Милый друг
Жорж Дюруа, сын зажиточных крестьян, содержателей кабачка, по прихоти природы наделен счастливой наружностью. Он строен, высок, белокур, у него чудные усы… Он очень нравится женщинам, и он в Париже. Но у него в кармане три франка, а жалованье будет только через два дня. Ему жарко, ему хочется пива… Дюруа шляется по Парижу и ждет случая, который ведь должен же представиться? Случай — это, скорее всего, женщина. Так и будет. Все его случаи произойдут от женщин… А пока что он встречает Форестье.
Они вместе служили в Алжире. Жорж Дюруа не захотел быть первым в деревне и попытал счастья в военной службе. Два года он грабил и убивал арабов. За это время у него появилась привычка ходить, выпятив грудь, и брать то, что хочется. И в Париже можно выпячивать грудь и толкать прохожих, но здесь не принято добывать золото с револьвером в руке.
А толстый Форестье преуспел: он журналист, он состоятельный человек, он благодушен — угощает старого друга пивом и советует заняться журналистикой.
С этого все и началось. У Форестье, оказывается, есть жена — изящная, весьма хорошенькая блондинка. Является её подруга — жгучая брюнетка г-жа де Марель с маленькой дочкой. Пожаловал г-н Вальтер, депутат, богач, издатель газеты «французская жизнь». Тут же известный фельетонист и еще знаменитый поэт… А Дюруа не умеет обращаться с вилкой и не знает, как быть с четырьмя бокалами… Но он быстро ориентируется на местности. И вот — ах, как кстати! — разговор пошел об Алжире. Жорж Дюруа вступает в разговор, как в холодную воду, но ему задают вопросы… Он в центре внимания, и дамы не сводят с него глаз! А Форестье, друг Форестье, не упускает момент и просит дорогого патрона г-на Вальтера взять Жоржа на службу в газету… Ну, это посмотрим, а пока Жоржу заказаны два-три очерка об Алжире. И еще: Жорж приручил Лорину, маленькую дочку г-жи де Марель. Он поцеловал девочку и качает её на колене, и мать изумлена и говорит, что г-н Дюруа неотразим.
Как счастливо все завязалось! А все оттого, что он такой красавец и молодец… Осталось только написать этот чертов очерк и завтра к трем часам принести его г-ну Вальтеру.
И Жорж Дюруа садится за работу. Старательно и красиво выводит он на чистом листе заглавие: «Воспоминания африканского стрелка». Это название подсказала г-жа Вальтер. Но дальше дело не идет. Кто же знал, что одно дело болтать за столом с бокалом в руке, когда дамы не сводят с тебя глаз, и совсем иное дело — писать! Дьявольская разница… Но ничего, утро вечера мудренее.
Но и утром все не так. Усилия напрасны. И Жорж Дюруа решает просить о помощи друга Форестье. Однако Форестье спешит в газету, он отсылает Жоржа к своей жене: она, мол, поможет не хуже.
Г-жа Форестье усадила Жоржа за стол, выслушала его и через четверть часа начала диктовать статью. Удача несет его. Статья напечатана — какое счастье! Он принят в отдел хроники, и наконец-то можно навеки покинуть ненавистную контору Северной железной дороги.
Одно нехорошо. Вторая статья не выходит. Но и это не беда — нужно взять еще один урок у г-жи Форестье, а это одно удовольствие. Тут, правда, не повезло: сам Форестье оказался дома и заявил Жоржу, что, дескать, не намерен работать вместо него… Свинья!
Дюруа зол и сделает статью сам, безо всякой помощи. Вот увидите!.. И он сделал статью, написал. Только её не приняли: сочли неудовлетворительной. Он переделал. Опять не приняли. После трех переделок Жорж плюнул и целиком ушел в репортерство.
Вот тут-то он и развернулся. Его пронырливость, обаяние и наглость пришлись очень кстати. Сам г-н Вальтер доволен сотрудником Дюруа. Одно только плохо: получая в газете в два раза больше, чем в конторе, Жорж почувствовал себя богачом, но это длилось так недолго. Чем больше денег, тем больше их не хватает! И потом: ведь он заглянул в мир больших людей, но остался вне этого мира.
Жорж Дюруа не знает разгадки, зато он знает, в чем его сила. И он вспоминает г-жу де Марель, ту, что была с дочкой на обеде у Форестье. «До трех часов я всегда дома», — сказала она тогда. Жорж позвонил в половине третьего. Конечно, он волновался, но г-жа де Марель — само радушие, само влекущее изящество. И Лорина обращается с ним как с другом… И вот уже Жорж приглашен на обед в ресторан, где будут они с г-жой де Марель и супруги Форестье — две пары.
Обед в отдельном кабинете изыскан, длителен и прян непринужденной, легкой болтовней на краю непристойности. Г-жа де Марель обещала напиться и исполнила обещание. Жорж её провожает. В экипаже он некоторое время нерешителен, но, кажется, она шевельнула ногой.
.. Он кинулся в атаку, она сдалась. Наконец-то он овладел настоящей светской женщиной!
На другой день Дюруа завтракает у своей возлюбленной. Он еще робок, не знает, как пойдет дальше дело, а она обворожительно мила, и Жорж играет влюбленность… И это так нетрудно по отношению к такой великолепной женщине! Тут входит Лорина и радостно бежит к нему: «А, Милый друг!» Так Жорж Дюруа получил свое имя. А г-жа де Марель — её зовут Клотильда — оказалась восхитительной любовницей. Она наняла для их свиданий маленькую квартирку. Жорж недоволен: это ему не по карману… Да нет же, уже уплачено! Нет, этого он допустить не может… Она умоляет, еще, еще, и он… уступил, полагая, что вообще-то это справедливо. Нет, но как она мила!
Жорж совсем без денег, но после каждого свидания обнаруживает в жилетном кармане одну или две золотые монеты. Он возмущен! Потом привыкает. Только для успокоения совести ведет счет своего долга Клотильде.
Случилось так, что любовники сильно повздорили. Похоже, что это разрыв.
Но что это? Атака на г-жу Форестье сразу захлебнулась. Она приветлива и откровенна: она никогда не станет любовницей Дюруа, но предлагает ему свою дружбу. Пожалуй, это дороже рогов Форестье! А вот и первый дружеский совет; нанесите визит г-же Вальтер.
Милый друг сумел показаться г-же Вальтер и её гостям, и не проходит недели, а он уже назначен заведующим отделом хроники и приглашен к Вальтерам на обед. Такова цена дружеского совета.
На обеде у Вальтеров произошло важное событие, но Милый друг еще не знает, что это важное событие: он представлен двум дочерям издателя — восемнадцати и шестнадцати лет (одна — дурнушка, другая — хорошенькая, как кукла). Зато другое Жорж не мог не заметить, Клотильда все так же обольстительна и мила. Они помирились, и связь восстановлена.
Болен Форестье, он худеет, кашляет, и видно, что не жилец. Клотильда между прочим говорит, что жена Форестье не замедлит выйти замуж, как только все будет кончено, и Милый Друг задумался. А пока что жена увезла бедного Форестье на юг — лечиться. При прощанье Жорж просит г-жу Форестье рассчитывать на его дружескую помощь.
И помощь понадобилась: г-жа Форестье просит Дюруа приехать в Канн, не оставить её одну с умирающим мужем. Милый друг ощущает открывающийся перед ним простор. Он едет в Канн и добросовестно отрабатывает дружескую повинность. До самого конца. Жорж Дюруа сумел показать Мадлене Форестье, что он Милый друг, прекрасный и добрый человек.
И все получилось! Жорж женится на вдове Форестье. Теперь у него есть изумительная помощница — гений закулисной журналистики и политической игры… И у него прекрасно устроенный дом, и еще он стал теперь дворянином: он поделил на слоги свою фамилию и прихватил название родной деревни, он теперь дю Руа де Кантель.
Они с женой друзья.
Но и дружба должна знать границы… Ах, зачем такая умная Мадлена по дружбе сообщает Жоржу, что г-жа Вальтер от него без ума?.. И еще того хуже: она говорит, что, будь Жорж свободен, она бы советовала ему жениться на Сюзанне, хорошенькой дочери Вальтера.
Милый друг снова задумался. А г-жа Вальтер, если присмотреться, еще очень даже ничего… Плана нет, но Жорж начинает игру. На этот раз объект добропорядочен и борется отчаянно с самим собой, но Милый друг обложил со всех сторон и гонит в западню. И загнал. Охота окончена, но добыча хочет достаться охотнику опять и опять. У него же другие дела. Тогда г-жа Вальтер открывает охотнику тайну.
Военная экспедиция в Марокко решена. Вальтер и Ларош, министр иностранных дел, хотят нажиться на этом. Они скупили по дешевке облигации марокканского займа, но стоимость их скоро взлетит. Они заработают десятки миллионов. Жорж тоже может купить, пока не поздно.
Танжер — ворота Марокко — захвачен. У Вальтера пятьдесят миллионов, он купил роскошный особняк с садом.
А Дюруа зол: большие деньги опять не у него. Правда, жена получила в наследство от друга миллион, и Жорж оттяпал у нее половину, но это — не то. Вот за Сюзанной, дочерью Вальтера, двадцать миллионов приданого…
Жорж с полицией нравов выслеживает жену. Ее застали с министром Ларошем. Милый друг одним ударом свалил министра и получил развод. Но ведь Вальтер ни за что не отдаст за него Сюзанну! На это тоже есть свой прием. Не зря он совратил г-жу Вальтер: пока Жорж обедал и завтракал у нее, он сдружился с Сюзанной, она ему верит. И Милый друг увез хорошенькую дурочку. Она скомпрометирована, и отцу некуда деваться.
Жорж Дюруа с юной женой выходит из церкви. Он видит палату депутатов, он видит Бурбонский дворец. Он достиг всего.
Но ему никогда уже не будет ни жарко, ни холодно. Ему никогда так сильно не захочется пива.
«Милый друг» отзывы и рецензии читателей на книгу📖автора Ги де Мопассан, рейтинг книги — MyBook.
Того, кого не стоило бы ждать,
О том, о ком не стоило бы плакать.
Того, кого не надо вспоминать,
О том, о нём ты думаешь опять.
Первая фигура марлезонского балета: Восторженная!
Я читаю эту книгу с пятнадцати лет. С пятнадцати лет лет я знаю о любви всё. Совсем не о той любви, которая чувства, и не о той, которая физиология. Ах, нет!
О той, которая прелестная игра! О той, которая полна блеска, живости, игривых улыбок, тайных рукопожатий, завуалированных нескромностей, произносимых со скромным видом, намеков и провокаций. Эту восхитительную игрушку глупо использовать вполсилы — выбрать одну функцию «безоблачное блаженство» и давить на кнопку, пока не наскучит. Ну уж нет! Есть какой-то парижский шик в том, чтобы влюбиться в «неподходящего» красавца, чтобы простить неверного любовника, чтобы ссориться с криками и пощечинами, мириться с замиранием сердца, расставаться навсегда, падать друг к другу в обьятья спустя месяц, чтобы самой платить за удовольствие, самой устанавливать правила игры и забывать об этом, чтобы потом снова и снова подчиняться его прихотливым желаниям, наслаждаться причиняемой им болью.
В пятнадцать лет я запомнила крепко-накрепко, что может наступить возраст, когда уже поздно будет совершать первый грех. И пообещала себя, что если и случится мне на старости лет предаться страстям, надлежит соблюсти достоинство — не сюсюкать, как старая шаловливая девочка, а рычать, как тигрица.
И никогда — никогда! — не надо бояться несчастной любви, в жизни столько всего случается — в другой раз обязательно повезет, будет веселее!
Скажите, вредные знания для пятнадцати лет? Очень полезные! Что бы там ни было в жизни, сердечко ни разу не разбилось дольше чем на пару месяцев. А с тех пор — ох, много воды утекло.
Давайте уже посмотрим правде в глаза — ни одна из «жертв» Дюруа не допускала и мысли о вручении своей судьбы этому красавчику. Семья отдельно, доход отдельно, светская жизнь отдельно, а любовные страдания и восторги — это занятия для приятного досуга.
Вы хотите сказать, что Мадлен-таки вышла за него? Ну-ну, уж за эту штучку можете не волноваться — она заключила деловой союз, но выбрала на роль ширмы не того мужа.
Но предприятий (а Мадлен у нас известная предпринимательница!) не бывает без рисков, об этом даже в законе написано.
Вторая фигура марлезонского балета: Реалистичная.
Положите руку на сердце и поклянитесь, что ни разу вы не думали о ближнем: «Сволочь, откуда у тебя деньги на…?». Нет, я не имею в виду Абрамовича или губернатора вашей области. Зачем? Я о ближнем — о коллеге, приехавшем на новой машине, о двоюродной сестре, не вылезающей с заграничных курортов, о соседке тете Маше, пенсионерке, затеявшей полный евро-ремонт квартиры. Нет, не думали? Значит, вы все еще живете на родительские и о деньгах в принципе не думаете.
Да, наш бедный Дюруа не показан ни на грош умнее или благороднее, чем он есть. Даже его злодейства ни фига не ужасные. Мелкий, пошлый, завистливый буржуа. Чего вы так беситесь? У меня вот есть причина беситься — я узнала себя. Нет, не на сто процентов, не на пятьдесят, не на пятнадцать. Но даже за пять должно быть стыдно. Мопассан выставил нас всех голенькими и прикрыться-то нечем.
Только и остается как кричать: «ЭТО НЕ Я!»
А как вам описание журналистики и журналистов? А политики и политиков? Более реалистичного еще не написано. До сих пор.
Третья фигура марлезонского балета: Примирительная.
Как человек Дюруа плох. А как любовник — восхитителен. Советую не отказываться при случае.
Он любит любовь, он любит женское тело — любое! Любит женские капризы, прихоти, он полностью настроен на женскую волну, женщины ему ИНТЕРЕСНЫ! А это в наше время не частое явление… Изменяет? Да ведь и вам же не замуж. Эгоистичный? Зато и вас вовлечет в этот круг наслаждений, научит получать удовольствие от прогулок, покупок, еды (помните? устрицы, похожие на маленькие ушки, розовая форель, похожая на тело девушки… ммм)
В общем, не спешите плеваться. Поверьте Клод, Мадлен, Виргинии и Сюзанне — он хорош!
Да, и еще — не думайте, что я вас тут за свободную любовь агитирую! Просто очень не люблю, когда женщины разбивают свои сердечки из-за таких вот жоржиков
Рецензия и отзывы о произведении
Купить бумажную Купить электронную
Каждого человека можно отнести к одному из двух векторов направленности его позиции в отношении с обществом и окружающей природой в целом.
Так в человеке с самого его появления на свет заложено ярко выраженное стремление брать или давать; порой трудно провести четкую границу между желанием брать все, что тебя окружает или отдавать это самое все, однако всегда можно определить доминирующую черту. Во многом такое разграничение служит формированию основных черт характера взрослеющего человека, ведь не даром принято считать что более агрессивные, напористые, энергичные (этот ряд можно продолжать множеством смежных по смыслу характеристик) личности склонны в первую очередь брать от жизни все возможное по максимуму, в то время как более покладистый или доверчивый человек склонен скорее отдавать, нежели брать.
Такой дуализм по сути можно отметить во всех жизненных процессах общества, в том числе и в живой природе: берущие власть выживают в первую очередь и «снимают вершки», пока отдающие ее создают необходимый пласт для поддержания жизненного тонуса власть имущих; человек, берущий все возможное материальное добро, едва ли потратит зря лишнюю копейку, а вот малоимущему более свойственно делить и отдавать даже те крохи, которые имеются на руках; в конце концов в природе ситуация обстоит таким же образом, ведь сильные особи берут жизни других, более слабых, чтобы продлить свою собственную.
Вряд ли в этом стоит искать какой-либо злой умысел сотворившей все вокруг нас силы, однако трудно не согласиться, что такой дуализм отлично работает в роли уравнивающей силы, иначе, если бы существовали только лишь представители берущей силы — тогда не осталось бы что брать, и наоборот. Но насколько бы отлажен не был бы этот природный механизм, даже он может дать сбой. Для полноценного уравнения необходимы равные доли по обе стороны, а если одна из них нарушена, пропадает и само уравнение. И вот когда наступает такой дисбаланс в обществе, назревают бунты и мятежи, недовольные своим положением (в основном это «дающие») готовы пойти на несвойственный для себя шаг и восполнить ту недостающую часть испорченного уравнения. А зачастую проблема всего дисбаланса лежит в довольно узкой плоскости: в небольшой группке «берущих», напрочь утративших ощущение необходимости поддерживать этот баланс. Дело ведь в том, что «брать» или «давать» в первичном смысле не должно ассоциироваться с чем-то негативным и позитивным, злом и добром — это всего лишь логичное решение природы.
Хотя обычное стремление порой переходит в навязчивую или даже маниакальную идею, и наверное для баланса гораздо опаснее, когда такая фаза наступает у «берущего». И конечно же кто, если не классики, уже более сотни лет назад успели довольно ярко выплеснуть свои мысли на бумагу о такой позиции в обществе и об отдельных представителях «берущего» сословия.
Речь идет о знаковом произведении Ги де Мопассана «Милый друг». Человечество 19-го века в понимании француза явно потеряло целый спектр тех черт и качеств, которые превращали стадо в общество. Теперь же во главе социума стоят несколько другие принципы, нежели правда, товарищество, доверие, и т. д., если таковые вообще когда-либо числились в основном ряду. Современник Мопассана утонул в трясине лжи, продажности, скупости, зависти, лицемерии. «Милый друг», он же Жорж Дюруа, это олицетворение французского общества того века. Милым другом его называли практически все окружавшие его люди, но лично у меня возникает два вопроса: что он для этого сделал? и кем он на самом деле является? Из вышесказанного логично предположить, что Дюруа это воплощение в одном лице того самого лицемерия и тщедушия, поработившего нацию.
Ведь по сути абсолютный бездарь во всем, без гроша за душой, этот человек жаждет получить одно — собственную выгоду. Для Дюруа спектр собственной выгоды заключается в удовлетворении потребности в еде, питье и любви. Для этого он пускается на всевозможные уловки, напрочь забывает о таких понятиях как честь и совесть лишь для того, чтобы урвать кусок, и абсолютно не важно, чей он. Дюруа это явный пример людей «берущих», причем он как раз из тех, кто не задумывается о балансе, для соблюдения которого необходимо «дать», чтобы потом можно было «взять». Но Жорж пропускает этот этап и переходит сразу в режим «брать», при этом абсолютно не задумывается о том, какой вред он может нанести другим. Для удовлетворения потребности в любви он готов заморочить голову юной особе, а через час уже опутывать любовными сетями ее мать, в то время как дома его ждет жена. По своей сути это противоречит природе. А разве может человек, неспособный выставить в логический ряд несколько слов, занимать видный пост в редакции городской газеты?! И это в те времена, когда газеты являлись единственным источником информации и во многом именно они формировали общественное мнение.
В конце концов, какими моральными ценностями должен обладать человек, делая предложение жене едва почившего друга?!
Именно такие люди населяют описанный Мопассаном мир, в котором просто не находится места для поистине человеческих качеств. Дюруа ведь не единственный такой субъект, в романе Мопассана каждый встречный либо изменщик, либо лицемер, либо махинатор, встречаются и воры, манипуляторы и т. д. Именно такая картина видимо очень угнетала писателя, что и подвигло его на написание сего романа, от того картина и выходит столь мрачной. Но мрачной не в плане отсутствия красок и жизнерадостности, а понимая того, каким никчемным людом наполнен мир.
Откровенно говоря, читая произведение, и сам наполняешься каким-то презрением и даже отвращением к Дюруа и всем остальным, просто становится противно от того, чей образ постоянно рисует мозг читателя. Печально вдвойне и от того, что в определенный момент приходит осознание, что Мопассан ведь не писатель-фантаст, ведь его художественный мир абсолютно реален; к тому же он не историк, и описанное им общество никак не кануло в Лету.
Согласитесь, ведь подобную картину мы наблюдаем каждый день! Картину, в которой для того, чтобы быть хорошим работником, не обязательно обладать хорошими знаниями, навыками и практическими умениями, желательно быть знакомым или приближенным начальнику, надо уметь урвать, ухватить, вовремя оттолкнуть и не отпустить. Для того чтобы быть хорошим другом, не обязательно подставлять плечо и подавать руку, делиться опытом и личными переживаниями, ведь достаточно лишь усмехнуться, вовремя пошутить и просто не откликнуться на зов о помощи. Таковы уж реалии…
Лично у меня роман Ги де Мопассана «Милый друг» вызвал гнетущие переживания, но стоит отметить, что не своим содержанием в первую очередь, а тем, что его работа – это настоящий реализм. Реализм, который, увы, мы наблюдаем и в наши дни, и не пророком ли был французский писатель?! Мы можем лишь повторять, что история циклична, и на смену смутным временам непременно должны прийти светлые дни.
Интересные записи
Милый друг Я обманулась в своих ожиданиях. Не знаю почему, но я ждала чего-то другого. При этом ни одной экранизации я не смотрела. Не могу даже сформулировать, что именно здесь не так. Милый друг Сейчас чувствую себя Жоржем Дюруа, который пытается написать продолжение своих Воспоминаний африканского стрелка. Для меня всегда самое тяжелое — это начало. Мыслей много, но они разбегаются как тараканы в разные стороны. Скомпоновать их настоящая проблема. А вот это меня и разочаровало. Где же канон. Почему отрицательный персонаж не получил по заслугам за злодеяния свои и мысли непотребные. Где же жирная точка. Хоть я против штампованных сюжетов и финалов, но такой оригинальный писательский подход выбил меня из колеи. Жорж выскочка и пройдоха, небывало удачливый малый. И удача не покинет его никогда. Скольких еще женщин он соблазнит, по скольким головам пройдется. Когда же закончится лимит его удачи и наступит переломный момент. Этого мы не узнаем. Милый друг
Если вспомнить как вся эта история начиналась, то можно не поверить, что речь идёт об одном и том же человеке — настолько сильные перемены в нём произошли. Жорж вёл очень жалкое существование, считая гроши от зарплаты до зарплаты и даже не мечтая когда-либо разбогатеть. Одна единственная встреча круто перевернула его жизнь и вытащила на свет настоящего Жоржа — жадного, завистливого и мнительного. Я где-то слышала высказывание, что «каждый встреченный нами человек, каждый совершённый нами поступок не меняют нас, а лишь помогают нам раскрыть себя настоящих». Настоящий Жорж оказался редкостной сволочью, но сволочью практичной, за что нельзя его не зауважать. Он из того сорта людей, которым всегда мало и которые вечно забывают сказать «спасибо». Интересно, такие люди получат когда-нибудь по своим заслугам? Милый друг Если у тебя болит голова под конец книги от главного героя, значит эта книга чего-то да стоит. Да, Жорж омерзительный плохиш, вызвал во мне кучу негатива и скуку по отношению к самому себе и из-за этого впечатления, я хотела поставить оценку книге около трех звезд. Но будем честны, если книга и герои вызывают такие эмоции, то она никак не может быть посредственной. Жорж безусловно выдающийся человек. Он и правда многого добился! И нельзя сказать, что он ходил по головам, потому что эти головы сами ему полностью доверялись. Помимо этого, Дюбуа очень прост, нет в нем глубины. Его гложут зависть и обиды, а стремится он только к собственному удовольствию и тщеславию. История в своей полноте раскрывается к концу, хотя на протяжении всего романа повествование идет плавное и деликатное. Язык автора очень приятный, ласковый. Все герои представляются в уме ярко и точно. Читать хотелось, было интересно. Самое главное — книга заставляет задуматься после прочтения. Очень рекомендую. Милый друг
Это тот самый случай, когда читать отзывы — не самая лучшая затея. Поддавшись их влиянию, я ожидала увидеть на страницах второго Ретта Батлера, но не срослось. Книга вызвала довольно смешанные чувства. С одной стороны, читалась легко, сюжет не затянут. С другой стороны, захотелось нырнуть в ванну и отмыть всю ту грязь, которую с такой легкостью описывает автор. От концовки ожидала совсем другого. Из приятных бонусов — яркое описание Франции 19 века. Милый друг
Вот никак не ожидала, что данная книга вызовет какие-то сильные эмоции. Но автор изобразил главного героя так чётко и живо, что у меня появилось к нему мощное непринятие и отвращение. И это возмущение вызвано не его многочисленными играми в любовь, ради прихоти разбивая сердца, и стремлением строить карьеру за счёт женщин, только отвращение к низости его натуры, у которой отсутствует чувство благодарности, уважения, совести, наконец. Но зато эгоизм и раздутое самомнение можно черпать ложками. Это человек- негодяй, преступник, который ради превосходства своей персоны в глазах других, готов на любые подлости. Даже его прозвище « милый друг» отдает сарказмом. Он смешон, как любой из тех, кто из кожи вон лезет, чтобы всем доказать свою важность и значимость, на деле ничем не подкрепленной. Только вот жаль, что женщины так часто падкие на таких вот лже-орлов. И вся эта характеристика человека слабого духовно и в тоже время сильного и коварного с людьми, стоящими чуть ниже чем он, насколько жалка и одновременно противна. До конца ждала разоблачения и получения по заслугам, но, увы, как и в жизни, одно сплошное многоточие. Милый друг «Милый друг» — сильное, но в то же время «неприятное» проивездение, которое полностью погружает читателя в жизнь обычного донжуана, — Жоржа Дюруа — который поначалу удивляет своим поведением, а позже — раздражает. Данная градация происходила плавно, читателю давалось время понять, что из себя представляет Жорж. Вникнуть в его «махинации», в его любовные похождения. Сюжет и мнение. Как я сказала выше, мы прослеживаем путь развития Жоржа Дюруа, который поначалу не имел больших денег, а порой и голодал. Он стремится проявить себя, однако на его прежней работе никаких возможностей ему не предоставлялось. Волей случая он встречается с давним знакомым, и вереница событий начинает свой путь. Сначала неумелые шаги в журналистике, а потом всё новые и новые интервью, тсатьи, и теперь он занимает прочное место в редакции. Кроме этого, Жорж уделяет огромное внимание «высшему свету», куда он, несомненно, хочет попасть. Одну девушку очаровал, потом вторую, затем женился, и снова по кругу. Он знал, как этим пользоваться, знал, как получить то, что нужно для себя. Ему хотелось больше, ему не хватало того, что давали девушки и жёны, что давала его работа в редакции. Он мыслил о большем, но не знал о чём именно. Жорж показывает нам образ человека, который хочет, но не знает чего. Нет цели. Есть мечты и задачи, есть пожелания и есть страсть, но нет чётко поставленной цели. Стремиться покрорить любую девушку, получать каждодневную ласку? Это не цель, это инстикт, желание. Получать больше денег? Это не цель, а прихоть. Мне понравилось, как автор описывает персонажей, ты удивляешься их поступкам, их эмоциям. Неприятно поразил момент, когда мистер Дюруа вызвал полицию нравов к своей жене. На что человек пойдёт, чтобы утолить своё желание, не правда ли? Несомненно, книгу стоит прочитать, она показывает, как мужчины порой пользуются положением женщин, которые либо богаче их, либо выше по положению. Кроме этого, иллюстрирует человека, который не знает, чего хочет от жизни. А это, на самом деле, страшно. Милый друг Сюжет данной книги строится на попытках главного героя Жоржа Дюруа, бедного молодого человека, найти свое место под солнцем. Он молод, хорош собой, умеет нравиться людям, особенно женщинам, но в то же время ленив и тщеславен. В начале его пути все складывается печально, он просиживает штаны на малооплачиваемой работе, живет в убогой квартире, неделями не может найти денег даже на еду. Но удачная встрече с бывшим сослуживцем, и он репортер в газете «Французская жизнь» и дальше благодаря удачному стечению обстоятельств, знакомствам, любовницам, порядочным и подлым методам, Жорж добивается всего, о чем мечтал. Но с покорением каждой вершины, он быстро перестает чувствовать удовлетворение, и подталкиваемый не здоровыми амбициями, а вечно пожираемой его завистью и чувством собственного превосходства, он теряет те крупицы светлого и искреннего, что проскальзывали в нем вначале. Жизнь — гора. Поднимаясь, ты глядишь вверх, и ты счастлив, но только успел взобраться на вершину, как уже начинается спуск, а впереди — смерть. Поднимаешься медленно, спускаешься быстро Милый друг
Двоякие ощущения произвело на меня это произведение. Жорж Дюруа довольно бедный молодой человек родом из захолустья, родители его простые люди. Но он живет в Париже и всеми силами стремиться добиться многого: власть, деньги. Так бы он может безрезультатно и искал бы возможность разбогатеть, но неожиданная встреча с его старым другом Форестье перевернула жизнь Жоржа. Знакомство с дамами из высшего света, депутатами, журналистская деятельность, плюс к этому хорошая внешность Жоржа и его умение нравится людям, а в особенности, женщинам — сделали свое дело. И, если есть выражение «идти по головам», то Жорж для достижения своей цели шел по женским сердцам. Госпожа де Марель, Мадлена Форестье, Сюзанна, госпожа Вальтер. Его ничего не останавливала, тем или иным способом он добивался своего и женщины оказывались у него в объятиях, кто-то в качестве любовницы, кто-то в качестве жены. С легкой руки Клотильды де Марель его называли милым другом. Но как оказалось, милый-то он милый, но тот еще интриган и очень опасный человек. Изворотлив, хитер, и в итоге довольно сильно возвысился. Милый друг
Человек «без имени» -проходит долгий и тернистый путь, чтобы о нем заговорили и приняли в высшее общество, ускоренный вариант -покровительство. Этот роман об эскорте в мужском исполнении, о том, как человек, не обладая особыми талантами, прикрываясь словами «люблю» и «клянусь» делал себе имя и улучшал статус. Ирония, которой пропитан этот роман — на века. Мы и по сей день встречаем таких Жоржов Дюруа, только теперь они носят ещё и юбки. |
Мопассан Г. ISBN: 9785170951819. 10 отзывовГи де Мопассан — Милый друг (с иллюстрациями)
Ги Де Мопассан
МИЛЫЙ ДРУГ
роман
Получив у кассирши сдачу с пяти франков, Жорж Дюруа вышел из ресторана.
Хорошо сложенный от природы, сохранивший еще свою военную выправку, он выставил грудь вперед, привычным молодцеватым жестом закрутил усы и окинул запоздалых посетителей быстрым и зорким взглядом – одним из тех взглядов красивого мужчины, которые охватывают все кругом, словно взгляд ястреба, высматривающего свою добычу.
Женщины подняли на него глаза: это были три скромные работницы, – учительница музыки, не первой молодости, плохо причесанная, небрежно одетая, всегда в запыленной шляпе и в сбившемся набок платье, и две мещанки со своими мужьями, – обычные посетители этого ресторанчика с дешевыми обедами.
Очутившись на тротуаре, Дюруа на секунду остановился, обдумывая, что ему предпринять. Было 28 июня, а в кармане у него осталось ровно три франка и сорок сантимов до конца месяца. Это означало два обеда без завтрака или два завтрака без обедов, на выбор. Он высчитал, что завтрак стоит один франк десять сантимов, а обед полтора франка; таким образом, довольствуясь завтраками, он сбережет франк двадцать, что обеспечит ему два ужина из колбасы с хлебом да два бокала пива на бульваре. Эго было главным его расходом и главным вечерним развлечением. Он направился по улице Нотр-Дам-де-Лорет.
Он сохранил походку тех времен, когда еще носил гусарский мундир, – выпяченная грудь и слегка расставленные ноги, точно он только что слез с лошади; он грубо проталкивался вперед по переполненной пародом улице, задевая плечом, толкая прохожих, никому не уступая дороги. Сдвинув немного набок свой поношенный котелок и постукивая каблуками, он шел с таким видом, словно презирал все, – прохожих, дома, весь город, – с высокомерием красивого солдата, попавшего в общество штатских.
Несмотря на свой шестидесятифранковый костюм, он сохранял отпечаток известного изящества, бесспорного, но кричащего и несколько вульгарного. Высокий, хорошо сложенный, белокурый, со слегка рыжеватым оттенком волос, пышными усами, торчащими над верхней губой, светло-голубыми глазами с очень маленьким зрачком, с вьющимися волосами, разделенными прямым пробором, он олицетворял собою героя бульварного романа.
Был один из тех летних вечеров, когда в Париже не хватает воздуха. В городе было жарко, как в бане, и, казалось, он истекал потом в удушливом мраке ночи. Из гранитных пастей сточных труб вырывалось их отравленное дыхание, а из окон подвальных кухонь несся на улицу омерзительный запах прокисшего соуса и помоев.
Привратники, без пиджаков, сидя верхом на соломенных стульях, курили трубки под воротами домов; прохожие шли усталым шагом, с непокрытыми головами, держа шляпы в руках.
Дойдя до бульвара, Жорж Дюруа снова остановился, колеблясь в выборе дальнейшего пути. Ему хотелось дойти до Елисейских полей и Авеню Булонского леса, чтобы там, под деревьями, подышать немного свежим воздухом; и другое еще желание томило его – желание любовной встречи.
Каким образом она произойдет? Он не знал этого, но уже три месяца, как он ждал ее каждый день, каждый вечер. Правда, благодаря красивому лицу и изящной фигуре ему время от времени перепадало немножко любви, но он надеялся на большее и лучшее.
С пустыми карманами и кипящей кровью, он загорался от каждого прикосновения уличных женщин, шептавших ему на углах: «Пойдем со мной, красавчик», но не решался идти за ними, не имея чем заплатить; и кроме того он ждал чего-то иного, иных ласк, менее вульгарных.
Тем не менее, он любил посещать места, кишащие публичными женщинами, – их балы, их кафе, их улицы; любил толкаться среди них, болтать с ними на «ты», вдыхать их крепкие духи, чувствовать их возле себя. Это все же были женщины, – женщины, которых можно любить. Он не испытывал к ним никакого презрения, свойственного семейным людям.
Он направился в сторону Мадлен[1] и отдался течению толпы, которая струилась изнемогая от жары. Большие кафе, переполненные людьми, захватывали часть тротуара, выставляя напоказ своих посетителей в ослепительном, режущем свете, льющемся из их озаренных витрин. Перед ними, на круглых или четырехугольных столиках, стояли стаканы с напитками – красными, желтыми, зелеными, коричневыми, всех оттенков; внутри графинов блестели большие прозрачные куски льда цилиндрической Формы, охлаждавшие прекрасную чистую воду.
Дюруа замедлил шаг; от желания выпить что-нибудь у него пересохло в горле.
Жгучая жажда, жажда летнего вечера терзала его, и он живо представил себе восхитительное ощущение холодного напитка во рту. Но если он позволит себе два бокала сегодня вечером, тогда прощай скудный ужин завтрашнего дня; а ему были слишком хорошо знакомы голодные часы конца месяца.
Он сказал себе: «Нужно дождаться десяти часов и тогда выпить бокал в «Кафе Америкен». Черт возьми! Как, однако, хочется пить!» И он смотрел на всех этих людей, сидевших за столиками и пивших, на всех этих людей, которые могли утолять жажду, сколько им было угодно. Он проходил мимо кафе с наглым и вызывающим видом и по выражению лиц, по костюму одним взглядом оценивал, сколько у каждого посетителя было при себе денег. Глухое раздражение поднималось в нем против всех этих спокойно сидящих господ. Если поискать, в их карманах найдутся, конечно, и золотые, и серебряные, и медные монеты. В среднем, у каждого должно было быть не меньше двух луидоров; в кафе было не меньше ста человек; сто раз по два луидора – это четыре тысячи франков! Он пробормотал: «Свиньи!», продолжая изящно покачиваться на ходу. Поймай он одного из них на улице, в темном закоулке, он, право же, без долгих размышлений свернул бы ему шею, как, бывало, делал это в деревнях с домашней птицей в дни больших маневров.
И ему вспомнились два года, проведенные в Африке, вспомнилось, как он грабил арабов на небольших южных стоянках. Жестокая и злая улыбка пробежала по его лицу при воспоминании об одной проделке, стоившей жизни трем арабам из племени Улед-Алан и доставившей ему и его товарищам двадцать кур, двух баранов, золото и тему для шуток на полгода.
Виновных так и не нашли, да, впрочем, их и не искали, так как арабы считаются чем-то вроде естественной добычи солдата.
В Париже – не то. Здесь нельзя грабить открыто с саблей на боку и револьвером в руке, как там, вдали от гражданского правосудия, на свободе. Он чувствовал в душе все инстинкты унтер-офицера, развратившегося в покоренной стране. Право, теперь ему было жаль этих двух лет, проведенных в пустыне. Какая досада, что он там не остался! Но он надеялся на лучшее по возвращении. И вот!.. Да, нечего сказать, теперь лучше!
Он провел языком во рту, слегка прищелкивая, точно для того, чтобы удостовериться в сухости нёба.
Толпа двигалась вокруг, изнеможенная и усталая; он продолжал думать: «Скоты! У всех этих болванов есть деньги в кармане». Он толкал встречных плечом и насвистывал веселые песенки. Мужчины, которых он задевал, оборачивались, ворча; женщины говорили: «Вот нахал!»
Он миновал «Водевиль» и остановился против «кафе Америкен», спрашивая себя, не зайти ли выпить бокал, – до того мучила его жажда. Прежде чем решиться на это, он взглянул на часы с освещенным циферблатом посредине тротуара. Было четверть десятого. Он знал себя: как только бокал с пивом окажется перед ним, он проглотит его моментально. Что ему потом делать до одиннадцати часов?
«Дойду до церкви Мадлен, – сказал он себе, – и медленно пойду назад».
На углу площади Оперы он столкнулся с толстым молодым человеком, лицо которого смутно показалось ему знакомым.
Он пошел за ним, роясь в своей памяти и повторяя вполголоса: «Где я, черт возьми, видел этого субъекта?»
Тщетно перебирал он свои воспоминания, потом вдруг, по странному капризу памяти, этот самый человек представился ему менее толстым, более молодым и одетым в гусарский мундир. Он вскричал: «Да ведь это Форестье!», прибавил шагу и хлопнул проходящего по плечу. Тот обернулся, посмотрел на него, потом сказал:
– Что вам угодно, сударь?
Дюруа засмеялся:
– Ты меня не узнаешь?
– Нет.
– Жорж Дюруа, шестого гусарского.
Форестье протянул ему обе руки.
– А, дружище! Как поживаешь?
– Отлично; а ты?
– Я – неважно. Представь себе, грудь у меня теперь стала словно из папье-маше; из двенадцати месяцев в году я шесть кашляю – последствия бронхита, который я схватил в Буживале, сразу по возвращении в Париж, уже четыре года тому назад.
– Что ты! Да ведь у тебя совсем здоровый вид.
Взяв под руку своего старого товарища, Форестье принялся рассказывать ему о своей болезни, о диагнозах и предписаниях врачей, о трудности следовать их указаниям в его положении. Ему предписано провести зиму на юге; но как это выполнить? Он женат, он журналист, имеет отличное положение.
Конец ознакомительного отрывкаПОНРАВИЛАСЬ КНИГА?
Эта книга стоит меньше чем чашка кофе!
УЗНАТЬ ЦЕНУ
«Милый друг» за 10 минут. Краткое содержание романа Мопассана
Жорж Дюруа, сын зажиточных крестьян, содержателей кабачка, по прихоти природы наделён счастливой наружностью. Он строен, высок, белокур, у него чудные усы… Он очень нравится женщинам, и он в Париже. Но у него в кармане три франка, а жалованье будет только через два дня. Ему жарко, ему хочется пива… Дюруа шляется по Парижу и ждёт случая, который ведь должен же представиться? Случай — это, скорее всего, женщина. Так и будет. Все его случаи произойдут от женщин… А пока что он встречает Форестье.
Продолжение после рекламы:
Они вместе служили в Алжире. Жорж Дюруа не захотел быть первым в деревне и попытал счастья в военной службе. Два года он грабил и убивал арабов. За это время у него появилась привычка ходить, выпятив грудь, и брать то, что хочется. И в Париже можно выпячивать грудь и толкать прохожих, но здесь не принято добывать золото с револьвером в руке.
А толстый Форестье преуспел: он журналист, он состоятельный человек, он благодушен — угощает старого друга пивом и советует заняться журналистикой. Он приглашает Жоржа назавтра обедать и даёт ему два луидора (сорок франков), чтобы тот мог взять напрокат приличный костюм.
С этого все и началось. У Форестье, оказывается, есть жена — изящная, весьма хорошенькая блондинка. Является её подруга — жгучая брюнетка г-жа де Марель с маленькой дочкой. Пожаловал г-н Вальтер, депутат, богач, издатель газеты «французская жизнь». Тут же известный фельетонист и ещё знаменитый поэт… А Дюруа не умеет обращаться с вилкой и не знает, как быть с четырьмя бокалами… Но он быстро ориентируется на местности. И вот — ах, как кстати! — разговор пошёл об Алжире. Жорж Дюруа вступает в разговор, как в холодную воду, но ему задают вопросы… Он в центре внимания, и дамы не сводят с него глаз! А Форестье, друг Форестье, не упускает момент и просит дорогого патрона г-на Вальтера взять Жоржа на службу в газету… Ну, это посмотрим, а пока Жоржу заказаны два-три очерка об Алжире. И ещё: Жорж приручил Лорину, маленькую дочку г-жи де Марель. Он поцеловал девочку и качает её на колене, и мать изумлена и говорит, что г-н Дюруа неотразим.
Брифли существует благодаря рекламе:
Как счастливо все завязалось! А все оттого, что он такой красавец и молодец… Осталось только написать этот чёртов очерк и завтра к трём часам принести его г-ну Вальтеру.
И Жорж Дюруа садится за работу. Старательно и красиво выводит он на чистом листе заглавие: «Воспоминания африканского стрелка». Это название подсказала г-жа Вальтер. Но дальше дело не идёт. Кто же знал, что одно дело болтать за столом с бокалом в руке, когда дамы не сводят с тебя глаз, и совсем иное дело — писать! Дьявольская разница… Но ничего, утро вечера мудренее.
Но и утром все не так. Усилия напрасны. И Жорж Дюруа решает просить о помощи друга Форестье. Однако Форестье спешит в газету, он отсылает Жоржа к своей жене: она, мол, поможет не хуже.
Г-жа Форестье усадила Жоржа за стол, выслушала его и через четверть часа начала диктовать статью. Удача несёт его. Статья напечатана — какое счастье! Он принят в отдел хроники, и наконец-то можно навеки покинуть ненавистную контору Северной железной дороги. Жорж делает все правильно и точно: сперва получил в кассе жалованье за месяц, а уж потом обхамил на прощанье начальника — получил удовольствие.
Продолжение после рекламы:
Одно нехорошо. Вторая статья не выходит. Но и это не беда — нужно взять ещё один урок у г-жи Форестье, а это одно удовольствие. Тут, правда, не повезло: сам Форестье оказался дома и заявил Жоржу, что, дескать, не намерен работать вместо него… Свинья!
Дюруа зол и сделает статью сам, безо всякой помощи. Вот увидите!.. И он сделал статью, написал. Только её не приняли: сочли неудовлетворительной. Он переделал. Опять не приняли. После трёх переделок Жорж плюнул и целиком ушёл в репортёрство.
Вот тут-то он и развернулся. Его пронырливость, обаяние и наглость пришлись очень кстати. Сам г-н Вальтер доволен сотрудником Дюруа. Одно только плохо: получая в газете в два раза больше, чем в конторе, Жорж почувствовал себя богачом, но это длилось так недолго. Чем больше денег, тем больше их не хватает! И потом: ведь он заглянул в мир больших людей, но остался вне этого мира. Ему повезло, он служит в газете, он имеет знакомства и связи, он вхож в кабинеты, но… только как репортёр. Жорж Дюруа по-прежнему бедняк и подёнщик. А здесь же, рядом, в своей же газете, — вот они! — люди с карманами, полными золота, у них шикарные дома и пикантные жены… Почему же это все у них? Почему не у него? Здесь какая-то тайна.
Брифли существует благодаря рекламе:
Жорж Дюруа не знает разгадки, зато он знает, в чем его сила. И он вспоминает г-жу де Марель, ту, что была с дочкой на обеде у Форестье. «До трёх часов я всегда дома», — сказала она тогда. Жорж позвонил в половине третьего. Конечно, он волновался, но г-жа де Марель — само радушие, само влекущее изящество. И Лорина обращается с ним как с другом… И вот уже Жорж приглашён на обед в ресторан, где будут они с г-жой де Марель и супруги Форестье — две пары.
Обед в отдельном кабинете изыскан, длителен и прян непринуждённой, лёгкой болтовнёй на краю непристойности. Г-жа де Марель обещала напиться и исполнила обещание. Жорж её провожает. В экипаже он некоторое время нерешителен, но, кажется, она шевельнула ногой… Он кинулся в атаку, она сдалась. Наконец-то он овладел настоящей светской женщиной!
На другой день Дюруа завтракает у своей возлюбленной. Он ещё робок, не знает, как пойдёт дальше дело, а она обворожительно мила, и Жорж играет влюблённость… И это так нетрудно по отношению к такой великолепной женщине! Тут входит Лорина и радостно бежит к нему: «А, Милый друг!» Так Жорж Дюруа получил своё имя. А г-жа де Марель — её зовут Клотильда — оказалась восхитительной любовницей. Она наняла для их свиданий маленькую квартирку. Жорж недоволен: это ему не по карману… Да нет же, уже уплачено! Нет, этого он допустить не может… Она умоляет, ещё, ещё, и он… уступил, полагая, что вообще-то это справедливо. Нет, но как она мила!
Жорж совсем без денег, но после каждого свидания обнаруживает в жилетном кармане одну или две золотые монеты. Он возмущён! Потом привыкает. Только для успокоения совести ведёт счёт своего долга Клотильде.
Случилось так, что любовники сильно повздорили. Похоже, что это разрыв. Жорж мечтает — в виде мести — вернуть долг Клотильде. Но денег нет. И Форестье на просьбу о деньгах ссудил десять франков — жалкая подачка. Ничего, Жорж отплатит ему, он наставит рога старому Другу. Тем более, он знает теперь, как это просто.
Но что это? Атака на г-жу Форестье сразу захлебнулась. Она приветлива и откровенна: она никогда не станет любовницей Дюруа, но предлагает ему свою дружбу. Пожалуй, это дороже рогов Форестье! А вот и первый дружеский совет; нанесите визит г-же Вальтер.
Милый друг сумел показаться г-же Вальтер и её гостям, и не проходит недели, а он уже назначен заведующим отделом хроники и приглашён к Вальтерам на обед. Такова цена дружеского совета.
На обеде у Вальтеров произошло важное событие, но Милый друг ещё не знает, что это важное событие: он представлен двум дочерям издателя — восемнадцати и шестнадцати лет (одна — дурнушка, другая — хорошенькая, как кукла). Зато другое Жорж не мог не заметить, Клотильда все так же обольстительна и мила. Они помирились, и связь восстановлена.
Болен Форестье, он худеет, кашляет, и видно, что не жилец. Клотильда между прочим говорит, что жена Форестье не замедлит выйти замуж, как только все будет кончено, и Милый Друг задумался. А пока что жена увезла бедного Форестье на юг — лечиться. При прощанье Жорж просит г-жу Форестье рассчитывать на его дружескую помощь.
И помощь понадобилась: г-жа Форестье просит Дюруа приехать в Канн, не оставить её одну с умирающим мужем. Милый друг ощущает открывающийся перед ним простор. Он едет в Канн и добросовестно отрабатывает дружескую повинность. До самого конца. Жорж Дюруа сумел показать Мадлене Форестье, что он Милый друг, прекрасный и добрый человек.
И все получилось! Жорж женится на вдове Форестье. Теперь у него есть изумительная помощница — гений закулисной журналистики и политической игры… И у него прекрасно устроенный дом, и ещё он стал теперь дворянином: он поделил на слоги свою фамилию и прихватил название родной деревни, он теперь дю Руа де Кантель.
Они с женой друзья. Но и дружба должна знать границы… Ах, зачем такая умная Мадлена по дружбе сообщает Жоржу, что г-жа Вальтер от него без ума?.. И ещё того хуже: она говорит, что, будь Жорж свободен, она бы советовала ему жениться на Сюзанне, хорошенькой дочери Вальтера.
Милый друг снова задумался. А г-жа Вальтер, если присмотреться, ещё очень даже ничего… Плана нет, но Жорж начинает игру. На этот раз объект добропорядочен и борется отчаянно с самим собой, но Милый друг обложил со всех сторон и гонит в западню. И загнал. Охота окончена, но добыча хочет достаться охотнику опять и опять. У него же другие дела. Тогда г-жа Вальтер открывает охотнику тайну.
Военная экспедиция в Марокко решена. Вальтер и Ларош, министр иностранных дел, хотят нажиться на этом. Они скупили по дешёвке облигации марокканского займа, но стоимость их скоро взлетит. Они заработают десятки миллионов. Жорж тоже может купить, пока не поздно.
Танжер — ворота Марокко — захвачен. У Вальтера пятьдесят миллионов, он купил роскошный особняк с садом. А Дюруа зол: большие деньги опять не у него. Правда, жена получила в наследство от друга миллион, и Жорж оттяпал у неё половину, но это — не то. Вот за Сюзанной, дочерью Вальтера, двадцать миллионов приданого…
Жорж с полицией нравов выслеживает жену. Ее застали с министром Ларошем. Милый друг одним ударом свалил министра и получил развод. Но ведь Вальтер ни за что не отдаст за него Сюзанну! На это тоже есть свой приём. Не зря он совратил г-жу Вальтер: пока Жорж обедал и завтракал у неё, он сдружился с Сюзанной, она ему верит. И Милый друг увёз хорошенькую дурочку. Она скомпрометирована, и отцу некуда деваться.
Жорж Дюруа с юной женой выходит из церкви. Он видит палату депутатов, он видит Бурбонский дворец. Он достиг всего.
Но ему никогда уже не будет ни жарко, ни холодно. Ему никогда так сильно не захочется пива.
Рецензия на фильм Мой друг мистер Персиваль, отзывы критиков о кинофильме Storm Boy, все актеры
После смерти жены и дочери Том (Джай Кортни) ищет спасения в одиночестве и перевозит своего единственного сына Майкла (Финн Литтл) в уединенный дом на юге Куронга. Там мальчик заводит дружбу с местным аборигеном (Дэвид Галпилил), а также спасает от смерти и выхаживает трех маленьких пеликанов, которые также становятся его товарищами. Тогда Майкл и представить не мог, что спустя пятьдесят восемь лет он будет мультимиллионером с собственной компанией. Однако наступает время его отставки, после которой бразды правления должны перейти его зятю Малкольму (Эрик Томсон), который хочет продать сельхозугодия крупной горнодобывающей компании. Из-за сделки земли аборигенов оказываются под угрозой. Внучка Майкла и дочь Малкольма, Мэдлин (Моргана Дейвис), умоляет деда повлиять на решение отца, чтобы защитить экосистему и владения первых поселенцев. Ее просьба заставляет Майкла окунуться в воспоминания о детстве, когда он был близок с природой и способен на по-настоящему смелые большие поступки.
«Мой друг мистер Персиваль» (в оригинале «Storm Boy») — ремейк картины Генри Сафрана 1976 года, снятой по детской книге Колина Тиле. Кстати, после выхода ленты Сафрана снявшийся в ней пеликан стал настоящей звездой у австралийцев — в Зоопарк Аделаиды, где жил Персиваль, приезжали туристы со всего континента и даже из других стран. Пеликан умер в возрасте тридцати трех лет в 2009 году.
За создание новой экранизации книги Тиле взялся австралиец Шон Сит, до этого работавший в основном над сериалами. Из полнометражных картин у режиссера была драма «Два кулака, одно сердце» про становление боксера, его сложные отношения с отцом и первую любовь, криминальная драма «Скажи им, что Люцифер был здесь», сосредоточенная на расследовании убийства двух полицейских, и детектив «Тайна двухколесного экипажа», рассказывающий историю убийства в Мельбурне.
«Мой друг мистер Персиваль» имеет два сюжетных ответвления. Начинается лента с забастовки против добычи полезных ископаемых и разговора взрослого Майкла (Джеффри Раш) с Мэдлин, которая умоляет его остановить уничтожение водных путей и опустошение земель аборигенов. Параллельно в памяти героя всплывают короткие отрывки из прошлого, о котором он решается рассказать внучке. С этого момента начинается вторая повествовательная линия, которая, расставляя расплывчатые флэшбеки по полочкам, выстраивает единую картину.
Несмотря на внешнюю простоту и наивность, фильм очень трогательный. По ходу истории Майкл вспоминает, как был изобретателен при выхаживании спасенных им пеликанов, как защищал их от опасностей и даже спас с помощью мистера Персиваля человеческую жизнь. Особенно завораживает, как маленькие копошащиеся птенцы, нуждающиеся в кормлении из пипетки, превращаются в грациозных осознанных существ с невероятно человеческим взглядом. Птицы с важным видом ходят с мальчиком за покупками, играют в прятки и резвятся на пляже. К этому моменту зритель, скорее всего, уже растроган до невозможности.
Примечательно, что спустя годы жизнь сталкивает Майкла со схожей ситуацией, и именно воспоминания о жизни с отцом и дружбе с птицами в единении с природой заставляют героя вновь отважиться на смелые поступки и принять верное решение.
В детстве судьба сталкивала мальчика с местным аборигеном – его немногословную, но многозначительную роль исполняет талантливый Дэвид Галпилил. Актер сыграл в оригинальном фильме персонажа Билла, а в ремейке играет его отца. Как и Том с Майклом, он не рад случившемуся в «том мире» и ищет спасения в уединении с собой и природой. События происходят в 1959 году, в тот период, когда в Австралии проводилась политика «отбеливания» коренного населения: детей безвозвратно забирали из семей без права на общение, насильственно уничтожались языки, традиции и культура. Об этом периоде снимали свои картины Николас Роуг («Обход»), Вернер Херцог («Там, где мечтают зеленые муравьи»), Саймон Уислер («Куигли в Австралии»), Филлип Нойс («Клетка для кроликов») и Рольф де Хира («Страна Чарли»). Галпилил воплощает человечность аборигенов, противоположность которым составляют нарочито агрессивные охотники и прагматичные бизнесмены.
Действия в «Персивале» происходят на южном побережье Австралии, там же, где также проходили съемки картины Сафрана — близ идиллического пустынного побережья Куронга, где могучий океан сливается с горизонтом, простираются песчаные дюны, а природа словно и вовсе не тронута человеком. Холодные тона, в которых снята картина идеально сочетаются с настроением фильма — овации оператору Брюсу Янгу. Подобную работу с локацией проделал в свое время Мишель Аматье в «Пеликане» Оливье Орле, в котором мальчик также завел дружбу с птицей, в то время как его отец страдал от утраты жены.
Лента Шона Сита длится всего полтора часа, но, на удивление, ее даже нельзя упрекнуть в недосказанности, резких скачках или сюжетных ямах. Картина емкая, но очень содержательная. В ней есть все, что нужно для приключенческой семейной драмы: трогательная, но не приторно слезливая история, очаровательные представители животного царства, рефлексия о необходимости соблюдения баланса в отношениях с природой, уважении к другим культурам и единении с близкими.
Bel-Ami Ги де Мопассана
Я прочитал так много французских романов о подружках и дамах, что теперь я в некотором роде эксперт. Я могу распознать тонкие различия в подходах этих людей и их различные мотивы, как морской биолог, который может ловко определять разные породы акул, которые для непрофессионала будут выглядеть одинаково. Возьмем, к примеру, Жюльена Сореля, который ведет свои любовные занятия, как если бы они были военной кампанией, который, как я сказал в своем обзоре «Красных и черных», стремится к победе и не слишком заинтересован в том, чтобы пить вино. победное шампанское, если вы понимаете, о чем я.Затем есть Люсьен Шардон, который на первый взгляд очень похож на Жюльена в том, что он молод и самовлюблен. Люсьен, однако, в первую очередь карьерист, поэтому использует женщин как способ подняться по социальной лестнице. Более того, он способен убедить себя в том, что он действительно влюблен, и, в отличие от манипулятивного Жюльена, не меняет своего персонажа в соответствии с обстоятельствами, полагая, что его собственное — его лучшее оружие. Наконец, рассмотрим Вальмона, который более или менее социопат; он ведет себя хуже, чем два предыдущих джентльмена, и делает это от скуки.А как насчет Жоржа Дюруа? Как он вписывается в галерею проходимцев? Что ж, это очень необычная вещь.«Бель Ами», прекрасный роман Ги де Мопассана, начинается с того, что названный выше герой крадется в жарком и зловонном Париже, явно расстроенный и неловкий. Он толкает людей плечом, он хочет задушить любого, у кого больше денег, чем у него [а это почти все], он жаждет прикосновения женщины и выпивки, чтобы облегчить его хрипящее горло. Мопассан рассказывает, что когда-то служил в армии, и описывает свое отношение в одной из самых запоминающихся строк книги как «сержант, выпущенный на свободу на завоеванной земле», и упоминает о стрельбе в арабов во время службы.Создается впечатление, что Дюруа мог быть опасен, опасен физически, и я должен признать, что не ожидал чего-то настолько мрачного, такого мрачного.
Это блестящее, захватывающее вступление, но я думаю, что оно немного вводит в заблуждение. Когда Дюруа устраивается на новую работу журналиста, он проявляет нервозность, неуверенность в себе, отсутствие каких-либо больших талантов или заслуг. Наиболее явным признаком этого является то, что он пытается написать статью, но обнаруживает, что неспособен, что он не может даже начать ее.Он далек от того, чтобы быть макиавеллистским подлецом со сверхъестественным обаянием, он довольно тупоумный; он медленно усваивается, наивен [или, я думаю, зеленый, как он сам себя описывает]. Более того, он как минимум на две трети книги честен или как минимум прозрачен. Например, когда его любовница Клотильда хочет прогуляться, он сначала говорит, что предпочел бы остаться дома, но когда на него давили, признался, что у него нет денег, чтобы заплатить за их развлечения. Он делает это не потому, что пытается вызвать сочувствие или манипулировать ею, чтобы дать ему деньги (хотя она это делает), а потому, что он просто не может держать свой страх или беспокойство при себе.
Что больше всего поражает в первой части книги, так это то, что Жорж Дюруа совершенно средний, безупречный во всех отношениях, за исключением, пожалуй, своей внешности; даже его мотивы и амбиции, если не сказать точнее, стандартные, такие же, как у всех. Он хочет денег в кармане и женщину … ну, не так ли? Да, он тоже хочет вырваться вперед, подняться, но на самом деле ему не хватает умственных средств, чтобы сделать это в одиночку. В самом деле, каждый раз, когда Дюруа продвигается по миру или получает перерыв, его успех достигается благодаря кому-то еще или, по крайней мере, чему-то вне его; его победы — это более или менее чистая глупая удача.Например, его журналистская работа приходит через старого друга-военного, который работает в газете, его первая статья написана женой его друга, его авторитет в газете повышается, когда он выживает на дуэли, и так далее. По большей части с Дюруа что-то случается, а он не заставляет это происходить.
Возможно, осознавая свою ограниченность, герой Дюруа до конца романа был в первую очередь послушным. Мадлен Форестье советует ему пойти навестить женщину, которую он делает своим любовником; когда Мадлен просит, чтобы он молчал об их предстоящем браке, он соглашается; и когда она говорит ему разорвать отношения с Клотильдой, он снова делает то, что ему говорят.Это может показаться чрезвычайно скучным, и я согласен с тем, что в нем отсутствует резкость и натиск большинства других французских романов XIX века, но он действительно был свежим; и новизна делает его интересным. Фактически, один из самых приятных аспектов романа — насколько взрослые, насколько современные отношения [опять же, в первой части]. Например, когда Дюрой думает о занятии любовью с Мадлен, ему недвусмысленно говорят, что она считает все это абсурдом и не одобряет этого. Более того, когда пара говорит о браке, она дает понять, что его примут только в том случае, если он предоставит ей свободу, к которой она привыкла, и будет обращаться с ней так, как если бы она была партнером, союзником, а не его владением.
Тогда должно быть ясно, что Bel Ami несколько далек от грандиозного романтизма и эмоциональной напыщенности, которые можно найти в Balzac et al. Если бы мне пришлось провести сравнение, я бы сказал, что роман Мопассана имеет больше общего с творчеством Жоржа Сименона или даже Шарля Буковски, что его главный герой напоминает мрачного и мрачного Фердинанда Бардему, рассказчика романов Селин. Лишь где-то в двухстах страницах книги [из двухсот девяноста] Дюруа начинает проявлять черты характера и поведение, которых можно было бы ожидать от безнравственного негодяя в классическом французском романе.Я должен признать, что с этого момента мой интерес немного угас; фактор тупого веселья больше, но история становится знакомой и предсказуемой. Более того, я не чувствовал, что смена персонажа Дюруа прошла должным образом — она слишком резкая, слишком экстремальная — и, в конечном итоге, у меня сложилось впечатление, что сам автор не совсем понимал, что за этим стоит.
После счастливого начала брака Дюрой начинает возмущаться тем фактом, что его жена когда-то принадлежала кому-то другому, и подозревает, что она изменяла своему первому мужу.Как уже отмечалось, на предыдущих двухстах страницах нельзя было сказать, что он был хорошим человеком, но он определенно не был непоправимым ублюдком. Поэтому естественно предположить, что его ревность является причиной того, что с этого момента он начинает вести себя так же нечестиво, как и поступает. Однако, хотя я могу согласиться с тем, что ревность может привести кого-то к мысли: «Черт возьми, чувства — к идиотам, у меня этого больше не будет, поэтому я буду относиться ко всем как к дерьму и доставить себе удовольствие». Затем чувство трансформируется в непреодолимую страстную зависть, направленную к любому, кто занимает более высокое положение, и в навязчивое желание вытеснить их и стать лидером.Я тоже не верю, что он перешел от мучительной ревности к, ну, ну, к полному безразличию в отношении своей жены. Что еще более важно, в этом заключительном разделе романа Дюруа может делать вещи, не вспотев и не хлопая веком, что раньше он считал трудным или невозможным. Он лжет, он замышляет; он показывает ум, талант, отвагу, хитрость и так далее. Мопассан провел большую часть Bel Ami, создавая у читателя впечатление, что его герой был среднестатистическим, хотя и привлекательным, шмо, которому часто везет, и все же внезапно он становится чем-то вроде дьявольской байронической фигуры, которая полностью властвует над собой и всеми остальными. ? Давай.
Имея это в виду, я предпочитаю интерпретацию, что катализатором его хамских маневров является серия экзистенциальных конфронтаций со смертью. В первую очередь рассмотрите его предложение Мадлен Форестье, которое поступает, когда пара присматривает за трупом ее мужа. На первый взгляд, это кажется возмутительным, циничным шагом, но, тем не менее, панический Дюрой, похоже, искренне поражен своей собственной смертностью и необходимостью максимально использовать свое время на земле, и поэтому его предложение руки и сердца вряд ли можно считать оправданным. пример бессердечной манипуляции.Кроме того, до кончины Форестье произошли еще два инцидента, в которых смерть стоит на повестке дня: своего рода монолог, произнесенный коллегой Норбером де Варенном, и дуэль. Эти два отрывка для меня — лучшие моменты Bel Ami; и оба, похоже, оказали глубокое влияние на Дюруа.
Дуэль, конечно, особенно важна, потому что она включает в себя не смерть как нечто абстрактное, как нечто происходящее с другими людьми, а вполне реальную угрозу того, что это случится с самим Дюрой без особых задержек.Опять же, я должен отдать должное Мопассану за современное мировоззрение, потому что его герой не воспринимает это спокойно, он не принимает вызов и не приветствует возможность защитить себя от несправедливой критики. Нет, он делает то, что сделал бы большинство из нас: он боится. Он не обязательно трус, а скорее рационалист; он хочет избежать драки, потому что это, в общем, опасно; он ставит под сомнение абсурдные требования чести, из-за которых он оказывается в ситуации, когда он должен стрелять в человека, которого никогда не встречал и с которым не имеет отношения.Нетрудно представить, что если кто-то столкнулся со смертью, это могло бы побудить его к более безжалостным стремлениям и мечтам, но насколько эта теория имеет вес, если учесть, что персонаж Дюруа не сразу понимает это. я не знаю, как это происходит после глав, посвященных ревности. В любом случае, будучи человеком, который боится смерти, я сам понимаю, чем может быть мотивирован этот страх; на самом деле, я считаю, что он несет ответственность за множество моих действий, как положительных, так и отрицательных.
«Мы дышим, спим, пьем, едим, работаем и умираем! Конец жизни — смерть. Чего ты хочешь? Любовь? Несколько поцелуев — и ты будешь бессильным. Деньги? Зачем? Чтобы удовлетворить ваши желания. Слава? Что будет после всего этого? Смерть! Только смерть верна ».
Я провел большую часть этого обзора, сосредоточив внимание на деталях характера Дюруа, пока ничего не сказал о более широком значении действия. С этой целью Джон Поль Сартр сказал о творении Мопассана, что «его рост свидетельствует об упадке всего общества.«Если честно, я не совсем понимаю, что он имел в виду. Окончательная победа Дюруа подсказывает мне, что структура французского общества, а может быть, и западного общества в целом, менялась; но было ли это к лучшему или к худшему, я не могу сказать. Следует помнить, что Дюруа происходит из склада; его родители — владельцы таверн, и он часто называет их крестьянами. По мере того, как роман достигает кульминации, Жорж в некотором смысле проник в высшие слои французского общества и положил там свою шляпу.Мопассан, кажется, предполагает, что он один из нового поколения людей, нуворишей, которые вытеснят старую аристократию, забрав их деньги, положение и титулы. Это тоже не просто Дюруа; Самый большой победитель в романе — еврейский финансист М. Вальтер, который зарабатывает миллионы на какой-то афере на фондовом рынке. Свидетельствует ли упадок недобросовестных простых людей, зарабатывающих все деньги и обладающих всей властью? Это, безусловно, знамение времени, больше соответствует миру, в котором мы живем сейчас, чем миру привилегированных баронов и лордов, но я менее чем уверен, что это плохо, конечно, по сравнению с альтернативой.
Ги де Мопассан | Bel-Ami
Можно ли любить книгу и ненавидеть ее одновременно? Это вопрос, который беспокоит меня, когда я думаю о романе Ги де Мопассана
Bel-Ami (1885). Это, несомненно, шедевр: характеристика тонкая, социальная критика проницательна, сюжет полностью увлекателен. Но его главный герой по прозвищу Бел-Ами из-за его необычайной внешности — одно из самых презренных творений литературы: мужчина, который в погоне за богатством и статусом попирает друзей и врагов — и прежде всего женщин, которые его любят. .С другим писателем вы могли бы переварить такое поведение в уверенном ожидании зрелищного выступления; но аморальная вселенная Мопассана — это мир, в котором некоторым может сойти с рук все, что угодно. Что заставляет нас перелистывать страницы, так это блеск его произведений и восхищение тем, как далеко может зайти его антигерой.Когда мы впервые встречаемся с Джорджем Дюруа, он выглядел молодым человеком в Париже 1880-х годов. Сын крестьянского трактирщика, он провел два с половиной года в армии в Северной Африке и приехал в город в поисках счастья; но все, что он нашел до сих пор, — это плохо оплачиваемая работа железнодорожным служащим.Бродя по улицам теплым летним вечером, он жаждет стаканчика пива, но знает, что ему придется проголодаться, если он его купит.
Затем среди толпы он замечает старого товарища. Шарль Форестье стал политическим редактором газеты La Vie Française и предлагает своему другу тоже попробовать себя в журналистике. Чтобы помочь ему в пути, он приглашает его на обед, чтобы встретиться с владельцем газеты месье Вальтером. Когда Дюруа признает, что у него нет подходящей одежды, Форестье ссужает ему деньги, чтобы нанять ее: в Париже, как он советует, внешность решает все.«Тебе лучше без кровати, чем без вечерней одежды».
За ужином Дюруа встречает трех женщин, которые подпадут под его чары и сделают карьеру: красивая молодая жена Форестье Мадлен; ее подруга Clothilde de M
Подпишитесь или войдите, чтобы прочитать статью полностью
Полная версия этой статьи доступна только подписчикам на Slightly Foxed: The Real Reader’s Quarterly . Чтобы продолжить чтение, войдите в систему или оформите подписку на ежеквартальный журнал для себя или в подарок другу-любителю книг.И дарители, и получатели подарков получают доступ к полному онлайн-архиву статей, а также ко многим другим преимуществам, таким как льготные цены на все книги и товары в нашем интернет-магазине и предложения от ряда организаций-единомышленников. Узнайте больше на нашей странице подписок.
Подпишитесь сейчас или войдитеПрочтите Bel-Ami Online, Ги де Мопассан
БЕЛ АМИ ИЛИ ИСТОРИЯ СКАУНДРЕЛЯ, РОМАН ГИ ДЕ МАУПАССАНА
опубликовано Samizdat Express, Orange, CT, USA
основана в 1974 г. и предлагает более 14 000 книг
Книги Ги де Мопассана
Bel Ami
Pierre et Jean
Strong as Death
169 Short Stories
обратная связь приветствуется: info @ samizdat.com
посетите нас: samizdat.com
ГЛАВА I. БЕДНОСТЬ
ГЛАВА II. Г-ЖА ФОРЕСТЬЕР
ГЛАВА III. ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ
ГЛАВА IV. ДЮРОУ ЧТО-ТО ИЗУЧАЕТ
ГЛАВА V. ПЕРВАЯ ИНТРИГА
ГЛАВА VI. ШАГ ВВЕРХ
ГЛАВА VII. ДУЭЛЬ С КОНЕЦОМ
ГЛАВА VIII.СМЕРТЬ И ПРЕДЛОЖЕНИЕ
ГЛАВА IX. БРАК
ГЛАВА X. РЕВНОСТЬ
ГЛАВА XI. Г-ЖА УОЛТЕР берет руку в руки
ГЛАВА XII. ВСТРЕЧА И РЕЗУЛЬТАТ
ГЛАВА XIII. Г-ЖА МАРЕЛЬ
ГЛАВА XIV. Завещание
ГЛАВА XV. СУЗАННА
ГЛАВА XVI. РАЗВОД
ГЛАВА XVII.ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ СЮЖЕТ
ГЛАВА XVIII. ВНИМАНИЕ
ГЛАВА I. БЕДНОСТЬ
Поменяв пятифранковую монету, Жорж Дюруа покинул ресторан. Он скривил усы в стиле милитари и бросил быстрый взгляд на посетителей, среди которых были три продавщицы, неопрятная учительница музыки неопределенного возраста и две женщины со своими мужьями.
Достигнув тротуара, он остановился, чтобы подумать, какой маршрут ему следует выбрать. Было двадцать восьмое июня, а в кармане у него было всего три франка, чтобы продержаться до конца месяца.Это означало два обеда и никаких обедов, или два обеда и никаких обедов, по выбору. Размышляя об этом неприятном положении дел, он прогуливался по улице Нотр-Дам-де-Лоретт, сохраняя свой военный вид и осанку, и грубо толкал людей на улицах, чтобы расчистить себе путь. Он казался враждебным прохожим и даже к домам, всему городу.
Высокий, стройный, белокурый, с голубыми глазами, завитыми усами, волнистыми волосами с пробором посередине, он напоминал героя популярных романсов.
Это был один из тех жарких парижских вечеров, когда не шевелится ни единого дуновения воздуха; из канализации исходили ядовитые газы, а в ресторанах — неприятные запахи готовки и родственные запахи. Носильщики в рубашках с рукавами верхом на стульях курили трубку у ворот вагонов, а пешеходы неспешно прогуливались по улице со шляпами в руках.
Когда Жорж Дюруа добрался до бульвара, он снова остановился, не решив, какую дорогу выбрать. Наконец он повернулся к Мадлен и последовал за потоком людей.
Большие, хорошо посещаемые кафе соблазняли Дюруа, но если бы он выпил всего два стакана пива за вечер, прощай скудный ужин на следующую ночь! И все же он сказал себе: Я выпью стакан в Америку. Ей-богу, я хочу пить.
Он взглянул на людей, сидящих за столиками, людей, которые могли позволить себе утолить свою жажду, и хмуро посмотрел на них. Мошенники!
пробормотал он. Если бы он мог поймать одного из них на углу в темноте, он бы задушил его без колебаний! Он вспомнил два года, проведенные в Африке, и то, как вымогал деньги у арабов.Улыбка появилась у него на губах при воспоминании об авантюре, стоившей жизни трем мужчинам, набегу, которая дала ему и двум его товарищам семьдесят кур, двух овец, деньги и повод для смеха в течение шести месяцев. Виновных так и не нашли; действительно, их не искали, араба считали добычей солдат.
Но в Париже все было иначе; там нельзя было безнаказанно совершать такие деяния. Он сожалел, что не остался на месте; но он надеялся улучшить свое состояние — и по этой причине он был в Париже!
Он миновал Водевиль и остановился у Кафе Америкэн, обсуждая, стоит ли ему взять этот бокал .
Прежде чем решить, он взглянул на часы; это была четверть десятого. Он знал, что когда пиво поставят перед ним, он его выпьет; и что тогда он будет делать в одиннадцать часов? Итак, он пошел дальше, намереваясь дойти до Мадлен и вернуться.
Когда он добрался до площади Оперы, мимо него прошел высокий молодой человек, чье лицо ему показалось знакомым. Он последовал за ним, повторяя: Где, черт возьми, я видел этого парня?
Какое-то время он напрасно ломал себе голову; потом вдруг он увидел того же человека, но не такого тучного и более молодого, одетого в гусарскую форму.Он воскликнул: Подожди, Форестье!
и, поспешив к нему, положил руку ему на плечо. Тот повернулся, посмотрел на него и сказал: Что вам нужно, сэр?
Дюрой засмеялся: Ты меня не помнишь?
№
Не помню Жоржа Дюруа из Шестого гусарского полка.
Forestier протянул обе руки.
Ах, батенька, как дела?
Очень хорошо.А как у тебя дела?
Ой, я не очень хорошо. Я кашляю шесть месяцев из двенадцати из-за бронхита, перенесенного в Буживале, примерно во время моего возвращения в Париж четыре года назад.
Но вы хорошо выглядите.
Форестье, взяв своего бывшего товарища за руку, рассказал ему о своей болезни, о консультациях, мнениях и советах врачей и о том, как трудно следовать их советам в его положении. Ему приказали перезимовать на юге, но как он мог? Он был женат и работал журналистом на ответственной редакционной должности.
Я руковожу политическим отделом «Ла Ви Франсез»; Я сообщаю о делах Сената для «Le Salut» и время от времени пишу для «La Planete». Вот что я делаю.
Дюруа удивленно взглянул на него. Он очень сильно изменился. Раньше Форестье был худым, легкомысленным, шумным и всегда в хорошем настроении. Но три года жизни в Париже сделали из него другого человека; теперь он был толстым и серьезным, и его волосы на висках поседели, хотя ему было не больше двадцати семи лет.
Форестье спросил: Куда ты идешь?
Дюрой ответил: В частности, нигде.
Хорошо, вы проведете меня до «Vie Francaise», где у меня есть несколько доказательств, которые нужно исправить; а потом выпьешь со мной?
Да, с удовольствием.
Они шли рука об руку с тем знакомством, которое существует между одноклассниками и однополчанами.
Что ты делаешь в Париже?
спросил Форестье, Дюрой пожал плечами.
Просто умереть от голода. Когда мое время подошло к концу, я приехал сюда, чтобы заработать состояние или, вернее, жить в Париже — и в течение шести месяцев я работал в железнодорожной конторе за полторы тысячи франков в год.
Форестье пробормотал: Это немного.
Но что мне делать?
ответил Дюруа. Я один, никого не знаю, рекомендаций нет. Духа есть, но средства есть.
Его товарищ посмотрел на него с головы до пят, как практичный человек, изучающий предмет; затем он сказал убежденным тоном: Видите ли, мой дорогой друг, здесь все зависит от уверенности.Проницательный, наблюдательный человек иногда может стать министром. Вы должны навязываться, но ничего не спрашивать. Но как получилось, что вы не нашли на вокзале ничего лучше делопроизводства?
Дюрой ответил: Я всюду охотился и больше ничего не нашел. Но я знаю, где взять хотя бы три тысячи франков — будучи мастером верховой езды в школе Пеллерина.
Форестье остановил его: Не делай этого, ты можешь заработать десять тысяч франков. Вы сразу погубите свои перспективы.В вашем офисе, по крайней мере, вас никто не знает; Вы можете оставить его, если захотите, в любое время. Но когда ты станешь мастером верховой езды, все будет кончено. С таким же успехом вы могли бы быть дворецким в доме, куда приходит обедать весь Париж. Когда вы преподаете уроки верховой езды мужчинам мира или их сыновьям, они больше не будут считать вас равными себе.
Он сделал паузу, подумал несколько секунд и затем спросил:
Вы холостяк?
Да, хотя меня несколько раз били.
Это не имеет значения. Если бы были упомянуты Цицерон и Тиберий, знали бы вы, кто они такие?
Да.
Хорошо, больше никто не знает, кроме десятка дураков. Сойти за учёного несложно. Секрет в том, чтобы не выдать свое невежество. Просто маневрируйте, избегайте зыбучих песков и препятствий, а все остальное можно найти в словаре.
Он говорил как человек, понимающий человеческую природу, и улыбался, когда толпа проходила мимо них.Внезапно он закашлялся и остановился, чтобы пароксизм прошел; затем он сказал обескураженным тоном:
Разве не утомительно не иметь возможности избавиться от этого бронхита? И вот середина лета! Этой зимой я поеду в Ментоне. Здоровье превыше всего.
Они достигли бульвара Пуассоньер; за большой стеклянной дверью была прикреплена распечатанная бумага; его читали три человека. Над дверью была напечатана легенда: La Vie Francaise.
Форестье толкнул дверь и сказал: Войдите.
Вошел Дюруа; они поднялись по лестнице, прошли через прихожую, в которой два служащих приветствовали своего товарища, а затем вошли в своего рода приемную.
Садись,
сказал Форестье, Я вернусь через пять минут,
и он исчез.
Дюрой остался на месте; время от времени люди проходили мимо него, заходя через одну дверь и выходя через другую, прежде чем он успел взглянуть на них.
Так вот, это были молодые люди, очень молодые, с занятым видом, державшие в руках листы бумаги; теперь наборщики, их рубашки испачканы чернилами, — аккуратно неся то, что явно было свежими пробами.Время от времени входил джентльмен, модно одетый, какой-нибудь репортер приносил новости.
Форестье снова появился под руку с высоким худым мужчиной лет тридцати или сорока, одетым в черное пальто, с белым галстуком, смуглым лицом и высокомерным самодовольным видом. Форестье сказал ему: Прощай, мой дорогой сэр,
, а другой пожал ему руку: Au revoir, мой друг.
Затем он со свистом спустился по лестнице, держа трость под мышкой.
Дюрой спросил, как его зовут.
Это Жак Риваль, знаменитый писатель и дуэлянт. Он пришел поправить свои доказательства. Гарин, Монтель и он — лучшие остроумные и реалистичные писатели в Париже. Он зарабатывает тридцать тысяч франков в год за две статьи в неделю.
Спускаясь по лестнице, они встретили толстого, длинноволосого человечка, который со свистом поднимался по лестнице. Форестье низко поклонился.
Норбер де Варенн,
сказал, что он, поэт, автор «Les Soleils Morts», — очень дорогой человек.Каждое стихотворение, которое он нам дает, стоит триста франков, а в самом длинном нет двухсот строк. Но пойдем в Napolitain, я хочу пить.
Когда они сели за стол, Форестье заказал два стакана пива. Он осушил свое пиво одним глотком, а Дюрой медленно отпил пиво, как будто это было что-то редкое и драгоценное. Вдруг его спутник спросил: Почему бы тебе не заняться журналистикой?
Дюрой удивленно взглянул на него и сказал: Потому что я никогда ничего не писал.
Ба, нам всем нужно начать. Я мог бы нанять вас сам, отправив за информацией. Сначала вы получали только двести пятьдесят франков в месяц, но за проезд в такси платили. Могу я поговорить с менеджером?
Если хотите.
Ну, тогда приходи ко мне обедать завтра; Я попрошу о встрече только пять или шесть; менеджер, месье Вальтер, его жена с Жаком Ривалем и Норбер де Варенн, которых вы только что видели, а также друг мадам.Форестье, ты придешь?
Дюруа заколебался, покраснел и растерялся. Наконец он пробормотал: У меня нет подходящей одежды.
Форестье был поражен. У вас нет делового костюма? Эгад, это необходимо. В Париже лучше без кровати, чем без одежды.
Затем, порывшись в кармане жилета, он вытащил из него два луидора, положил их перед своим товарищем и ласково сказал: Вы можете отплатить мне, когда будет удобно. Купите себе то, что вам нужно, и заплатите за это рассрочку.И приходите к нам пообедать в половине восьмого, на улице Фонтен, 17.
В замешательстве Дюрой взял деньги и пробормотал: Вы очень любезны — я очень благодарен — будьте уверены, я не забуду.
Форестье прервал его: Все в порядке, возьми еще стакан пива. Официант, еще два стакана!
Заплатив счет, журналист спросил: Не хотите ли прогуляться часок?
Конечно.
Они повернулись к Мадлен. Что нам делать?
спросил Форестье. Говорят, что в Париже бездельник всегда найдет себе развлечение, но это неправда. Поворот в Буа доставляет удовольствие только в том случае, если с вами есть дама, а это редкость. Концерты в кафе могут отвлекать моего портного и его жену, но меня они не интересуют. Так что мы можем сделать? Ничего такого! Здесь должен быть летний сад, открытый по ночам, где человек мог бы послушать хорошую музыку, попивая под деревьями. Это было бы приятное место для отдыха.Вы можете прогуляться по аллеям, освещенным электрическим светом, и сесть там, где вам нравится слушать музыку. Было бы очаровательно. Куда бы ты хотел пойти?
Дюрой не знал, что ответить; наконец он сказал: Я никогда не был в Фоли-Бержере. Я хотел бы пойти туда.
Его спутник воскликнул: Фоли Бержер! Очень хорошо!
Они повернули и пошли в сторону предместья Монмартра. Перед ними вырисовывалось ярко освещенное здание.Вошел Форестье, Дюрой остановил его. Мы забыли пройти через ворота.
Другой ответил логичным тоном: Я никогда не плачу,
и подошел к кассе.
У вас есть хорошая коробка?
Конечно, М. Форестье.
Он взял врученный ему билет, толкнул дверь, и они оказались в холле. Облако табачного дыма почти скрывало сцену и противоположную сторону театра. В просторном фойе, ведущем к круговой набережной, блестяще одетые женщины смешивались с мужчинами в черных мундирах.
Форестье быстро пробился сквозь толпу и обратился к приставу.
Ящик 17?
Сюда, сэр.
Друзья поместили в крошечную коробку, подвешенную и покрытую красным ковром, с четырьмя стульями, обитыми такой же обивкой. Они сели. Справа и слева от них были похожие коробки. На сцене на трапециях выступали трое мужчин. Но Дюрой не обращал на них внимания, его глаза находили больше интересного для них на большой набережной.Форестье заметил пестрый вид толпы, но Дюрой его не слушал. Женщина, опершись руками о край лоджии, смотрела на него. Это была высокая пышная брюнетка с побелевшим от эмали лицом, подведенными карандашом черными глазами и накрашенными губами. Движением головы она призвала проходившего друга, блондинку с каштановыми волосами, также склонную к остроте, и шепотом сказала ей, чтобы ее услышали: Вот молодец!
Форестье услышал это и сказал Дюруа с улыбкой: Тебе повезло, мой дорогой мальчик.Мои поздравления!
Солдат-солдат покраснел и машинально потрогал две золотые монеты в кармане.
Занавес упал — оркестр сыграл вальс — и Дюрой сказал:
Пройдемся по галерее?
Если хотите.
Вскоре они были взяты с собой в
Личные дела Бел Ами (1947) — Личные дела Бел Ами (1947) — Отзывы пользователей
Режиссер Левин начал самостоятельно с трех литературных адаптаций: Сомерсет За «Луной и шестипенсовиком» Моэма (1943) последовал «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда (1945), а затем в 1947 году вышла эта версия лучшего романа Ги де Мопассана «Бел-Ами».Джордж Сандерс появился во всех трех, придавая каждому из них особый колорит своим присутствием. Во всем появляется самовлюбленный и деструктивный человек, все более готовый изолировать себя от совести или морали для достижения своих целей — по крайней мере, до тех пор, пока финал не принесет некоторой расплаты или разрешения. В первом Сандерс играет художника в стиле Гогена, который покидает свою семью, чтобы работать на Таити. Во втором, Дориан Грей занимается своими известными аморальными поступками, Сандерс присутствует на нем, в то время как знаменитая картина Грея уродливо вырастает на чердаке.В «Личных делах Бел Ами» (она же «Женщины Парижа», 1947) Сандерс возвращается на сцену, изображая мужчину, стремящегося к социальному успеху над чередой страдающих женщин.Сценарист и режиссер Левин привнес в каждый из этих фильмов характерные качества: грамотный диалог, визуальное совершенство и представление внутренних состояний через красочные моменты искусства. В мирах конца века Дориана Грея и Бел Ами Левин обостряет беспокойство и неявно подвергает сомнению нравы, показанные в его более ранней адаптации Моэма.Избегая соблазнов мелодрамы, он выбирает конкретную историческую среду, с помощью которой можно передать тоску привилегированных и коррумпированных. Сандерс превосходен в роли Джорджа Дуроя, очаровательного и беспринципного социального альпиниста, которому нельзя доверять сердцами — или, если уж на то пошло, еще много чего: того, по словам заглавной песни, который «бросит меня, (и) кто покинет меня». обманывай меня … »Впервые увиденный до последних нескольких франков в Париже 1880-х, учтивость Дюруа постоянно делала его неотразимым для женщин, которые принесли ему немного удачи.Его бывший армейский друг Форестье (Джон Кэррадайн) предложил ему случайную работу в журналистике. ). Вскоре соблазнительный антигерой поднимается по социальной лестнице после женитьбы на Мэдлин (предположение, которое он тут же высказал в камере смерти несчастного Форестье). Позже, спровоцировав скандал, он разводится с этой первой женой и приобретает несуществующий аристократический титул, чтобы двигаться дальше и дальше.
«Ты подлый вор … ты пользуешься всеми, ты обманываешь всех», — так разочаровавшаяся Клотильда в конце концов олицетворяет Дюруа после того, как он бессердечно крадет ее сердце, жену другого мужчины и половина ее наследства, затем фамилия пропавшего наследника и, наконец, обманывает руку богатого невиновного. Эта целеустремленная навязчивая идея достичь вершины социальной лестницы перекликается с амбициозным Горацием Вендигом в фильме Ульмера «Безжалостный», снятом в следующем году.Манипулятивное, соблазнительное обаяние Дюруа также вызывает отголоски чаплинского «Месье Верду», тоже из 1947 года. Но хотя прогресс Дюруа не ведет напрямую к убийству, он более отвратителен и коварен. В то время как в конце своего фильма Верду предлагает лицемерные извинения за свои действия, Бел Ами (хотя и обремененный финалом, более соответствующим требованиям цензора, чем оригинальный роман) не раскаивается, приравнивая свое последнее несчастье к «поцарапанному …» … старой кошкой «. Есть несколько элементов, которые делают фильм Левина интересным сегодня: это независимая работа второстепенного автора, если идиосинкразического автора, то относительно необычного.Несмотря на то, что амбициозный подружек использует знакомых женщин, Мэдлин остается сильным и талантливым персонажем. Помимо помощи Дюруа в его написании с самого начала, есть веские основания полагать, что она на самом деле вела большую часть журналистской работы своего первого мужа для него. И, несмотря на ее окончательное предательство, она продолжает производить впечатление индивидуально мотивированной женщины, в отличие от вечно любящей и прощающей Клотильды. Оба являются жертвами, но эмоциональное насилие и подчинение Дюруа их и других является комментарием к его собственной холодности, а также к ответственности женщин в предвзятом обществе, особенно обостренным знанием каждой женщины о ее собственном затруднительном положении.Для мужчин ответом на пренебрежение чести является дуэль. Женщины в лучшем случае вынуждены прибегать к уловкам, а в худшем — жить с горем разбитого сердца.
Каждый из трех первых фильмов Левина был черно-белым. Но они также включали моменты, когда экран вспыхивает поразительными цветами, когда аудитория созерцает картину, являющуюся центральным элементом темы. The Moon And Sixpence представляет заключительный эпизод, показывающий работу художника, форму художественного оправдания предшествующих событий. В «Портрете Дориана Грея» рассматриваемая картина напрямую отражает моральное растворение предмета.Полотно Bel Amis занимает более сложное положение в повествовании, чем его предшественники. Это дорогое произведение искусства, купленное богатым покровителем и которым восхищается Дюруа, — один из немногих моментов, когда он, наполовину про себя, явно выражает честность во всем. Написанный Максом Эрнстом (его «Искушение святого Антония»), он отражает упадок своих поклонников, а также продолжает тонкую нить проклятия сюжета.
В отличном актерском составе: молодой Лэнсбери в роли единственной настоящей любви Дюруа и Джон Кэррадайн в роли его больного туберкулезом друга-журналиста.Сегодняшняя аудитория будет впечатлена тем, насколько современно все это ощущается, будь то изображение аморального, манипулятивного персонажа Дюруа, совершенно равнодушного к тому, что его не любят, или сложное и сочувственное отношение к женщинам в фильме. Следующей работой Левина стал фантастически романтичный «Пандора и летучий голландец» (1951), его самый амбициозный фильм, прием которого оказался разочарованием. Больше он никогда не достигал таких высот. «Личные дела Бел Ами», возможно, менее яркая, но такая же незабываемая, оставаясь его самой приятной работой.
33 из 33 нашли этот материал полезным. Был ли этот обзор полезным? Войдите, чтобы проголосовать.Постоянная ссылка
Два друга Ги де Мопассана: Резюме и анализ — Видео и стенограмма урока
Краткое содержание «Двух друзей»
Два друга, господин Мориссо , часовщик, и господин Соваж , торговец тканями, встречались по воскресеньям во время рыбалки.Обоим нравится это времяпрепровождение, и, сказав несколько слов между собой, они складываются в приятную дружбу друг с другом. К сожалению, из-за войны они долгое время не могли встретиться.
Однажды они наткнулись друг на друга и радостно приветствуют друг друга. Они сетуют из-за того, что из-за войны не могут ловить рыбу, особенно в такой хороший день. Они идут выпить в соседнем кафе. Выпивая, месье Соваж безрассудно предлагает им спуститься к их старому месту рыбалки, которое находится на оккупированной территории.Он знает полковника и верит, что пропустит их через французскую заставу.
Они снова встречаются, на этот раз со своими удочками, получают пароль и пробираются на опасную территорию. Они указывают вперед, где находится прусская армия, и решают предложить пруссакам рыбу, если они встретят ее. Они осторожно пробираются к воде и оба начинают ловить много рыбы.
Двое мужчин слышат выстрелы из пушек. Этот пушечный огонь заставляет их обсуждать войну. Хотя по некоторым пунктам они расходятся, они согласны в одном: они никогда не будут свободными.»
Внезапно прибывают солдаты и окружают двух друзей. Солдаты связывают мужчин и подводят их к офицеру. Офицер говорит людям, что убьет их за подозрение в шпионаже, если они не сообщат ему пароль, позволяющий им выйти в этот район. Он пытается индивидуально убедить каждого человека отказаться от пароля, но безуспешно.
Мужчины пожимают друг другу руки и прощаются. Затем отдается приказ, и солдаты его исполняют. Солдаты привязывают тела Мориссо и Соважа к камням и бросают их в воду.Заметив пойманную рыбу, офицер приказывает приготовить рыбу и снова курит трубку.
Анализ: политика и тщетность войны
Мы начнем наш анализ этой истории с рассмотрения чувств персонажей к войне. Вначале и Мориссо, и Соваж внешне были против войны за то, что отняли у них их хобби. Из-за войны они больше не могут ловить рыбу. Вдобавок они живут в Париже, который месяцами находится в осаде, что усугубляет нехватку еды для парижан.Таким образом, неспособность ловить рыбу становится вдвойне отрицательной, поскольку лишает нас удовольствия и источника пищи.
У Соважа есть чувство наивной надежды, когда он говорит, что они могут предложить прусским солдатам рыбу, если они окажутся в опасной зоне. Его глупое добродушие угасает после пушечных выстрелов. Затем оба мужчины комментируют тщетность войны. «Какие же они дураки, что убивают друг друга вот так!» — говорит разочарованный Мориссо. «Они хуже животных», — отвечает Соваж. Они видят смерть с обеих сторон как предотвратимую и бессмысленную », безжалостно причиняя бесконечное горе и страдания в сердцах жен, дочерей, матерей в других странах.’
Каждый человек придерживается своего мнения о войне. Мсье Соваж считает, что Республика не объявила бы войну. Г-н Мориссо считает, что король Наполеон III приносит иностранные войны, а республика приносит гражданскую войну. Также важно отметить, что оба мужчины умирают, хотя ни один из них не участвует в войне. Оба мужчины наслаждаются мирной рыбалкой, и война забирает у них жизнь. Война затрагивает всех.
Анализ: храбрость и стереотипы
Два дополнительных момента, которые следует учитывать в этом рассказе, — это французская храбрость и немецкие стереотипы.Двое друзей — простолюдины, которые любят рыбачить. Тем не менее, они достаточно храбры, чтобы выдержать войну и попасть в зону боевых действий, чтобы продолжить свое хобби. Столкнувшись с их казнью, ни один из них не раскрывает секреты своей страны. Даже когда им сказали, что они будут освобождены, и даже когда они будут опрошены отдельно, оба мужчины сохранят свою непоколебимую честь. Это показывает, что они противостоят иностранным державам и всем, кто будет им противостоять.
Рассказчик по-разному изображает немцев, возглавляемых пруссаками и объединявших Германию в то время.Показано, что немцы стереотипно холодны. Во время осады Парижа рассказчик отмечает, что пруссаки «разоряли Францию, грабили, убивали, морили их голодом». Затем офицер обращается с людьми в клинической, официальной манере. Он казнил их, зная, что они не участвуют в военных действиях. Еще более показателен его последний приказ приготовить рыбу мертвым людям, пока они еще живы. Мопассан дистанцирует французов от немцев, изображая прусского офицера.
Краткое содержание урока
Рассказ «Два друга» Ги де Мопассана рассказывает историю месье Мориссо и месье Соваж , которые встречаются и подружились во время рыбалки.Франко-прусская война вынуждает их прекратить ловлю рыбы на многие месяцы. Однажды случайно встретившись, они решают отправиться на оккупированную территорию, чтобы снова порыбачить. Немецкие солдаты обнаруживают двух мужчин и казнят их, когда они отказываются сообщить пароль.
Мопассан использует персонажей, чтобы обсудить тщетность войны. Они верят, что войны заставляют людей вести себя как животные, и что правительства всегда будут вести войну. Автор также использует двух мужчин, чтобы изобразить французскую храбрость, заставляя мужчин игнорировать войну, чтобы поймать рыбу и бросить вызов прусскому офицеру, чтобы защитить французский пароль.Автор также изображает офицера как стереотипно холодного в обращении с мужчинами.
Наше сердце: любовь и позже Мопассан
Alien Hearts (New York Review Books Classics) Гая Де МопассанаРецензия Лорина Штейна
Журнал Harper’s Magazine
Рано или поздно, когда вы пишете о Ги де Мопассане, возникает желание обратиться к слухам. Классные писатели относятся к этому слуху косвенно. Толстой в предисловии к рассказам Мопассана упоминает «нечто замечательное и невероятное в своих отношениях с женщинами.«Генри Джеймс в рецензии на книгу более тонко называет его« мастером своего инструмента ». . . что из чувств ». Фрэнк Харрис, мемуарист, не имевший никакого класса, утверждает, что получил прямую травку от самого учителя:
« Я полагаю, что в сексуальном плане я немного не похож на обычное, — продолжил он, — ибо Я могу поставить свой инструмент, когда захочу ».« Правда? »- воскликнул я, слишком пораженный, чтобы думать.
« Посмотри на мои штаны », — заметил он, смеясь, и там, по дороге, он показал мне, что он говорит правда.
«Какая необыкновенная сила!» — воскликнул я. «Я думал, что я ненормален в этом смысле, потому что я всегда волнуюсь в мгновение ока, и я слышал, как люди говорят, что им нужно время, чтобы подготовиться к действию; но ваша сила намного превосходит все, что я когда-либо видел или слышал из.»
«Это самое худшее», — тихо заметил он. «Если вы заработаете репутацию, некоторые из них практически предложат себя».
За десятилетнюю карьеру — 1880-е и начало 1890-х — Мопассан написал около 300 рассказов, 200 статей, три книги о путешествиях, сборник стихов, три пьесы и шесть романов, и большую часть этого продукция потреблялась в погоне за незаконным сексом.Его специальностью была context leste , своего рода непристойная комическая история, которую у нас очень мало на английском после Чосера (вспомните Boccaccio или The Arabian Nights ). Мопассан модернизировал эту традицию, проверяя границы дозволенного даже в парижских таблоидах, где впервые появились многие его рассказы. Он был самым продаваемым писателем своего поколения.
По словам его матери, которая без ума от него, у Мопассана был свой первый роман в возрасте шестнадцати лет, «за которым последовала долгая дружеская привязанность.»Этот образец повторялся всю его жизнь. У него была череда любовниц, светских женщин, известных своим остроумием и красотой, и длительный прерывистый роман с санитаром (который родила ему несколько детей), а также сотни или тысячи более коротких контактов Друзья говорили, что он больше гордился своей сексуальной жизнью, чем своими книгами. Он никогда не был женат.
Он родился в 1850 году в семье нормандских дворян и вырос в прибрежной деревне Этрета. Он был моряком и смутьяном в школе. , начинающий турист.После службы во франко-прусской войне, во время которой семья потеряла деньги, Мопассан переехал в Париж и устроился на работу государственным служащим. Там он сблизился с Гюставом Флобером — двоюродным братом по материнской линии — который увидел талант в стихах молодого человека. Флобер еженедельно давал Мопассану уроки письма, а также ругал его («Слишком много женщин, слишком много гребли и все эти упражнения! Вы рождены, чтобы писать!»). В 1880 году Мопассан опубликовал свой первый рассказ в антологии под редакцией Золя.К тому времени, когда ему было чуть за тридцать, не только Флобер и Золя, но и Тургенев, Джеймс, Толстой, Ницше и миллионы простых французов читали все, что он писал. Он стал «львом на пути», как выразился Джеймс, — писателем, настолько «сильным и решительным», что, казалось, он мог свести жизнь почти исключительно к животным побуждениям. «Перед лицом требований искусства Мопассана, — сетовал Чехов, — трудно работать». Его французский язык был заведомо живым и точным.Когда рассказчик Исаака Бабеля говорит: «Ни один железный шип не может так ледяно пронзить человеческое сердце, как точка в нужном месте», в рассказе «Ги де Мопассан» это дань уважения этому стилю.
Что больше всего беспокоило и восхищало читателей Мопассана, так это его эротическая идентификация с женщинами. Он видел их как сексуальные объекты, а себя как сексуальный объект. Главный герой его первого рассказа «Буль де Сюиф» — проститутка, настаивающая на своем праве отказать покупателю. Главный герой его первого романа «Une vie» — молодая жена, сексуальное пробуждение и разочарование которой составляют основу книги.Мопассан создал сотни главных героев-женщин, и относился к ним не с той неприятной моральной иронией, которую можно найти в «Мадам Бовари» или «Анне Карениной», а с полной солидарностью. Я не могу вспомнить человека, который убивает себя из-за вины.
Мужчины, которые интересуют Мопассана, существуют в женской сфере — подлецы, соблазнители, красотки. Мужья в его книгах, как правило, тираны или шуты. Его герои летают под их радаром. Его самый известный главный герой, Жорж Дюруа, он же Бел-Ами, пробился к вершине журнального бизнеса благодаря своей чувствительности и красивым усам.Он чудовище, и мы знаем это из первой главы, где узнаем, что он совершал зверства в Алжире. Мопассан не придает этому большого значения (хотя он был страстно антивоенным и антиимперским). Что его интересует, так это танец между Бел-Ами и женщинами, покупающими его амулеты. Сначала проститутка дает ему ночь бесплатно. Затем любовница дает ему денежное довольствие. Вскоре он требует драгоценностей. Дюруа — это то, что Мопассан любил называть homme-fille , fille в этом контексте, имея в виду шлюху: мужчину, который живет ради удовольствия женщин и ради женщин.Таким был и сам Мопассан. Он раструбил об этом факте, начиная со своего раннего порнографического стихотворения «69» и заканчивая книгой о плавании на своей яхте Bel-Ami. Однажды в его дом ворвалась подруга и оставила записку, которая гласила просто «кочон». (Мопассан своему камердинеру: «Они не дают мне времени дышать».)
Не все были так настроены на желания противоположного пола или так сильно зависели от них. Но это было единственное состояние, которое мог вообразить Мопассан. При этом даже гений не мог бы писать о чувственности, если бы сам не был склонен к этому.Имело место и обратное. В эстетических битвах того времени между «психологическим» и «объективным» романом Мопассан занял жесткую объективистскую линию. На протяжении большей части своей карьеры он опасался слишком глубоко вникать в мотивацию персонажей. «Человек, занимающийся чистой психологией, может только заменить собой всех своих персонажей, — писал Мопассан, — поскольку для него невозможно изменить свои собственные органы, которые являются единственными посредниками между внешним миром и нами». «Лучше, — подумал он, — сообщать о том, что люди делают и говорят, и говорят сами себе, чем спрашивать, что их движет».
Как это ни парадоксально, в ранних романах эта сдержанность позволяет Мопассану до некоторой степени обитать в своих персонажах. В Bel-Ami Дюрой ждет в церкви жену своего босса, которую собирается соблазнить. Он сидит, желая выкурить сигарету, а затем замечает женщину из рабочего класса, погруженную в молитву: «Дюрой наблюдал с интересом, задаваясь вопросом, какая печаль, страдание или отчаяние охватили это скромное создание. Она, очевидно, была полностью огорчена». Для Толстого это был бы поучительный момент.Для Флобера это было бы иронично. Мопассан просто позволяет этому случиться. (Толстой: «Автор … порой кажется, теряет принципиальную, негативную точку зрения на своего героя и переходит на его сторону».)
Примерно в 1888 году в художественной литературе Мопассана что-то начинает меняться. В новелле «Жан и Пьер» он принимает точку зрения молодого врача, терзаемого мыслью, что его мать, возможно, изменила его отцу. Мопассан называл «Жан и Пьер» «психологическим исследованием», а не романом, но он никогда больше не напишет объективный роман.Две его последние законченные книги, Fort Comme la Mort (1889) и Notre Coeur (1890) — последняя недавно переведена Ричардом Ховардом как Alien Hearts — по преимуществу являются психологическими романами.
Неудивительно, что эти две работы не печатались на английском языке почти столетие. Они не соответствуют чьему-либо представлению о его сильных сторонах. К концу 1880-х годов Мопассан, заразившийся сифилисом в возрасте двадцати лет, находился на последней стадии болезни. Он писал эти книги в спешке, среди ужасающих головных болей, галлюцинаций и приступов слепоты.Часто повторяется. Иногда он чрезмерно объясняет ситуацию, вместо того, чтобы ждать нескольких правильных слов. Молодой Пруст назвал Fort Com la Mort «второсортной книгой, в которой все умалчивается в хорошей».
Что делает книги увлекательными, так это их актуальность и ограниченность, а также постоянный отказ Мопассана — даже в самых своих психологических проявлениях — заниматься психологической диагностикой. (Говорят, что Мопассан вышел из моды благодаря Фрейду.) В Notre Coeur модный романист классифицирует Мишель де Берн — героиню Мопассана — как «современного невротика».«Этот романист утверждает, что« анатомировал »свой« тип »как« новую расу женщин, терзаемых нервами рациональной истерии ». Мопассан пожимает плечами:« Он потерпел неудачу, как и другие, в своих попытках соблазнения ». То есть, вы не понимаете человека, приписывая ей типаж. Тип понимания, который интересует Мопассана здесь и на протяжении всей его художественной литературы, — это то, что происходит между любовниками: соучастие, соблазнение, компромисс. Мопассан нигде не продвигает эту идею дальше, чем в Notre Coeur .
Мишель де Берн — восходящая хозяйка общества, когда она впервые встречает Андре Мариоль. Молодая, овдовевшая, красивая, она известна тем, что привлекает в свой салон известных художников. Это всегда одна и та же история. Они влюбляются и пытаются с ней переспать. Она их откладывает. Кризис проходит, и они переходят в полуплатоническое поклонение, конкурируя с другими за ее внимание. Она пристрастилась к этому маленькому танцу, и ей это надоело, она устала от своих неестественных ужинов, где гости говорят только для того, чтобы показать своих соперников, устала от эгоцентризма писателей и композиторов, чье призвание всегда ограничивает ее значимость. в их жизни.
Большую часть этого она объясняет Андре Мариоллю, когда он впервые приходит к ней домой. Остальное он более-менее разобрался самостоятельно. Для мадам де Берн он всего лишь легкое завоевание. Он богат, остроумен, презентабелен, но в свои тридцать семь лет провел свою взрослую жизнь в тени более образованных мужчин. Ему никогда не везло с женщинами. Его любовные романы вне бомонда «закончились отвращением»: женщины гонялись за его деньгами. В бомонде он чувствует, что не в счет. В тот первый вечер у мадам де Берн Мариоль наблюдает за своей хозяйкой, а та, в свою очередь, наблюдает, как их знаменитый друг Массиваль играет на пианино:
При виде взгляда этой женщины, устремленного на столь выдающуюся личность, его мужское тщеславие было унижено этой мыслью. о том, как Она могла бы классифицировать его в соответствии с количеством достигнутой славы.Это был не первый раз, когда он тайно страдал от встречи с известными людьми.
Мариоль всю жизнь застрял в подобных комнатах, в подобных мыслях. Он в ловушке, и ему слишком стыдно признаться в этом даже самому себе.
Мадам де Берн выбивает его из колеи. Как только игра на пианино закончилась, она подходит и садится рядом с ним. Она блестяще говорит, но в основном умеет слушать. Мариоль чувствует, что его соблазняют — это не имеет значения: «Возможно, со стороны молодой женщины была некоторая ловкость, но что произвело впечатление на Мариоль, так это то, что она была довольна тем, что нашла того, кто слушает, понимает и отвечает.«Взамен он раскрывает« тот скрытый склад ума, такой личный, такой деликатный, который вызвал у него, когда это было замечено, такое редкое и живое сочувствие ».
Это будет внешний образец их дела: ее могущество, он голым. Но он настолько уязвим, так голоден, что обезоруживает и ее. Когда они знакомы три месяца, он посылает ей письмо, которого она так ждала, свое признание в любви — и это прощальное письмо. Он имеет в виду Он не выносит соперничества, не выносит того, как много для него уже значила мадам де Берн.И она тронута. Это любовное письмо лучше, чем те, которые пишут ее профессионалы. Чтобы удержать Мариоль, она вызывает его в свой дом и говорит ему правду: «Я ужасная кокетка: я признаю это, но никто никогда не умер от этого; я даже не думаю, что кто-то пострадал от этого. … У меня нет того, что требуется, чтобы меня безумно обожали… Я совершенно неспособен по-настоящему любить кого-либо ». Одна правда за другой. По причинам, по которым Мопассан не оскорбляет нас своими объяснениями, это работает. Он держится.Они продолжают видеться как друзья. И он пишет все больше и больше страстных писем, о которых никогда не говорят и которые становятся центром его жизни и ее жизни. Затем г-жа де Берн устраивает Мариоль, чтобы она встретилась со своей семьей, как будто случайно, в Бретани. Взволнованная собственной хитростью, взволнованная после посещения крепостных валов Мон-Сен-Мишель, однажды поздно ночью она вошла в его гостиничный номер. Их первая сексуальная встреча разочаровывает их обоих. В то же время Мариоль в восторге — у него есть любовница.Вернувшись в Париж, он снимает скромный павильон, где они могут встретиться, будучи уверенными, что секс станет лучше. Их свидания заменяют написание писем основным занятием его дней.
И все же мадам де Берн всегда предпочитала говорить, чем заниматься любовью. Когда он целует ее пальцы, «удерживая их на мгновение, один за другим, как конфеты, она, казалось, стремилась оторвать их, и по всей длине ее руки он чувствовал тайное усилие отстранения». Со временем Мариоль начинает бояться того, что придет какой-нибудь мужчина, который действительно ее возбуждает, или что ее тянет к женщинам, или что он просто не в духе социальной жизни.Вместе эти двое достигли того, что Толстой назвал сердцевиной произведений Мопассана: «мучительное состояние одиночества … этот барьер … ощущался тем болезненнее, чем теснее телесный контакт». И здесь, на сотне страниц, Мопассан вновь обретает форму, сделавшую его великим. Детали кристаллизуются, чувства и предложения обостряются:
В течение первых трех месяцев она опаздывала от трех четвертей часа до двух часов. Поскольку осенние ливни вынуждали Мариоля ждать, дрожа под зонтиком, его ноги в грязи за садовой дверью, он построил там своего рода небольшой деревянный вестибюль, чтобы ждать ее, не простужаясь при каждой встрече.Теперь деревья были голыми. Вместо роз и всех других цветов клумбы были полны розовых, белых, лавандовых, желтых и красновато-коричневых хризантем, которые добавляли к влажному воздуху, уже тяжелому от меланхоличного запаха дождя на мертвых листьях, их слегка едкого, бальзамического запаха. , и немного меланхолии.
Это классический Мопассан, красиво сделанный Говардом. Зонт, затем грязь, затем маленькая сторожка у маленького домика (где они должны быть вместе) заставляют вас почувствовать, что означают два часа ожидания.Это забавно и трогательно, а запах осеннего дождя — как пара трехмерных очков — переносит сцену и ощущение со страницы. Мопассан часто использует запахи таким образом.
Он не менее симпатизирует мадам де Берн. Романы девятнадцатого века, особенно французские, полны мужчин, размышляющих о собственной сексуальной амбивалентности. Мы знаем, что это естественно. У женщин одни и те же чувства, как правило, являются проблемой, которую необходимо решить: моральная проблема, физическая проблема, фатальный недостаток, в зависимости от романа.Вместо этого Мопассан предлагает ряд возможных причин, по которым г-жа де Берн не хочет спать с Мариоль или с кем-либо вообще: ее действительно тянет к женщинам; ее поздний брак с животным оставил ее травмированной; ее отец обращается с ней как с женой. В сознании Мопассана эти «объяснения» отменяют друг друга. Он плавит их и отбрасывает в сторону. Для Мопассана, столь сильного в своем понимании того, что он родился «немного необычным», вопрос не в том, что не так с мадам де Берн, а в том, как она себя чувствует и что она собирается делать.Он прислушивается к ее мыслям:
Она даже подсчитала, что любовь Андре, скорее всего, продлится, если она откажется от него еще немного, потому что каждый голод усиливается постом, а что такое чувственное желание, как не аппетит? Как только это решение было принято, она решила, что пойдет [навестить его] в тот же день, но будет притворяться больной. Эта прогулка, которая мгновением ранее казалась такой болезненной в такую ужасную погоду, сразу показалась самой легкой вещью в мире, и теперь она поняла, улыбаясь себе при таком внезапном развитии событий, почему она так сопротивлялась такому нормальному поступку.Только что она не хотела уходить — и тогда она была вполне счастлива сделать это. Только что она сопротивлялась, потому что заранее рассмотрела тысячу неприятных подробностей встречи! Как она могла уколоть пальцы стальными булавками, которыми всегда так неуклюже бралась; как она никогда не могла найти одежду, которую уронила то тут, то там в спальне, когда торопливо раздевалась, уже предвкушая ненавистную задачу — потом снова надеть свои вещи без горничной.
Трудно поверить, что Прусту не понравился этот абзац.(Он, должно быть, читал это. Все знали, что мадам де Берн была основана на их общей подруге Женевьеве Штраус, которая позже стала источником вдохновения для герцогини Германтской.) булавки, и, в более общем плане, в своем сочувствии к любимому, который никогда не может ответить достаточно взаимностью, который всегда откажется от последней вещи, которую больше всего требует возлюбленный. Как и в случае A la recherche du temps perdu , вы действительно не знаете, какой человек страдает больше.
В конце концов мадам де Берн и Мариоль столкнулись с фактами. «Это мое воображение ввело меня в заблуждение», — говорит она ему, — «Я не могу любить больше или лучше, чем я делаю в этот самый момент». Когда ее признание проникает в меня, Мариоль возвращается к своему первоначальному плану: он пишет мадам де Берн еще одно прощальное письмо и убегает в загородный дом.
Это мирный разрыв — и он разрушает его: «Он ничего не добился, ничего не добился, ничего не добился … Его единственная искренняя попытка покорить женское сердце потерпела неудачу, как и все остальные.Нельзя отрицать: он был всего лишь неудачником ». Это больше, чем жалость к себе или разочарование. Некоторая необходимая пожизненная анестезия проходит. Мопассан сравнивает боль с« медленными и хроническими заболеваниями, которые часто оказываются фатальными. «В моменты горечи Мариоль иногда говорил себе, что мадам де Берн хочет жить в романе. Теперь он словно плывет на поверхность самого романа в наших руках, глядя на нас глазами Мопассана. собственное страдание — Мопассан, который через три года, измученный собственной медленной и хронической болезнью, перережет себе горло, потерпит неудачу и проведет свои последние месяцы в приюте.(Он умер в 1893 году в возрасте сорока трех лет.)
Но Мариоль, эта посредственная версия самого себя, будет жить. Он встречает симпатичную официантку в соседнем отеле. Он делает ее своей домработницей. В депрессии он наблюдает, как она влюбляется в него, и принимает ее как свою любовницу: «сострадание не играет роли в сентиментальных победах». К концу романа он достаточно поправился, чтобы снова встретиться с мадам де Берн. Мы понимаем, что все это был пролог, что долгие переговоры между Мариоль и г-жой де Берн только начались.Мы знаем достаточно, чтобы пожалеть официантку.
Толстой отверг Notre Coeur как «не имеющий внутренней проблемы, кроме описания всех видов сексуальной любви». В этом есть правда. Для Мопассана проблемой было в значительной степени описать сексуальную любовь. Когда он написал Notre Coeur , у него не хватило времени, чтобы беспокоиться о проблемах других людей или беспокоиться о том, чтобы размазывать свои черты на людях, которых он выдумал. Как отмечает Ховард в предисловии к своему переводу, Мопассан присваивает версии своего имени половине персонажей мужского пола в книге.
Но Notre Coeur спасен от эгоцентризма не только готовностью Мопассана играть обе стороны, любовником и возлюбленным, но и тем, как любовь переживает иллюзии, которые она горит дотла. В ночь, когда г-жа де Берн впервые встречает Мариоль, она говорит ему, что для женщин «Le sentiment … eclaire» чувства имеют проясняющий эффект. Это единственная загадочная вещь, которую она говорит, и почти единственное, что она говорит ему, что не является предупреждением. Думаю, роман иллюстрирует ее точку зрения.
Книгу Alien Hearts имеет смысл назвать (смесь Notre Coeur и названия неоконченного романа Мопассана L’Ame etrangere ). Его главные герои часто чужды друг другу и себе. Но если бы «Our Heart» не звучала так плохо по-английски, я бы проголосовал за нее. Предлагает автопортрет. В то же время это говорит о том, что сексуальная любовь, даже в самом одиночестве, представляет собой общее затруднительное положение, в котором мы лучше всего узнаем друг друга.
Лорин Штайн — редактор журнала The Paris Review .
ОБЗОР КНИГИ Ги де Мопассана BEL-AMI Penguin Classics, 1975 (первоначально опубликовано в 1885 году).
Если вы какое-то время не читали классический французский роман, настоятельно рекомендуем Мопассана «Bel-Ami». Он следует за успешной карьерой Жоржа Дюруа, человека скромного крестьянского происхождения, который благодаря своему хитрому уму и блуждающему члену стал ведущим редактором и честолюбивым политиком. Мопассан написал этот роман, когда он умирал от сифилиса в сорок с лишним лет после своего восхождения к славе, и мастерски представляет подлый обман и лицемерие Дюруа.По уловкам и манипуляциям Дюруа сравним с шекспировскими макиавеллистскими персонажами Яго и Эдмундом, а иногда и симпатичен. После того, как он женится, Дюрой узнает от своей любовницы, что жена его босса тайно восхищается им, поэтому он замышляет соблазнить ее, а позже, когда он насытится ее сексуальной и политической полезностью, он сбегает с ее богатой девственной дочерью, чтобы укрепить свою власть.
Убогий контекст, в котором рассказывается роман, может отчасти извинить Дюруа за его беспринципное поведение.Третья республика Франции изображается как коррумпированная как в политическом, так и в финансовом отношении. Мы видим инсайдерскую торговлю, уютные отношения между правительством и крупным бизнесом, а также снижение влияния церкви и аристократии. Дюруа явно представлен как аморальный продукт своего времени.
Роман написан ясным, натуралистическим образом и находится под сильным влиянием Золя, и особенно Флобера, который наставлял большую часть ранних работ Мопассана. Мопассан не пытается преподать моральный урок, а, скорее, пытается представить жизнь такой, какая она есть.Как писатель он требовал абсолютной свободы в выборе любого предмета, который он хотел, и относился к нему так, как он хотел. Он описывает внешний мир как можно точнее с целью выразить «неизведанную территорию», чтобы сказать что-то новое.
Мопассан, вероятно, больше известен своими рассказами, но Bel-Ami легко читать, и за ним приятно следить на многих уровнях — будь то проницательность в порочном поведении Дюруа, скрытый иронический замысел Мопассана или его воодушевляющие универсальные заявления о жизни или смерти.Киноверсия романа будет выпущена в августе 2011 года http://belamifilm.com/ с Робертом Паттинсоном в главной роли в роли Жоржа Дюруа и Умой Турман в роли Мадлен Форестье, его первой жены.ОБНОВЛЕНИЕ (19 апреля 2012 г.): фильм «Бел-Ами» наконец-то открывается в Австралии 24 мая 2012 г.
Ги де Мопассан Пьер и Жан (1888) Это де Мопассан самый короткий роман (130 страниц в версии IndyPublish) и считается некоторыми критики, чтобы быть его лучшей работой.Он ориентирован на семью Роланд, которая впадает в смятение, когда младший сын Жан получает все поместье Леона Марешала, бывшего друга семьи. Старший сын Пьер становится все более ревнивым к судьбе своего брата и его растущему разочарованию, гнев, подозрение и презрение к себе искусно обработаны автором, но иногда граничат с мелодраматичностью. Несмотря на то, что де Мопассан проникая в суть природы ревности и жадности, этот роман не приблизиться к блеску Bel-Ami. Если вы хотите прочитать только один французский роман 19 -го -го века, вам следует непременно будет Bel-Ami .