кто разгадает загадку Достоевского — Российская газета

В 2021 году Россия с размахом отметит 200-летие со дня рождения Федора Михайловича Достоевского. Писателя, которого одни боготворят, а другие называют сумасшедшим. Но все согласятся с тем, что его тексты уже более 150 лет будоражат умы и сердца людей по всему миру. Главную загадку Достоевского попытались разгадать участники круглого стола «Постигая мир Достоевского: 200 лет жизни и творчества».

«Я всегда озабочен тем, как выглядит Федор Михайлович в глазах нынешнего поколения. Как нужно рассказывать о нем? Как читать его тексты? Ведь его мир, неспешный с серьезными размышлениями, в том числе и религиозного характера, плохо стыкуется с современным динамичным темпом жизни», — размышляет руководитель Роспечати Михаил Сеславинский.

Он вспоминает, как в школе учитель литературы предложила классу устроить суд над Раскольниковым. Самому Михаилу Вадимовичу тогда досталась роль адвоката.

«Мы искали ответ, виноват Раскольников или нет. Пока не поняли, что однозначного ответа нет, — рассказывает Сеславинский. — Сейчас я понимаю, как нам повезло с учителем. С подростками именно так и надо разговаривать о творчестве Достоевского».

Президент Фонда Достоевского, профессор факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова и Литературного института им. А.М. Горького Игорь Волгин убежден, что, постигая Достоевского, мы постигаем самих себя.

«Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время …», — писал Федор Михайлович. И по словам Вологина, писатель, журналист, редактор Достоевский разгадывал эту великую тайну всю свою жизнь.

«От разгадки этой тайны многое зависит в нашей судьбе. Потому что Достоевский — наш национальный архетип, важная составляющая нашей национальной идеи», — объясняет он.

И то, что Достоевский и его творчество всегда находятся в центре внимания исследователей не только в России, но и в Европе, США, Бразилии, Австралии и многих других странах, лишь это подтверждает.

«Достоевский — это материк, который мы только еще осваиваем», — заметил Волгин.

Профессор Владимир Захаров добавил, что жизнь и творческую репутацию писателя очень часто определяют мифы и мистификации. Вопреки ли или благодаря этому в ХХ веке Достоевский стал одним из самых известных русских писателей в мире. Его ставили, напоминает Захаров, в один ряд с Шекспиром. А все дело в том, что герои Достоевского явили Россию миру. И несмотря на то, что сам писатель был не особо политкорректен, он мог объединять людей разных культур и политических взглядов.

«За это его не любят многие писатели. Как быть писателем после Достоевского? Для многих авторов это экзистенциальный вопрос», — размышляет Захаров.

И напоминает, что Достоевский был не только писателем, но и отличным журналистом и редактором. И даже современным журналистам есть, чему у него поучиться. «Достоевский выступал за полную свободу слову. Он думал, что если нигилистам или революционерам дать возможность высказать все, что они думают, мир сам все поймет и отвернется от них», — объясняет Владимир Захаров.

Литературовед Людмила Сараскина тоже говорила о противоречивости личности Достоевского и о том, как по-разному его творчество влияет на читателей. Одни читают его запоем и считают его светом, другие называют умалишенным и испытывают физическую боль от чтения его произведений.

Владимир Набоков критиковал Достоевского, марксистские критики вообще называли его мракобесом. Григорий Ландау написал целую книгу «Тезисы против Достоевского», где собрал все свои претензии.

Современники тоже высказывают свои претензии. Борис Гребенщиков упрекает Достоевского в том, что он, настоящий гений языка, но свой талант использует, чтобы показать жизнь гораздо хуже, чем она есть на самом деле. Дмитрий Быков также считает Достоевского больным.

«Слышат ли нас, исследователей Достоевского, эти люди? Надо ли нам с этим что-то делать?» — спрашивает Людмила Сараскина и сама же отвечает: «Мы не должны думать, что Достоевский завоевал мир, и все хорошо. Да, он писатель номер один. Но он был очень противоречивой личностью. И от того, какие статьи мы будем писать и какие фильмы снимать, зависит то, что будут знать о нем современные школьники. Будет ли он для них гением или сумасшедшим, который бросается с ножом на свою жену».

Странные и необычные смерти русских писателей.

Привычный крест русских писателей — дуэли, чахотка да репрессии. И конечно, самоубийства. Вспомним другие причины их смертей — самые странные и необычные, вместе с Софьей Багдасаровой.

Сруб: Аввакум Петров

Родоначальник новой русской словесности и основоположник жанра исповедальной прозы, протопоп Аввакум заодно был активным религиозным деятелем XVII века и, как бы сейчас сказали, — оппозиционным политиком. За это непокорный старообрядец был приговорен к смертной казни. Вид ее для нас сегодня весьма непривычен, но вполне соответствовал тогдашним законам Русского царства. 1 апреля 1682 года Аввакум был сожжен в срубе заживо.

«Свет мой государыня, еще ли ты дышишь, друг мой сердечный. Еще ли дышишь, или сожгли, или удавили тебя; не вем и не слышу, не ведаю — жива, не ведаю — скончалась. Чадо церковное, чадо мое дорогое, Федосья Прокопьевна. Провещай мне, грешному старцу, един глагол, жива ли ты».

---

Кислота: Александр Радищев

Автор «Путешествия из Петербурга в Москву» для советских историков был непреклонным борцом с режимом. И поэтому в большинстве исследований мы встретим версию, что он покончил с собой, выпив яд, — не в силах более бороться… Однако похоронен Радищев был по православному обряду — что самоубийцам запрещено. Существуют данные, что на самом деле он по ошибке выпил стакан с «царской водкой» (смесь азотной и соляной кислоты), приготовленной для выжиги старых офицерских эполет своего старшего сына.

Краснопевая овсянка
На смородинном кусточке
Сидя громко распевала
И не видит пропасть адску,
Поглотить ее разверсту.

---

Одеколон: Матвей Дмитриев-Мамонов

Сын екатерининского фаворита, современник Пушкина, Матвей Дмитриев-Мамонов был богачом, масоном, офицером и литератором — всего понемножку. Вспыльчивый и гордый своим происхождением от Рюрика, он презирал царя, бравировал эксцентричными поступками и на много лет заперся в своей усадьбе Дубровицы.

В итоге в 1825 году он был арестован, объявлен сумасшедшим и помещен под опеку. Держали Дмитриева-Мамонова в смирительной рубашке, привязывали к кровати и лечили обливанием холодной водой. Как-то смоченная одеколоном рубашка случайно загорелась — от ожогов несчастный граф и скончался.

Кому я припишу, красавицы, мой труд?
Кому здесь яблоко вручит Парисов суд?
О вам! которые красою столь прелестны;
Которы в нежности имеют дар небесный.

---

Отсутствие мужика: Дмитрий Писарев

Соратник Чернышевского и Добролюбова, критик и нигилист, как-то летом со своей кузиной, писательницей Марко Вовчок (в которую был влюблен), и с ее сыном отправился к Рижскому заливу — отдохнуть на море. И утонул.

Причем, судя по воспоминаниям историка Александра Скабичевского, это было у него на роду написано: в первый раз Писарев тонул еще ребенком в деревне — его полумертвым вытащил какой-то мужик. Второй раз — на первом курсе он провалился под лед Невы. Проходивший мимо мужик вытащил барчонка за воротник пальто. В третий раз, на Балтике, мужиков рядом не оказалось.

«Сколько лет уже живут люди на свете, сколько времени толкуют они о том, как бы устроить свою жизнь поизящнее и поудобнее, а до сих пор самые простые и положительно необходимые отношения не установились как следует. До сих пор мужчина и женщина мешают друг другу жить, до сих пор они взаимно, самыми разнообразными и утонченными средствами, отравляют друг другу жизнь. Разойтись они не могут, сойтись как следует не умеют и, инстинктивно стараясь сблизиться, запутываются в такие сложные, мучительные, неестественные отношения, о которых свежий человек с здоровым мозгом не может себе составить даже приблизительно верного понятия».

---

Колдовство: Сергей Семенов

Выходец из крестьян, писатель и толстовец, революцию 1917 года встретил немолодым уже человеком и активного участия в ней не принимал. В 1922 году Семенов мирно жил в своей родной деревне Андреевской в Московской области. Но тут сосед-мракобес, который считал успехи Семенова в хозяйстве колдовством, застрелил его. При советской власти, естественно, писали, что убили его кулаки как классово чуждый элемент.

«В осенний Иванов день рано утром по подоконью каждой избы прошел староста и, постукивая палкою в наличники, зычно выкрикивал:
— Эй, хозяева! ведите ребят в училище записывать, коли будете учить, — из волости приказ пришел».

---

Пушкин: Андрей Соболь

Хотя мы принципиально не включали самоубийц в этот список, для этого раннего советского писателя сделали исключение — слишком необычный случай. В 1926 году, два дня спустя после дня рождения Пушкина, он отправился к его памятнику на Тверском бульваре в Москве и выстрелил себе в живот. Мол, чтобы доказать: царские врачи специально «залечили» великого поэта, а советские медики Пушкина вполне могли бы спасти.

Соболя советские врачи, впрочем, спасти не сумели — он скончался на операционном столе. Но возможно, это просто легенда и вся «пушкинистика» в смерти Соболя — совпадение: писатель давно страдал депрессией и пытался покончить с собой до этого уже несколько раз.

«Кармен, скорее бумажный цветок в копну буйных, черных волос, скорее цветок бумажный в измученный, усталый рот!
Потом, потом в своей холодной комнатушке на улице Карла Либкнехта ты плотно замкнешь его, зубы стиснешь и ничего не ответишь управделу Совнархоза, который несет к твоим красным нездешним чулкам свою управдельческую, смешную, здешнюю, с купонами на сливочное масло, с совнаркомским пайком, но такую пламенную любовь».

---

Курган: Евгений Петров

Соавтор «Двенадцати стульев» — один из немногих знаменитых профессиональных писателей, погибших в Великой Отечественной войне (в основном, в отличие от Первой мировой, их брали в военные корреспонденты, где было относительно безопасно).

Петров также был фронтовым журналистом. А погиб он в 1942 году, улетая из осажденного Севастополя, обороняющегося последние дни. Самолет «Дуглас», на котором он летел пассажиром, уходя от немецкого мессершмита, снизил высоту полета и врезался в курган.

«Киселев протаранил «хейнкеля» на высоте тысячи восьмисот метров. Он отрубил ему пропеллером кусок крыла. Еще за несколько дней до этого летчик соседней эскадрильи Талалихин отрубил «юнкерсу» часть элерона.
Самое поразительное, что летчики говорят об этом сверхгероизме деловито, как об общепризнанном виде оружия. «Он протаранил самолет» говорится так же, как «он подстрелил самолет».

---

Ля резистанс (сопротивление): Елизавета Кузьмина-Караваева

Судьба этой поэтессы Серебряного века так и просится на большой экран. В молодости Елизавета Кузьмина посещала «Башню» Вячеслава Иванова, «Цех поэтов» Гумилева и крымское обиталище Максимилиана Волошина. После революции стала эсеркой, служила комиссаром, была арестована деникинской контрразведкой, спаслась от смертной казни.

А во французской эмиграции, уже в 1930-е, приняла монашеский постриг. Во время оккупации Парижа ее монашеское общежитие стало одним из штабов Сопротивления, перевалочным пунктом для беглецов. Сестра Мария (Скобцова), как звали ее после пострига, была казнена нацистами в газовой камере Равенсбрюка в марте 1945 года. В 2004 году ее канонизировал Константинопольский патриархат, а затем Архиепископ Парижа объявил, что эта православная монахиня — для них теперь католическая святая.

У каждого — имя и отчество,
И сроки рожденья и смерти.
О каждом — Господне пророчество:
Будьте внимательны, верьте.

---

Руки любимой: Николай Рубцов

Советский поэт-шестидесятник погиб в 35-летнем возрасте, проведя ночь со своей невестой, поэтессой Людмилой Дербиной. Она его задушила.

Советский суд признал это бытовой ссорой, а причиной смерти — «механическую асфиксию от сдавливания органов шеи руками». Невесту осудили на восемь лет, из которых она отсидела шесть. Естественно, сразу возникли теории, что все это подстроил КГБ.

В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды…

Самые известные сумасшедшие

Всем давно известно о существовании взаимосвязи между безумием и талантом. Ниже будет рассказано о том, как некоторые «пациенты» своими талантами смогли повлиять на все остальное здоровое человечество. В списке не найти политиков, ведь они всего лишь исполнители, а речь пойдет именно о творцах. Конечно же, этой десяткой число знаменитостей «не в себе» не исчерпывается, их число во много больше. Так что можно отнестись к данной коллекции, как к субъективному выбору, дополнив ее по своему вкусу.

Эдгар Алан По (1809-1849). Открывает список этот американский поэт и писатель. Отмечается его подверженность «душевным расстройствам», хотя точный диагноз так и не был установлен. По страдал провалами в памяти, манией преследования, порой он неадекватно себя вел, его преследовали галлюцинации и боязнь темноты. В статье «Жизнь Эдгара По» Хулио Кортасар описывает один из приступов болезни писателя. Летом 1842 года Эдгар вдруг вспомнил о Мэри Деверо, дядю которой он некогда отстегал хлыстом. Полубезумное состояние стало причиной путешествия из Филадельфии в Нью-Йорк.

Хотя женщина была замужем, писатель стремился непременно узнать, любит ли она своего мужа. Несколько раз По пересекал реку на пароме, спрашивая адрес Мэри у прохожих. Добравшись до своей цели, Эдгар устроил скандал, после чего решил остаться там на чаепитие. У домочадцев это вызвало крайнее удивление, к тому же писатель проник в дом без их согласия. Удалился незваный гость лишь после того, как ножом искрошил несколько редисок и потребовал, чтобы Мэри спела его любимую песню. Нашли писателя лишь спустя несколько дней — потеряв рассудок, он бродил по окрестным лесам.

Частые депрессии начались у Эдгара По еще с конца 1830-х годов. На психику сказались и злоупотребления алкоголем, под его воздействием писатель впадал в буйное помешательство. Вскоре к спиртному добавился и опий. Душевное состояние писателя ухудшилось после тяжелой болезни его юной супруги. В 1842 году двадцатилетняя Вирджиния, приходившаяся к тому же По кузиной, заболела туберкулезом, умерев через 5 лет. Эдгар пережил жену всего на два года, но за это время он несколько раз пытался влюбляться и даже пару раз делал предложения. Если первая помолвка не состоялась, так как эксцентричный жених попросту отпугнул избранницу, то во втором случае жених сам пропал.

Незадолго до свадьбы По впал в невменяемое состояние, сильно напившись. В результате его нашли в одном из дешевых трактиров Балтимора спустя 5 дней. Эдгара поместили в клинику, в которой он и скончался через несколько дней, страдая от сильных галлюцинаций. Одним из самых сильных кошмаров По была смерть в одиночестве, как он не старался избежать его, он сбылся. Хотя многие его друзья и обещали быть с ним в последнюю минуту, но ночью 7 октября 1849 года рядом с Эдгаром никого из близких не оказалось. Последним, кого позвал к себе По, был Джереми Рейнолдс, знаменитый полярный исследователь.

По сумел заразить публику двумя популярными жанрами.

Первый из них — роман ужасов, созданный под влиянием мрачного романтизма Гофмана. Однако именно По сумел создать подлинную атмосферу страха и кошмара, вязкого и изощренного. Это проявилось в романах «Сердце-обличитель» и «Падение дома Эшеров». Вторым жанром, в котором По себя проявил, стал детектив. Месье Огюст Дюпен, герой рассказов Эдгара «Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже» стал прообразом Шерлока Холмса с его дедуктивными методиками.

Фридрих Вильгельм Ницше (1844-1900). Немецкий философ обладал пугающим диагнозом «ядерная мозаичная шизофрения». В его биографии принято называть это явление проще — одержимость, которая протекала, возможно, на фоне сифилиса. Самым ярким симптомом стала мания величия. Философ рассылал записки, в которых объявлял о своем скором господстве на Земле, он требовал снять со стен квартиры картины, так как это его храм.

О помрачнении рассудка свидетельствовали случаи, наподобие объятий с лошадью на городской площади. У философа были частые головные боли, его поведение не отличалось адекватностью. Медицинская карта писателя свидетельствует, что он порой пил свою мочу из сапога, мог нечленораздельно кричать, больничного сторожа принимать за Бисмарка. Ницше как-то пытался забаррикадировать свою дверь осколками стакана, он спал на полу рядом с расстеленной постелью, прыгал, как животное, делал гримасы и выпячивал левое плечо.

Причиной заболевания стали несколько апоплексических ударов, в результате последние 20 лет своей жизни философ страдал психическими расстройствами. Но именно в этот период и увидели свет его самые значимые произведения, к примеру «Так говорил Заратустра». Половину этого периода Ницше провел в специализированных клиниках, доме же не мог обойтись без ухода матери. Состояние писателя постоянно ухудшалось, в результате под конец своей жизни он обходился лишь простейшими фразами: «Я мертвый, потому что я глупый» или «Я глупый, потому что я мертвый».

Общество получило от Ницше идею сверхчеловека. Пусть и покажется парадоксом, что этот больной человек, прыгавший по-козлиному, ассоциируется ныне со свободной личностью, стоящей превыше морали и существующей над понятиями добра и зла. Ницше дал новую мораль, «мораль господ» должна была прийти на смену «морали рабов». Он считал, что здоровая мораль должна прославлять естественное устремление любого человека к власти, а всякая иная мораль является по своей сути болезненной и упадочной. В итоге идеи Ницше легли в основу идеологии фашизма: «Больные и слабые должны погибнуть, сильнейшие — победить», «Падающего толкни!». Философ прославился и своим допущением «Бог мертв».

Эрнест Миллер Хемингуэй (1899-1961). Этот американский писатель страдал острыми приступами депрессии, которые привели к умственному расстройству. Симптомами выступили суицидальные наклонности писателя, мания преследования и частые нервные срывы. Когда в 1960 году Хемингуэй вернулся в Америку с Кубы, то он сразу же сам согласился на лечение в психиатрической клинике — его мучили частые депрессии, чувство неуверенности и постоянный страх. Все это мешало его работе.

Двадцать сеансов электрошока результата не принесли, писатель так отзывался об этом: «Врачи, которые делали мне электрошок, писателей не понимают… Какой смысл был в том, чтобы разрушать мой мозг и стирать мою память, которая представляет собой мой капитал, и выбрасывать меня на обочину жизни? Это было блестящее лечение, вот только пациента они потеряли».

Выйдя из клиники, Хемингуэй понял, что писать не может по-прежнему, тогда-то и случилась его первая попытка суицида, прерванная близкими. Жена писателя уговорила его пройти повторный курс лечения, однако намерения покончить с собой у него остались. Спустя пару дней после выписки Хемингуэй выстрелил себе в голову из любимого ружья…

Хемингуэй заразил нас болезнью «потерянного» поколения. Как и его товарищ, Ремарк, он писал о конкретном пласте судеб, которые пострадали из-за мировой войны. Однако сам термин оказался настолько емким, что сегодня чуть ли не каждое поколение стремится примерить это определение к себе. Благодаря писателю родился новый литературный прием, «метод айсберга» — за скупым и сжатым текстом кроется щедрый и эмоциональный подтекст. Хемингуэй породил новый «мачизм» не только своим творчеством, но и жизнью. Его герои — суровые борцы, которые предпочитают не разбрасываться словами. Они понимают, что их борьба, пожалуй, не имеет смысла, но все равно борются до конца.

Ярким примером такого персонажа стал рыбак Сантьяго из «Старика и море». Именно его устами автор говорит: «Человек не для того создан, чтобы терпеть поражение. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить». К великому сожалению многих, сам писатель — солдат, охотник, моряк и путешественник, чье тело покрывали бесчисленные шрамы, бороться за свою жизнь не стал. Но следует заметить, что и смерть его стала следствием приверженности идеалам. Хемингуэй писал: «Мужчина не имеет права умирать в постели, либо в бою, либо пуля в лоб».

Джон Форбс Нэш (родился в 1928 году). Этот американский математик, ставший лауреатом Нобелевской премии, широкой публике стал известен после выхода фильма Рона Ховарда «Игры разума». Диагноз Нэша — параноидальная шизофрения. Ее симптомами выступают мания преследования, бред с навязчивыми идеями, разговоры с несуществующими собеседниками и проблемы с самоидентификацией.

Еще в 1958 году журнал «Fortune» назвал Нэша восходящей американской звездой в области математики. Однако тогда же появились и первые признаки заболевания. В 1959-м году Нэш был уволен с работы и помещен в психиатрическую клинику в пригороде Бостона для прохождения принудительного лечения. Состояние ученого улучшилось лишь после курса химиотерапии, вместе со своей женой Алисией Лард Нэш переехал в Европу. Там он пытался получиться статус политического беженца. Однако в просьбе ученому было отказано и власти Франции депортировали его обратно в США. В итоге семья больного гения поселилась в Принстоне, сам Нэш не работал, ведь его болезнь быстро развивалась. В 1961 году ученый был вынужден пройти курс инсулиновой терапии в госпитале Нью-Джерси, но после выписки оттуда он сбежал в Европу, покинув жену и детей. В 1962 году Алисия оформила развод, правда продолжала оказывать бывшему мужу помощь.

Вернувшись вскоре в США, ученый путем постоянного приема антипсихотических средств настолько улучшил свое состояние, что смог начать работать в Принстонском университете. Однако Нэш вдруг решил, что лекарства могут повредить его умственным способностям и работе, как результат — очередное ухудшение. Многие годы Нэш появлялся в Принстоне, записывая на досках малопонятные формулы и беседуя с голосами. Обитатели университета перестали удивляться, воспринимая ученого, как безобидное привидение. В седине же 80-х Нэш пришел в себя и снова занялся математикой. В 1994 году 66-летний Джон Нэш получил Нобелевскую премию по экономике, за анализ равновесия в теории некооперативных игр. Основные открытия были сделаны еще в 50-х, до начала болезни. В 2001 году ученый вновь воссоединился со своей бывшей женой.

Благодаря Нэшу возник новый научный подход к экономической теории игр и к математике конкуренции. Ученый отбросил стандартный сценарий, в котором присутствует победитель и побежденный и создал модель, в которой обе конкурирующие стороны при длительном соперничестве лишь проигрывают. Такой сценарий получил название «равновесие по Нэшу», обе стороны находятся в равновесии, так как любое изменение может только ухудшить их позиции. Исследования Нэша в области теории игр также активно использовались американскими военными в эпоху холодной войны.

Джонатан Свифт (1667-1745). Специалисты до сих пор спорят о том, какой же диагноз поставить этому ирландскому писателю — болезнь Пика или Альцгеймера. Известно, что Свифт страдал головокружениями, потерей памяти, терял ориентацию в пространстве и часто не узнавал людей и окружающие его предметы, плохо улавливал смысл речи собеседника. Эти симптомы постоянно нарастали, приведя писателя в конце жизни к полному слабоумию.

Свифт подарил обществу новую форму политической сатиры. Его «Путешествия Гулливера» пусть и не стали первым саркастическим взглядом просвещенного интеллектуала на окружающую действительность, но новизна проявилась в том, как именно она рассматривалась. Если в то время принято было высмеивать жизнь с помощью литературных «увеличительных стекол», то Свифт, служивший деканом собора святого Патрика, использовал линзу с кривым стеклом. Впоследствии его прием подхватили Салтыков-Щедрин и Гоголь.

Жан-Жак Руссо (1712-1778). Французский писатель и философ страдал паранойей, которая выражалась в мании преследования. В начале 1760-х годов свет увидела книга Руссо «Эмиль, или о воспитании», которая породила его конфликт с государством и церковью. Со временем это только усилило у Руссо его врожденную подозрительность, порождая болезненные формы. Философ везде подозревал заговоры, он стал вести жизнь скитальца, стараясь нигде не задерживаться надолго. Ведь по его представлениям все его друзья и знакомые что-то против него замышляют или как минимум подозревают. Однажды, в замке, в котором гостил Руссо, умер слуга и Жан-Жак потребовал его вскрытия, так как полагал, что в нем все видят отравителя.

Зато благодаря Руссо мир увидел педагогическую реформу. Нынешние методики воспитания детей во многом основываются на «Эмиле… » Руссо. Так, взамен репрессивному методу воспитания ребенка Руссо еще тогда предложил применять ласки и поощрения. Философ учил, что нельзя заставлять ребенка механически заучивать сухие факты, гораздо проще будет объяснять ему на живых примерах, что даст возможность восприятия новых знаний. Руссо считал, что главная цель педагогики не исправление личности под существующие общественные нормы, а развитие имеющихся у человека талантов.

Француз считал, что наказание должно иметь место, но являться следствием поведения ребенка, а не тупым инструментом демонстрации воли сильного над слабым. Руссо советовал матерям вскармливать своих детей самостоятельно, а не перепоручать кормилицам. Сегодня педиатрия полностью поддерживает такого мнение, доказано, что только молоко матери может положительно воздействовать на здоровье ребенка. Да и к вопросу пеленания Руссо относился скептично, так как это ограничивает свободу движения ребенка.

Благодаря Руссо родился новый тип литературного героя и новые направления в литературе. Фантазия философа породила прекраснодушное создание — дикарь, который руководствуется не разумом, а высоконравственными чувствами. В рамках романтизма и сентиментализма оно развивалось, росло и старилось. Философ выдвинул идею правового демократического государства, что получило отражение в его труде «Об общественном договоре». Считается, что именно это произведение вдохновило французов на «Великую революцию», однако сам Руссо радикальных мер, применяемых в ее ходе, никогда не придерживался.

Николай Васильевич Гоголь (1809-1852). Знаменитый русский писатель страдал шизофренией, вперемешку с периодическими приступами психоза. Гоголя посещали звуковые и зрительные галлюцинации, периоды апатии и крайней заторможенности (вплоть до отсутствия реакции на внешние раздражители) сменялись приступами крайней активности и возбуждения. Писатель часто погружался в депрессивные состояния, испытывал острую ипохондрию. Известно, что Гоголь считал, что органы в его теле несколько смещены, а желудок так и вовсе располагаются «вверх дном», преследовала его и клаустрофобия.

Различные проявления шизофрении сопровождали Гоголя на протяжении всей его жизни, но наибольший прогресс наступил в последний год его жизни. В январе 1852 года от тифа умерла сестра близкого друга писателя, Екатерина Хомякова, что вызвала у Гоголя сильнейший приступ ипохондрии. Он жаловался на страх смерти, погрузившись в постоянные молитвы. Писатель отказался от еды, жалуясь на недомогания и слабость, считая, что смертельно болен. Врачи, конечно же, никакой болезни у него не нашли, кроме небольшого кишечного расстройства.

В ночь с 11 на 12 февраля Гоголь сжег свои рукописи, объяснив это затем происками нечистой силы, состояние автора стало резко ухудшаться. Да и лечение велось отнюдь не профессионально — ставили пиявки в ноздри, обертывали холодными простынями и окунали голову в ледяную воду. В итоге 21 февраля 1852 года Гоголь умер. Истинные причины его смерти так и остались неясными. Выдвигаются разные гипотезы — от отравления ртутью, до самоубийства и выполнения контракта перед дьяволом. Но скорее всего писатель попросту довел себя до полного нервного и физического истощения. Возможно, сегодняшние психиатры смогли бы решить его проблемы и спасти жизнь.

Благодаря Гоголю в наше общество вошла специфическая любовь к маленькому человеку, обывателю. Чувство это наполовину состоит из жалости, а наполовину из отвращения. Писатель смог создать целое созвездие точных русских типажей. Именно Гоголь создал несколько «ролевых моделей», которые действительны и по сегодняшний день. Достаточно лишь вспомнить Чичикова и Башмачкина.

Ги де Мопассан (1850-1893). Известный французский писатель страдал прогрессивным параличом мозга. Симптомами заболевания выступили суицидальные наклонности, ипохондрия, галлюцинации и бред, буйные припадки. Ипохондрия сопровождала Мопассана всю его жизнь — он очень боялся сойти с ума. С 1884 года у писателя стали наблюдаться частые нервные припадки, сопровождаемые галлюцинациями. Он даже пытался покончить с собой дважды, будучи крайне возбужденным. Но обе попытки, с пистолетом и ножом для бумаги, оказались неудачными. В 1891 году писатель был помещен в клинику Бланша, где и находился в полусознательном состоянии до самой смерти.

Мопассан привнес в литературу физиологизм и натурализм, его произведения часто принизаны эротикой, что стало новинкой. Писатель испытывал потребность постоянно бороться с бездуховностью общества, которое зациклилось лишь на потреблении. Сегодня произведения-клоны «Милого друга» создают французские авторы Мишель Уэльбек и Фредерик Бегбедер, в России преемником Мопассана можно считать Сергея Минаева.

Винсент Виллем ван Гог (1853-1890). Знаменитый голландский живописец страдал шизофренией. Его посещали звуковые и слуховые галлюцинации, приступы бреда. Агрессия и мрачность могли быстро смениться радостным возбуждением. Посещали Ван Гога и суицидальные мысли.

Болезнь заметно прогрессировала в последние 3 года жизни художника, приступы участились. Во время одного из них и состоялась знаменитая хирургическая операция. Ван Гог отрезал себе мочку и нижнюю часть левого уха. Этот фрагмент он отослал в конверте своей возлюбленной как сувенир на память. Неудивительно, что Ван Гог был помещен в больницу в Арле для душевнобольных. Затем были госпитали в Сан-Реми и в Овер-сюр-Уаз. Сам художник осознавал, что он глубоко болен. В одном из своих писем он писал: «Я должен без уверток приспособиться к роли помешанного».

До самой своей смерти Ван Гог продолжал творить, хотя со стороны покупателей к его картинам интереса ни у кого не возникало. Художник вел буквально нищенский образ жизни, часто голодая. Современники вспоминают, что в такие периоды он даже иногда ел свои краски. Но именно в периоды помутнения сознания и родились шедевры мировой живописи: «Ночное кафе», «Пейзаж в Овере после дождя», «Красные виноградники в Арле», «Дорога с кипарисами и звездами». Однако находиться в затуманенном состоянии Ван Гог больше не мог — 27 июля 1890 года он смертельно ранил себя пистолетным выстрелом.

Благодаря Ван Гогу в наш мир пришла анимация. Ведь его творческая манера, в которой динамичные сюжеты реализовывались яркими красками, реальность гротескно искажалась и создавалась атмосфера сна (ужасного или, наоборот, счастливого детского) послужила основой для многих работ нынешних художников-мультипликаторов. Сегодня благодаря безумному нищему художнику мы стали понимать, что художественная ценность любого произведения — вещь относительная. Ведь Ван Гог, рисовавший незатейливые подсолнухи, попивая абсент, уже посмертно стал рекордсменом аукционных продаж.

Сергей Александрович Есенин (1895-1925). Знаменитый русский поэт страдал маниакально-депрессивным психозом. Его сопровождала мания преследования, внезапные вспышки ярости и неадекватное поведения. Вспоминают, как Есенин неоднократно крушил мебель, бил посуду и зеркала, оскорбляя окружающих.

Приступы психоза часто провоцировались любовью поэта к спиртному. В итоге Есенин неоднократно проходил лечение в специализированных клиниках не только России, но и во Франции. Но лечение, увы, так и не дало результатов. Так, выписавшись из клиники профессора Ганнушкина, уже через месяц поэт покончил с собой — он повесился на трубе парового отопления в ленинградской гостинице Англетер. Хотя в 70-е годы и возникла версия об убийстве с последующей инсценировкой суицида, но доказано она не была.

Благодаря Есенину русская литература получила новые интонации. Поэт сделал нормой любовь к природе, деревне и местному жителю, сопровождая это грустью, трогательной нежностью и слезами. Появились даже прямые последователи поэта в идеологическом аспекте — «деревенщики». Многие произведения Есенина созданы в стиле городского хулиганского романса, что заложило основы нынешнего русского шансона.

Писатель Юрий Поляков: «В Переделкине стихоносные места»

Много лет в Переделкине живёт Юрий Поляков – известный русский писатель, долгие годы возглавлявший «Литературную газету», поэт, драматург, киносценарист. Популярность литератору принесли повести «Сто дней до приказа» и «ЧП районного масштаба», а также книги «Демгородок», «Апофегей», «Козлёнок в молоке» и «Грибной царь», написанные в писательском посёлке на западе Москвы.

ДОМ НА ПЕПЕЛИЩЕ

– Юрий Михайлович, расскажите, пожалуйста, об истории ваших взаимоотношений с Переделкино.

– Впервые я приехал в Дом творчества писателей «Переделкино» зимой 1979 года – она была, помню, почти такая же снежная и холодная, как нынешняя. Я бегал на лыжах и дописывал как сумасшедший повесть «Сто дней до приказа», которая до этого шла у меня через пень-колоду. С тех пор я бывал в Доме творчества каждый год, обычно зимой. А когда в 1997 году Литфонд предложил мне под застройку пепелище от сгоревшей дачи, в которой некогда жили писатели-фронтовики М. Луконин и В. Озеров, я с радостью согласился и вложил в строительство все свои деньги. С 2001 года моя семья постоянно живёт в Переделкине, на улице Довженко. Рядом была скромная платформа, полустанок Мичуринец. Теперь это роскошная станция, как раньше говорили, «из стекла и бетона». Мечта Ле Корбюзье!

– Дом на улице Довженко у вас очень уютный, гостеприимный. Помню, в личном разговоре вы как-то сказали мне: «У нас патриархальная семья». В чём это проявляется?

– Ну, во-первых, мы с женой Натальей отметили 31 января 46-ю годовщину нашей свадьбы. В нашем писательском мире такое бывает нечасто. Во-вторых, наша дочь Алина с детьми – Егором и Любой – тоже значительную часть времени живёт с нами в Переделкине. А уж что это – патриархат или матриархат, – пусть останется нашей внутрисемейной тайной. (Смеётся.)

АУРА МЕСТ

– Многие, побывав в Переделкине, говорят: здесь особенная атмосфера – тихо, будто не Москва. А вы чувствуете особую ауру этих мест?

– Действительно, свернув с трассы на улицу Лермонтова, словно попадаешь в другой мир. Тишина и девственный лес. В Переделкине, я убеждён, есть какая-то особая энергетика, помогающая творчеству. Не зря же здесь написано столько прекрасных книг. Ныне это историко-культурный заповедник с музеями Пастернака, Евтушенко, Церетели, Чуковского, Окуджавы. Я давно ношусь с идеей: в Доме творчества, построенном в конце 1940-х специально для писателей в стиле советского классицизма, открыть литературный музей. Гостиничного типа комнатки помнят стук пишущих машинок Михаила Светлова, Константина Симонова, Константина Паустовского, Арсения Тарковского, Валентина Распутина. Кроме того, этот музей мог бы стать местом хранения рукописного наследия, хранящегося в семьях, а следовательно, и международным центром изучения творчества замечательных писателей советской эпохи.

КОЛОРИТ НАЧАЛА 80-х

– Становилось ли само Переделкино местом событий в ваших произведениях?

– Действие моего «крайнего» романа «Весёлая жизнь, или Секс в СССР» преимущественно происходит в Доме творчества «Переделкино». Кто хочет ощутить колорит начала 1980-х и узнать о литературных нравах того времени, найдёт это в романе.

– Пишется ли вам лучше с тех пор, как вы поселились здесь?

– Иной жизни, как в Переделкине, я себе давно уже не представляю. Пишется мне здесь очень хорошо. Как говаривал мой один герой: «Стихоносные места!» Недавно закончена и вышла в свет моя публицистическая книга «Желание быть русским». Завершаю давно обещанную читателям книгу о советском детстве. Планирую представить её публике в июне на Красной площади.

ЛЮБИМЫЕ МАРШРУТЫ

С западом Москвы Полякова связывает не только Переделкино.

«Около Филёвского парка, на улице Алябьева, я недолго жил в 1970-е годы, любил гулять вдоль Москвы-реки, – вспоминает Юрий Михайлович.– На ракетно-космическом заводе – ГКНПЦ имени М. В. Хруничева – на улице Новозаводской работал мой тесть, лётчик-испытатель, фронтовик Иван Макарович Посталюк. Его портрет мы всей семьёй несём, шагая в рядах «Бессмертного полка».

В МГУ я мечтал поступить, а когда пришёл туда на день открытых дверей, то заблудился и плутал по этому циклопическому лабиринту, пока добрый сенегалец не вывел меня на волю. Не поступил.

А по Кутузовскому проспекту не одно десятилетие езжу домой, в Переделкино, очень люблю советскую архитектуру эпохи «украшательства». Я, кстати, был одним из первых, кто призвал вернуть мемориальную доску на стену дома, где жил Брежнев. Её в начале 1990-х зачем-то подарили немцам и вывесили возле Бранденбургских ворот. В итоге так и поступили – повесили на доме копию».

Тайны Гоголя: чего боялся и что скрывал великий писатель

Через некоторое время в семье появился сын Николай, названный в честь Святителя Николая Мирликийского, перед чудотворной иконой которого Мария Ивановна Гоголь дала обет.

От матери Николай Васильевич унаследовал тонкую душевную организацию, склонность к богобоязненной религиозности и интерес к предчувствию. Отцу же его была присуща мнительность. Неудивительно, что Гоголя с детства увлекали тайны, вещие сны, роковые приметы, что позже проявилось на страницах его произведений.

Когда Гоголь учился в Полтавском училище, скоропостижно скончался его младший брат Иван, слабый здоровьем. Для Николая это потрясение было настолько сильным, что его пришлось забрать из училища и отправить в Нежинскую гимназию.

В гимназии Гоголь прославился как актер гимназического театре. По словам товарищей, он неустанно шутил, разыгрывал друзей, подмечая их смешные черты, совершал проделки, за которые его наказывали. При этом он оставался скрытным — о своих планах никому не рассказывал, за что получил прозвище Таинственный Карло по имени одного из героев романа Вальтера Скотта «Черный карлик».

Первая сожженная книга

В гимназии Гоголь мечтает о широкой общественной деятельности, которая позволила бы ему совершить нечто великое «для общего блага, для России». С этими широкими и смутными планами он приехал в Петербург и испытал первое тяжелое разочарование.

Гоголь публикует свое первое произведение – поэму в духе немецкой романтической школы «Ганс Кюхельгартен». Псевдоним В.Алов спас имя Гоголя от обрушившейся критики, но сам автор так тяжело воспринял провал, что скупил в магазинах все нераспроданные экземпляры книги и сжег их. Писатель до конца своей жизни так никому и не признался, что Алов — это его псевдоним.

Позднее Гоголь получил службу в одном из департаментов министерства внутренних дел. «Переписывая глупости господ-столоначальников», молодой канцелярист внимательно присматривался к жизни и быту своих коллег чиновников. Эти наблюдения пригодятся ему потом для создания знаменитых повестей «Нос», «Записки сумасшедшего» и «Шинель».

«Вечера на хуторе близ Диканьки», или детские воспоминания

После знакомства с Жуковским и Пушкиным вдохновленный Гоголь принимается писать одно из своих лучших произведений — «Вечера на хуторе близ Диканьки». Обе части «Вечеров» были изданы под псевдонимом пасечника Рудого Панька.

Некоторые эпизоды книги, в которой настоящая жизнь переплеталась с легендами, были навеяны детскими видениями Гоголя. Так, в повести «Майская ночь, или Утопленница» эпизод, когда мачеха, превратившаяся в черную кошку, пытается задушить дочку сотника, но в результате лишается лапы с железными когтями, напоминает реальную историю из жизни писателя.

Сумасшедший солдат с чемоданом книг / Персона / Независимая газета

Александр Чистяков о том, как писательство отвлекло от стрелок с бандитами и фестивале с правнучкой Троцкого

Александр Александрович Чистяков (р. 1970) – поэт, писатель, общественный деятель, культуртрегер. Псевдоним – Саша Клирманн. Родился в Москве. Учился в Литературном институте им. А.М. Горького. В 1990-е работал археологом, охранником, зерноторговцем, занимался прочими видами коммерции. В 1997 году вступил в Союз писателей России. Автор книг: «Гуттаперчевый странник» (1995), «Високосный год» (1997), «Перелетная крыша» (2000). «Новеллы в прозе и стихах» (2009). Председатель Русского литературного общества, организатор и директор Всероссийского открытого фестиваля молодых поэтов «Мцыри», руководитель Всероссийского форума гражданской поэзии «Часовые памяти», организатор многих литературных фестивалей, в числе которых «Московские салюты», «Мартовские львы», «Барышневый сад».

Александр Чистяков: «У вас фонд без дела простаивает, а я – неплохой менеджер». Фото Ивана Филимонова

Александр Чистякову исполняется 50 лет. Примерно четверть века поэт посвятил активной деятельности по организации литературных мероприятий и проектов. Для многих молодых авторов России – он «пастырь» и проводник в мир большой литературы. По случаю юбилея в свет выходит сборник его стихов и рассказов «50/50». О жизни и творчестве с Александром ЧИСТЯКОВЫМ побеседовала Виктория ФЁРТ.

– Александр Александрович, для начала банальный вопрос для юбилейного интервью: с чего начался ваш путь в литературу?

– Так вышло, что моим литературным образованием, можно сказать, занимались с самого раннего возраста. Мама писала стихи «для себя». А еще в детстве у меня была няня – баба Шура, сестра моего деда-железнодорожника. Прям как Арина Родионовна у Пушкина. У нее было всего три класса церковно-приходской школы, но при этом – огромный талант. Она знала очень много сказок и сочиняла их сама. Когда в нашей коммуналке на «Войковской» собирались родственники – попеть под гармошку, будучи человеком скромным, она никогда не выступала сама, а сочиняла на ходу частушки и на ушко кому-нибудь шептала. Мама говорит, что я свою первую сказку сочинил в шесть лет, и где-то она у нее даже записана, но сам я ее не помню.

– А когда впервые написали что-то осознанное?

– Как, наверное, и любой нормальный поэт – в пубертатный период. В возрасте, когда есть мальчишки выше ростом, шире в плечах, голубоглазые блондины, а тебе хочется обратить на себя внимание девчонок и чем-то выделиться. В 18 лет я пошел в Советскую армию и очень боялся там отупеть. Завел тетрадку в 96 листов и по памяти переписал стихи своих любимых поэтов: Окуджавы, Городницкого, Высоцкого, Петра Вегина. Служил я в элитной, можно сказать, части, за границей, в Южной группе войск. В военном городке был приличный книжный магазин, я купил там «Нерв» Высоцкого, несколько разных томов Стругацких, первые перестроечные большие издания Анненского, Северянина, Гумилева, Ахматовой, так что ехал на дембель с целым чемоданом книг. Остальные бойцы везли магнитофоны, кассеты и джинсы, а меня даже не стали обыскивать на военной таможне. Должно быть, подумали: «А, москвич, все с тобой понятно!» Действительно, сумасшедший солдат: едет домой с чемоданом книг. Из армии я пришел достаточно сложившимся поэтом, в 20 лет.

– А когда вышли первые публикации?

– После армии я работал в книготорговом кооперативе. Благодаря этому делу я познакомился с представителем издательства «Московский писатель» замечательным поэтом Владимиром Топоровым. Мы как-то сошлись с ним и быстро сдружились, несмотря на разницу в возрасте. Наши дружеские посиделки с разговорами о литературе и моих неловких виршах могли затягиваться на сутки и на пару литров водки. И именно он в 1991 году привел меня впервые в ЦДЛ, с еще живым писательским «Пестрым залом», помог с первыми публикациями. Это сразу была целая полоса в «Литературной России», потом – прямой эфир на радио «Сталинград» вместе с главным редактором. То есть у меня был хороший старт.

И вот году в 94-м Топоров сказал, что для дальнейшего развития мне надо готовить книгу. Так прямо и сказал. На что я ответил: «Володя, я работаю в охране, у меня нет денег. Издаваться за свой счет как-то стыдно». Он говорит: «Главное – готовить книжку, а деньги потом появятся». И как ни странно, пока я год сидел и работал над ней, действительно появилась спонсорша. Я даже получил гонорар – 100 долларов, а по тем временам это были приличные деньги. Я, помнится, сразу купил себе шикарный твидовый пиджак.

– И вы ведь учились в Литературном институте?

– Да, поступить туда мне советовали друзья-поэты, хотя я работал тогда в зерноторговой компании и уже видел себя больше коммерсантом. Заявку на творческий конкурс я подал просто ради интереса. Уже на другой день позвонил Владимир Иванович Фирсов и пригласил к себе в редакцию. Как ни странно, я, не готовясь и давно забыв школьную программу, поступил легко. Только позже узнал, что Фирсов перед каждым экзаменом ходил и говорил: «Чистякову и Замшеву меньше четверки ставить нельзя». Так мы с Максом Замшевым попали в любимчики к мастеру. Благодаря Владимиру Ивановичу я в 1996-м обрел хорошего настоящего друга, что в литературной тусовке редко.

– Вы как-то назвали себя «приказчиком от литературы».

– До 1999 года я был начальником сельскохозяйственного отдела и получал огромное удовольствие, когда ездил по колхозам и пивзаводам, а в этих путешествиях писал стишки. После дефолта, прилично, кстати, на нем заработав, я подумал, что я все-таки писатель и незачем мне по два раза в год ездить на всякие стрелки с бандитами. Пришел к Игорю Волгину и сказал: «У вас фонд без дела простаивает, а я – неплохой менеджер». Так в 1999 году я стал директором Фонда Достоевского и за год раскрутил его.

Тогда-то начались мои литературные проекты. Например, Первый московский международный фестиваль поэтов, который теперь называется «Московское биеннале поэтов» – событие на то время очень крупное: 130 участников со всего мира и 35 концертных площадок за пять дней. Его даже посетила правнучка Троцкого, известная мексиканская поэтесса Вероника Волков. Она зависла в Переделкине на три лишних дня, и мне пришлось ее развлекать. Так что я даже чуть не женился на ней, но подумал, что русскому поэту нечего делать в чужой стране. Если я не нужен здесь, то там я не нужен тем более.

– Возвращаясь к литературным проектам. Какие еще вы вели и продолжаете вести?

– Главный мой проект – Всероссийский фестиваль молодых поэтов «Мцыри». В 2004 году нам с друзьями пришла идея помогать молодым ребятам. Макс Потемкин предложил название «Verba», означающее первый цветочек. А когда мы пришли к скульптору Грише Потоцкому в мастерскую, он предложил не мучиться и назвать фестиваль в честь поэмы Лермонтова, которому в том году было 190 лет. Теперь это старейший в стране ежегодный поэтический фестиваль.

Много лет его поддерживает профсоюз работников культуры. Тогда меня убедили создать свою литературную ячейку. Мы с друзьями назвались Русское литературное общество. А теперь нас еще больше – причем появляются представители и в регионах. В сотрудничестве с двумя издательствами уже создан проект, в котором мы сейчас выпускаем серию книжек. Уже издали Юрия Быкова, Александра Козлова, Камиля Гремио, а на подходе – серия авторов, которые стали лауреатами премии имени Дельвига.

Есть еще куча проектов. Сейчас выходит книжка, которая уже номинирована на премию Дельвига – «Наследники дяди Гиляя». Это сборник современных писателей о Москве. Также есть Форум гражданской поэзии «Часовые памяти», которая уже неоднократно получала президентские гранты. Мы издали семь сборников гражданской поэзии «Часовые памяти», частично посвященных Великой Отечественной войне, но в основном – выражению гражданской позиции автора.

– Вы зарегистрированы на «Стихи.ру», но как Саша Клирманн.

– Да, я один из корифеев сайта «Стихи.ру», хотя давно на него не заглядываю. Но Кравчук все-таки гений. Ведь он создал первую социальную сеть задолго до Цукерберга. А Саша Клирманн – это мой псевдоним. Мы как-то с друзьями дурачились и начали переводить свои фамилии на английский язык. У всех получалось коряво, а Чистяков: clear – «чистый», man – «человек».

– Мы все говорим о поэзии. А что насчет прозы? Ведь она тоже будет в сборнике «50/50».

– В сборник «50/50» вошла серия рассказов и эссе о Москве и москвичах. Пока что в моем багаже – рассказы, которые сродни стихам, возникающие спонтанно. Мне приходит сюжет либо вспоминается какая-то история, но все они, даже посвященные 90-м, не являются документальными.

По молодости я много раз замахивался на большие формы, но мне не хватило усидчивости их дописать. В голове есть сюжеты для каких-то киносценариев и романов, но я отдаю себе отчет, что успеваю сегодня сделать, а что нет. Пока я слишком занят литературными мероприятиями и не могу вырвать у себя из жизни полгода для хорошего романа. В этом плане я завидую Максиму Замшеву, его трудоспособности, а сам пока ограничиваюсь рассказами.

– А если бы «замахнулись» на что-то большое, что бы это могло быть?

– Я в прошлом историк-недоучка. Наверное, книга была бы связана с историей нашей страны, и, может быть, с XX веком. Я очень люблю такие жанры, как попаданчество, фэнтези, научная фантастика, ведь они дают автору возможность поместить героя в нестандартные обстоятельства и таким образом высказать свои мысли. По молодости я начинал фантастический роман с элементами попаданчества и героики, но не закончил, и все эти годы мне периодически снятся всадники оттуда и говорят: «Мы до сих пор скачем, когда же битва начнется? Допиши хотя бы этот эпизод!» А еще друзья после моего возвращения из армии отдали мне письма. Я разбирал их не так давно и обнаружил, что некоторые из них – уже рассказы. Возможно, что-то из этого когда-то родится.

– Удается ли вам совмещать литературу и личную жизнь?

– Поэзия повлияла на первый мой брак. Когда вышла первая книжка, дочке только-только исполнился год, и моя тогдашняя жена сделала очень большую ошибку: она взяла в одну руку эту книжку, в другую – ребенка и велела выбирать. Я считаю, что нельзя ставить поэта перед таким выбором. Хотя поэзия разрушила мой первый брак, второй состоялся благодаря ей. Мы приехали в Пензу на фестиваль молодых поэтов «Мцыри», и Макс Потёмкин познакомил меня со своей двоюродной сестрой. Мы уже 12 лет в законном браке и счастливы, занимаемся одним делом. Жена – моя главная поклонница и мой первый помощник. Она и редактор, и корректор, и SMMщик всех наших литературных проектов.

– Организовывая тот же фестиваль «Мцыри», вы много работаете с молодыми, начинающими поэтами. Что бы вы могли им посоветовать?

– Желаю ребятам найти свою тусовку. В Литинституте я подружился не только с Максимом Замшевым, но и с самым крутым на тот момент литературным объединением «Железный век». Туда входили Влад Маленко, Сергей Геворкян, Миша Зубов, Толя Белый, Володя Завикторин. В общем, интересные люди и яркие ребята. Сейчас мы уже не так часто общаемся, хотя я каждый раз стараюсь привлекать их к своим проектам. Я вообще считаю, что молодым надо пробиваться в искусстве сразу «поколением». Просто пишущих людей – особенно плохо пишущих, но с деньгами и понтами – сейчас очень много. Поэту должен быть открыт весь мир, а, к сожалению, интернет его не открывает. Нужны личное общение и соревновательность.

– А кого могли бы вы им посоветовать как авторитетов?

– Литературные авторитеты для писателя на разных стадиях его творческого пути в принципе вредны. Когда мы только начинаем писать, мы все кому-то подражаем. В этот период, чем быстрее начинающий автор найдет свой почерк, тем лучше для него же самого. А обрести он его сможет, только максимально расширяя личную книжную полку прочитанных и понятых предшественников. Для начинающих важны не авторитеты, а именно учителя. На меня сильно повлиял незаслуженно забытый поэт Петр Вегин. Конечно же, мастер Литинститута Владимир Фирсов. Также мой «литературный папа» Володя Топоров и даже отчасти мой литературный дедушка, его учитель, новгородский поэт Игорь Таяновский.

А если говорить о прозе – я в свое время зачитывался книгами Юрия Полякова, Сергея Абрамова, Ивана Ефремова. А сейчас с завистью смотрю на прозу своего друга Максима Замшева, потому что как прозаик сам я еще не состоялся. А у Макса очень хорошая проза, сделанная поэтом, что особенно видно по его произведению «Весна для репортера». По построению оно сравнимо с «Героем нашего времени».

В целом я бы посоветовал молодым побольше читать современных авторов, ведь не в именах значение, а в количестве прочитанного, а самое главное – понятого. Творчество и ремесло всегда стоят рядом. Какой бы талантливый человек ни был, без навыков ремесла он останется домашним непризнанным гением, которого любить будут только бабушка и теща.

КАЗАНСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. А. Н. ТУПОЛЕВА

Петра Чаадаева называли нравственным идеалом эпохи, а после публикации философского труда, идущего в разрез с царским строем – «государственным сумасшедшим».

Петр Яковлевич Чаадаев родился 7 июня 1794 года в Москве в дворянской семье. Отец его рано умер в 1795 году, а мать спустя два года. Опекунами Петра и его брата стали дядя и тетя. Финансовое состояние дяди-князя помогло Петру Яковлевичу получить среднее образование на дому. Высшее образование писатель получал в Московском университете с 1807 по 1811 год. В 1812 году Петр Яковлевич принимал активное участие в Бородинском сражении и был награжден двумя орденами. 

  

В 1816 году знакомится с Пушкиным, Грибоедовым, Пестелем, встреча с которыми оставляет у писателя неизгладимые впечатления. До 1821 года служит адъютантом командира гвардейского корпуса. Из-за ухудшения здоровья в 1823 году Чаадаев уезжает путешествовать по Европе. В его списке посещенных стран начали значиться Италия, Германия, Швейцария, Франция, Англия, однако здоровье его совершенно не крепнет, а ухудшается месяц от месяца, и 1826 году писатель возвращается на Родину.

 

По приезду его сразу арестовывают из-за старой дружбы с декабристами, но отпускают через 40 дней. В период с 1829 по 1931 писатель пишет свое лучшее произведение под названием «Философические письма», которые начал публиковать в 1836 году в журнале «Телескоп». Из-за антироссийских настроений Чаадаева объявили сумасшедшим, издателя журнала сослали в ссылку, а сам журнал закрыли. На протяжении следующего года его ежедневно посещал полицейский лекарь, надзор которого был снят при условии писателю ничего не писать.

Петр Чаадаев и его первое «Философическое письмо»

Последняя работа Петра Яковлевича Чаадаева «Апология сумасшедшего», написанная в 1837 году, вышла в свет только после смерти писателя. Остаток своей жизни Чаадаев провел активно, участвуя в общественной жизни Москвы. Умер Петр Яковлевич Чаадаев от воспаления легких 14 апреля 1856 года в Москве.

 

С литературой по теме, вы можете ознакомиться в научно-технической библиотеке им. Н.Г. Четаева КНИТУ-КАИ 

	Русские мыслители / науч. ред. док. философ. наук , проф. И. Н. Лосева. — Ростов н/Д : Феникс, 2003. — 352 с.  Аннотация: Книга посвящена выдающимся мыслителям России, оставившим заметный след в ее истории, литературе, философии — в целом культуре. В доступной форме, популярно излагая биографии и замыслы великих мыслителей Отечества, авторы адресуют книгу школьникам, гимназистам, лицеистам, студентам, а также всем тем, кто интересуется многовековой историей духовной деятельности отечественных мыслителей.
	Федоров, Александр Александрович. История русской религиозной философии [Электронный ресурс] : Учебник / А. А. Федоров. — 2-е изд., испр. и доп. — Электрон. дан. — М : Издательство Юрайт, 2018. — 472 с.  Аннотация: В учебнике раскрываются проблемы становления и развития традиции русской религиозной философии, важнейшие «книжные сообщества» XI XIV веков, идеи ведущих богословов-философов XI XIX веков, «академические сообщества» XVII XVIII веков, философско-мистическая традиция XVIII XIX веков. Представлены важнейшие персоны и сообщества XIX XX веков: славянофилы, П. Я. Чаадаев, В. С. Соловьев, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, Н. А. Бердяев, а также дан общий материал о духовно-академической философии этого времени.
	Чаадаев, Петр Яковлевич. Философические письма. статьи и письма [Электронный ресурс] / П. Я. Чаадаев. — Электрон. дан. — М : Издательство Юрайт, 2018. — 268 с.  Аннотация: В издании представлена полная публикация «Философических писем» русского философа и публициста П. Я. Чаадаева. В книгу вошли также афоризмы, отдельные отрывки и письма к знакомым и друзьям.

По материалам с сайта https://www.allsoch.ru/chaadaev/

Материалы подготовлены: О.А. Кулябиной, главным библиотекарем сектора социокультурных коммуникаций НТБ им. Н.Г. Четаева

10 известных авторов, которые были настолько сумасшедшими, как вы думаете

7. Зельда Фицджеральд

В то время как книга Ф. Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби » остается одним из выдающихся произведений американской литературы (наряду с остальными его литературными произведениями, большая часть которых сама по себе является звездной), многие люди забывают, что его жена Зельда Фицджеральд , была и знаменитостью, и писателем. Зельда Фицджеральд, которую называли «первой девушкой-хлопушкой в ​​Америке», была иконой моды, которая боролась с психическим заболеванием на протяжении большей части своей взрослой жизни.Фактически, именно во время пребывания в психиатрической больнице, где ей поставили диагноз шизофрения, она написала большую часть Спаси меня вальс , ее все более ценимый роман, который помог историкам и литературоведам понять, что Ф. Скотт не был единственный по-настоящему талантливый автор в семье. Зельда, которая демонстрировала стойкую неприязнь как к пьянству Скотта, так и к его дружбе с Хемингуэем, имеет репутацию очаровательной и хаотичной женщины, которая могла посеять и счастье, и горе в мгновение ока.

http://www.todayifoundout.com/index.php/2013/11/remarkable-zelda-fitzgerald/ Источник: Todayifoundout.com

6. Филип К. Дик

Если имя Филиппа К. Дика кажется вам знакомым, но вы не читали его работ, то это потому, что очень, очень высока вероятность того, что вы видели его имя вместе со словами «Адаптировано по рассказу из» в перед блокбастером научно-фантастического фильма. Дик, работы которого были адаптированы в таких крупных кинофильмах, как «Бегущий по лезвию », «Отчет меньшинства» и «Сканер мрачно» , был одним из самых плодовитых и влиятельных авторов научной фантастики в истории литературы.Дик был также, как и его научно-фантастическая когорта Олдос Хаксли, поклонником интоксикантов; По сообщениям, он боролся со злоупотреблением наркотиками, вызванным приступами психического заболевания, и на самом деле многие из его рассказов затрагивают темы зависимости, психической нестабильности и паранойи. Также жертва странных галлюцинаций, Дик — заведомо странный персонаж, чей разум дал миру одну из самых творческих и увлекательных научно-фантастических произведений в истории жанра.

http: //www.tasteofcinema.ru / 2014/7-sci-fi-movies-based-on-the-short-stories-by-philip-k-dick / Источник: Tasteofcinema.com

Сумасшедшая писательница. С тех пор как я начал серьезно писать… или… | Сьюзан Мур Джордан

С тех пор, как я начал серьезно писать… или, лучше сказать, серьезно писать… со мной что-то случилось. Я обнаружил, что живу в той книге, над которой работаю, больше, чем в реальном мире. Я просыпаюсь с мыслями о своих персонажах и сажусь за компьютер, чтобы записать их «на бумаге». Иногда делаю это в 3 часа ночи.м. Я живу с кошкой. Она не возражает против моих лишних часов.

Конечно, мне нужно проводить время в реальном мире. Я должен оплачивать счета, кормить кошку и проверять своих детей и внуков. Но мои миры все время пересекаются. Я могу бродить по супермаркету и внезапно получить ответ на узел на заговоре, и мне приходится цепляться за эту мысль (видите, что я там делал?), Пока не вернусь домой. Вместо этого кто-то, кого я знаю много лет, здоровается, и я изо всех сил пытаюсь вернуться в двадцать первый век (все мои романы происходят в двадцатом веке) и вспомнить, кто вообще этот человек.

Я стала сумасшедшей писательницей. Поскольку я перешагнул знаменательный день рождения, который знаменует меня как старше Бога, я уверен, что некоторые люди приписывают все это преклонному возрасту. Я не чувствую себя старым, но определенно отвлекаюсь. Мне нужно вернуться в двадцатый век, чтобы поработать над своей книгой.

Я занимаюсь музыкой и театром. В первую очередь музыкальный театр, поскольку я руководил мюзиклами более тридцати лет. Кое-что из этого я испытал во время работы над постановкой, потому что вместе со многими другими людьми мы воссоздали мир этого конкретного шоу.Но ключевое слово здесь — «воссозданный» ─ мы как могли воплотили в жизнь творчество композитора и авторов мюзикла. Мы пытались понять, что создатель произведения хотел сказать публике, и действовали как проводник для этих истин. Я был частью команды, и мы все вместе работали, чтобы это произошло.

Вот где приятно быть постановщиком шоу. С аудиторией ваша работа сразу же откликнется. Публика аплодирует, иногда приветствует, а иногда стоит в знак признательности.Постоянное «О»!

Выпускать каждую книгу сложно. Это все равно, что отправить ребенка в детский сад и надеяться, что он будет в безопасности и счастлив. Но быть творцом — это захватывающе и приносить удовлетворение, чего не могло быть у режиссера. Это моих слов. Это мир, который я создал, и приглашаю людей войти. Это мои персонажи, о которых я хочу, чтобы люди заботились о них. Это нелегкая задача. Я знаю, что у меня есть хорошая история, и я считаю, что с каждой книгой я узнаю немного больше о том, как рассказать ее лучше.

Мои персонажи разговаривают со мной. Они со мной спорят. Они делают то, что я никогда не предполагал для них, и отказываются вести себя прилично. Они очень настоящие, и я полюбил их. Я слышал, как это говорили другие авторы, поэтому я понимаю, что это идет вразрез с территорией, и если я не люблю их и не верю им, то и мой читатель тоже.

Я пришел к выводу, что, несмотря на то, что есть аудитория, не все одновременно. Они одна за другой входят в мир моих книг. Иногда они говорят со мной в супермаркете или на парковке, чтобы сказать, что им понравилась книга.Иногда они присылают мне сообщение, чтобы я узнал то же самое. Иногда они пишут рецензии, и это особенно приятно, потому что другие потенциальные читатели видят этот обзор и достаточно заинтригованы, чтобы купить экземпляр книги. Новый способ получить «Постоянный O»!

Когда я только начинал этот «третий акт» своей жизни, друг театра, который оказался писателем, часто напоминал мне: «Премьера не бывает». Он предупреждал меня не торопиться с публикацией. А потом я понял, что вечера закрытия тоже нет.Люди продолжают каким-то образом находить свой путь в мир, который я создал в своих книгах. По одному члену аудитории за раз.

В общем, мне нравится быть сумасшедшей писательницей. Это отличный третий акт.

Сумасшедший писатель

Проверяемое оборудование:

• Оборудование: Crazy Writer 31
Прошивка
• : Прошивка Crazy Writer v1.53
• Программное обеспечение: Библиотека VOJJ v1.10

Информация о компании

Версия аудита: Пакет аудита v1.3

Сведения об аудите:

Квалификационные требования:

ISO14443B	Терминал принимает переносные объекты Calypso, соответствующие стандарту ISO14443 типа B.	Прошло
CLA для избранного приложения	Терминал всегда должен выдавать Select Application с CLA = 00h.	Прошло
Выбор AID	Терминал должен позволять выбирать приложение Calypso с различными AID в любое время.	Прошло
Серийный номер	Терминал должен управлять серийным номером Calypso как 8-байтовым значением.	Прошло
Calypso Сессия	С любым приложением терминал должен разрешать сеансы Calypso, используя KVC, возвращаемый переносным объектом, считывая или не читая файловую запись переменного размера, и с ключами DESX и TDES.	Прошло
Признание недействительным	Терминал допускает аннулирование и реабилитацию заявки.	Прошло
Линейные файлы	Терминал должен разрешать чтение, запись и обновление линейных файлов во время защищенного сеанса с использованием любого SFI или текущего файла.	Прошло
Циклические файлы	Терминал должен разрешать чтение, запись, обновление и добавление к циклическим файлам во время защищенного сеанса с использованием любого SFI или текущего файла.	Прошло
Файлы счетчиков	Терминал должен позволять читать, обновлять, увеличивать и уменьшать файлы счетчиков во время защищенного сеанса, используя любой SFI или текущий файл.	Прошло
Ратификация	Терминал должен позволять ратификацию сеанса и управление состоянием ратификации.	Прошло
Презентация PIN-кода	Терминал должен позволять зашифрованное и простое представление ПИН во время и вне сеанса.	Прошло
Версия 3 Характеристики	При обработке приложения версии 3 терминал должен использовать только команды и данные версии 3.	Прошло
SAM Запуск	Терминал должен позволять SAM иметь различные строки ATR, а в режиме HSP иметь любое время запуска в пределах границ, определенных Calypso Technote 005.	Прошло

Заявленные потребности:

ISO14443A	Терминал принимает переносные объекты Calypso, соответствующие стандарту ISO14443 типа A.	Прошло
Протокол Innovatron	Терминал принимает переносные объекты Calypso с использованием устаревшего протокола Innovatron.	Прошло
Редакция 3 CLA	В приложениях версии 3 терминал должен выдавать все команды с CLA = 00h.	Прошло
Первоначальный отбор	Терминал оптимизирует первоначальный выбор приложения Calypso с различными AID путем выдачи Select Application в качестве первого APDU после включения портативного объекта.	Прошло
КИФ Менеджмент	В приложении Revision 3 терминал должен разрешать открытие сеанса Calypso в режиме Revision 3, используя KIF (если? FFh) и KVC, возвращаемые переносным объектом, и считывать или нет запись переменного размера.	Прошло
Двоичные файлы	Терминал позволяет читать, записывать и обновлять двоичные файлы во время сеанса, используя любой SFI или текущий файл.	Прошло
Размер сеанса Calypso	Во время сеанса Calypso терминал должен позволять отправлять любое количество команд (для чтения или модификации).	Прошло
Нет сеанса	Терминал позволяет использовать команды доступа к файлам вне защищенного сеанса.	Прошло
Сохраненная стоимость	Терминал позволяет выполнять все операции с сохраненными значениями во время и вне сеанса.	Прошло
Изменение PIN-кода	Терминал позволяет простую и зашифрованную модификацию ПИН-кода.	Прошло
Дальность и длительность	Эффективный диапазон и продолжительность транзакции с типичным переносным объектом сообщаются во время аудита. Диапазон (ориентировочно: с тестовой антенной): 5 см Продолжительность транзакции проверки: 633 мс (приложение аудита, запущенное на ПК, подключенном через USB к считывателю)	Прошло
Переносной объект без Калипсо	Поднесение к терминалу бесконтактного переносного предмета, отличного от Calypso, не должно мешать работе терминала.	Прошло
Управление SAM	Терминал позволяет обмениваться любой командой с SAM.	Прошло
SAM сеанса MAC	Терминал не должен использовать команду Digest Update Multiple, если SAM не поддерживает ее.	Прошло

TTR201BBH-M0CW Evolis Tattoo2Rewrite Mag Бесконтактный принтер для идентификационных карт с SpringCard Crazy Writer, USB

Напишите нам, воспользуйтесь онлайн-чатом или позвоните нам сегодня, чтобы узнать лучшие цены! 877-943-7467

С принтером Evolis Tattoo2 Rewrite ID Card с модулем кодирования SpringCard Crazy Writer, USB вы можете создавать новые карты в любое время, когда это необходимо, а цикл стирания / записи настолько быстр, что вы можете стирать, кодировать и перепечатывать данные новых карт в любое время секунд.

Tattoo2 RW использует перезаписываемые карты и не требует лент, поэтому вы можете уменьшить воздействие на окружающую среду! Карты для Tattoo2 RW содержат термохроматический материал, который становится видимым и / или исчезает в зависимости от температуры. Эта технология позволяет стирать и распечатывать одну и ту же карту до 500 раз!

Tattoo2 RW — это экономичное решение, потому что нет необходимости выбрасывать старые карты каждый раз, когда вам нужно напечатать новые. С помощью технологии Tattoo RW вы можете стирать и перепечатывать обновленные данные на ваших существующих картах! Данные, закодированные на магнитных полосах или бесконтактных чипах, также могут отображаться и обновляться на поверхностях RW-карт.

Технические характеристики принтера:

Метод печати — Прямая термопечать и стирание на перезаписываемых материалах.

Скорость печати — 8 секунд вручную, 12 секунд с устройством подачи карт, 3-дорожечное магнитное кодирование ISO, 4 секунды на карту.

Разрешение — 300 dpi (11,8 точек / мм).

Допустимый размер карты — CR-80 — ISO 7810 (53,98 мм x 85,60 мм — 2,125 дюйма x 3,37 дюйма).

Толщина принимаемой карты — 0.От 5 мм до 0,76 мм (от 20 до 30 мил).

Емкость входного лотка для карточек — Съемное устройство подачи на 100 карточек (0,76 мм или 30 мил).

Емкость выходного лотка — Съемный выходной лоток вместимостью 15 карт (0,76 мм или 30 мил).

Программные драйверы — Windows 7 (32 и 64 бит), XP и Vista (32 и 64 бит). Драйверы для Windows 2003 Server и Windows 2000 доступны по запросу в зависимости от конфигурации системы.

Интерфейс связи — USB и Ethernet.

Вес — 2,4 кг (5,3 фунта).

Размеры — Без выходного бункера: 166 мм (6,54 дюйма) (В) x 290 мм (11,42 дюйма) (Д) x 187 мм (7,36 дюйма) (Ш). С выходным бункером: 166 мм (6,54 дюйма) (В) x 368 мм (14,49 дюйма) (Д) x 187 мм (7,36 дюйма) (Ш).

Опции- HiCo / LoCo Кодировщик магнитных полос ISO 7811 или JIS2, Бесконтактный кодировщик ISO14443A & B, Mifare, DesFire (соединение USB).

Гарантия — 2 года (принтер и печатающая головка), ограничение на 15 000 вставленных карт.При соблюдении особых условий и использовании оригинальных расходных материалов Evolis.

Найдите другие принтеры для односторонних идентификационных карт в ID Supershop.

Evolis TattooRW Техническое описание

Распорядок дня 12 известных писателей

Сколько людей умирают, оставив в себе свои лучшие работы?

Мы часто предполагаем, что великие дела совершают те, кто был наделен природным талантом, гением и умением. Но сколько великих дел могли бы сделать люди, никогда полностью не реализовавшие свой потенциал? Я думаю, что многие из нас, в том числе и я, способны на гораздо большее, чем обычно производим — наша лучшая работа часто все еще скрывается внутри нас.

Как вы можете извлечь из себя этот потенциал и поделиться им с миром?

Возможно, лучший способ — улучшить распорядок дня. Когда вы смотрите на лучших исполнителей в любой области, вы видите нечто гораздо более глубокое, чем интеллект или навыки. Они обладают невероятной готовностью выполнять ту работу, которая должна быть сделана. Они мастера своих повседневных дел.

В качестве примера того, что отличает успешных людей от остальной стаи, взглянем на некоторые повседневные дела известных писателей прошлого и настоящего.

В конце статьи я выделил несколько общих тем, которые вы можете применить к своим повседневным делам — независимо от ваших целей. Чтобы сразу перейти к этим предложениям, нажмите здесь.

Э. Б. Уайт: «Писатель, который ждет идеальных условий для работы, умрет, не написав ни слова».

В интервью The Paris Review Э. Уайт, известный автор Charlotte’s Web , рассказал о своем ежедневном писательском распорядке…

Я никогда не слушаю музыку, когда работаю.У меня нет такой внимательности, да и не хотелось бы. С другой стороны, я могу неплохо работать среди обычных отвлекающих факторов. В моем доме есть гостиная, которая лежит в основе всего происходящего: это коридор в подвал, на кухню, в кладовку, где находится телефон. Пробок много. Но это яркая, веселая комната, и я часто использую ее как комнату, чтобы писать, несмотря на карнавал, который продолжается вокруг меня.

Как следствие, члены моей семьи никогда не обращают ни малейшего внимания на то, что я писатель, — они производят столько шума и суеты, сколько хотят.Если мне это надоест, у меня есть места, куда я могу пойти. Писатель, который ждет идеальных условий для работы, умрет, не сказав ни слова на бумаге.

Харуки Мураками: «Само повторение становится важным».

В интервью 2004 года Мураками рассказал о своих физических и психических привычках…

Когда я пишу роман, я встаю в четыре утра и работаю пять-шесть часов. Днем я бегаю десять километров или проплываю полторы тысячи метров (или делаю и то и другое), затем немного читаю и слушаю музыку.Я ложусь спать в девять вечера.

Я придерживаюсь этого распорядка каждый день без изменений. Само повторение становится важным; это форма месмеризма. Я гипнотизирую себя, чтобы достичь более глубокого состояния ума.

Но чтобы придерживаться такого повторения так долго — от шести месяцев до года — требует больших умственных и физических сил. В этом смысле написание длинного романа похоже на тренировку по выживанию. Физическая сила так же необходима, как и художественная чувствительность.

Эрнест Хемингуэй: «Я пишу каждое утро.”

В интервью Джорджу Плимптону Хемингуэй раскрыл свой распорядок дня…

Когда я работаю над книгой или рассказом, я пишу каждое утро, как только это возможно. Тебе некому мешать, холодно или прохладно, а ты приходишь на работу и тепло, когда пишешь. Вы читаете то, что написали, и, поскольку всегда останавливаетесь, когда знаете, что будет дальше, вы продолжаете.

Вы пишете до тех пор, пока не дойдете до места, где у вас еще есть сок, и вы не знаете, что будет дальше, и вы останавливаетесь и пытаетесь дожить до следующего дня, когда вы снова попадаете в него.Вы начали, скажем, в шесть утра и можете продолжать до полудня или закончить раньше.

Когда вы останавливаетесь, вы так же пусты, и в то же время никогда не пусты, но наполняетесь, как если бы вы занимались любовью с тем, кого любите. Ничто не может навредить вам, ничего не может случиться, ничего не значит ничего до следующего дня, когда вы сделаете это снова. Трудно пережить ожидание следующего дня.

Генри Миллер: «Когда вы не можете

создать , вы можете работать .”

В 1932 году известный писатель и художник Генри Миллер составил рабочий график, в котором были перечислены его «Заповеди», которым он должен был следовать как часть своего распорядка дня. Этот список был опубликован в книге Генри Миллера о писательстве (Kindle).

1. Работайте над одним делом, пока не закончите.
2. Не начинайте больше новых книг, не добавляйте больше нового материала к «Черной весне».
3. Не нервничай. Спокойно, радостно, безрассудно работайте над тем, что есть под рукой.
4. Работайте по программе, а не по настроению. Остановитесь в назначенное время!
5. Когда ты не умеешь творить, ты можешь работать.
6. Цементируйте понемногу каждый день, а не добавляйте новые удобрения.
7. Оставайся человечным! Встречайтесь с людьми, ходите куда-нибудь, пейте, если хотите.
8. Не будь упряжной лошадью! Работайте только с удовольствием.
9. Отмените программу, когда захотите, но вернитесь к ней на следующий день.Сконцентрируйся. Сузить. Исключать.
10. Забудьте о книгах, которые хотите написать. Думайте только о книге, которую пишете.
11. Пишите первым и всегда. Живопись, музыка, друзья, кино — все это , потом .

Курт Воннегут: «Я все время отжимаюсь и приседаю».

В 1965 году Воннегут написал своей жене Джейн письмо о своих ежедневных писательских привычках, которое было опубликовано в книге «Курт Воннегут: Письма (Kindle)».

Я просыпаюсь в 5:30, работаю до 8:00, завтракаю дома, работаю до 10:00, гуляю несколько кварталов до города, делаю поручения, хожу в ближайший муниципальный бассейн, который у меня есть. , и плавать полчаса, возвращаться домой в 11:45, читать почту, обедать в полдень. Днем я делаю уроки, либо преподаю, либо готовлюсь. Когда я возвращаюсь домой из школы примерно в 5:30, я подавляю свой острый интеллект несколькими лентами виски с водой (5 долларов за пятую в Государственном магазине спиртных напитков, единственном магазине спиртных напитков в городе.Зато есть куча баров.), Приготовить ужин, почитать и послушать джаз (здесь много хорошей музыки по радио), засыпать в десять. Я все время отжимаюсь и приседаю, и мне кажется, что я становлюсь стройным и мускулистым, но, может, и нет.

Джоди Пико: «Пустую страницу нельзя редактировать».

Последние семь книг, написанных Джоди Пико, заняли первое место в списке бестселлеров New York Times . В интервью Ноа Чарни она рассказывает о своем подходе к написанию и созданию…

Я не верю в писательский тупик.Подумайте об этом — когда вы были заблокированы в колледже и должны были писать статью, разве не всегда удавалось исправить это за ночь до срока сдачи статьи? У писательского блока слишком много свободного времени. Если у вас есть ограниченное количество времени для написания, вы просто сядете и сделаете это. Вы можете не писать хорошо каждый день, но вы всегда можете отредактировать плохую страницу. Вы не можете редактировать пустую страницу.

Майя Анджелоу: «Легко читать — чертовски сложно писать».

В интервью The Daily Beast в 2013 году американский писатель и поэт обсудил свою писательскую карьеру и свои повседневные рабочие привычки…

Я держу номер в отеле в моем родном городе и плачу за него помесячно.

Я хожу около 6:30 утра. У меня есть спальня с кроватью, столом и ванной. У меня есть тезаурус Роже, словарь и Библия. Обычно это колода карт и несколько кроссвордов. Что-то, что займёт мой маленький ум. Думаю, этому меня научила бабушка. Она не хотела этого, но говорила о своем «маленьком уме». Поэтому, когда я был молод, с трех до тринадцати лет, я решил, что есть большой разум и маленький разум. И Большой Разум позволит вам обдумывать глубокие мысли, но Маленький Разум будет занимать вас, чтобы вы не могли отвлекаться.Он разгадывал кроссворды или играл в пасьянс, а Большой разум углублялся в темы, о которых я хотел написать.

У меня все картины и все украшения вынесены из комнаты. Прошу администрацию и уборщиков не входить в комнату, на случай, если я бросил листок бумаги на пол, я не хочу, чтобы он выбрасывался. Примерно каждые два месяца я получаю записку, подсовывающуюся под дверь: «Дорогая мисс Анжелу, пожалуйста, позвольте нам сменить белье. Мы думаем, что это может быть плесень! »

Но я там никогда не ночевал, обычно к двум выхожу оттуда.А потом я иду домой, читаю то, что написал этим утром, а потом пытаюсь отредактировать. Приберись.

Легкое чтение — чертовски трудное письмо. Но если правильно, то это легко. И наоборот. Если он написан неряшливо, то его трудно читать. Это не дает читателю того, что внимательный писатель может дать читателю.

Барбара Кингсолвер: «Мне нужно написать сотни страниц, прежде чем я перейду на первую».

Номинант на Пулитцеровскую премию написал более десятка книг, последние девять из которых вошли в список бестселлеров New York Times .Во время интервью 2012 года она рассказала о своей повседневной жизни как писательницы и матери…

Я обычно просыпаюсь очень рано. Слишком рано. Четыре часа — это стандарт. Мое утро начинается с того, что я стараюсь не вставать до восхода солнца. Но когда я это делаю, то это потому, что моя голова слишком забита словами, и мне просто нужно подойти к своему столу и начать складывать их в файл. Я всегда просыпаюсь с предложениями, которые приходят мне в голову. Так что каждый день приходить к своему столу — это долгая необходимость. Забавно: люди часто спрашивают, как я себя приучаю к письму.Я не могу понять вопрос. Для меня дисциплина — это выключить компьютер и оставить свой стол, чтобы заняться чем-то другим.

Я пишу много материалов, которые, как я знаю, выброшу. Это всего лишь часть процесса. Мне нужно написать сотни страниц, прежде чем я перейду на первую страницу.

На протяжении всей моей карьеры писателя я также была матерью. Мне предложили мой первый контракт на книгу «Бобовые деревья» в тот день, когда я вернулся домой из больницы с моим первым ребенком.Так я стала писательницей и матерью в один день. Эти две важные жизни всегда были для меня одним целым. Мне всегда приходилось делать и то, и другое одновременно. Так что мои часы письма всегда были ограничены материально-техническим обеспечением моих детей на попечении кого-то другого. Когда они были маленькими, это было сложно. Я дорожил каждым часом работы за рабочим столом как своего рода призом. Со временем, когда мои дети пошли в школу, быть работающей матерью стало все легче. Мой старший — взрослый, а младший — 16, так что оба теперь самодостаточны, но это был постепенный процесс.Для меня время написания всегда было драгоценным, это то, чего я жду, с нетерпением жду и использую наилучшим образом. Наверное, поэтому я встаю так рано и пишу в тихие рассветные часы, когда я никому не нужен.

Раньше я говорил, что школьный автобус — моя муза. Когда он выехал с подъездной дорожки и оставил меня без никого, о ком можно было бы позаботиться, это был момент, когда начался мой писательский день, и он закончился, когда вернулся школьный автобус. Как работающая мать, мое рабочее время было ограничено.С другой стороны, я безмерно благодарен своей семье за ​​нормализацию моей жизни, за то, что я поставил перед собой требование закончить день в какой-то момент и пойти приготовить ужин. Это здорово — отложить работу, приготовить ужин и съесть его. Здорово, что в моей жизни есть такие люди, которые помогают мне вести цивилизованный образ жизни. А также иметь этих людей в моей жизни, которые связывают меня с большим миром и будущим. Мои дети научили меня всему о жизни и о том, каким человеком я хочу быть в этом мире.Они привязывают меня к будущему конкретным образом. Благодаря тому, что я стала матерью, я стал лучше писать. Также верно сказать, что писательство сделало меня лучшей матерью.

Натан Энгландер: «Выключи свой мобильный телефон».

Englander — отмеченный наградами автор рассказов, и в этом интервью он рассказывает о своем стремлении избавиться от всех отвлекающих факторов в его писательской рутине…

Выключите мобильный телефон. Честно говоря, если вы хотите, чтобы работа была сделана, вам нужно научиться отключаться от сети.Ни текстовых сообщений, ни электронной почты, ни Facebook, ни Instagram. Что бы вы ни делали, это нужно прекратить, пока вы пишете. Большую часть времени (и это совершенно глупо признавать) я пишу с затычками для ушей, даже если дома мертвая тишина.

Карен Рассел: «Мне плохо писать».

Рассел написал только одну книгу… и она стала финалистом Пулитцеровской премии. В интервью The Daily Beast она рассказывает о своей повседневной борьбе с отвлечением и пишет…

Я знаю многих писателей, которые каждый день стараются набрать установленное количество слов, но для меня время, проведенное в вымышленном мире, как правило, является лучшим показателем продуктивного рабочего дня.Я думаю, что я достаточно продуктивный писатель, я могу написать много слов, но объем — не лучший показатель для меня. Скорее вопрос в том, писал ли я четыре или пять часов сосредоточенного времени, когда я не вставал со стола, не находил отвлекающих факторов, чтобы увести меня из мира истории? Смог ли я оставаться на месте и записывать слова на странице, не решив в середине предложения, что важнее проверить мою электронную почту, или «исследовать» какой-то вопрос в Интернете, или очистить проекты научной ярмарки в задней части для моего морозильник?

Я решил, что уловка состоит в том, чтобы просто держаться после этого в течение нескольких часов, независимо от вашей собственной неуверенной оценки того, как идет письмо.Появление и присутствие — хороший день для письма.

Я думаю, что в большинстве случаев это плохо. Периоды, когда письмо кажется легким и интуитивным, для меня, как я продолжаю сетовать, редки. Но я думаю, что это, вероятно, обычное соотношение радости и отчаяния для большинства писателей, и я определенно думаю, что если вы можете смириться с тем фактом, что вам, вероятно, придется выбросить 90 процентов вашего первого черновика, тогда вы можете расслабиться и даже почти нравится «писать плохо».

А.Дж. Джейкобс: «Заставьте себя генерировать десятки идей».

В интервью для сериала «Как я пишу» Джейкобс рассказывает о своих ежедневных писательских привычках и дает несколько советов молодым писателям…

Дети меня будят. У меня есть кофе. Я готовлю детям завтрак, провожу их в школу, а потом прихожу домой и пытаюсь писать. У меня это не получается, пока я не заставляю себя отключить доступ в Интернет, чтобы укрыться от информационного шторма.

Я большой поклонник очерчивания.Я пишу план. Затем чуть более подробный план. Затем еще один, еще более подробный. Формируются предложения, добавляется пунктуация, и со временем все это превращается в книгу.

Я пишу во время ходьбы на беговой дорожке. Я начал эту практику, когда работал над Drop Dead Healthy, и читал все эти исследования об опасностях сидячей жизни. Сидеть опасно для вас. Один врач сказал мне, что «сидение — это новое курение». Поэтому я купил беговую дорожку и поставил на нее свой компьютер.Чтобы написать книгу, мне потребовалось около 1200 миль. Мне это нравится — во-первых, это не дает мне уснуть.

У Джейкобса есть советы и для молодых писателей…

Заставьте себя генерировать десятки идей. Многие из этих идей будут ужасными. Собственно, большинство из них. Но там будут и сверкающие драгоценные камни. Постарайтесь выделить 20 минут в день только на мозговой штурм.

Халед Хоссейни: «Вы должны писать, хотите вы того или нет».

В интервью Ноа Чарни Хоссейни рассказывает о своих ежедневных писательских привычках и основных вещах, которые должны делать все писатели…

Я вообще не обрисовываю в общих чертах, не считаю это полезным, и мне не нравится, как он меня ограничивает.Мне нравится элемент неожиданности и спонтанности, позволяющий истории найти свой собственный путь. По этой причине я считаю, что написание первого черновика очень трудное и трудоемкое занятие. Это также часто вызывает разочарование. Он почти никогда не оказывается тем, чем я думал, и обычно он совсем не соответствует тому идеалу, который я держал в уме, когда начинал писать. Однако я люблю переписывать. Первый набросок — это просто набросок, на который я добавляю слой, размер, оттенок, нюанс и цвет. Написание для меня в значительной степени связано с переписыванием.Именно во время этого процесса я обнаруживаю скрытые смыслы, связи и возможности, которые я упустил в первый раз. Переписывая, я надеюсь, что история станет ближе к тому, на что я надеялся.

Я встречал так много людей, которые говорили, что в них есть книга, но никогда не писали ни слова. Чтобы быть писателем — я понимаю, это может показаться банальным — вы должны действительно писать. Вы должны писать каждый день, и вы должны писать, хотите вы того или нет.Возможно, самое главное — писать для одной аудитории — для себя. Напишите историю, которую вам нужно рассказать и которую вы хотите прочитать. Невозможно узнать, чего хотят другие, поэтому не теряйте время, пытаясь угадать. Просто напишите о том, что у вас под кожей и не дает уснуть по ночам.

Как применить это к своей жизни

Эти ежедневные распорядки хорошо подходят для письма, но их уроки можно применить практически к любой цели, которую вы надеетесь достичь.

Например…

1.Физические нагрузки подготавливают вас к умственной работе. Воннегут делал отжимания, чтобы не писать. Мураками ежедневно пробегает 10 километров. А.Дж. Джейкобс печатает во время ходьбы на беговой дорожке. Вы можете решить, что вам подходит, но убедитесь, что вы выходите и двигаетесь.

2. Сделайте в первую очередь самое главное. Обратите внимание, сколько прекрасных писателей начинают писать утром? Это не совпадение. Они работают над своими целями до того, как остаток дня выйдет из-под контроля. Они не задаются вопросом, когда они собираются писать, и не борются за то, чтобы «вписать это» в свою повседневную деятельность, потому что в первую очередь они делают самое важное.

3. Примите борьбу и усердно трудитесь. Вы видели, сколько писателей упомянули о своей борьбе за письмо? Хуссени сказал, что его первые наброски «трудны», «трудоемки» и «разочаровывают». Рассел назвал ее писательство «плохим». Кингсолвер выбрасывает сотню страниц прежде, чем она переходит на первую страницу книги.

То, что вначале кажется неудачей, часто становится основой успеха. Вы должны усердно работать, прежде чем сможете наслаждаться своей лучшей работой.1

Если вам нужны более практические идеи о том, как сформировать новые привычки (и избавиться от плохих), посмотрите мою книгу Atomic Habits , которая покажет вам, как небольшие изменения в привычках могут привести к замечательным результатам.

Безумный писатель | Психея

Отражение

На высоком вихре…

Я был опубликован — мысль, которая стала для меня чуждой. Достижение, которое я часто сравнивал с другими в оценке того, что значит быть успешным.В любой сфере, в которой я нахожу интерес или страсть, я начинаю сравнивать свои желания с другими. Тем не менее, на маниакальном уровне я решил взять то самое, что хранил в тайне, и раскрыть это миру — что я люблю искусство, писательство — моя страсть, и я хотел поделиться со всеми и всеми … будет слушать. Обычно я начинаю беспокоиться о мнениях, которые могут возникнуть у других при чтении чего-то столь же сырого и глубокого, как мои блоги, стихи или рассказы. Чувство беспокойства становилось настолько удушающим, что я снова уходил в «тени», чтобы меня больше никогда не слышали.Однако я обратил внимание на то, что мое маниакальное поведение заставляет меня верить; что в акте решимости и беззаботности торможение будет брошено на ветер и продолжит оставаться там. Через некоторое время я возвращался к реальности и делал все, чтобы исправить произошедшие действия. В своих статьях я пошел против этой мысли и просто позволил всему, что я написал, плавать по сети в надежде, что кто-то — или кто-нибудь — поймет, откуда я, шокирован, рассмеется или даже примет во внимание то, что я написал.

Шокирующие и унизительные результаты были получены от друзей по всему миру, которые поздравляли меня и делились этим с другими. Каким бы захватывающим это ни было, мое беспокойство все еще усиливается из-за мысли, что людям не понравится то, что я написал. Я продолжаю читать комментарии, и это меня немного расслабляет, я твердо уверен в том, что мне все равно, что могли подумать люди; те, о которых я заботился, поддержали бы меня и мое ремесло.

Поступая так, я подготовился к конструктивной критике тех самых людей… нависающих над их правдой, которая может отличаться от моей.Продолжая чувствовать себя заземленным и униженным всем этим, я беру все сделанные записи и вкладываю их в другие сочинения и публикации.

Мой лучший друг сказал мне, что моя первая публикация была многословной, и я улыбнулся. Хотя она объяснила свое мнение и взгляды, это заставило меня задуматься: , как я могу вообще объяснить свое письмо? или , как я могу объяснить, что влияет на то, что я пишу?

Все, что я пишу, я слышу в голове. Внутренний голос зажигает свет в моем творческом сознании.Часто это выглядит как словесная рвота; неорганизованные мысли или эмоции настолько бушуют, что мои пальцы не могут двигаться так быстро, как эти мысли. В последнее время это были приключения моей личной жизни — жизни, которую я снова хранил в течение многих лет. Желания обоих полов вполне реальны, но самое большое желание интеллектуальных связей движет моими предприятиями с другими, и все это отражено в моих последних работах.

Или даже тот факт, что мои мысли постоянно бегают быстро, так что, когда я действительно получаю время простоя, внутренний диалог с различными голосами заставлял меня поверить, что кто-то будет смеяться или относиться к тому, что говорится, даже если это не так. t происходит физически.Некоторые могут подумать, что я действительно сумасшедший, однако это реальность, с которой я живу каждый день. Реальность или эти «голоса» будут иногда забирать собственную жизнь, и один из них будет мотивирован писать и исследовать части меня, независимо от того, насколько они плохи или темны.

Объяснение этого повлечет за собой длинную историю. Трудно втиснуть все, что я считаю необходимым или важным, за небольшой отрезок времени. Боюсь, что люди потеряют интерес. Однако, когда я пишу, я стараюсь обойти это, полагая, что все, что я создаю, не нуждается в границах или ограничениях.Свобода в письме есть, и ложное ощущение моего разума, что ее нет, снимается, когда присутствует это маниакальное «я».

Итак, определяя мое письмо; У меня его нет. Я пишу все, что приходит в голову. Я передаю годы, которые у меня есть в письменной форме, и меня больше срабатывает, когда я маниакальный, чем когда я нет. Голоса обретают собственный разум, и когда я наиболее взволнован, они позволяют мне чувствовать себя неприкасаемым и бесконечным. Больше всего я горжусь грубостью своего опыта и отвергаю тех, кто осуждает или не соглашается.Эта сила … эта грубая сила движет мной, воплощает меня и заставляет меня хотеть поделиться ею с другими.

Все еще сумасшедшие после стольких лет

Мы очень рады вернуть давнего участника Лизу Крон для гостевой публикации сегодня! Когда мы узнали, что у Лизы выходит новая книга «ИСТОРИЯ ИЛИ УМЕРТЬ», мы поняли, что нам нужно вернуть ее сюда для гостевого поста. Оказывается, она была так же рада вернуться сюда, как и мы. А если вы новичок в WU или не знаете Лизу, введите:

Лиза Крон — автор книг Wired for Story, Story Genius и Story or Die.Ее выступление на TEDx «Wired for Story» открыло конференцию TEDx 2014 г. в Университете Фурмана «Истории: общая нить нашего человечества».

Лиза работала в издательстве в W.W. Norton and John Muir Publications, в качестве агента литературного агентства Анджелы Ринальди, в качестве продюсера шоу для Showtime и Court TV, а также в качестве консультанта по историям для Warner Brothers и агентства William Morris. С 2006 года она преподает в программе UCLA Extension Writers ’Programme, а также преподает в Школе визуальных искусств MFA по программе визуального повествования в Нью-Йорке.

Лиза часто выступает на семинарах по написанию текстов, в университетах и ​​школах, а в своей работе в качестве тренера по рассказам она помогает писателям, журналистам, педагогам, бизнес-лидерам, сторонникам социальной справедливости и лицам, принимающим перемены, овладеть беспрецедентной силой рассказа. С ней можно связаться по адресу www.wiredforstory.com. Следуйте за ней в Twitter @lisacron

Не забудьте проверить наш архив сообщений Лизы ЗДЕСЬ.

Без лишних слов, рассказ WU на тему, затронутую в ее последней книге, STORY OR DIE.

Все еще сошел с ума после стольких лет

Давно! Я скучал по вам, потому что писатели (вы, ребята) — самые влиятельные люди на планете, и нет ничего более опьяняющего, чем рассказывать истории. Или, признаюсь в моем случае, более зажигательной. Итак, поиграем со спичками.

Вспомните, еще в колледже, того освещенного профессора, который начинал каждую лекцию: «В литературе, как и в жизни…» Она была права. Держу пари, гораздо больше, чем она думала.

Потому что, как аккуратно резюмирует название книги Ионы Лерера: Пруст был нейробиологом t.Но что это на самом деле означает?

Именно так: эффективная история отражает жизнь — то есть нашу внутреннюю жизнь — именно поэтому мы обращаемся к ней. Таким образом, крайне важно, чтобы у главного героя, фактически у всех персонажей, был мозг, который работал бы так же, как и наш. История встроена в архитектуру нашего мозга, и поэтому она должна быть в их мозгу.

Тем более, что мы настроены приходить на охоту за историями, чтобы понять, как думают люди — реальные люди, такие как ты и я, и этот странный парень вон там.Не то, что они говорят, не то, что они делают. Но почему.

В конце концов, мы можем видеть , что делают люди, и нам не нужна история, чтобы показать нам это. Мы всегда задаем вопрос: «ПОЧЕМУ? О чем они, черт возьми, думали? » Черт возьми, это то, что нам всегда интересно здесь, в реальной жизни, и сейчас больше, чем когда-либо.

Цель

Story — и причина, по которой мы с самого начала вовлечены в историю — состоит в том, чтобы ответить на этот вопрос. Вот в чем дело: наш мозг автоматически знает, что — это то, что мы ищем, хотя сознательно мы этого не делаем.Это не выбор, это не то, чему нас учат. Это биология.

Заблуждение писателя: два самых разрушительных мифа о писательстве

И вот в чем ирония: именно потому, что мы не знаем, что нас на самом деле зацепляет, писателей часто учат , а не делать именно то, что читатель запрограммирован немедленно искать и реагировать.

Миф номер один : Не давайте нам внутренности. Не говорите нам, о чем думает персонаж.

Миф номер два : И что бы вы ни делали, если вам нужно рассказать нам предысторию, делайте это экономно, когда читателю нужно что-то знать.

Неправильно, неправильно, неправильно. Сто раз ошибся.

Правда: Brain Science Edition

Это то, о чем я много думал, когда писал свою новую книгу Story or Die: Как использовать науку о мозге для вовлечения, убеждения и изменения умов в бизнесе и в жизни . Последние пару лет я глубоко погружался в текущие исследования нейробиологии, в эволюционную биологию, в эксперименты в социальных науках — и научные доказательства того, что втягивает нас в историю, довольно убедительны.И захватывающе. Потому что он дает авторам четкие рекомендации о том, что нам нужно на странице. И то, что нам нужно создать в первую очередь — предысторию, чтобы вообще было что-то, что можно было увидеть на странице. (Вы знаете , я хочу указать здесь, что именно поэтому ни штопать, ни строить планы. Я воздержусь.)

Во-первых, давайте поговорим о памяти (также известной как предыстория). Как поясняет нейробиолог Дин Буономано в книге «Ваш мозг — машина времени», : «Память развивалась не для того, чтобы позволить нам вспоминать прошлое.Единственная эволюционная функция памяти — позволить животным предсказать, что произойдет, когда это произойдет и как лучше всего отреагировать, когда это произойдет ».

Другими словами, как ваш главный герой (или любой персонаж) может вообще что-то понять без особых воспоминаний? Ответ прост: они не могут.

Все мы используем прошлое — наше субъективное прошлое — чтобы понять настоящее. Ради всего святого, все то, что мы делали в прошлом, привело нас туда, где мы находимся в настоящем — вы знаете, к лучшему или к худшему.Не имея доступа к нашим прошлым воспоминаниям, мы все ходили бы с амнезией, пытаясь понять, как мы сюда попали (и теряли бы смысл). И, наверное, интересно, как, черт возьми, все так запуталось. Но это уже другая история.

В высказывании Буономано о памяти есть еще один отличный писательский совет: делайте , а не , чтобы ваши персонажи просто вспоминали прошлое — потому что память не для этого. К тому же это скучно, а скорее всего — информационная свалка — в литературе и в жизни.Скорее, персонажи используют воспоминания, чтобы понять, как принять трудное решение, с которым им придется сталкиваться в каждой сцене. И эта внутренняя борьба — да, о чем они думают — является источником логики рассказа. Сюжетная логика — это субъективная, развивающаяся логика, которую главный герой использует, чтобы разобраться в происходящем (также известный как сюжет). Эта внутренность — вот что озвучивает предысторию, и она вплетена в каждую страницу.

И , что — это то, что читатели (они же все мы) запрограммированы, чтобы мгновенно искать в каждой истории, которую мы слышим.Будь то такой короткий, как заголовок, или такой же длинный, как роман, который главный герой (представьте Майкла Дугласа здесь) писал в Wonder Boys .

Но, опять же, это имеет тенденцию противоречить тому, чему учили писателей. Начиная с Аристотеля. Кто обманул множество людей, включая Стивена Брауна, директора лаборатории NeuroArts на факультете психологии, нейробиологии и поведения Университета Макмастера в Канаде.

Браун разработал исследование, чтобы увидеть, какая область мозга мгновенно загорается, когда мы сталкиваемся с историей.Другими словами, что мы ищем от природы, что нас зацепляет, что заставляет нас заботиться.

Он думал, что найдет доказательство того, что Аристотель сказал об истории. «2300 лет назад Аристотель предположил, что сюжет является наиболее важным аспектом повествования, а персонаж — второстепенным», — сказал он.

Но он обнаружил, что, вопреки распространенному мнению, наш мозг вообще ищет что-то еще. «Результаты нашего исследования мозга показывают, что люди подходят к повествованию в строго психологической и психологической манере, сосредоточенной на психических состояниях главного героя рассказа», — сказал он.

И не только в романах. В конце концов, истории существовали эоны времени до романов, мемуаров и всех тех шоу, которых мы избегали в свое время, но теперь смотрим на запой, потому что, эй, прошел год, а мы все еще застряли внутри.

В исследовании

Брауна не отслеживался мозг людей, неспешно читающих роман или жующих попкорн во время просмотра фильма. Скорее, испытуемые читали короткие фактические заголовки, такие как «Хирург находит ножницы внутри пациента» или «Рыбак спасает мальчика из замерзающего озера», чтобы увидеть, какие области их мозга активируются, когда они понимают это, то есть как их мозг. что мозг делает естественным образом: переводит заголовки в повествование.Результат? В тот момент, когда они увидели заголовок, в их мозгу сработали «компоненты классической сети ментализации, участвующие в выводах об убеждениях, желаниях и эмоциях других людей, а также о самом себе».

Другими словами, наш мозг сочувствует, и мы не сопереживаем сюжету, мы сопереживаем персонажам.

Согласно Брауну, когда нас захватывает история, мы мгновенно делаем выводы об убеждениях главного героя, чтобы точно определить его намерения и то, что мотивирует их действия.Нас не зацепляет , что делает главный герой; мы находимся на охоте за , почему они это делают.

Марсель Жюст, директор Центра когнитивной визуализации мозга при Университете Карнеги-Меллона, соглашается. «Один из важнейших вкладов визуализации мозга — это показать, насколько социально и эмоционально человеческий мозг. Для меня это было большим сюрпризом. Попросите людей прочитать какой-нибудь безобидный рассказ, и активность мозга покажет, что они вычисляют такие вещи, как намерение и мотивация персонажа.Я думаю, что существует постоянная тенденция к обработке социальной и эмоциональной информации. Это есть, и это повсеместно «.

Не придавать этому слишком большого значения, черт возьми, почему бы и нет? Итак, как сказал Браун, подводя итоги своего исследования в Journal of Cognitive Neuroscience, в нашем мозгу: «повествовательное производство больше связано с персонажем, чем с сюжетом, несмотря на то, что со времен Аристотеля в области литературных исследований сюжет ставился выше персонажа. . »

Действительно. Хорошо, моя работа здесь сделана.

На вынос:

• Внутренняя борьба главного героя — это то, что читатель запрограммирован искать, это врожденное. Красивое сочинение или рвущиеся «объективно» драматические события без этого совершенно скучны.

• Память — предыстория — это то, что главные герои (читай: мы, люди) используют для оценки риска всего, что они делают. Предыстория явно определяет то, что они думают в данный момент на странице — именно «почему» заставляет их действовать.И зачем читатель приходит.

• Сюжетная линия — , а не сюжет. Сквозная линия повествования — это развивающееся внутреннее повествование, которое главный герой использует, чтобы разобраться в происходящем.

• История не о внешнем изменении, а о внутреннем изменении в системе убеждений главного героя. В двух словах: история о том, как неизбежная внешняя проблема вынуждает главного героя внутренне измениться, чтобы решить ее.

.