пульски, что ее муж неизлечимо сошел с ума.Нижинский уже знал свое состояние; он вел учет своего собственного распада в журнале. Когда Де Пульски вышла из офиса, он сказал — если ей верить, а это обычно не так, — «Вы приносите мне смертный приговор». Какой она была — последовал 31 год шизофрении с редкими эпизодами ясного сознания. Он больше никогда не был самим собой.

Fini . Просто так. Страница 213, в течение нескольких дней после 30-летия Нижинского в 1919 году, и биография почти полностью закончена, если не считать кода на увядающую легенду.Половину своей короткой жизни он провел в тренировках, сначала он был ребенком-феноменом, сыном танцоров, копошащихся по российским провинциальным развлекательным кругам — здесь мальчик выпросил урок чечетки у чернокожего американского дуэта, там он попал в цирковое представление животных или преподавал сам пианино. Затем его мать протянула каждую струну, чтобы он поступил в великолепную школу Мариинского театра в Санкт-Петербурге, строгую классику, в надежде, что он сможет достаточно преуспеть в балете, чтобы выйти на пенсию на императорскую пенсию в 36 лет. Нижинский был побочным продуктом дошкольного образования. революционная Россия, культура, широко открытая влиянию западного и восточного, высокого и низкого.

Энергия скромного детства подняла его. В студенческие годы его выбрал балетмейстер Михаил Фокин, считавший, что балет должен быть революционным искусством, а не просто придворным кабаре и академией для великих княжонок и княжеских наемников. Он хотел мужчину-танцора, способного восстановить сексуальное равновесие на сцене — не надежную пару рук, чтобы поддерживать прима-балерину, а силу. Нижинский, безусловно, был таким. Вскоре Анна Павлова отказалась стать его партнером, потому что зрители хотели видеть его так же сильно, как и она, и когда Фокин перешел в «Русские балеты» Сергея Дягилева в 1909 году, 19-летний Нижинский тоже пошел.

Дягилев к тому времени также более лично завербовал Нижинского, переняв у более доброго князя Львова в качестве воспитателя, покровителя и любовника танцора. Отношения не были счастливыми: Дягилев, как руководитель голливудской студии старого стиля, нанял Нижинского, одел и накормил его, надевал ему кольца на пальцы и оригинальные роли на ногах, и вызвал гениальную известность. Но он не уважал этого очень молодого человека, не платил ему зарплаты, держал его в изоляции, слишком много работал, под присмотром охранника или камердинера.Нижинский молча слушал кружок Дягилева, внимательно смотрел в галереи, в которые его выставлял Дягилев, и уходил только в танце. Он ускорял ежедневные занятия в два раза быстрее, чем другие, и выступал с атлетизмом, пылкостью и самоотверженностью, прыгая далеко над ссорящейся компанией, сражаясь с творческим эго и даже с ревнивой вездесущностью Дягилева. Нижинский нашел в своих персонажах — ликующего, обреченного раба в «Шахерезада », благородного поэта в «Сильфида » — безопасное пространство, в котором он не должен был быть самим собой и никому не принадлежал.И все же величайшим из его персонажей, жалкой ярмарочной марионеткой Петрушкой, хлопающей в ладоши в рукавицах, явно был Нижинский с его поп-арт-прошлым, привязанный, как крепостной, к своему хозяину-шоумену.

Единственная свобода, которую предлагал Дягилев — и, будучи быстро скучающим и часто безжалостным, он никогда не предлагал ее надолго, — это творческая свобода: его крепостные-артисты прощали его снова и снова из-за этого. На репетицию, за которую Дягилев оплатил счет, потребовалось более 100 часов, чтобы нечленораздельный Нижинский вылепил и задрапировал новые движения своего короткого балета L’Après-midi d’un faune прямо на телах танцоров, а затем Результат настолько грубо ошеломил парижскую публику в 1912 году, что Дягилев приказал труппе немедленно повторить пьесу, скорее как утверждение, чем на бис. Faune — единственный пример хореографии Нижинского, который можно воссоздать (из его заметок), и Люси Мур рассматривает его как оригинальный современный танец — его пустоты и недостаток грации, если не более, важны, чем нарисованный холст. Faune был достаточно вознагражден для Дягилева, чтобы побудить Нижинского поработать над Jeux, — игрой в сексуальный теннис Блумсбери, а также над огромным музыкальным и дизайнерским проектом The Rite of Spring .

«Обряд », премьера которого состоялась в 1913 году, поразила Париж, но это не был тот шокирующий триумф, которого требовал Дягилев: несмотря на напряженные репетиции, которым помогала Мари Рамбер (героиня этой книги — любящая спутница девушки, которая не смогла и не спасла). получить ее мужчину), танцоры были сбиты с толку, а публика была в бешенстве, и в основном совершенно неправильным образом.Нижинский вместе с труппой отправился в тур по Южной Америке, а Де Пульски, дочь венгерской дивы, которая преследовала его — дошла до того, что выучила основы балета и присоединилась к труппе — накинулась во время океанского плавания. . Дягилев узнал о невероятном браке этих незрелых близнецов в телеграмме и навсегда отказался от своего фаворита, кроме тех случаев, когда, отчаянно нуждаясь в деньгах, он нуждался в том, чтобы он снялся в старых ролях в прибыльных — фактически убыточных — турах. .

С тех пор все было гибелью, и Мур действительно гибнет божественно. Она откровенно говорит о своем незнании балета: хотя она часто ссылается на мемуары одаренной сестры Нижинского Бронии, чья брутальная хореография для Les Noces — самое близкое, что мы когда-либо сможем увидеть, чтобы увидеть Rite ее брата, Мур никогда не цитирует анализы Бронии. его танцев, настолько ярких, что вы можете проецировать его движения на свои веки. Хотя эксперимент Дягилева-Нижинского опробовал все фазы и образы современного шоу-бизнеса, Мур тоже избегает практики знаменитостей, но из-за того, что сосредоточился на виньете Нижинского и Чарли Чаплина, беспризорники однажды в Калифорнии сгорели вместе.

То, о чем она пишет с гневной несентиментальностью, — это абсурдная трата существования Нижинского после обряда Rite , от пародии на романтическую встречу на борту лайнера, направляющегося в Буэнос-Айрес, до его последнего выступления в швейцарском отеле в 1919 году. в котором он танцевал свой распад и распад мира в состоянии войны: дух розы превратился в неподвижный призрак, галлюцинирующий кровь в заснеженном лесу. Жизнь танцора коротка — Нижинский получил бы пенсию всего за шесть лет, если бы не инсценировал свой выход из Мариинского театра над туникой, демонстрирующей его возвышенную спину, и если бы царя еще не расстреляли. — но его последний занавес был жестоким, и Мур с большой нежностью опускает тьму.

Вацлав Нижинский | Балет Сарасота

Вацлав Нижинский родился в Киеве в 1890 году и был вторым сыном Фомы Лаурентьевича Нижинского и Элеоноры Береды; оба его родителя были знаменитыми танцорами, и его отец, в частности, был известен своей виртуозностью и огромными прыжками. У Нижинских была своя танцевальная труппа, они выступали по всей Российской Империи. Детство Нижинского в основном прошло на Кавказе, где он танцевал в детстве со своим братом Станиславом и младшей сестрой Брониславой.Отец, заметив у ребенка отличную склонность к танцам, дал ему первые уроки.

В возрасте девяти лет Нижинский поступил в Императорское танцевальное училище в Санкт-Петербурге, где его учителя, самые выдающиеся в то время, вскоре обнаружили его незаурядный талант. Когда ему было 16 лет, его уговорили окончить институт и поступить в Мариинский театр. Нижинский отказался, предпочтя пройти обычный срок обучения. В то время он уже был провозглашен «восьмым чудом света» и «Вестрис Севера».В школьные годы выступал в Мариинском театре сначала в составе кордебалета, затем в небольших партиях.

Нижинский окончил весной 1907 года и 14 июля 1907 года поступил в Мариинский театр солистом. Его первое появление было в балете «Источник» с русской балериной Юлией Седовой в качестве партнерши; публика и балетные критики сразу же взорвались бешеным энтузиазмом. Как знатный танцор, он исполнил все ведущие партии в Мариинском театре и в Большом театре в Москве, где был приглашенным исполнителем.Его успех был феноменальным.

В 1909 году Сергей Дягилев, бывший помощник администратора Императорских театров, получил от великого князя Владимира поручение организовать балетную труппу членов Мариинского и Большого театров. Дягилев решил весной отвезти труппу в Париж и попросил Нижинского стать солистом. Его первое представление состоялось 17 мая 1909 года в Театре Шатле. Нижинский штурмом взял Париж. Выражение и красота его тела, его легкость и стальная сила, его огромная высота и невероятный дар подниматься и казаться оставаться в воздухе, а также его необычайная виртуозность и драматическая игра сделали его гением балета.

В 1912 году начал свою карьеру хореографа. Для «Русских балетов Дягилева» он создал балеты «Апре-миди д’ун фаун», «Жё» и «Священная жизнь». «Тиль Уленшпигель» был произведен в США без личного контроля Дягилева. Его работы в области хореографии вообще считались смелыми оригиналами.

В 1919 году, в возрасте 29 лет, Нижинский ушел со сцены из-за нервного срыва, которому поставили диагноз шизофрения. Он жил с 1919 по 1950 год в Швейцарии, Франции и Англии и умер в Лондоне в 1950 году.Нижинский похоронен рядом с Огюстом Вестрисом на кладбище Монмартра в Париже.

ТАНЕЦ; Все еще цепляясь за неуловимое наследие Нижинского

Современные обзоры не умаляют нравственности Нижинского, но вместо этого подвергают критике его кинематографически резкую хореографию с ее новаторскими неоклассическими сопоставлениями спортивного движения, эдвардианских прогулок, разговорных жестов, мотыльков мотыльков и старинных социальных танцев, таких как вальс. и индейка. В конце концов, буйный скандал с «Сакром», горячо ожидаемая премьера которого последовала две недели спустя, затмил более тонкое и утонченное «Jeux», которое позже было названо самой скромной работой Нижинского.

Спустя восемьдесят семь лет после того, как это произошло, насколько мы должны доверять балету, воссозданному по фрагментарным свидетельствам? Как и другие виды искусства, хореография очень детализирована и точна, но методы ее записи и реконструкции остаются противоречивыми и малоизученными. Критические оценки реставраций Нижинского, обычно сосредоточенные больше на хореографических аспектах, чем на дизайнерских аспектах, часто сталкиваются с этими проблемами.

Так было и с отзывами в Британии, которые, в отличие от более позитивных отзывов Вероны 1996 года, недооценили психологический разрез и поразительную современность возрожденного Jeux в пользу поверхностного отрицания его жизнеспособности или желательности.Но некоторые наблюдатели оценивают реконструкции Ходсона-Арчера как импрессионистические интерпретации, несмотря на то, что сомневаются в их подлинности; Джудит Макрелл из The Guardian и Дженн Парри из The Observer были среди тех, кто аплодировал «Jeux», которое может быть лишь частично искренним.

«Честно говоря, меня не волнует, что это был 100-процентный Нижинский», — сказал солист и хореограф Королевского балета Уильям Такетт, поставивший свой второй балет на «Jeux» Дебюсси. не сухое интеллектуальное или самовозвеличивающее упражнение.Реконструкторы были преданы делу и скрупулезны в своих исследованиях и анализе, но также использовали чувство и интуицию. Они создали нечто подлинное и актуальное в духе оригинала. Он был совершенно новым и стоял абсолютно сам по себе, не поддающийся исторической категоризации ».

ИСПОЛЬЗУЯ все доступные свидетельства — в данном случае фотографии того периода; рисунки Леона Бакста, оформлявшего декорации, и современных художников; партитура Дебюсси с нотами либретто Нижинского; сообщения в средствах массовой информации и мемуары, а также разговоры с родственниками и протеже первоначальных участников — два «археолога балета» фиксируют ступеньки и позиции в музыкальных отрывках, где они могут.Чтобы восполнить пробелы в свидетельствах, г-жа Ходсон использует логику танцевальной техники, свои научные знания о стилистических наклонностях хореографа, исчерпывающие эксперименты и старомодную интуицию.