«Выздоравливающие наркоманы — люди с высоким уровнем эмпатии» | Статьи

Рост числа наркозависимых и алкоголиков остается огромной проблемой для большинства развитых стран мира, не исключая и Россию. То, что раньше считалось личной проблемой, сегодня воспринимается как тяжелый недуг, в лечении которого заинтересован не только сам больной, но и всё общество. Как лечат в наши дни алкоголиков и наркоманов, «Известиям» рассказал заведующий социально-психологической службой ГБУЗ «Московский научно-практический центр наркологии ДЗМ» Андрей Новаков.

— Сегодня в условиях рекомендованной изоляции отменяются многие общественные мероприятия. Выздоравливающие наркозависимые тоже временно не могут собираться для групповой работы. Это создает дополнительные стрессовые обстоятельства?

— Конечно, это может негативно отразиться на подвижной психике зависимых людей, которые нуждаются в регулярной групповой терапии и поддержке, она вообще считается самым эффективным методом в наркологии. Но есть выход — онлайн-конференции, которые, конечно, не дают того мощного энергетического эффекта, но выручают в особых условиях временной изоляции. У нас в МНПЦ наркологии мы сделали такие конференции, при этом сохранили и индивидуальное психологическое консультирование по расписанию

. Сейчас это хороший вариант для всех, в том числе и для выздоравливающих зависимых.

— В общественном сознании наркологическая клиника до сих пор последнее место, где человек хотел бы оказаться, хуже только психиатрическая и тюрьма. Понятно, что это связано с тяжелым анамнезом советского времени, но не может же ничего не меняться?

— У отечественной наркологии, которая долгое время была закрытой системой с использованием принудительного труда пациента (ЛТП, лечебно-трудовые профилактории), непростая репутация. Но посмотрите сами,

в 2014 году в Ступино открыли загородный реабилитационный центр «Остров». Он и на больницу-то не очень похож: свободный вход и выход, ворота открыты, вокруг чудесный подмосковный пейзаж, неподалеку церковь, на территории творческий клуб и фруктовый сад. Конечно, это не уровень комфорта какого-нибудь люксового пансионата, но и люди сюда приезжают не отдыхать, а работать со своими состояниями и выздоравливать.

Пациенты реабилитационного центра «Остров» в Ступино

Фото: Этери Чаландзия

Многие сотрудники сами из числа выздоравливающих с устойчивой многолетней ремиссией, пациенты и персонал

понимают друг друга, знают, через что кто прошел, не на словах, а на собственном опыте. Там нет никакого насилия и унижения, только дисциплина и договор соблюдать обязательства и правила. Такие центры открываются по всей стране, и они не имеют ничего общего со стигматизированной наркологией прошлого.

— Говорят, в мире есть реабилитационные центры для зависимых, где свобод еще больше и людям даже разрешают выпивать.

— Есть такое место. В Италии, недалеко от Сан-Марино, есть знаменитая коммуна Сан-Патриньяно. Там 3,5 тыс. выздоравливающих живут практически на полном самообеспечении. Они выращивают оливки и виноград и делают свое вино и масло, работают на конюшне, у них школа воспитания лабрадоров-поводырей, есть свои пиццерии и медцентры.

Люди там находятся на излечении в течение четырех лет и за это время могут получить около 30 различных профессий на выбор. И вот у них по случаю за обедом не возбраняется выпивать немного вина. Казалось бы, это идет вразрез с основным правилом трезвости выздоровления, но в коммуне говорят, что они итальянцы, вино — часть их культуры, им можно.

Место очень популярное, к ним приезжают со всего мира, они проводят фестивали сбора урожая, различные конференции и тренинги. В 80-х, когда в стране начался героиновый бум и эпидемия ВИЧ и поселенцы поняли, что на своих оливках и лабрадорах сами не протянут, они открыли медицинский центр, с финансированием которого их поддержал Ватикан.

Многие так прирастают к этой жизни, что после четырех лет реабилитации создают семьи и остаются в коммуне. Поэтому там так много излечившихся — порядка 70%, нетравмирующая изоляция и вино по праздникам.

Министр внутренних дел Италии Маттео Сальвини во время визита в коммуну Сан-Патриньяно, январь 2020 года

Фото: ТАСС/Zuma

— Программу выздоравливающих анонимных алкоголиков (АА) разработали два американца, Билл Уилсон и Боб Смит. В 1935-м появилось сообщество АА, в декабре 1938 года были написаны программные «12 шагов» выздоровления. Позже, в 1953 году, появились анонимные наркоманы (АН). В чем «фишка» этого метода и почему он так эффективен и популярен спустя почти сто лет?

— Даже те, кто далек от проблемы, наверняка видели в кинофильмах, как проходят эти собрания. Собираются зависимые, алкоголики, наркоманы, игроманы, сексоголики и по очереди, представляясь по имени, рассказывают о себе. Идея о том, что откровенный разговор в кругу себе подобных может иметь мощный терапевтический эффект, пришла в голову Биллу Уилсону, который сам был алкоголиком, он поделился ею с Бобом Смитом, тоже страдавшим от злоупотреблений спиртным, вместе они пришли к третьему пьянице, четвертому, пятому, и спустя почти сто лет в эту программу оказались вовлечены выздоравливающие зависимые из 141 страны.

Единственное и главное условие сообщества — желание бросить пить и употреблять. 12 шагов, по которым выздоравливают зависимые, частично основаны на библейских истинах, частично на принципах психоанализа. Билл Уилсон переписывался с Карлом Юнгом, и вместе они обсуждали необходимость привнесения духовной составляющей в программу лечения зависимостей и компульсивного поведения.

В России сообщества АА и АН появились в 1988 году, мы много лет сотрудничаем с группами само- и взаимопомощи, есть прекрасный проект «Отметка» — наши выздоравливающие приходят на собрания и после группы отмечаются у ведущего.

— Существует категория зависимых с психиатрическим диагнозом, в чем специфика их выздоровления?

— Есть люди, которые употребляли медицинские препараты, в результате стали зависимыми, но отказались от употребления и выздоравливают в чистоте, а есть люди, которые в силу диагноза вынуждены пожизненно принимать лекарства. Они хотят выздоравливать в сообществе анонимных зависимых, но не могут придерживаться абсолютной клинической чистоты и не могут и не должны отменять курс на фоне видимого улучшения состояния. Для них стали открывать специальные группы, есть, например, московская группа «Космонавты».

У таких ребят много проблем, которых нет у других выздоравливающих. Не все могут в одиночестве выходить из дома и самостоятельно добираться на собрания, их надо сопровождать, другим сложно признать свое нездоровое состояние и справляться с чувством вины за то, что они вынуждены принимать препараты.

Фото: Depositphotos

Всегда есть опасность злоупотребления. Человеку выдают лекарства, он вместо одной таблетки принимает на ночь две, впадает в эйфорию, кайфует и не спит. Необходимо соблюдать правила медикаментозной гигиены и подключать социальных работников. Выдавать ограниченное количество препаратов, следить, чтобы такие больные не кооперировались между собой и не копили корректоры и антидепрессанты в «общак».

В дневных стационарах психиатрических больниц к ним приставляют социального работника, с ними индивидуально работают психотерапевт и психиатр плюс психотерапевт из наркологии. Это затратно и финансово, и с точки зрения человеческих ресурсов, но нам важно, чтобы люди выздоравливали, а Москва — город больших возможностей. Те, которые есть, мы используем.

— Знаете, люди в таких случаях часто говорят, что вместо того, чтобы спасать «торчков», пустили бы эти деньги на нужды здоровых людей…

— Вы помните фильм «Джокер»? С чего там всё началось? Нездоровому человеку перестали оказывать минимальную помощь, лишили одной психотерапевтической сессии в неделю и пары таблеток, и к чему это в результате привело?

Пока город финансирует подобные социальные программы, мы будем использовать все возможности.

— Какие, например?

— Например, город выделил нам деньги на программу арт-терапии для зависимых «Потому что ты нужен…». Сначала мы рассчитывали включать в нее детей и подростков с ментальными нарушениями, позже к ним присоединились и взрослые пациенты. Несколько театров и музеев, включая Геликон-оперу и Музеон поддержали инициативу, пациенты ходили на спектакли, спектакли привозили в наш загородный реабилитационный центр «Остров» и детский центр «Квартал», а в начале марта выпускники «Квартала» — дети 14–18 лет поставили спектакль «Маленький принц» и сыграли на сцене Белоколонного зала княгини Шаховской в Геликон-опере.

С начала участия в проекте — с 2018 года — девять из 10 человек из этой группы до сих пор остаются в устойчивой ремиссии, многие пошли учиться на режиссуру.

Понимаете, в процессе выздоровления человек избавляется от физической зависимости, уходит его привычный образ жизни и образуется пустота. Если ее не заполнить, рано или поздно есть риск, что он вернется к употреблению. Чем заполнять этот вакуум — тоже большой вопрос. Ставка на арт-терапию делается неслучайно. Мы не только теоретически знаем, что искусство развивает человека, мы видим это на примере наших больных, многим из которых программы театротерапии, кинотерапии, дизайнер-терапии помогают опробовать новый путь и смысл жизни и поверить, что они могут не только употреблять, но и реализовываться в творчестве.

Показ спектакля «Тесто» для пациентов Научно-практического центра психического здоровья детей и подростков им. Г.Е. Сухаревой в рамках проекта по арт-терапии «Потому что ты нужен…»

Фото: ГБУ «НИИОЗММ ДЗМ»/niioz.ru

— Есть ли у выздоравливающих наркоманов какие-то предпочтения в выборе профессии?

— Выздоравливающие наркоманы — это, как правило, люди с высоким уровнем эмпатии, для них логично работать в, скажем так, эмоциональной сфере. В процессе выздоровления они часто уходят в рехабы, в дома и пансионаты для престарелых, работают с пожилыми людьми с возрастными патологиями, их много в программах ВИЧ-профилактики и даже в похоронных агентствах.

Мы как-то проводили опрос наших выпускников: кем вы хотите работать? Самыми частыми ответами были: консультантом по химической зависимости, психологом или психотерапевтом. И это востребовано, поскольку сегодня, к сожалению, огромное количество людей наркотизируется.

— Насколько я знаю, в разработке отечественных программ реабилитации часто учитывается опыт других стран. Какой и как именно?

— Когда в Северной Европе столкнулись с волной массовой наркотизации среди молодежи, неправительственная организация «Европейские города против наркотиков/ECAD», в которую входит и Москва, разработали проект Smart. Со школьником заключают, по сути, договор, он подписывает добровольное согласие, и, если он не курит и проходит регулярное тестирование, он получает возможность бесплатного посещения спортивного зала, участия в поездках и возможность одеваться со скидкой в крутых спортивных магазинах.

Мы применили их опыт в работе со взрослыми людьми, приходящими в программу амбулаторной реабилитации. Социально-психологическая служба заключает с зависимым пациентом терапевтическое соглашение, при котором он обязуется не употреблять, а мы берем на себя ответственность представлять его интересы в суде, в опеке, помогаем в вопросах восстановления родительских прав, трудоустройства, снятия с учета, выдачи положительных характеристик. Здесь всё честно: если человек соблюдает договор — мы вместе, если начинает употреблять — поддержка прекращается и, увы, запускается механизм социального прессинга со стороны надзорных органов.

— В программе реабилитации бок о бок оказываются абстиненты и выздоравливающие зависимые. Это не опасно для тех, кто находится в длительной устойчивой ремиссии?

— Риски всегда есть, но многими волонтерами и соцработниками движет энтузиазм — если ты сам встал на путь выздоровления, хочется и других спасти. Ты понимаешь этих людей как никто другой, они часть твоей жизни, в употреблении вы постоянно были в некоем событии, у вас не было этой невыносимой рутины повседневности. Для наркомана, который не выздоравливает, в обычной жизни всё тускло, серо и безжизненно, не хватает красок и ощущений.

Фото: Depositphotos

— А при употреблении хватает?!

— Конечно. Наркоман же постоянно что-то «мутит», что-то предпринимает. Чтобы достать наркотик, он должен быть в постоянной «движухе» — что-то украсть, кого-то обмануть.

Почему наркоманы, сидящие на так называемой заместительной терапии, живут как волки в зоопарке? У них нет возможности «мутить», они теряют привычный наркоманский драйв, им их мясо дают за просто так, никакой охоты, лежишь и получаешь свое. Ну употребил и употребил. Разве это сравнится с привычной жизнью наркомана в употреблении! Это убивает, но это и становится привычкой.

Часто у многих эта привычка к постоянному «замуту» сохраняется в выздоровлении. Когда моя коллега, выздоравливающая зависимая, сегодня соцработник, просит меня: «Помоги мне, пожалуйста, трудоустроить выпускников из моей малой психотерапевтической группы, я за них переживаю», потому что она заботится о каждом, буквально о каждом из них, это тоже «замут» в ее чистой жизни. Если человек, преодолевающий зависимость, находит полезное в обществе применение своей активности, это круто. Выздоровление не должно быть невыносимым, жизнь должна быть яркой и событийной. Рутина и повседневность убивают. И не только наркоманов, кстати.

— Сегодня врачи-наркологи всё чаще говорят, что «легалайз» за границей привел к неожиданным и нежелательным последствиям. Это так?

— В Колорадо в 2014-м за год от продажи лицензий на выращивание конопли, продажи сопутствующих продуктов и продажи марихуаны в медицинской сфере в казну штата поступил миллиард долларов. Так вот половину этих средств пришлось сразу потратить на профилактику в учебных заведениях. Экспертная группа ученых из медицинской школы университета Колорадо под руководством психиатра Шона Ленуэ подтвердила, что одновременно с «легалайзом» резко подскочило количество употребляющих 12–25 лет. Ожидалось, что легализация марихуаны позволит снизить употребление алкоголя, а вместо этого люди стали переходить на другие наркотики, наводнили рехабы, увеличилось количество преступлений и одновременно случился частичный опиоидный кризис.

Очередь из покупателей у магазина, легально продающего марихуану, Портленд, США

Фото: REUTERS/Steve Dipaola

Сегодня многие врачи изучают статистику и исследования и хватаются за голову. Нет никаких показателей уменьшения употребления, зато очевиден вред для организма: разрушение сосудов, эмфизема легких, аллергия, снижение зрительного восприятия и притупление реакций — полно последствий. Произвели какие-то совершенно ненаучные исследования, что при крайней степени истощения марихуана стимулирует аппетит, и решили прописывать «траву» для больных раком и СПИДом. Теперь представим себе старика в хосписе, который умирает от онкологии. Кто-нибудь задумывается о том, что человек будет испытывать от такого «лечения»? Марихуана — это же не «легкий наркотик», как многим кажется. Действующее вещество может вызвать депрессию, тревожные расстройства, навязчивые состояния, обсессивно-компульсивное расстройство, особенно если в ней есть синтетические добавки.

— Героин был когда-то создан как лекарство от кашля, сегодня говорят о возможностях психоделиков в борьбе с никотиновой зависимостью и депрессией. Что вы думаете о применении запрещенных препаратов для лечения, в том числе зависимостей?

— Это соблазнительно, но список препаратов и веществ, которые вызывают наркозависимость, составлен совсем не случайно. В свое время пробовали бороться с алкоголизмом с помощью морфия. Марина Влади лечила Высоцкого от алкоголизма в морфиновой клинике во Франции, но что с ним стало в итоге — он превратился в настоящего опийного наркомана. Да, какое-то время после лечения он был на подъеме, у него открылось второе дыхание, но потом всё покатилось под откос. Он сидел на так называемом «стекле», однопроцентном ампулированном промидоле, добывал его у врачей в Москве и, как мы видели в фильме «Спасибо, что живой», ездил в Узбекистан в поисках опия-сырца. В результате мы знаем, чем всё кончилось.

Любые эксперименты с психоактивными препаратами — это огромный риск. Проблема в том, что, как говорят наркоманы, одного раза бывает слишком много, а тысячи всегда мало. А конец всегда один и тот же: тюрьма, больница, смерть.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Смертность от наркотиков в России выросла на 60% на фоне пандемии :: Экономика :: РБК

Количество россиян, умерших в пандемийном 2020 году от проблем с наркотиками, увеличилось на 60% к предыдущему году, раскрыл Росстат. Во всем мире коронавирус приводит к росту потребления алкоголя и наркотиков, отмечали эксперты

Фото: Петр Ковалев / ТАСС

Смертность в России от причин, связанных с наркотиками, в прошлом году подскочила на 60%, до 7316 человек, по сравнению с 4569 умершими годом ранее — до пандемии. Такие сведения опубликовал Росстат в текущем месяце.

В 2016–2018 годах от наркотиков в России ежегодно умирали 4,4–4,8 тыс. человек, следует из данных ведомства.

Статистическая служба представила наиболее подробный отчет о причинах смерти в России в 2020 году, сгруппировав данные примерно по 300 кодам краткой российской номенклатуры причин смерти, основанной на Международной классификации болезней. В этих данных впервые появилась новая причина — «коронавирусная инфекция, вызванная COVID-19», от которой за год погиб 144 691 россиянин.

Но влияние пандемии на смертность шире, чем количество людей, умерших непосредственно от COVID-19. Перенесенный коронавирус, как предполагали специалисты, усиливал течение других (хронических) заболеваний, что отразилось в росте российской смертности от болезней системы кровообращения (на 11,6% в 2020 году), пневмонии (в 2,4 раза), болезней нервной (на 20,9%) и эндокринной системы (на 25%).

В России выросла смертность от алкоголя

Другой канал влияния — рост смертности от некоторых внешних причин, главным образом от алкоголя и наркотиков. В 2020 году в России от причин, связанных с алкоголем, умерли 50,4 тыс. человек — на 6,3% больше, чем в 2019-м (после снижения этого показателя примерно на 2%), сообщал РБК. По данным американского Института измерения и оценки здоровья, психологическое влияние пандемии и соответствующих карантинных ограничений может приводить к усугублению психических расстройств, повышенному употреблению алкоголя. Потребление водки в России на душу населения в 2020 году выросло на 2%.

Наркомания в России

Читайте на РБК Pro

Росстат включает в категорию смертности от наркотиков:

• умерших от психических расстройств в результате злоупотребления наркотиками;
• умерших от случайного отравления наркотиками или галлюциногенами,
• а также от отравления наркотиками «с неопределенными намерениями, не классифицированного в других рубриках».
,>

Всего от внешних причин в России в 2020 году умерли почти 139,6 тыс. человек, то есть на долю наркотиков приходится 5,2%.

Управление ООН по наркотикам и преступности отмечало в июньском докладе, что пандемия во всем мире привела к росту потребления наркотиков. В США за год с июня 2019-го по май 2020-го было зафиксировано более 81 тыс. смертей от передозировки наркотиками — рекордное количество за всю историю наблюдений, сообщал официальный Центр по контролю и предотвращению заболеваний, связывая это частично с уже начавшейся к тому моменту пандемией.

Росстат назвал основные причины смертности на фоне пандемии

По данным Управления ООН по наркотикам и преступности, смертность в России, связанная с наркотиками, несколько выше по сравнению с данными Росстата — 5331 человек в 2018 году (последние данные) против 4445 у Росстата. Общее количество официально зарегистрированных наркозависимых в России составляет более 600 тыс. человек. Однако в майском исследовании проекта «Трезвая Россия» отмечалось, что в реальности наркозависимых в стране более 5 млн человек. «Такие расхождения объясняются тем, что из десяти наркозависимых на официальном учете стоит всего один», — указывали авторы доклада.

На фоне резкого роста смертности от наркомании в 2020 году число зарегистрированных преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, снизилось на 0,2% — третий год подряд, следует из данных Генпрокуратуры. В 2020 году было зарегистрировано 189 905 таких преступлений, из которых большинство (113 193) — по статье «Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств».
 

«Меня взяли за хранение. Я был в тупике. Ждал суда. Ни друзей, ни помощи»

26 июня — Международный день борьбы с наркоманией и незаконным оборотом наркотиков. В России, по официальным данным, 640 тыс. человек стоят на учете в наркологических диспансерах. По неофициальным данным, около 7 млн человек в стране употребляют наркотики. Более 165 тыс. человек осуждены за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических веществ,— это почти четверть всех заключенных в стране. На 60% выросло число несовершеннолетних наркозависимых за последние пять лет. Такие цифры были обнародованы весной этого года на заседании Совета безопасности РФ. Специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ» Ольга Алленова побеседовала с наркозависимыми людьми, которые пытаются справиться с болезнью в реабилитационных центрах Русской православной церкви, где процент реабилитировавшихся граждан существенно выше, чем в государственных учреждениях.

«Я понял, что просто сдохну как собака в сугробе»

С Андреем мы познакомились в реабилитационном центре в деревне Сологубовка Ленинградской области. От Петербурга полтора часа езды, глушь, поле, а в поле — одинокий деревянный храм и пристройка. Вблизи пристройка оказывается довольно большим двухэтажным домом. Входя, попадаю в столовую с длинным столом, в центре помещения — большие иконы. Более 20 мужчин, молодых и не очень, живут по определенному распорядку: утром и вечером ходят в храм, перед едой читают молитвы, дежурные раздают пищу, а после трапезы убирают посуду. Здесь нет уборщиц, они все делают сами. Здесь никого не держат силой — ворота открыты, можно уйти.

Андрею 38 лет, это крепкий мужчина среднего роста с глазами человека, потерявшего все. Кажется, он родился с трагическим выражением на лице. Лишь пару раз во время нашего разговора на этом лице появляется что-то светлое, оно будто преображается. В эти моменты он говорит о своих надеждах.

— Я употреблял больше 15 лет. Тяжелые наркотики, опиум.

Так долго не живут наркоманы, но я почему-то тут задержался. Наверное, Бог просто дал мне шанс.

В Астрахани я попал в центр, где использовали программу «12 шагов» (самая известная в мире программа реабилитации для анонимных алкоголиков и анонимных наркоманов.— «Власть»), мне помогли, я с опиумом распрощался. Но буквально через год появилась другая зависимость — алкоголь. Она у меня в принципе была и раньше, но опиум перебивал. Я, как человек зависимый, нашел себе замену, чтобы уйти от реальности. Алкоголь стал разрушать еще быстрее. Работу потерял, из семьи пришлось уйти.

— А пока употребляли опиум, работали? Никто не замечал?

— Работал. Я работал на буровой, мастером стройучастка… Судосборщиком работал, сварщиком работал… Вы знаете, алкоголик и наркоман умеет пристраиваться. Я поначалу на работе не употреблял, потом стал на работе, думал, что я все контролирую, а никто не видит. Но это развивается, страсть, она по нарастающей ползет.

— И в итоге выгоняют?

— Если просто выгоняют, это еще ладно, но там травматические случаи могут быть. Подвергаешь опасности не только себя, но и окружающих людей.

— У вас были такие случаи?

— Нет, слава богу. Но я был уже близко к этому. Я напивался, попадал в наркологию, выходил оттуда и снова напивался, даже не успевал доехать до дома. Потому что я думал: я выпью немного, просто отмечу, я все соображаю, все нормально. Это такой самообман, он тебя затягивает, как болото. Стало рушиться все вокруг меня. Понимаете, я был уверен, что все контролирую. Я завязал с опиумом. И вот один раз выхожу я с работы, мне дали хорошую зарплату, а утром я просыпаюсь в больнице. То есть я шел мимо магазина, купил себе спиртное, напился, упал в сугроб и чуть не замерз. Но я даже не помнил, как зашел в магазин, понимаете? Только потом стал отматывать, анализировать и понял. Меня нашел участковый, привез домой. Мать отвезла меня в наркологию. Там меня 21 день приводили в чувство, чистили кровь, капельницы. И вот тогда я понял, что это было последнее предупреждение. Что дальше ничего этого не будет. Ни участкового, ни больниц, ни капельниц. Что я просто сдохну как собака в сугробе. В тот момент мне стало уже ясно, что я себя не контролирую. Я не могу работать. Я разрушил одну семью. Потом вторую. Там были люди, которые меня любили, были мои дети.

— Это все из-за наркотиков или алкоголя?

— Какая разница? Любой наркоман — алкоголик, он просто этого не знает. Я тоже не знал. Мне было все равно, чем затуманить сознание. Чтобы как-то убрать эту тяжесть… Не знаю, как вам объяснить. Какая-то тяжесть во мне постоянно была.

Из наркологии я не поехал домой. Попросился на реабилитацию, там, в Астрахани, месяц отлежал. Потом месяц в монастыре жил, ждал, пока меня сюда отправят. Я про Сологубовку уже знал, что здесь таким, как я, помогают.

— Если вы решили прекратить свою зависимость, то почему надо было уезжать из дома? Не хватило бы воли?

— Да, я ехал целенаправленно. За годы употребления я понял, что так просто от этого не избавлюсь. Я лежал в больницах, в реабилитационных центрах, но как только оттуда выходил — срывался. Я там не смогу, мне надо как-то снова все начинать. Убрать этот круг общения, убрать даже вот эту помощь от матери… Я же приходил домой, мне все с рук сходило: мать из милиции заберет, в больницу отвезет, потом денег нет — она даст. Ей меня жалко, а я этим пользуюсь. Только менять, менять себя. Мир вокруг себя изменить я не смогу, а себя попытаюсь. Думаю, раз Бог дал мне этот шанс, значит, еще не поздно. Я каждый день иду в храм, молюсь. Не знаю, как сказать… Я чувствую, что Бог рядом. И что у меня кроме этой поддержки ничего больше не осталось.

— Вы здесь уже четыре месяца, как проходит реабилитация?

— Здесь много всего: трудотерапия, психотерапия, анализирую свою жизнь и поступки, и каждый день в храме на богослужении — это часть программы.

— Что вы делаете в рамках трудотерапии?

— Делаю все. У нас график, дежурим по очереди на ферме, стройферме, в гараже, на лесопилке, в доме. Все это чередуется, сегодня я дояр, послезавтра пастух, через три дня я строитель, а на четвертый день я вообще сплю, книжку читаю.

— Если есть психотерапия, то вы, наверное, пытаетесь понять, почему стали зависимым?

— Я человек активно зависимый, потому что не имею контакта ни с людьми, ни с собой, ни с Богом. И у меня получается так, что я всегда один, я не могу общаться, мне больно жить. И мне легче уходить от реальности, чем в ней быть. Я не умею переживать какие-то эмоции… Я не могу разобраться в себе, в своих чувствах, поступках. Я все время что-то не то делаю и чувствую это… Это с детства началось, с подросткового возраста. Знаете, когда я в первый раз употребил, я понял, что вот так могу иметь контакт с обществом и с людьми, я становлюсь общительный, мне легко. Сейчас я понимаю, что надо сначала разобраться в себе. Научиться себя слушать. А я все это глушил.

— Что будет после этого центра?

— Еще два месяца самоадаптации, и мне надо будет выходить отсюда. Я так давно никуда не ходил… Вообще я родился в Питере, а с пяти лет в Астрахани жил. Думаю, что и в Питере работу найду. Здесь мне спокойнее. Я знаю, куда прийти, если что.

— Ну а улучшение какое-то чувствуете? Чувствуете, что зависимость уходит, что справитесь?

— Я раньше всегда думал, что справлюсь. Теперь не знаю. Думаю, что эта борьба меня со мной будет теперь всю жизнь.

Мне надо просто знать, что со мной происходит, как с этим справляться и куда мне идти. Сейчас это понимание у меня есть.

— А выпить здесь не хотелось?

— Нет, я не знаю даже, почему так. У меня сейчас, может быть, страх. Понимание того, что со мной было. И что если хоть раз выпью, то это конец.

— Здесь в центре много молодых людей, все зависимые. Никто не предлагал вам выпить? Уйти за выпивкой?

— Нет, это подвергает меня угрозе, зачем мне это? Я сам этого человека уберу из своего круга.

— Ну это совсем исключено или все-таки случается?

— Выпить ни разу не предлагали. Все понимают, где мы находимся. И что вылететь отсюда очень легко. Я, может, всю жизнь шел сюда. Зачем мне сейчас так рисковать? Был здесь один инцидент с крепким чаем. Всплыло через неделю — всем запретили пить чай, всю неделю пили один компот. Здесь первое правило — это честность. Если кто-то нечестный, а ты ему помогаешь, то зачем ты здесь? Лучше уйти.

Наркотическая статистика России

В феврале 2017 года ВЦИОМ опубликовал опрос, согласно которому россияне осуждают употребление наркотиков сильнее, чем измену супругов, неуплату налогов и сопротивление полицейским. Недопустимой эту привычку назвали 93% опрошенных.

В апреле президент Владимир Путин заявил, что наркотики употребляют порядка 7,5 млн россиян (5% населения). Большинство из них делают это время от времени, но около 2 млн человек — регулярно. На медицинском учете сейчас стоят только 640 тыс. наркоманов, и эта цифра не снижается последние несколько лет. Смертность при употреблении наркотиков превышает европейские показатели в 6-8 раз.

В результате около четверти заключенных в российских тюрьмах осуждены за незаконный оборот наркотических веществ (165 тыс. человек). Так, в 2016 году было совершено более 201 тыс. наркопреступлений, а сотрудники спецслужб изъяли почти 22 т запрещенных веществ. В первом квартале этого года они зарегистрировали 71 207 преступлений, связанных с оборотом наркотических средств и их аналогов. Большинство из них (более двух третей) считаются тяжкими или особо тяжкими, но их общее число за год удалось уменьшить на 6,8%. Чаще всего такие преступления регистрировали в Санкт-Петербурге (27,8% от всех преступлений) и Чечне (20,2%), а самыми безопасными оказались Чукотка (2,9%) и Тверская область (4,2%).

Возможно, россияне сталкиваются с людьми в наркотическом опьянении даже чаще, чем предполагают: в первые месяцы 2017 года число преступлений, совершенных «на транспорте» под воздействием алкоголя и наркотиков, почти одинаково (914 против 895). Сами наркоманы с января по апрель 2017 года преступили закон 9 тыс. раз.

Елена Федотова

«Жена забрала ключ от квартиры, я достал из машины болгарку и спилил дверь с петель»

Сергею 35 лет, жизнерадостный, активный блондин. В Сологубовке он три месяца, пообщаться с журналистом вызвался сам, мотивировав так: «Если это кому-то поможет, то я могу». Пока мы беседовали с Андреем, он молчал и включился в беседу, только когда услышал вопрос о совместимости работы и наркозависимости.

— На самом деле на работе очень легко употреблять. У нас на заводе иностранное производство, все там современное, охрана адекватная, никто за тобой не следит. У меня в бригаду утром проходил человек, всем разносил курительное, гашиш, все спокойно шли в туалет, курили и дальше работали. Не считалось, что это плохо, все курят, и я курю. С алкоголем сложнее, от алкоголя и координация, и все остальное нарушаются, диалог невозможно вести, тебя сразу вычисляют. А наркотики — хитрая зараза: если ты не специалист, можно и не заметить. Утром планерка, днем работаешь, вечером зажигаешь. Так что по работе проблем поначалу не было никаких. Единственное, что сразу пострадало,— это семейный бюджет. Понятно, что за все надо платить, домой я денег меньше принесу.

— Но на работе проблемы все-таки появляются?

— Человек зависимый хочет всем вокруг казаться независимым. Он входит в коллектив и начинает вокруг себя такую паутину плести, чтобы ему коллектив и работа не мешали употреблять. Он выделяет себе в круг людей определенных, ищет подходы к начальству, хитрит, манипулирует. Ему нужна работа, потому что безденежье мешает употреблению. Ему нужны хорошие отношения вокруг, потому что от плохого он будет бояться употреблять, а это дискомфорт.

Ему нужно обманывать семью, потому что иначе его будут пытаться лечить, а это опять же мешает употреблению. В итоге вся жизнь сводится к одному — к употреблению. Больше ничего не интересно.

Ты все делаешь для того, чтобы тебе не мешали употреблять. Поэтому ты в итоге остаешься именно на той работе, где комфортнее всего употреблять, общаешься именно с теми людьми, с которыми можешь употреблять, а все остальное из твоей жизни исчезает.

— Как вы сюда попали?

— Я пришел в Александро-Невскую лавру на программу дневной реабилитации наркоманов. У них программа почти такая же, как в Сологубовке. Только жил я дома, а днем был в центре. Сразу хороший был результат, я перестал курить, пить, употреблять вот это все, при этом я совмещал еще и работу: с утра в центре, а после обеда работаю. Все нормально шло, с семьей наладились отношения. Но через две недели в завязке я подумал, что все, совершенно здоров в принципе, и мне даже не хочется ни выпить, ни покурить. И я просто подошел к координатору и сказал, что не могу продолжать реабилитацию, мне надо работать, семью кормить, и я не испытываю никакого желания выпить, и уверен, что не буду ничего употреблять. Меня предупреждали, что на самом деле это только кажется, что я могу управлять собой. Я не поверил. Но так и вышло. Я сам не понимаю, как все вышло. Буквально через дней десять я зашел в вагончик к нашему сотруднику, он употреблял амфетамин и проспал. Я стал его будить на работу, разбудить не могу, увидел наркотики на телевизоре. И все. После этого у меня было два месяца употребления, ежедневного. Опять все стало плохо, жена с детьми уходить собралась, меня колбасит.

Я вспомнил, что мне в дневном центре говорили: это только кажется, что я могу все остановить. Но это не я управляю, а оно мной управляет.

Когда я сюда приехал, то в первый месяц вообще отрицал все, что со мной здесь происходит. Мне казалось, это какой-то бред, глупости какие-то. Понимание, что тебе нужна помощь, сразу не приходит. Трудно понять вообще и поверить, что вот это все в твоей жизни — проблема. Так что у меня тут были сомнения. Но, пробыв здесь месяц, я стал замечать, что все новенькие говорят примерно одно и то же: «Да я все сам могу, да я не болен, да если я выпью стакан, ничего не будет, я умею остановиться, я могу себя контролировать, просто вот меня семья не понимает, а так бы я и вовсе не пил». Слушая, что они говорят в первую неделю, я стал вспоминать, что так же думал и говорил. Короче, я как бы увидел себя со стороны.

— То есть они поначалу считают, что один раз можно?

— Ну как, вот обсуждаем Новый год, и начинается: «Блин, ну на Новый год-то как не выпить вина, это ж по-любому… Все ж пьют». В общем, начинаются уговоры, а в голове все само собой наплетается, что выпить можно, что мы можем все держать под контролем.

Сейчас я уже знаю здесь, что это такая болезнь, хитрая, она сбивает с толку, она с тобой говорит, убеждает, владеет тобой. И если ты не знаешь вот эти проявления, все эти ее голоса и уговоры, то ты поддаешься.

— Значит, попытка разрешить себе вино на Новый год — это уловка?

— Да, самообман такой. «Разрешить себе выпить на Новый год» — это уже все, цель сформулирована и поставлена, ага, до Нового года я потерплю, мне надо поработать, устроить все дела, но у меня в голове одна цель — выпить на Новый год. И когда наступает Новый год, вот оно, долгожданное, ты выпиваешь этот бокал, и понеслось. Болезнь заходит с разных сторон. Как человек зависимый, я могу начать, например, с одной зависимости, ну хоть с труда, а прийти в итоге все равно к наркотикам. Вот у меня как раз был такой случай: я начал много работать, закопался в работе, а потом после работы сам не понял, как у меня в руках очутилась бутылка водки. Потом, когда уже я это здесь разбирал, я понял, что хотел употреблять, но загрузил себя работой, чтобы устать, чтобы перебить одну зависимость другой, а в конце концов чтобы у меня были деньги и я смог на них купить выпивку.

— Никаких уступок себе нельзя делать?

— Чтобы остаться трезвым, то да. Я, например, знаю, что стоит мне выпить одну баночку пива сейчас, я тут же закурю, и уже через несколько часов я поеду и возьму себе какого-нибудь наркотика, потому что мне же надо за руль сесть, на работу ехать. Под наркотиком поначалу можно соображать, ездить, на работу ходить, заниматься делами. От этого даже эйфория: никто не видит, не замечает, я крутой, мне хорошо. Я на работе занимался сметами и договорами, и, когда я под наркотиком, мне было легко общаться с клиентами. То есть когда я разговаривал, то даже не напрягался, как игра. Вот если бы я сейчас был в наркотическом опьянении, мне было бы легко давать вам интервью. А я вот трезвый сижу, у меня есть какое-то смущение, стеснение… Мне трудно подбирать слова… Потому что я волнуюсь, это доставляет мне дискомфорт, мне надо напрягаться… То есть на самом деле мне очень трудно дается общение с вами… А наркотики дают возможность делать это легко. Они кажутся решением любой проблемы, но постепенно ты перестаешь видеть грани, они стираются.

— И в этот момент понимаете, что уже не хорошо, а очень плохо?

— Растет толерантность… Если сначала употребляешь достаточно редко, аккуратно, то потом теряется просто осторожность, теряется чувство меры, растет потребность в наркотиках, их становится все время мало… Я стал очень часто выслушивать критику от клиентов потому, что я безответственно стал относиться к работе… Какие-то важные вещи стал пропускать. Где-то не доделал, где-то просто полностью своеволие. Ответственность куда-то ушла, стал подставлять людей. Потом семья… Жена, дети постоянно мне об этом говорили, я стал орать на них, уходить из дома. Последняя моя пьянка закончилась тем, что жена забрала ключ от квартиры, я достал из машины болгарку, включил ее в подъезде и спилил дверь с петель, чтобы зайти домой. Вот это для меня было делом принципа: как это так, меня не пускали в мой дом… Я перестал звонить отцу, потому что на меня обижаются родители… Я не понимаю, почему они на меня обижаются: вроде работаю, зарабатываю, чего на меня все сердятся? Ерунда какая-то. В общем от того, что все это происходило, мне становилось еще хуже. Мне казалось, меня все не понимают, весь мир от меня отвернулся, и я стал еще больше употреблять в итоге. То есть это какое-то колесо. Я понял, что уже не могу насытиться одним наркотиком, он мне уже ничего не дает, но и без него я не могу.

Были случаи: просыпаюсь, у меня есть наркотики, алкоголь, а понимаю, что мне плохо, я выпиваю, мне лучше не становится, мне становится еще хуже, я выпиваю еще, курю еще и довожу себя до животного состояния, чтобы просто отключиться и все. И это день за днем.

— И денег на это надо все больше?

— Знаете, тут уже деньги не играют большой роли. Ну есть деньги — будет дорогой наркотик. Нет денег — будет дешевая алкогольная продукция.

— А если совсем нет?

— Я такого не знаю, заработать в Питере всегда можно. Ну, конечно, когда все честные способы заканчиваются, то есть в долг взять не у кого, банки кредиты не дают, с работы уволили, остается распродавать имущество. А когда свое распродал, то глаз и на чужое смотрит. Я до этого не дошел, но видел тех, у кого все это было. Хотя и я близко к этому уже был. После последней пьянки меня на учет в наркодиспансер поставили, теперь придется менять работу, допуск не везде дадут. Но, может, оно и к лучшему. Слава Господу, что жив остался.

— Вас уволили?

— Нет, с завода я сам уволился в конце позапрошлого года. Кризис, машины стали плохо разбирать, зарплата упала. Но я скажу так: если хотите работать, то работы вообще много, особенно здесь, в Питере или в области. Я стал заниматься строительством, это хороший бизнес. На заводе, даже когда оставался в две смены, я не получал столько, сколько можно заработать, строя баньки в частном секторе. Так что в этом я никакой проблемы не вижу.

— Вы здесь уже три месяца, семья ждет?

— Надеюсь, ждет. По крайней мере так говорят. Раз в две недели жена приезжает, дети.

— А что потом? Через три месяца пойдете на социальную адаптацию?

— Хотелось бы. У меня планы меняются каждую неделю. Я месяц назад вообще в Крым собирался переезжать. Теперь передумал: мне это уже не надо, я уже прожил это будущее, у меня теперь другое. Вообще я так понял, что лучше планы не строить. Потому что будущее получается не таким, как я его вижу в планах.

«У нас неприлично высокий процент реабилитировавшихся»

Клирик храма Святых Царственных Страстотерпцев на станции Сологубовка Алексей Жигалов — молодой, худой священник в рясе — замещает настоятеля храма протоиерея Александра Захарова, который десять лет назад и решил открыть здесь дом для спасения алкоголиков и наркоманов. Началось все с обычного дела: священник пригрел при храме двух бездомных и пьющих. Весть о теплом месте быстро разошлась, и в Сологубовку стали приходить те, от кого общество отвернулось. В 2012-м центр был официально открыт, финансируется он Санкт-Петербургским благотворительным фондом «Диакония», а священник Алексей Жигалов им руководит.

В 2014 году здесь построили жилой корпус на 24 места. Курс реабилитации занимает шесть месяцев, после чего люди, прошедшие курс, возвращаются в обычную жизнь, но остаются в программе социальной адаптации. За последние пять лет через реабилитационные центры фонда «Диакония» прошло около 500 человек.

Священник Алексей Жигалов сидит вместе с нами в круге, пока я общаюсь с живущими в центре людьми. Когда я задаю вопрос, не хотелось ли кому-то из моих собеседников уйти отсюда раньше срока, руку поднимает священник: «Мне хотелось».

— От вас такого ответа не ожидала.

— Как и в любой помогающей профессии, мы также испытываем синдром эмоционального выгорания. У нас здесь сейчас 26 человек, а кроме этой есть и другие площадки. В общей сложности у нас в фонде одномоментно получают помощь около 70 зависимых. Почти у каждого есть родственники, которые также нуждаются во внимании. Плюс еще коллектив, более 30 сотрудников в организации. И всем им нужна помощь священника. Конечно, минутная слабость проходит, когда вспоминаешь встречи с нашими выпускниками.

Каждый год мы проводим встречу выпускников, где-то человек 300 приходят, с женами, с детьми, здоровые, трезвые, счастливые — вот от этого настоящая глубокая радость.

— А для вас, как для священника, это обязанность — работать с наркозависимыми? Основная-то ваша работа — это служба, исповедь, причастие, крестины.

— Это церковное послушание. У нас здесь в приходе базируется отдел по противодействию наркомании и алкоголизму Тихвинской епархии, и я его сотрудник. Отец Александр, настоятель храма,— руководитель этого отдела, и мы вот уже пять лет сотрудничаем с фондом «Диакония» как раз на предмет организации и реализации помощи наркозависимым. Наш храм — это место, связанное с конкретной проблемой. Родственники людей зависимых нас уже знают, к нам уже едут за конкретной помощью. Есть в Петербурге батюшка, он служит в центре, к нему в храм ходят актеры, постоянно я там кого-то встречал. Приходят, спрашивают совета. Такое место. А здесь у нас место, которое занимается помощью ребятам, зависимым от алкоголя и наркотиков. И конечно, они идут к нам как к профессионалам в этой области. Вы уже, наверное, поняли, что мы работаем не просто по принципу «молись, трудись, и все у тебя будет хорошо». Нет. Мы говорим о сотрудничестве человека и Бога. Человек должен сам делать многое для своего излечения. Бог ничего не сделает за человека, без воли и желания самого человека.

— Чем вы руководствуетесь, когда лечите людей от зависимости?

— В основе нашего курса реабилитации лежит авторская программа «Метанойя», разработанная нами. В ее основе многолетний опыт коллег: это и катехизация, и Миннесотская модель лечения зависимостей, и психотерапия. А руководствуемся мы верой в Бога и пониманием, что человек пришел в эту жизнь не для того, чтобы умереть от наркотиков.

— Какой результат у вашей программы? Вы сравнивали ее эффективность с тем, что делают светские центры?

— У нас неприлично высокий процент, и если мы его будем озвучивать как конечный результат, то, может быть, официальная медицина забросает нас камнями. У нас нет длительного, диспансерного наблюдения, и мы можем оперировать только теми цифрами, которые у нас есть на выходе ребят из процесса и пока они находятся в сопровождении. Это примерно год-полтора после реабилитации. Они живут уже дома, но поддерживают контакт с нашими специалистами.

— Так какой процент?

— 60%.

— Реабилитировавшихся?! А по данным Национального научного центра наркологии, только 9% реабилитируются.

— Да, это очень высокий процент. Но мы не всегда знаем, как потом складывается их жизнь.

Нам не хватает какой-то серьезной социологической, статистической базы. С кем-то связь есть, с кем-то она пропадает. У нас же география помощи — 50 городов. Люди приезжают отовсюду. Но повторюсь еще раз: реабилитировавшимися считаются те, кто не употребляет в течение года, а мы первые год-полтора поддерживаем контакт со всеми, и статистика наша выводится именно из этого срока.

— Люди, которые живут в центре, могут отсюда уйти?

— В любой момент.

— Они могут общаться с родными и близкими?

— Первый месяц они не могут пользоваться телефоном, а после один раз в две недели они могут позвонить родным, но для этого надо написать заявление с мотивацией. Человек должен сам понимать, для чего он звонит.

— А родные могут приехать сюда неожиданно?

— Конечно, могут, но, как правило, поводов для неожиданных визитов нет. Все родственники знают номер телефона руководителя центра. Каждый человек прикреплен здесь к конкретному консультанту по химической зависимости. Телефон консультанта тоже есть у родственников. Консультанты сами когда-то были наркозависимыми, они хорошо понимают состояние всех, кто здесь находится, и их родных. Поэтому приехать-то можно, но лучше для начала созвониться с консультантом. Он знает состояние своего подопечного и знает, полезно ли ему сейчас встретиться с семьей или он после этой встречи сорвется и уедет. Но вообще сюда едут те, кто о нас уже знает. Прежде чем привезти сюда своего ребенка, люди заходят на сайт, наводят справки, приезжают, смотрят центр. Здесь можно пожить день, чтобы осмотреться.

Наркозависимость — это болезнь семейная. Употребляет один, страдает вся семья. Поэтому работа с родителями тоже важный аспект нашей программы. У нас в фонде «Диакония» есть группа для родственников, каждую пятницу вечером приезжают те, у кого есть возможность. Мы настоятельно рекомендуем родителям посещать наши группы, потому что родители сами должны понимать, с чем столкнулись их дети. К сожалению, для большинства родителей наркозависимость их ребенка — это результат дурного влияния улицы или потому что он такой балбес, слабовольный, слабохарактерный, никчемный и тому подобное. И никто даже не подозревает, что наркозависимость — это просто диагноз заболевания, которое надо лечить. И мы об этом с ними говорим.

— А попасть сюда может любой? Или очередь?

— Мы берем всех желающих, если есть места. Программа рассчитана на полгода, места освобождаются регулярно. Иногда надо неделю подождать, иногда месяц. Вообще таких центров, как наш, немного. По всей России чуть больше 70 церковных реабилитационных центров. А потребность в них огромная.

«В каждом регионе должен появиться хотя бы один церковный пункт приема наркозависимых»

Пресс-секретарь синодального отдела по благотворительности Московского патриархата Василий Рулинский:

Помощь наркозависимым — одно из самых развивающихся направлений нашей работы. Каждый год в стране появляется в среднем по десять новых реабилитационных центров, пунктов первичного приема, адаптационных квартир, центров ресоциализации, групп поддержки родственников зависимых. Сегодня таких проектов уже больше 200 в России, среди них свыше 70 только реабилитационных центров. Мы создаем единую сеть церковной помощи наркоманам. Что это значит? В каждом регионе должен появиться хотя бы один церковный пункт приема, куда может прийти наркозависимый или его родственники и обратиться за помощью. Эти пункты уже сейчас есть, но не везде. Наши специалисты встречают человека, проводят с ним мотивационные беседы и определяют подходящий именно ему церковный реабилитационный центр: в деревенской глуши или в городе, большой или малокомплектный. Наши центры работают как по собственно церковной программе реабилитации, так и по известным мировым программам, которые адаптированы руководством центров для наших условий. И это хорошо прежде всего для самих людей. Кому-то подойдет сугубо церковная программа, кому-то — светская, в которой присутствует религиозный компонент, но не так явно. В отличие от многих других НКО, большинство наших центров работают безвозмездно, то есть человек, получающий помощь, или совсем ничего не платит, или оплачивает только питание и проживание. Это, конечно, приводит к тому, что многие центры постоянно нуждаются в финансировании, но мы надеемся, что со временем и благотворительная помощь вырастет.

«Меня вообще окружали одни наркоманы. В итоге я остался один»

Сергею 32 года, он уже прошел курс реабилитации в дневном стационаре «Лавра» координационного центра по противодействию наркомании и алкоголизму Санкт-Петербургской епархии и теперь приходит сюда по собственному желанию — на встречи с психологом. Дневной стационар работает в одном из корпусов Александро-Невской лавры, сюда приходят как наркозависимые, так и их родственники. С Сергеем мы проговорили около часа в коридоре корпуса, пока в соседнем кабинете за дверью его мать общалась с психологом в группе родственников наркозависимых.

— Употребляю я достаточно давно. Больше 15 лет. В основном амфетамин, допинг. Начиналось с разных таблеток для дискотек, а потом пошло-поехало. Была у меня подружка, которая поссорила меня со всеми друзьями-наркоманами, а потом сама со мной поссорилась. Она тоже наркоманка. Меня вообще окружали одни наркоманы. В итоге я остался один. Ходил только к барыге, к дилеру своему. Но он меня подставил и сдал полиции. Сказал им, что я у него купил наркотики, и меня взяли за хранение. Я был в тупике. Ждал суда. Ни друзей, ни помощи. Мать предложила мне пойти сюда, в группу реабилитации. Ну сначала детокс надо пройти в больнице, потом сюда. Я все сделал, пришел. Стал ходить на группу. Это для меня было что-то из другой жизни. Сначала я воспринимал это как баловство какое-то. Потом стал серьезнее относиться. Мы много общались с психологами, общались в группе, оценивали свои поступки, я составлял свой портрет, стал смотреть на себя со стороны. Частью программы было участие в богослужении, поначалу мне было трудно, но сейчас я сам хожу, хотя программа закончилась и меня никто не заставляет. Консультанты наши сами были наркозависимыми, они не по книгам это все знают. Константин Александрович в прошлом наркоман, алкоголик, а сейчас психолог, уже 17 лет преподает. И я вижу его и понимаю, что можно преодолеть зависимость. Главное — это не съезжать с намеченного пути, держаться за него, даже если земля ползет вниз, а ты держись и иди вверх.

Даже если тебе лень, даже если кажется ерундой, а просто надо делать то, что задумано. Сколько раз у меня так бывало: на полпути уже тупик, чувствую, что ерунда это все, не хочу, не верю.

Но приходишь, сидишь со всеми в группе, что-то пишешь, говоришь, а потом, оборачиваясь назад, понимаешь, что ты уже немного другой, что это усилие над собой вознаграждено.

— Как же вы справлялись? Ведь жили-то дома, вся среда вокруг прежняя, а вам надо менять жизнь.

— Спасала тогда меня рыбалка. Я живу рядом с Невой, ходил рыбачить постоянно. Отвлекало хорошо. Не работал я долго, а потом предложили мне на полставки в епархию, подсобником. Готовлю залы к конференциям, мероприятиям.

— А что с судом?

— На суд пришел Константин Александрович и ходатайствовал за меня. Мне дали три года условно… Я вот сейчас посещаю Федеральную службу исполнения наказаний, отмечаюсь раз в месяц.

— Вы говорите, что не работали долгое время. А где брали деньги на наркотики, если не работали?

— Деньги… деньги… Они чудесным способом всегда находятся, если честно. Вот если очень захочешь, по-любому через два-три часа найдется человек, который проспонсирует. Например, он тоже хочет, но не знает, где взять, а я знаю. Вариантов много.

— А здоровье как? После 15 лет наркотиков?

— Ну как. Я употреблял систематически. Не ешь по три дня, не спишь, только куришь сигареты. Иногда после такого трехдневного марафона здоровья хватало до кухни дойти, чтобы что-то съесть там и доползти до барыги. Сейчас я бегаю утром, занимаюсь спортом вечером.

— Семья есть у вас?

— Нет. Кому нужен такой наркоман?

— А родители?

— Мама есть, с ней и живу. Мама, собака и кошка.

— Вы уже закончили реабилитационный курс, уже можете считать себя выздоровевшим человеком?

— Знаете, я так понял, что выздоровевшим я уже никогда не буду. Это зависимость навсегда. Но я могу с этим бороться.

Восьмой месяц трезвости у меня идет. Я хожу по средам на беседу к психологу, к Константину Александровичу. Могу и в понедельник прийти к другому психологу, Олегу Владимировичу. Дверь всегда открыта. Постоянно что-то новое открывается для меня. Так что это только начало пути. Жить становится интереснее. Я с удовольствием просыпаюсь в семь утра, делаю пробежку с собакой, еду на работу, после работы опять пробежка, занимаюсь с гантелями. По выходным, если погода хорошая, на рыбалку, это мне интересно, постоянно меняю снасти. Все это точно лучше, чем та жизнь в постоянном поиске наркотиков.

— А тяга исчезла?

— Да, уже не тянет. В первые месяцы, кроме наркотиков, ничего не интересно, ничего не хочется делать. И важно вот эти четыре месяца преодолеть, чтобы начать процесс. Нельзя останавливаться, чтобы не скатиться вниз… Надо постоянно что-то делать для себя, постоянно в развитии надо находиться. Но сейчас у меня есть страх, что вдруг люди вернутся, с кем я потреблял долгое время…

— И затянут обратно?

— И затянут обратно. Я боюсь, что может возникнуть желание поэкспериментировать, вспомнить эту первую эйфорию. Я заведомо знаю, что это провальный шаг. Но я боюсь.

— Есть в вашей жизни что-то, что может заменить эту эйфорию?

— Сейчас у меня стабильное, ровное состояние, мне хорошо. Я боюсь этих всплесков, боюсь сорваться, чтобы выйти на этот пик, потому что за ним пустота, смерть, я это сейчас точно знаю. Я видел людей, которые умирали, и про них никто не вспоминал, как будто это были не люди, а мусор. Бывший мой коллектив, с которым я употреблял,— они все исчезли в тот момент, когда надо было мне помочь. А незнакомые мне люди вызвались помочь и помогли, даже приехали на суд ходатайствовать за меня. Я на всю свою жизнь другими глазами посмотрел. До этого к лавре не очень-то относился, с пренебрежением, потому что здесь всякие бродяги, попрошайки сидели. А сейчас я этого не замечаю, я в них вижу людей, которым не повезло когда-то, как и мне. Оказалось, что здесь внутри совсем другая жизнь кипит. И здесь у меня поддержка. Очень сильная. С отцом Максимом (руководитель координационного центра по противодействию наркомании и алкоголизму отдела по церковной благотворительности Санкт-Петербургской епархии протоиерей Максим Плетнев.— «Власть») можно всегда поговорить. Любой жизненный вопрос или что там накопилось в душе можно обсудить с консультантами, они всегда отвечают на звонок, я могу звонить в любой момент.

— Своих бывших друзей вы ни разу не встречали?

— Встречал, конечно, мы в одном районе живем. Были моменты: подойдет, предложит, я разворачиваюсь и ухожу. Я понимаю, чем это чревато. У меня условный срок. Меня, может, этот условный срок и сдерживал в такие тяжелые моменты. А потом уже мозг включается, и понимаешь, что молодец, все правильно.

— Каким видите свое будущее?

— Я вижу и представляю, а на самом деле все не так получается. Совсем не так, все по-другому. Никогда не получается так, как я хотел. Все имеют свой путь, на все воля Божья. То, что я себе представляю, не всегда хорошо и правильно, поэтому я просто молюсь, чтобы Бог дал мне силы.

«Ствол нашей программы — это модель терапевтического сообщества»

Татьяна Ермошина, психолог координационного центра по противодействию наркомании и алкоголизму при отделе по церковной благотворительности и социальному служению Санкт-Петербургской епархии Московского патриархата РПЦ, работает с наркозависимыми в дневном стационаре при Александро-Невской лавре по программе «Городской буксир».

— Чем ваша программа отличается от известной программы «12 шагов»?

— «12 шагов» у нас не применяется, но после прохождения реабилитации наши воспитанники могут посещать собрания сообществ анонимных алкоголиков и наркоманов. Мы же используем комплексный подход. Этот подход включает как церковную практику: духовные беседы со священниками, катехизацию, литургическую жизнь, так и современные психотерапевтические воспитательные методики: групповую и индивидуальную психотерапию, трудотерапию, арт-терапию.

В нашей программе очень важно, чтобы человек признал свою зависимость, и дальше мы используем классическую психотерапевтическую модель, прописывание заданий, дневник чувств, чего нет в «12 шагах».

— Чем ваша модель отличается от программы «Метанойя», которую применяют сейчас в Сологубовке?

— Мы много упражнений привнесли из своего собственного опыта. У нас есть психологи разных направлений, кто-то психоанализом занимается, кто-то — арт-терапией, я, например, веду кроме классической программы психодраму (проигрывание различных ситуаций.— «Власть»). У нас живая программа: мы не стоим на месте, что-то можем менять, добавлять какие-то модули. Если говорить образно, то ствол нашей программы — это модель терапевтического сообщества, а ветки и листья мы добавляем по желанию.

— А как религиозная составляющая вписывается?

— Сначала мы реализуем психотерапевтическую программу, это естественно. Человек сначала должен осознать себя на физическом уровне, понять, что он от этого недуга может избавиться физически. Для этого есть обязательное требование к детоксикации в условиях стационара. Когда ему стало чуть получше, острая стадия абстиненции прошла, тогда он может начать решать какие-то минимальные психологические проблемы, и подключаются психологи. Вместе с психологами работают и священники, занимаются катехизацией. И одним из итогов нашей программы является то, что человек осознает свой путь к Богу.

7 фильмов о наркозависимости — Что посмотреть

Готовьтесь к потрясениям, рыданиям и истрепанным нервам. Перед вами одна из самых грустных, живых, жизненных и невероятных подборок. Герои фильмов — зависимые, которым наркотики принесли немало удовольствия и горя. Эти картины надолго западут вам в душу. Гарантированно.

Красивый мальчик

Beautiful Boy, 2018

Plan B Entertainment

Экранизация автобиографического романа Дэвида Шеффа. Глазами Дэвида показывается самый тяжелый период в жизни его семьи — когда его гордость, сын Ник, пристрастился к метамфетамину. В фильме показан долгий и мучительный период зависимости и выздоровления Шеффа-младшего и его влияние на семью и близких друзей юноши

Т2 Трейнспоттинг (На игле 2)

T2 Trainspotting, 2017

Miramax

Спустя 20 лет после событий фильма «На игле» четверо героев снова встречаются в родном Эдинбурге. Даже спустя столько времени призраки прошлого все еще преследуют мужчин. Кочерыжка до сих пор борется с зависимостью, Рентон пытается наладить безнадежно испорченные отношения, Кайфолом все еще надеется начать жить, а Бегби живет только ради мести.

Уличный кот по кличке Боб

A Street Cat Named Bob, 2016

Stage 6 Films

Долгие годы наркозависимый уличный музыкант Джеймс пытался преодолеть свой недуг. И однажды в его жизни появляется самый милый, верный и необычный помощник в борьбе с зависимостью — рыжий уличный кот, которому герой дает имя Боб.

Грязь

Filth, 2013

Sierra Affinity

Брюс Робертсон — победитель по жизни. Жена его любит, женщины-коллеги по нему сохнут, начальник вот-вот повысит его до инспектора. Кажется, что его жизнь идеальна. Но на самом деле весь гламур и успех Робертсона — всего лишь эффект от фантастического количества алкоголя, никотина и наркотиков, которые он употребляет каждый день.

Области тьмы

Limitless, 2011

Plan B Entertainment

Писатель Эдди Морра едва сводит концы с концами. Творческий и личностный кризис затянулся, издатель рвет и мечет, а рядом нет никого, кто смог бы поддержать. Неожиданно в руки Эдди попадают «волшебные таблетки», которые способны превратить мозг в суперразум. Но у каждого лекарства есть свои побочные эффекты.

Кокаин

Blow, 2001

New Line Cinema

Правдивая история Джордж Джанга. Еще в юности бедный безработный парень приехал в Калифорнию ради красивой жизни. «Карьера» Джанга началась с продажи марихуаны, которые принесли ему большие деньги и первый арест. Но даже после выхода из тюрьмы Джордж не бросил «любимое дело» и вскоре стал крупнейшим торговцем кокаином в США. А за успех всегда приходится расплачиваться.

Реквием по мечте

Requiem for a Dream, 2000

Artisan Entertainment

Сара мечтает стать приглашенной гостьей на любимом ток-шоу. Тайрон — стать богатым и ни в чем себе не отказывать. Гарольд и Мэрион — открыть модный магазин и шить одежду на заказ. У героев прекрасные мечты, но по пути к ним, все четверо надеются однажды зажить по-новому и в скором будущем завязать с наркозависимостью. Удастся ли им это — покажет время.

25 марта 2019

Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Центр «Урал без наркотиков» и фонд «Центр здоровой молодежи» наладили сотрудничество

28.11.2012г.

Негосударственный центр реабилитации наркозависимых «Урал без наркотиков», созданный по инициативе губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева, и крупнейший в стране Благотворительный фонд «Центр здоровой молодежи», специализирующийся на социальной работе с наркоманами, будут сотрудничать. Перспективы взаимодействия руководитель и главный врач центра «Урал без наркотиков» Антон Поддубный и президент фонда Никита Лушников обсудили в Москве.

По словам Антона Поддубного, руководитель «Центра здоровой молодежи» оценил значимость регионального проекта и возможность в дальнейшем тиражировать его опыт на другие территории.

Антон Поддубный также отметил, что встреча стала хорошей отправной точкой для сотрудничества.

«Мы нашли векторы совместной работы и достигли договоренности о тесном взаимодействии и проведении совместных акций в 2013 году. До конца текущего года представители фонда обещают приехать к нам для более подробного знакомства с деятельностью нашего реабилитационного центра. В январе в свою очередь уже мы планируем изучить опыт федеральных коллег по работе с наркозависимыми», — рассказал об итогах встречи Антон Поддубный.

Как отметил руководитель центра «Урал без наркотиков», поддержка «Центра здоровой молодежи» очень важна для «Урала без наркотиков». В попечительский совет федерального благотворительного фонда входит много известных людей. Это главный нарколог Минздравсоцразвития России Евгений Брюн, чемпион мира по боксу, депутат Государственной думы Николай Валуев, народный артист России, композитор, певец Игорь Крутой, кинорежиссёр, основатель премии «Ника» Юлий Гусман и многие другие. Их авторитет поможет в пропаганде идеи здорового образа жизни, в проведении социальной работы. Благодаря усилиям членов попечительского совета «Урал без наркотиков» рассчитывает быстрее переломить недоверие общества к реабилитированным людям и упростить социализацию «выпускников» центра.

Как известно, в октябре Антон Поддубный уже обсудил перспективы сотрудничества с представителем попечительского совета фонда Николаем Валуевым, который пообещал, что сделает все, что в его силах для поддержки уральского реабилитационного центра. Спортсмен отметил, что сводить реабилитацию наркозависимых к решению чисто технических задач нельзя: «Только лишь оказанием медикаментозной помощи этой проблемы не решить».

Идеология «Урала без наркотиков» как раз соотносится с убеждением Николая Валуева о том, что к реабилитации наркозависимых нужно подходить комплексно, делая основной упор на социализацию и трудоустройство реабилитантов.

Дата публикации:  28.11.2012г.

Между койкой и тюрьмой: из наркоманов пока не делают преступников | Российское агентство правовой и судебной информации

Контекст

Александр Баринов, специальный корреспондент РАПСИ

Разработанный Федеральной службой по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) РФ законопроект об усилении ответственности за потребление наркотиков, предлагающий признать это деяние преступлением, не будет рассматриваться парламентом в ближайшее время. Как сообщил РАПСИ в комитете Госдумы по безопасности и противодействию коррупции, на данный момент он вообще не обсуждается в рабочем порядке, и даже не значится отдельным пунктом в повестке запланированных на 29 мая парламентских слушаниях по проблеме противодействия распространению наркотиков.

Об их подготовке руководство ведомства сообщило еще прошлой осенью, и с уверенностью говорило, что новый закон может появиться уже к лету 2012 года. Однако после того, как текст законопроекта попал в СМИ, вокруг него развернулась бурная дискуссия.

Поддержку ФСКН высказали, и то поначалу, лишь некоторые законодатели. Все остальные заинтересованные стороны — известные юристы, правоведы, медики, социологи, правозащитники и даже некоторые чиновники подвергли его инициативу критике разной степени жесткости. Претензии, причем, звучат не только по поводу неэффективности конкретных положений законопроекта, но и относительно самих подходов представителей ФСКН к оценке и решению проблемы наркомании и распространения наркотиков. Эксперты при этом отметили их несоответствие целому ряду международных норм и конвенций и, в целом, провозглашенной ООН и другими международными организациями политике в этой сфере.

Все это, очевидно, и решило судьбу нашумевшего законопроекта, по крайней мере, в его нынешней редакции. Вопрос борьбы с наркотиками для российских властей, между тем, актуальности не теряет, а, скорее, наоборот, делает его даже еще острее. Во-первых, руководство самой ФСКН от предложенных идей вовсе не отказывается. В ведомстве сообщили, что работа над законопроектом продолжается, идет согласование с другими ведомствами, и окончательный его вариант будет готов, вероятно, к концу года. Во-вторых, при их обсуждении фактически было признано, что до сих пор в стране так и не удалось выработать внятной государственной политики по противодействию наркотикам.

В свете продолжающейся дискуссии по этой теме РАПСИ постаралось собрать все экспертные оценки, как уже прозвучавшие, так и новые.

В интересах национальной безопасности

Необходимость кардинальных изменений в отношении государства к потребителям наркотиков, которые предусматривает законопроект ФСКН, в пояснительной записке к нему объясняется заботой о здоровье населения и интересах государственной безопасности. Угрозу им, по идее разработчиков, теперь представляют не только наркотики и наркобизнес как таковые, но и продолжающийся рост наркопотребителей.

Эта тенденция, уверены в ФСКН, во многом обусловлена тем, что действующая правоприменительная практика не предполагает каких-либо мер воздействия на таких граждан. УК предусматривает уголовное наказание только за производство и сбыт наркотиков, и их хранение лишь в крупных размерах. Между тем, сам факт употребления наркотиков (зафиксированный официальным медосвидетельствованием), а также нахождение в общественном месте в состоянии наркотического опьянения и даже приобретение и хранение наркотиков в размерах, не превышающих крупный, сейчас преступлением не считается. Законом за это предусмотрена лишь административная ответственность (штраф или административный арест).

Такой подход разработчики законопроекта считают нелогичным и опасным с точки зрения общественной безопасности и морали, поскольку он фактически попустительствует потребителям наркотиков. Последние, как полагают в ФСКН, в массе своей не желают, либо не имеют возможности лечиться от наркозависимости, ведут «антиобщественный, паразитический образ жизни и нередко стараются привлекать в свои ряды все новых членов».

«Сегодня государство занимает некую выжидательную политику, наказывая потребителей наркотиков чаще всего лишь рублем в виде административных штрафов, пока он не совершит, наконец, что-то серьезное», — считает один из разработчиков законопроекта, начальник Следственного департамента ФСКН Сергей Яковлев. Но такая система, по его мнению, фактически провоцирует людей на совершение преступлений: все знают, что наркоману денег взять негде, кроме как идти на улицу и промышлять кражами и грабежами, но препятствий этому не создается. Так же как и у наркоманов нет стимулов отказаться от наркотиков.

В подтверждение этих соображений представители ФСКН приводят статистические данные о все увеличивающейся численности наркоманов в стране: на 2011 год официально на учете в медучреждениях состояло уже почти 600 тыс. наркоманов, а в целом, по различным оценкам, регулярно потребляют наркотики сейчас порядка 2,5-5 млн человек. Еще один аргумент авторов законопроекта – известная сентенция о том, что, по статистике, каждый наркоман за период своей активной деятельности вольно или невольно втягивает в потребление наркотиков, по разным оценкам, от 10 до 50 человек. Все это, по заявлениям представителей ФСКН, приводит к своего рода социальной эпидемии, и распространение наркомании прогрессирует.

В поисках альтернативы

Как объясняют представители ФСКН, только уголовно-правовыми мерами сложившуюся ситуацию исправить уже невозможно, и потому нужны новые подходы. Таковые разработчики законопроекта нашли в создании системы, с одной стороны, побуждения граждан к отказу от употребления наркотиков, а, с другой стороны, предоставлению им альтернативы уголовного наказания в виде возможности пройти добровольный курс лечения от наркотической зависимости и медико-социальной реабилитации.

Для ее воплощения в жизнь разработанный ФСКН законопроект предлагает внести изменения в несколько законов – «О наркотических средствах и психотропных веществах», УК, УПК и КоАП. В ведомстве подчеркивают, что цель этих нововведений – «вовсе не пересажать всех наркоманов, а лишь поставить их перед выбором: либо лечение, либо тюрьма». Причем, само слово тюрьма при этом упоминается не в прямом смысле.

Законопроект предлагает наказывать за потребление наркотиков не привычным лишением свободы, а лишь ее ограничением или принудительными работами (этот вид наказания был введен в УК недавно, и применяться будет с 2013 года). И грозить эта норма могла гражданам лишь в том случае, если на употреблении наркотиков они попадутся (что будет зафиксировано медицинским освидетельствованием) дважды за год. Факт «однократного» потребления наркотиков по-прежнему останется административным правонарушением.

При этом, по замыслу законопроекта, потребителям наркотиков предоставят возможность избежать уголовного наказания, если они согласятся пройти обязательный курс лечения от наркомании и медико-социальной реабилитации. Такие же санкции ФСКН предложил распространить и на тех, кто совершит нетяжкие преступления (кражи, мошенничество, скупка краденого и т.д.) либо в состоянии наркотического опьянения, либо для того, чтобы добыть денег на приобретение наркотиков.

Попутно авторы законопроекта предлагают ввести нормы и о принудительном лечении (как амбулаторном, так и в стационаре) обвиняемых и осужденных за преступления, так или иначе связанные с потреблением наркотиков. Причем применяться они могут не только к больным наркоманией, но и «систематическим» потребителям наркотиков (таковыми предлагается считать, всех, кто допускает немедицинское употребление наркотиков более одного раза в год).

Кроме того, ФСКН считает целесообразным усилить и административную ответственность за связанные с наркотиками проступки – судья при рассмотрении  таких дел может получить право обязывать правонарушителя проходить «лечение, а также медико-социальную реабилитацию», а за уклонение от этой обязанности еще и карать штрафом. При этом более сурово авторы законопроекта относятся и к тем, кто добровольно обращается за наркологической помощью. Сейчас они, согласно КоАП, освобождаются от наказания за потребление наркотиков. Законопроектом же предлагается делать такую поблажку только при первом обращении.

Комплекс таких мер, как полагают в ФСКН, позволит создать механизм социально-психологического воздействия на наркозависимых, стимулируя, побуждая их отказаться от наркотиков.

Разработчики законопроекта при этом подчеркивают, что прописанные в нем положения основаны на зарубежном опыте и полностью соответствуют всем международным нормам и конвенциям, которые прямо рекомендуют возможность введения в национальные законодательства альтернативу уголовному наказанию в виде лечения за совершение небольших преступлений. Также в ФСКН утверждают, что подобные схемы, предполагающие уголовную ответственность за употребление наркотиков, действуют во многих развитых странах – США, Франции, Англии, Швеции и других.

Правда, пока не понятно, скольких человек могут затронуть предложенные ФСКН меры, и сколько, соответственно, денег потребуется на их реализацию. При подготовке законопроекта, как следует из пояснительной записки к нему, в ведомстве предположили, что под программы обязательного и принудительного лечения от наркомании и медико-социальной реабилитации ежегодно будут попадать порядка 20 тыс. человек. Между тем, 5 апреля глава ФСКН Виктор Иванов на пресс-конференции заявил, что после введения в действие предложенных законодательных поправок лечиться сможет уже 100 тыс. потребителей наркотиков.

«Все не так, ребята!»

После того, как текст законопроекта попал в СМИ и представители ФСКН изложили свои доводы в пользу его скорейшего принятия, с критикой озвученных предложений выступило подавляющее большинство специалистов, которые так или иначе связаны с проблемой наркотиков и наркомании. РАПСИ уже приводило на этот счет мнения известных юристов, адвокатов и правозащитников. А уже недавно к ним присоединился даже глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко, который никогда не был замечен в либерализме. Он также призвал осторожно относиться к идее введения уголовной ответственности за употребление наркотиков, напомнив, что наркомания – это, в первую очередь, болезнь.

Другие эксперты открыто выразили недоумение аргументацией ФСКН, усмотрев в ней полную путаницу, отчасти, подмену понятий и противоречия в самом понимании природы наркомании.

Больные и преступники

«Нигде в цивилизованном мире не существует принудительного лечения за факт употребления наркотиков», — говорит директор Медицинского центра по лечению наркотической и алкогольной зависимости Михаил Зобин. По его словам, и в США, и в странах Европы вместо принудительного лечения существует лечение альтернативное, которое используется в совсем других случаях, когда речь идет о нетяжких правонарушениях, связанных с наркотиками – прямо или косвенно. Тогда подсудимому в качестве альтернативы наказания предлагается пройти курс лечения и реабилитации.

Такой подход, по мнению Михаила Зобина, будь он применен в России, не потребует дополнительного финансирования, поскольку альтернативное лечение может проводиться амбулаторно, на базе существующих наркологических диспансеров. Что же касается принудительного лечения, то, по утверждению врача, де-факто его вовсе не существует. Поскольку целью лечения является воздержание от употребления наркотиков, то она (эта цель), достигается с первого дня изоляции и никакого специального лечения для этого не требуется. К сожалению, период воздержания почти всегда ограничивается сроком самой изоляции.

Также нарколог критически оценивает планы авторов законопроекта по решительному избавлению от наркотической зависимости «злостных» потребителей наркотиков.

«Говорить о полном излечении части наших пациентов не приходится в принципе», — отмечает Михаил Зобин. Наркомания — это хроническое заболевание, это признано мировым медицинским сообществом, это признается и российской наркологией.

«Хроническое заболевание по определению подразумевает его неизлечимость: точно так же, как ни один эндокринолог не вылечил сахарный диабет, и ни один терапевт не вылечил гипертонической болезни. Но это не означает, что в таких случаях лечение бессмысленно. Здесь цель лечения —  и это в полной мере относится и к наркомании – купировать основные проявления болезни, ограничить ее воздействие на жизнь человека»,  — поясняет Михаил Зобин. А вместо этого, по мнению нарколога, законопроект предлагает изолировать людей, страдающих наиболее тяжелой формой болезни.

И это при том, говорит Зобин, что эффективность добровольного лечения не превышает 10%. Причем эти 10% не подразумевают полного «выздоровления», речь идет о ремиссии (срок, в течение которого больные наркоманией воздерживаются от употребления наркотиков), продолжительностью более года. Таким образом, следуя логике законопроекта, 90% наркопотребителей подлежат принудительному лечению. Неясно, только, почему такое лечение будет более эффективным, чем добровольное.

Никакой критики, как считает Михаил Зобин, не выдерживает утверждение авторов законопроекта, объясняющих «эпидемию наркомании» тем, что каждый наркоман втягивает в орбиту наркопотребления более десятка человек из своего окружения. По мнению врача, если даже ориентироваться на минимальные цифры — 2 млн. российских наркопотребителей, следуя этой логике, через несколько лет их должно быть не менее 20 млн, но уже следующее умножение на 10 дает цифру большую чем население страны.

«В мире существуют два концептуальных подхода к проблеме наркомании – это «принятие» и «исключение», — говорит Михаил Зобин. Модель «исключения» рассматривает факт употребления больными наркотиков, как злостное нарушение принятых в обществе законов и правил, и предлагает изоляцию этих пациентов — в места лишения свободы и в закрытые больницы с тюремным режимом. Такой подход, по мнению нарколога, и предлагают авторы законопроекта. Но это путь не решения, а усугубления проблемы. Изоляция наркозависимых лиц и применение к ним репрессивных мер, как показал мировой опыт, приводит лишь к их маргинализации, увеличивает смертность, риск распространения ВИЧ, гепатита-С и прочих заболеваний.

Во всем цивилизованном мире, говорит Михаил Зобин, реализуется другой подход — «принятия». Он предполагает, что наркоманы — это наши сограждане, которые страдают от зависимости, и должны как-то жить среди нас, а мы должны предоставить возможность минимизировать негативные последствия их болезни  для них самих, и для общества. И выдумывать здесь ничего не надо, уверен нарколог: во всем мире уже давно существуют программы лечения, связанные со снижением вреда от употребления наркотиков. Существуют проверенные доказательными исследованиями и клинической практикой стандарты и протоколы лечения, рекомендуемые Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), Управлением ООН по наркотикам и преступности (УНП) и объединенной комиссий ООН по ВИЧ/СПИДу.

Но Россия, по словам Михаила Зобина, является одной из немногих стран мира, где эти рекомендации полностью игнорируются. В результате, указывает доктор, у нас самый высокий уровень распространенности ВИЧ среди наркопотребителей и самый высокий уровень смертности (по данным руководителя ФСКН, более 30 тыс. человек в год), в 10 раз превышающий среднеевропейские показатели.

Без оглядки на ООН

Весьма спорной инициатива ФСКН, вопреки заверениям ее представителей, оказалась и с точки зрения соответствия международным нормам и конвенциям, касающихся, причем, не только собственно наркотиков, но и смежных проблем, в том числе соблюдения прав человека. РАПСИ попросило проанализировать законопроект под этим углом зрения Михаила Голиченко, адвоката, эксперта по вопросам наркополитики в странах бывшего СССР, имеющего опыт работы в структурах ООН.

Он заявил, что предложенные ФСКН нормы полностью противоречат и международным конвенциям, и, вообще, базовым принципам политики всех международных организаций, так или иначе касающихся в своей деятельности проблем наркотиков.

«Эти меры не могут считаться конституционными». Анализ Михаила Голиченко >>>

По указанной ссылке приводится полный текст его подробного юридического комментария, который может быть интересен специалистам. Здесь же предлагается его сокращенная «популярная» версия.

«В докладах целого ряда международных организаций уже давно констатировано, что установление ответственности за потребление наркотиков приносит минимальный результат с точки зрения снижения уровня их потребления или их доступности в обществе», — говорит Михаил Голиченко. Вместе с тем, считается доказанным, что эта мера, одновременно, влечет серьезные последствия в виде стремительного роста ВИЧ/СПИДа среди потребителей наркотиков, их маргинализации и недоступности для медицинских и социальных служб, смертей от передозировок, а также росту тюремного населения и значительным дополнительным бюджетным расходам.

Действительно, в некоторых цивилизованных странах, включая семь стран Евросоюза, которые, очевидно, и имеют в виду авторы законопроекта, употребление наркотиков, по словам Михаила Голиченко, продолжает оставаться уголовно наказуемым деянием. Однако он отмечает, что соответствующие законы были введены не менее 10-15 лет назад, а многие намного раньше, — в 1970-е годы (Франция, Великобритания, Швеция). Но правоприменительная практика в этих странах показывает, что наркопотребители крайне редко доходят до суда и уж тем более подвергаются наказанию за употребление наркотиков. Это полностью соответствует научным данным о том, что наказание не является эффективной и действенной мерой для работы с наркозависимыми людьми.

Предлагаемые ФСКН меры «побуждения к лечению наркомании», включая уголовное наказание и принудительное лечение, как утверждает Михаил Голиченко, полностью противоречат совместному заявлению 12 учреждений ООН (УНП ООН, ВОЗ, ЮНЭЙДС, Международная организация труда, Программа развития ООН, ЮНЭСКО и другие) от 8 марта 2012 года, призывающему к немедленному закрытию центров принудительного лечения  и содержания для лиц, потребляющих наркотики.

Несмотря на разницу в названиях, которые используются в законопроекте, считает адвокат, они приведут именно к созданию мест принудительного содержания и принудительных работ под видом лечения для лиц, потребляющих наркотики. Между тем, еще в 2008 году ВОЗ и УНП ООН отдельно категорически высказались против уголовных санкций по отношению к лицам, страдающим наркозависимостью.

Конвенции ООН, а также многочисленные документы учреждений ООН указывают также на то, что лица, страдающие наркозависимостью не должны находиться в местах лишения свободы и им необходимо предоставлять альтернативные виды наказания всегда, когда это возможно, так как зависимость является медицинской, а не уголовно правовой проблемой. Речь в них идет об альтернативных наказаниях лишь за связанные с потреблением наркотиков преступления, в первую очередь такие, как хранение, приобретение, совершенные наркозависимыми лицами хищения, но отнюдь не за потребление наркотиков само по себе. 

Предложение ФСКН наказывать людей, по сути, за болезнь, говорит Михаил Голиченко, противоречит Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, Конвенции «О защите прав человека и основных свобод», ст. 7 Международного Пакта о гражданских и политических правах, а также ст. 21 Конституции РФ.

Также положения законопроекта, по мнению эксперта, не отвечают требованиям о защите прав человека и основных свобод от произвольного вмешательства со стороны государства, закрепленных в Конституции РФ, международных договорах РФ, Международном Пакте о гражданских и политических правах, и Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В первую очередь это касается предложения об обязательном или принудительном лечении тех, кто лишь «систематически» (то есть больше одного раза в год) употребляет наркотики. Но очевидно, говорит Михаил Голиченко, что не все такие люди нуждаются в лечении, и заставлять их проходить его – грубейшее нарушение.

Альтернатива, которой нет

Практически все эксперты также усомнились, что прописанные в законопроекты нормы могут быть успешно применены на практике. Вопросы лечения и медико-социальной реабилитации потребителей наркотиков в законопроекте лишь продекларированы. Кто, где, как и на какие средства будет этим заниматься, остается не понятным.

Возможности ныне существующей в России системы оказания наркологической помощи крайне ограничены, к тому же, и системы как таковой в этой области так и не было создано. Профильные государственные учреждения пребывают в довольно трудном положении, а негосударственные действуют на платной основе (причем, услуги их весьма дороги), и зачастую используют спорные с точки зрения закона и морали методы. Что касается социальной реабилитации наркоманов, то в России в этой области вообще нет почти никаких наработок, и известные методики носят лишь экспериментальный характер.

По данным Национального научного центра наркологии, в 2010 году в РФ работало 3 реабилитационных центра в совокупности на 140 мест, и 71 реабилитационное отделение на 1441 коек. Таким образом, по словам Михаила Голиченко, государство может обеспечить реабилитацию лишь 0,3% из официально зарегистрированного (550 тысяч) и 0,09% из оценочного (1,7 млн) числа наркозависимых.

Создание же полноценной государственной системы по лечению и реабилитации больных наркоманией, очевидно, вопрос огромных финансовых вливаний и не одного года работы.

Соответственно, полагают многие эксперты, подобные мероприятия пока на деле останутся чистой профанацией, эффект от них будет нулевым, и реальных стимулов отказываться от употребления наркотиков у обвиняемых или подсудимых не появится. Оговоренная в законе возможность пройти лечение от наркомании и реабилитацию подавляющим большинством из них, очевидно, будет рассматриваться лишь как способ уйти от наказания. Это, естественно, вызовет ответную реакцию карательных структур, которые будут более пристально следить за уличенными в пристрастии к наркотикам гражданами, и наказывать их за нарушение взятых обязательств.

Таким образом, как опасаются правозащитники, закончиться все может лишь массовыми посадками потребителей наркотиков со всеми вытекающими – обострением социальной обстановки, еще большим разгулом коррупции, криминализацией общества и т.д. Проблема распространения наркотиков при этом решена так и не будет, а только еще обострится.

«Наркозависимость — это вопрос духовный» Можно ли сделать из наркоманов полноценных членов общества: Общество: Россия: Lenta.ru

26 июня в мире отмечают международный день борьбы с наркозависимостью. Каждый год из-за наркотиков в стране гибнет почти 70 тысяч человек. По оценке ФСКН, на медицинском учете состоит около 700 тысяч страдающих наркоманией, однако реальное число, употребляющих наркотические вещества, по разным данным, может достигать семи миллионов. При этом в стране всего четыре государственных реабилитационных центра в общей сложности на 200 мест. Об этом говорили на недавнем заседании Госсовета, где Владимир Путин отметил необходимость государственного контроля за реабилитацией наркозависимых. Впрочем, президент не призывал копировать советскую систему принудительного лечения. О том, как сегодня наркозависимых возвращают к нормальной жизни, «Ленте.ру» рассказали представители медицинского сообщества, общественных организаций, церкви и клуба анонимных наркоманов.

Вашкин Дмитрий Владимирович, главный врач Наркологической клиники Маршака:

После лечения к употреблению возвращаются порядка 40 процентов пациентов нашей клиники. Это достаточно высокий показатель, хотя в среднем по России он колеблется на уровне 70-80 процентов. Больные наркозависимостью редко приходят сами. Чаще всего подключаются семья, родственники, коллеги, мотивирующие человека на лечение. Реабилитация проводится в два этапа: сначала лечат в стационаре в закрытых учреждениях, дальше пациент постепенно возвращается в социум и посещает врача три раза в неделю.

Семья, в которой есть наркоман, тоже вовлечена в его болезнь и страдает от созависимости. К сожалению, в государственных учреждениях мало внимания уделяется работе с семьей, а это важный момент в достижении трезвости наркомана. Родственники должны понимать, как будет меняться человек и что делать, чтобы не спровоцировать срыв. Безусловно, сложнее всего преодолеть психологическую зависимость. В современной медицине разработано достаточно много препаратов и методик, которые позволяют безболезненно пережить период зависимости физической. А вот развитие психических нарушений требует длительного лечения у психотерапевта для выработки новой модели поведения.

Государственные структуры в данный момент не способны оказать полноценную помощь наркозависимым. Чтобы содержать в штате хорошего психолога, его нужно обеспечить соответствующей зарплатой. Когда за работу по социальной адаптации получают копейки, эффективность падает. Сейчас активно лоббируется программа «12 шагов» реабилитационных центров (групповая терапия по принципу обществ анонимных алкоголиков, — прим. «Ленты.ру»). Суть ее в том, что бывшие наркоманы участвуют в реабилитации новых пациентов. Этой программе уже 80 лет. Кому-то она показана, для кого-то эффективна. Но я не считаю ее полноценной — бывший зависимый не может лечить болезнь, а наркомания — это, безусловно, болезнь. Требуется более комплексный подход.

Частное подворье, где работают проходящие реабилитацию

Фото: Александр Кряжев / РИА Новости

Есть такое понятие в медицине — запретительные методики, то есть кодирование. Можно ввести в организм препарат, который будет блокировать действие опиата на три месяца. Тогда человек обычно пытается перейти временно на другой наркотик — у него ничего не меняется. Он как в тюрьме ждет освобождения. Эти методики очень востребованы, потому что якобы избавляют от зависимости за пять минут. Но это допустимо лишь в качестве подстраховки при комплексном лечении.

В России создаются религиозные реабилитационные центры, где пациенту пытаются привить веру. Есть также аналоги существовавшего в СССР принудительного лечения с элементами трудотерапии. Я достаточно скептически отношусь к трудоустройству наркоманов. Прежде всего нужно адаптировать человека в семье. Какой из него работник, если он перед этим воровал, обманывал семью, сдавал вещи из дома в ломбард. Плюсом такого лечения в советские годы было то, что лица, ведущие криминальный образ жизни, в том числе заражающие ВИЧ и гепатитом, находились под контролем. Что же касается церкви, от безысходности и отсутствия профессиональной помощи люди готовы идти куда угодно. Но это совершенно непрофессиональный подход. Болезнь должен лечить врач.

Никита Вячеславович Лушников, председатель правления Российского антинаркотического союза:

Официально в России работают около 500 центров реабилитации наркозависимых. По факту их, конечно, раз в пять больше. К сожалению, все они действуют хаотично, потому что у нас нет структуры, которая бы курировала вопросы реабилитации. Сейчас этим занимаются ФСКН и Минздрав. Государство готово выделять ресурсы, но для этого должно быть создано ведомство, которое вместе с общественными организациями занималось бы конкретно реабилитационным полем. Никто лучше общественников не знает, что такое героин и спайс, потому что мы это в прямом смысле через себя пропустили. К сожалению, я десять лет своей жизни употреблял наркотики. Десять уже не потребляю, и вся моя жизнь посвящена тому, чтобы возвращать людей к нормальной жизни.

Реабилитацией теперь не занимается только ленивый. Но снять зависимость — это только половина дела. Бросить наркотики несложно, сложно не начать их употреблять вновь. А вот именно этой проблемой занимаются единицы. Нужно не просто избавить человека от зависимости, его в социум вернуть надо. Учить деньги зарабатывать самостоятельно, а не просить у родителей и родственников. Ребятам, проходившим лечение в центрах, с которыми сотрудничает наш Союз, мы предлагаем самые разные профессиональные направления. Но наркозависимый — это больной человек, и он не может работать в агрессивной среде. Для выздоравливающих нужно создавать свои центры занятости, ориентированные на креативную работу, а не таскание кирпичей на стройке. Это медийное направление, спортивное, бизнес-структуры. Например, ребятам выделяют 30 мест в институте телевидения Останкино. В Театре наций поставили спектакль «Потерянное поколение» с участием наркозависимых. Мы открываем фитнес-центры, где ребята работают инструкторами. Это огромная мотивация.

Мы не можем осуждать те или иные способы реабилитации наркозависимых, потому что никто не говорит, как правильно лечить. Если ликвидировать центры, то тысячи потенциальных преступников окажутся без присмотра. Один наркозависимый совершает три преступления в день — достает деньги на наркотик криминальным путем, достает сам наркотик и употребляет его. Мы должны дать этим центрам правильные критерии работы. Сейчас между реабилитационными центрами — здоровая конкуренция. Но на фоне глобальной наркотизации нашей страны не должно быть вообще никакой конкуренции. Даже если мы умножим число центров на десять, проблема все равно не решится. Мы считаем преступлением конкурировать между собой в таких условиях.

Игумен Анатолий (Берестов), руководитель Душепопечительского центра по реабилитации наркозависимых Московской патриархии, доктор медицинских наук:

С 1997 года у нас уже 30 тысяч человек вернулись к нормальному образу жизни. Но, к сожалению, наш центр прекратил свое существование несколько месяцев назад после того, как один из священников оклеветал меня.

Реабилитация наша заключается в воцерковлении и беседах. Этим людям оказывалась и медицинская помощь, но в последнее время я убедился, что достаточно одного воцерковления и медикаменты практически не нужны. Наркомания неизлечима одними медицинскими методами, потому что это проблема духовная. Грех не лечится.

Карантин для недавно прибывших пациентов реабилитационного центра

Фото: Павел Лисицын / РИА Новости

Раньше я считал, что для выздоровления человеку нужно до шести месяцев, но теперь знаю: хватит и одного дня — одной исповеди. После таинства покаяния грех снимается. Мы занимаемся этими людьми, и 95 человек из ста не возвращаются к наркотикам.

Наркозависимость — вопрос духовный, а не медицинский. Когда человек начинает молиться, он возвращается к нормальной жизни. Вам в это трудно поверить, но результат есть. Но для этого человек должен прийти сам. Обычно это люди верующие. Среди знакомых мне бывших наркозависимых восемь человек стали священниками. Но никто не собирается делать из наркоманов монахов.

Инна, участница сообщества анонимных наркоманов:

В сообществе собираются люди из совершенно разных социальных слоев: от бывших заключенных до известных представителей творческих профессий. Все в одном помещении. Есть определенный регламент поведения — по аналогии с американской системой. Сначала люди представляются, а потом говорят о том, что их волнует в данный момент. Главная цель — не вернуться к употреблению наркотика именно сегодня. Это очень мощно работает, потому что люди понимают: у них общая задача — выжить. Они говорят очень честно и просто о таких вещах, о которых не принято говорить. Часто приглашают на собрания людей, которые не употребляют наркотики по 10-15 лет. В такие группы приходят до 70 человек.

В системе «12 шагов» принимают участие люди всех конфессий и сексуальных ориентаций. Понятие бога в этой системе выходит за рамки религии — это некая высшая сила, которая сильнее чем мы. У каждого здесь свой бог. Это гипертолерантность — у всех нас одна беда.

Пациент в спортзале в реабилитационном центре для наркоманов

Фото: Павел Лисицын / РИА Новости

Модераторами в обществе анонимных наркоманов выступают сами участники. Эту работу все выполняют по очереди, и она тоже — часть терапии. Ключевой момент системы «12 шагов» — искренность. Человек исследует самые темные закоулки своей души, чтобы не вернуться опять к наркотикам. Главное, не сорваться, а те, кто не выдержал, попадают под особый контроль участников программы. Это ежедневная работа над собой. Такая поддержка более эффективна, чем общение с психологом. От консультации людей, не имеющих собственного опыта употребления, чаще всего нет толка. Наверное, поэтому в реабилитационных центрах психологами часто работают бывшие наркоманы.

Наркомания в России: драконовские законы вместо помощи | Европа | Новости и текущие события со всего континента | DW

Ледяной холод поражает людей, которые сегодня вечером выходят из московского метро. Поездка от центра города до Марьино, самого густонаселенного района российской столицы, занимает 45 минут. Кажется, что жилым домам коммунистической эпохи нет конца.

Маршрутка припаркована недалеко от метро. Он носит аббревиатуру ARF, что означает Фонд Андрея Рылькова за здоровье и социальную справедливость.К нему ковыляет мужчина. Есть несколько коробок со шприцами, лекарствами и дезинфицирующим средством. «Ваня!» — говорит социальный работник Максим. «Как дела?» Ваня улыбается. «У вас есть чистые шприцы?» он спрашивает. Максим начинает паковать в сумку какие-то сантехнические изделия.

Кампании АРФ за права наркоманов и секс-работников в России. Автобус ходит в Марьино каждый вторник. В остальное время он уезжает в другие районы Москвы. Ваня — один из 5 миллионов наркоманов в России. «Я езжу в автобус [ARF] в течение многих лет.Люди здесь не только делают свою работу. Они интересуются мной и помогают мне. Я получаю поддержку, если мне нужно пойти в больницу или если мне нужен документ ».

Его лицо темнеет.« Я не могу сказать то же самое о состоянии. Я должен следить за этими людьми ». Однажды его поймал полицейский с небольшим количеством наркотиков. В результате он получил четыре года тюрьмы.

АРФ предоставляет чистые шприцы и лекарства наркоманам

Наркотики потребление выросло в постсоветский период

Наркотики стали такой серьезной проблемой в России только после распада Советского Союза.Как только границы открылись, начался огромный приток наркотиков из таких центров, как Афганистан. Русское общество не было подготовлено. Не было достаточного осознания или контроля, и многие люди стали зависимыми. Правительство ввело жесткие меры по борьбе с употреблением наркотиков, обращаясь с их потребителями как с преступниками, а не с людьми, нуждающимися в лечении.

По сей день власти мало что делают для борьбы с организованной торговлей наркотиками, и полиция арестовывает наркоманов. Так же, как и Ваня, пойманные с парой граммов могут быть приговорены к лишению свободы на срок до 15 лет.

В России драконовские законы о наркотиках. Статья 228 Уголовного кодекса регулирует покупку, хранение, распространение, производство и переработку наркотиков. Ее прозвали «народной статьей», потому что более 200 000 человек — каждый третий осужденный — находятся в тюрьме из-за хранения наркотиков.

АРФ и другие НПО предоставляют чистые шприцы и презервативы для предотвращения ВИЧ, потому что государство не применяет такие меры. Но Максим говорит, что «небольшое количество НПО, действующих в этой сфере, далеко не покрывает спрос.»

Никаких реформ, несмотря на сопротивление

Вместо того, чтобы помогать наркоманам, полицейские часто используют драконовские законы для собственной выгоды. Говорят, что они выслеживают наркоманов, чтобы выполнить квоты, поскольку это влечет за собой бонусы. Их даже обвиняют в проносить наркотики в вещи людей, которые не являются наркоманами и торговцами. Такие случаи не задокументированы.

Максим говорит, что «после ареста человека он получает судимость», что означает, что его жизнь автоматически становится тяжелее.Часто они не могут найти работу или получить водительские права. Так что бросить наркотики становится все труднее.

«Народная статья» попала в заголовки газет этим летом, когда был задержан и задержан журналист Иван Голунов. Полиция ложно обвинила его в хранении наркотиков в рюкзаке и в том, что в его квартире работает лаборатория по наркотикам. Когда эта информация была обнародована, были протесты.

Подробнее : Дело Ивана Голунова: российские СМИ отмечают победу над полицией

Не только оппозиция, но и некоторые представители элиты критиковали действия уголовных следователей.В конце концов из-за протестов дело было закрыто, а Голунова отпустили. Тем не менее, правительство не планирует менять курс в отношении наркополитики. Российский парламент недавно отклонил реформу статьи 228.

Домашняя эпидемия ВИЧ-инфекции

Максим дает Ваню сумку, когда они оба сидят в автобусе. «Вот ваши шприцы. Еще я упаковала повязку от язвы на ноге». Максим, много лет проработавший в этом фонде, с большинством наркоманов носит имя по имени.Как и многие сотрудники организации, он тоже был наркоманом. Он также ВИЧ-инфицирован. «Тот факт, что у нас был такой же опыт, означает, что мы можем проявлять больше сочувствия к людям и понимать их ситуацию».

Он исчезает на несколько минут, чтобы провести тесты на ВИЧ и гепатит у бородатого мужчины в передней части автобуса. Когда мужчина выходит, он прыгает в объятия ожидающей подруги: «Я жив! Тест отрицательный».

Употребление наркотиков подпитывает эпидемию ВИЧ / СПИДа в России — одну из самых серьезных в мире

В России одна из самых быстрорастущих эпидемий ВИЧ / СПИДа в мире.Если в мире число инфицированных снизилось, то в России оно увеличилось с 2012 года. По официальным оценкам, около 1% россиян являются ВИЧ-инфицированными. Эксперты опасаются, что цифра выше. Хотя вирус обычно распространяется через незащищенный секс или если кто-то использует ту же иглу для инъекций, что и кто-то, кто уже инфицирован, а группы самого высокого риска — наркоманы, секс-работники и геи. Другие в России подвергаются большему риску заражения, потому что так мало делается для предотвращения ВИЧ / СПИДа.

Подробнее : Отчет ЮНЭЙДС: количество смертей, связанных с ВИЧ, снизилось на треть с 2010 года

Это внутренняя проблема, потому что политики отказываются ее решать. Это табуированная тема в обществе, и лишь несколько НПО пытаются повысить осведомленность. Интернет также является источником информации. Нет публичных дебатов из-за закона, запрещающего «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений», запрета «пропаганды» гомосексуализма и законов против «пропаганды наркотиков».«

FOR также стали жертвой этих законов. Год назад он был приговорен московским судом к штрафу в размере 11 000 евро (12 100 долларов США) за« пропаганду наркотиков ». FOR выпустил информационный бюллетень, в котором объяснялось, что в настоящее время рекреационный наркотик мефедрон наводнение в городах России вызвало сильнейшее привыкание. Организации пришлось собрать средства для оплаты штрафа, который она едва могла себе позволить.

Уже поздно. На улице меньше людей. Максим прощается и закрывает дверь.Автобус уходит в ночь. Наркоманы расходятся — одни направляются домой, другие — на поиски новых развлечений.

Спецрепортаж: В России избыток героина и отрицание

ТВЕРЬ, РОССИЯ (Рейтер) — Зоя тянет в своей однокомнатной квартире, глядя на небольшую полку фарфоровых котов и в воздухе витает запах плесени. вниз по левому плечу ее черной блузки и готовится к следующему удару.

Потребительница наркотиков Зоя получает инъекцию героина в ее квартире в российском городе Твери, примерно в 170 км (106 миль) к северо-западу от Москвы, 13 ноября 2010 года.REUTERS / Диана Маркосян

Друг и бывший наркоман нагревает темный, похожий на гальку кусок афганского героина в крошечной стеклянной баночке зажигалкой, смешивает его с фильтрованной водой и вводит Зое в плечо. 44-летняя вдова — развалина: ВИЧ-положительная, страдающая избыточным весом и диабетом. После 12 лет торговли и употребления наркотиков вены на ее предплечьях и ступнях покрылись кровавыми струпьями и абсцессами, слишком слабыми и болезненными, чтобы делать новые инъекции.

Малиновые волосы обрамляют ее распухшее лицо, которое идеально сочетается с ярко-розовым маникюром.Когда сиропно-коричневая смесь проникает в ее организм, глаза Зои стекленяются, и она размышляет о своей судьбе и судьбе своей страны.

«Нас много. Что они (правительство) хотят делать? Убить нас?» она говорит. «Они хотят собрать нас вместе и утопить? Я беспокоюсь о завтрашнем поколении ».

Если судить по Зое, сегодняшние русские вряд ли процветают. У России одна из самых больших проблем с героином в мире, где, по данным местных неправительственных организаций, насчитывается до трех миллионов наркоманов.По данным Организации Объединенных Наций, 21 процент из 375 тонн героина, производимого на опиумных полях Афганистана, в настоящее время поступает через Центральную Азию в Россию. (Для сравнения, Китай, в котором проживает в девять раз больше людей, потребляет всего 13 процентов.) По оценкам российского правительства, в прошлом году его граждане купили героина на уличных торгах на сумму 17 миллиардов долларов — около семи миллиардов доз. От этой зависимости ежегодно умирает не менее 30 000 россиян, что составляет треть от общего числа смертей, связанных с героином в мире, что усугубляет давление на и без того сокращающееся население страны.

Проблема настолько серьезна, что в прошлом году президент Дмитрий Медведев назвал героин угрозой национальной безопасности.

Это одна из причин, почему в октябре прошлого года, через 21 год после окончания десятилетней советской войны в Афганистане, российские войска объединились с солдатами США для совместного налета на наркотики в четырех афганских лабораториях. Операция, в результате которой была уничтожена почти тонна героина, была признана успешной, и противники холодной войны заявили, что хотели бы видеть больше таких операций в Афганистане, на который приходится 90 процентов мирового производства героина.

У себя дома Россия была гораздо менее активна в решении этой проблемы. Критики доходят до того, что обвиняют Москву в умышленном пренебрежении к своим гражданам и тем самым подпитывают то, что, по мнению Всемирной организации здравоохранения, является одной из самых быстрорастущих эпидемий ВИЧ / СПИДа в мире.

В отличие от большинства стран мира, Россия отказывается финансировать программы снижения вреда, такие как обмен игл, или легализовать метадон. За последние несколько месяцев Москва приняла решение прекратить работу зарубежных доноров и НПО с героиновой зависимостью.Он даже недавно обвинил иностранные группы в обострении эпидемии ВИЧ в стране.

Как эксперты в области здравоохранения, так и наркоманы указывают на бездействие властей как на настоящую виновницу. Как будто Москва неверно истолковала старый антинаркотический лозунг США «Просто скажи нет» и отвернулась от кризиса. «Мое правительство ничего для меня не делает. Я больше не человек в этом обществе », — говорит Зоя, которая живет в Твери, сером полумиллионном городе недалеко от шоссе Москва-Санкт-Петербург, и чей муж, тоже наркоман, умер от СПИДа несколько лет назад.

Аня Саранг из Фонда здравоохранения и социальной справедливости Андрея Рылькова, небольшой российской организации, основанной в июне 2009 года при финансовой поддержке ООН, говорит, что Россия подводит своих людей. «Для основных групп, подверженных заболеванию — потребителей наркотиков, секс-работников, мигрантов — нет абсолютно ничего, — говорит Саранг.

ГОРДЫЙ МЕДВЕДЬ

Российские чиновники давно отрицали кризисы. От отказа советского правительства помочь во время голода 1920-х годов до задержки с реагированием на чернобыльскую ядерную аварию 1986 года, реакция сверху часто смешивалась с пренебрежением и сокрытием.Во время аномальной жары в августе прошлого года, когда от торфяных пожаров и едкого дыма погибли сотни людей, официальные лица неделями хранили молчание о более широких последствиях дыма для здоровья.

Одна из причин стремления к отрицанию кроется в национальной психике. Россия — глубоко патриотическая страна с долгой историей сильных правительств, далёких от повседневных забот простых граждан. После унизительного распада Советского Союза 20 лет назад и последовавших за ним бедствий и бедности правление Владимира Путина (бывшего президента и нынешнего премьер-министра) позволило русскому медведю снова поиграть мускулами на международной арене.

Но пока Москва кричит о проведении таких громких спортивных мероприятий, как Зимние Олимпийские игры и чемпионат мира по футболу, она игнорирует повседневную реальность, говорит медработник Саранг. «Россия пытается сохранить определенный политический имидж, показывая, что все в порядке», — говорит она. «Это оказалось не более чем ложью».

Большинство россиян видят правду вокруг себя. История Зои так часто повторяется в девяти часовых поясах страны, что реальность трудно игнорировать. Даже по оценкам правительства, их 1.8 миллионов потребителей героина; По оценкам активистов и врачей, это число приближается к 3 миллионам, а в исследовании, проведенном в июне прошлого года, Организация Объединенных Наций поставила это число в 2,34 миллиона, или 1,64 процента населения России. Это третий в мире показатель злоупотребления героином на душу населения после Афганистана и Ирана. В абсолютных цифрах, по данным ООН, Россия — номер один.

Героин был практически неслыханным делом в советское время, но теперь его легко купить в любом городе страны. В Твери, городе среднего размера с относительно небольшой промышленностью и малым количеством перспектив трудоустройства для молодежи, обломки зависимости — использованные шприцы и иглы — разбросаны по улицам.Сделки — обычное дело на углах улиц.

Царь России по борьбе с наркотиками Виктор Иванов, который возглавляет Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков — мощный правительственный орган, которому дана американская риторика о «войне с наркотиками», — винит проницаемые центральноазиатские границы страны в героиновом голоде. .

«К сожалению, в 1991 году мы внезапно оказались без границ», — сказал Иванов журналистам в декабре, имея в виду распад Советского Союза.

Бывший советский Таджикистан, граничащий с Афганистаном и являющийся одной из беднейших стран мира, долгое время был убежищем для контрабанды наркотиков из Афганистана, где таджики имеют этнические связи.Оттуда героин течет через Кыргызстан и Казахстан в Россию.

ПЕРЕПИСЫВАЕТСЯ СО СПИДом

Проблема наркотиков превратилась в проблему СПИДа. Официально в России зарегистрировано 520 000 ВИЧ-инфицированных. ООН и местные НПО говорят, что их, вероятно, ближе к миллиону, а может быть, даже больше. За последнее десятилетие ВИЧ / СПИД быстро распространился, особенно среди наркоманов, которые регулярно используют общие грязные иглы. По оценкам правительства, около трети всех потребителей наркотиков в России инфицированы ВИЧ; международные и российские эксперты в области здравоохранения опасаются, что болезнь начинает распространяться среди населения в результате гетеросексуального секса.

Самая большая проблема, по мнению экспертов в области здравоохранения, — это отказ правительства бороться с наркоманией в России. Примечательно отсутствие официального вмешательства. В настоящее время в России действует всего 70 программ обмена и распространения шприцев, которыми, по данным лондонской Международной ассоциации снижения вреда (IHRA), охвачено всего 7 процентов наркоманов. Что касается обмена шприцев, «Россия даже не касается поверхности», — говорит Рик Лайнс, исполнительный директор IHRA.

Все программы осуществляются с иностранным финансированием.Государственная поддержка: ноль. Не то чтобы правительство бессильно. В одной области эпидемии ВИЧ / СПИДа, где она активна, — передаче от матери ребенку — она ​​снизила показатели передачи почти до нуля.

ИСПЫТАНИЕ НА СПИД НА ДОРОГАХ

Перед лицом бездействия правительства массовые группы населения быстро разрослись по всей стране.

Под Твери Юрий Сьюринг каждую ночь паркует свою потрепанную черную «Тойоту» на стоянке для грузовиков на трассе Москва-Санкт-Петербург. Там между 19:00 и 4:00 он тайком раздает чистые иглы и презервативы проституткам, многие из которых работают, чтобы поддержать свою наркоманию.«Если бы меня здесь не было, куда бы пошли эти девушки? Кто им поможет? Никто », — говорит Сурин, когда к машине подходит трио проституток в сапогах до колен и бомбардировщиках.

Суринская организация «Мы и СПИД» состоит из него самого, второго аутрич-работника и водителя. По его словам, материалы, которые он раздает каждую ночь, и комплекты, которые он использует для тестирования женщин, поступают от сочувствующих врачей и западных групп, которые хотят помочь.

Холодной ноябрьской ночью 20-летняя проститутка Ольга забирается в машину Сурина, чтобы пройти тест на СПИД.Сурин протирает ее десны двухдюймовым индикатором и вставляет его в небольшой пластиковый лоток, в то время как Ольга нервно курит сигарету и трясет из стороны в сторону головой с черным стрижкой, злясь на свою судьбу, ее серьги в форме золотых листьев качаются.

После изучения результата — отрицательного — проститутка выкидывает индикатор из окна машины, а затем прыгает по гравию в кабину грузовика, где ждут клиенты — два больших дальнобойщика среднего возраста.

СЧИТАЕТСЯ ДОСТАТОЧНЫМ

Минздрав говорит, что потратил 10 миллиардов рублей (320 долларов.5 миллионов) на тестирование и лечение ВИЧ / СПИДа — в основном на антиретровирусные препараты — в 2010 году. Однако активисты и эксперты в области здравоохранения говорят, что эта сумма плохо сравнивается с другими странами G20, и больных, как правило, игнорируют.

В отчете Всемирной организации здравоохранения за 2010 год говорится, что только пятая часть россиян, нуждающихся в лекарствах от СПИДа, получает их. Южная Африка, в которой проживает самое большое количество ВИЧ-инфицированных в мире и правительство которой до недавнего времени критиковалось за отрицание СПИДа, выдает лекарства от СПИДа почти в два раза больше.

«Апелляции, судебные процессы и общественные действия — ничего не работает», — говорит Александра Волгина, руководитель благотворительного фонда «Свеча» для ВИЧ-позитивных людей из Санкт-Петербурга.

На вопрос, почему так много больных россиян не имеют доступа к лекарствам от СПИДа, представитель министерства здравоохранения отвечает: «Потраченная сумма была сочтена достаточной».

ПРОБЛЕМЫ НАСЕЛЕНИЯ

Русские обычно винят алкоголь в своих проблемах со здоровьем. Официальные данные показывают, что в среднем россиянин выпивает 18 литров (38 пинт) чистого алкоголя ежегодно по сравнению с 14 литрами во Франции и восемью в США.

Официальные кампании против пьянства время от времени проводились с царских времен, обычно без особого успеха. В сентябре прошлого года Россия запретила продажу крепких алкогольных напитков в ночное время после предложения удвоить минимальную цену на водку в течение следующих двух лет, чтобы ограничить употребление алкоголя.

«Они (правительство) лучше относятся к алкоголикам, чем они к нам», — говорит 32-летний героиновый наркоман и житель Твери Валера, чьи чешуйчатые руки и лицо покрыты ярко-розовыми корками от десятилетнего употребления.Как и многие наркоманы, Валера не работает и отказывается рассказывать, как он финансирует свою привычку на 300 долларов в день.

Женевское Международное общество по борьбе со СПИДом (IAS) предупреждает, что, если Москва продолжит не принимать никаких мер, число новых случаев заражения ВИЧ в России, вероятно, будет расти на 5-10 процентов в год, что приведет к тому, что проблема станет более серьезной. уровень эндемичности », по словам президента IAS Элли Катабира: показатель останется неизменным даже без каких-либо дополнительных инфекций из-за пределов страны.

Это ударит по и без того сокращающемуся населению России — президент Медведев недавно назвал это «демографическим кризисом».Интенсивное курение, алкоголизм, загрязнение окружающей среды, бедность, низкая рождаемость в годы после падения коммунизма, а также ВИЧ / СПИД лежат в основе прогнозов ООН, согласно которым к 2050 году население сократится до 116 миллионов со 142 миллионов сейчас. Москва, которая теперь дает деньги матерям, вынашивающим двух или более детей, нацелена на то, чтобы к 2025 году население составило около 145 миллионов человек, но допускает, что к 2031 году оно может упасть до 127 миллионов. Больше всего возмущает иностранных чиновников здравоохранения и активистов, что ответ Москвы на проблему героина вызывает запрет метадона.ВОЗ считает, что метадон важен для борьбы с героиновой зависимостью, но в России любому, кто будет его употреблять или распространять, грозит до 20 лет тюрьмы — такой же суровый приговор, как и за героин.

Метадон, называемый замещающим препаратом, принимается перорально, что снижает риск заражения ВИЧ при использовании общих игл, и используется во всем мире для лечения опиатной зависимости. Россия — одна из трех стран Восточной Европы и Центральной Азии, которые запретили этот наркотик, наряду с Туркменистаном и Узбекистаном, где потребление героина относительно низкое.В Китае, где зарегистрировано более миллиона наркоманов, страдающих от героиновой зависимости, по неофициальным оценкам, в несколько раз больше, имеется более 680 метадоновых сайтов.

Метадон сам по себе является сильнодействующим синтетическим опиатом, но он может устранить мучительные симптомы отмены, которые испытывают наркоманы, бросая героин. Его основные преимущества заключаются в том, что он должен поступать из медицинского источника в контролируемых дозах и без игл. Это дает наркоманам шанс в течение месяцев, а иногда и лет навсегда избавиться от них.

В Твери Юрий Иванов, врач, заместитель заведующего государственным Тверским областным наркологическим диспансером, ошеломлен запретом. «Почему государственные служащие ограничивают меня в выполнении моей работы?» — спрашивает он в своем тускло освещенном офисе в полуразрушенной серой клинике, которая находится на грунтовой или грязной улице в центре города. «Все, что они пытаются сделать, — это противоположное тому, что нам нужно. Мне трудно понять … Ситуация откатывается. Когда нет настоящего лекарства, они сразу возвращаются к наркотикам.

Иванов иногда прибегает к назначению своим пациентам тропикамида — препарата, который глазные хирурги используют для расширения зрачков и который имеет действие, подобное героину.

Наркоманы рассказывают о своих редких встречах с потребителями метадона с чувством удивления и даже волшебства. «Все мы знаем об этом метадоне, и все мы хотим его. Проходят люди, которые это сделали, и мы сразу видим, насколько ярче и лучше они живут », — нервно говорит тверской наркоман Валера после того, как дважды выстрелил в полдень, в интервью на заднем сиденье своей залитой табаком машины.

Но Москву не поколебать. «Лекарство стало опаснее болезни. Это означало бы замену одного зла другим », — сказал антинаркотический барон Иванов. «И зачем нам это делать?» Геннадий Онищенко, главный врач страны, неоднократно называет метадон «все еще наркотиком».

В крупной государственной антинаркотической стратегии, запущенной в июне прошлого года, не было упоминания о заместительной терапии, хотя Москва заявляет, что теперь она сосредоточена на сокращении спроса на лекарства.Это означает, что жалкие четыре федеральных и 77 региональных реабилитационных центров в России будут продолжать лечить наркоманов психотерапией, консультированием или простыми обезболивающими.

ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ К КРОВАТИ

Вакуум, создаваемый отсутствием эффективных заместительных методов лечения, проявился в инциденте в октябре прошлого года в уральском городе Нижний Тагил. 23-летний антинаркотический активист Егор Бычков был приговорен к трем с половиной годам лишения свободы за похищение наркоманов. Бычков сказал, что получил разрешение от родителей наркоманов насильно забрать их сыновей и приковать их к стальным каркасам кроватей, пока они проходят болезненную детоксикацию.

Руководитель отдела по борьбе с наркотиками Иванов похвалил Бычкова, сказав, что он действовал по доброй воле; Глава парламентского комитета по здравоохранению Ольга Борзова заявила, что в его аресте виновато государство, поскольку он пришел в отчаяние.

Русская православная церковь тоже высказалась. Хотя ее официальная позиция против полового воспитания и считает употребление героина грехом, она создала свои собственные реабилитационные центры, которые предлагают религиозное руководство. Церковь также регулярно обсуждает с ООН кризис, связанный с ВИЧ / СПИДом.

К сожалению, подобные инициативы могут быть рискованными. Почти два года назад Совет безопасности России приказал Генеральной прокуратуре усилить меры преследования в отношении неправительственных организаций, пропагандирующих заместительную терапию. С тех пор активистов, раздающих бесплатные иглы, задерживают по обвинению в пособничестве незаконному употреблению наркотиков.

«Российские правительственные чиновники постоянно распространяют ложь о снижении вреда и удерживают тех, кто говорит в их пользу», — говорит Рик Лайнс из IHRA.«Честно говорить об огромном количестве доказательств, подтверждающих эффективность метадона, — опасное занятие (в России)».

Возможно, поэтому отношения между Глобальным фондом ООН для борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией, который настаивает на легализации метадона, и министерством здравоохранения России разорвались в конце прошлого года. Глобальный фонд предоставляет наибольшие средства на профилактику ВИЧ / СПИДа в России и предоставил России 351 миллион долларов на 2004-11 годы. Сейчас из этой суммы остается 16 миллионов долларов, которые в этом году могут быть сокращены.

Хуже того, по мнению мировых экспертов в области здравоохранения и местных НПО, является решение министерства здравоохранения отказаться от программ Глобального фонда по раздаче игл, информированию о ВИЧ и программам лечения. «Они оказались неэффективными, и мы не будем их продолжать после 2011 года», — сказал Александр Власов, официальный представитель министерства.

В октябре министерство здравоохранения прямо обвинило Глобальный фонд в усугублении эпидемии ВИЧ. «В регионах, где действуют эти программы (Глобального фонда), распространение ВИЧ-инфекции увеличилось в три раза», — заявила министр Татьяна Голикова на наркологической конференции.

Фонд утверждает, что поддерживает диалог с Минздравом. Но эксперты в области глобального здравоохранения предупреждают, что решение о прекращении работы Глобального фонда в России будет катастрофическим. «Россия будет отставать и терять достигнутые до сих пор достижения», — предупредил президент МАС Катабира. «Мы не сможем исправить ситуацию».

Дополнительные репортажи Ээ Лин Тан в Пекине, Марии Стромовой в Москве и Романа Кожевникова в Душанбе; редактирование Саймона Робинсона и Сары Ледвит

Наркотики, уничтожающие женщин в России

ИРКУТСК, Россия — Дверь в центр помощи наркоманам распахнулась настежь, и Кристина ворвалась внутрь.Ее челюсть была сдвинута вправо, глаза катались из стороны в сторону, мышцы лица, руки и плечи подергивались. Она сжала пластиковую бутылку с безалкогольным напитком с зеленым чаем и сделала несколько быстрых глотков на фоне судорог.

Социальные работники центра уже видели 19-летнюю Кристину в таком состоянии раньше. Молодая безработная женщина регулярно употребляла наркотики, которые в России называются «солями», жанр наркотиков, известный в США как «соли для ванн» или «психоактивные соли для ванн», сокращенно PABS.

В начале этого десятилетия в Америке появилась масса сенсационных историй об этих дизайнерских наркотиках, созданных, то есть, чтобы обойти законодательные ограничения. В США они продавались в Интернете, в крупных магазинах и даже в магазинах повседневного спроса, хотя основные ингредиенты — МДПВ (также известный как 3,4-метилендиоксипировалерон) и / или мефедрон — были запрещены с 2010 года.

Они может вызывать возбуждение, галлюцинации, психоз, суицидальные мысли и сердечные приступы. Но их злоупотребления в U.S. бледнеет по сравнению с эпидемией опиоидов, которая включает героин и особенно рецептурные препараты на основе оксикодона. В России героин — тоже чума, но новая эпидемия — это «соли».

Их можно глотать, курить или нюхать, но, как и в случае с другими наркотиками, наиболее драматический эффект наступает, когда вы вводите их, и все больше и больше россиян, особенно таких женщин, как Кристина, ищут наркотического выхода в эйфорию и зависимость через игла. По иронии судьбы многие сначала считали, что соли в чем-то безопаснее героина, а теперь их ждут трагические последствия.

Ранее в этом месяце Кристина прошла бесплатный тест на ВИЧ в неправительственном центре помощи наркоманам «Навигатор», и результат оказался положительным. Новость не удивила Кристину. Она фаталистка. Она знает, что она статистика. В России сотни тысяч потребителей соли и почти миллион жертв эпидемии ВИЧ / СПИДа в стране.

Препарат предназначен для всех возрастов и также используется мужчинами, но женщины оказываются особенно уязвимыми. Встречается по всей стране.Даже школьники покупают соль в Интернете.

The Daily Beast поговорила с пятью местными женщинами-потребителями наркотиков здесь, в Иркутске, одном из крупных городов Сибири. Все признали, что инфицированы ВИЧ и гепатитом С. Но их болезни не только не избавили их от зависимости, но и стали ее причиной. Терапевты отмечают, что зависимые женщины часто чувствуют себя потерянными, пойманными в ловушку своего больного тела, и никто не разделяет их страхи. Наркотики усугубляют обычные проблемы, с которыми сталкиваются многие русские женщины: одиночество, домашнее насилие и социальное безразличие к их тяжелому положению.

В прошлом году Государственная Дума (парламент) России обсудила законопроект, разрешающий судебное преследование потребителей наркотиков. Немногие в России будут возражать, если законопроект будет принят. По данным ВЦИОМ, Всероссийского центра изучения общественного мнения, ранее в этом году 78 процентов россиян заявили, что хотели бы видеть в тюрьме потребителей наркотиков.

«Соли в Сибири столько же, сколько снега».

— —Поговорка среди наркоманов и врачей

Здесь, в Иркутске, на городском рынке тусуются женщины, зависимые от соли.Чтобы купить дозу, которая стоит менее 10 долларов, некоторые зарабатывают деньги в качестве секс-работников в местных салонах, предлагающих интимные услуги; другие распространяют наркотики или надеются получить долю от друга. Распространенная шутка гласит: «В Сибири столько же соли, сколько снега».

Глядя в угол комнаты, как будто она увидела там кого-то подозрительного, Кристина сделала объявление о своем старшем брате: «Пеленки, которые вы мне недавно дали, не нужны, он умер». Оба брата и сестры употребляли соли, которые они купили с помощью приложения для обмена сообщениями Telegram; у обоих был ВИЧ, оба были безработными.

Жизнь Кристины, казалось, не имела для нее большого значения. Когда Daily Beast спросил ее о ее планах на будущее по лечению ВИЧ, она просто махнула рукой — неважно. Все, что Кристина просила у социальных работников, — это чистые иглы для подкожных инъекций, чтобы ввести еще соли.

«Нам нужна армия социальных работников, чтобы помочь этим женщинам, живущим с наркотиками, живущим с ВИЧ, в страхе, без шанса найти работу», — сказал The Daily Beast Алексей Трутнев, глава Navigator.«В Иркутске нет специального реабилитационного центра для женщин; в идеале, мы хотели бы видеть место, где женщины могли бы общаться, чувствовать себя нужными, чувствовать помощь, а не покинутую ».

Тюрьма помогла 34-летней Марине Башковой наконец бросить наркотики. После 15 лет употребления почти двух граммов героина в день и соли, она не знала, сколько. В один из последних трезвых дней Башкова нашла листок бумаги с напечатанной на нем православной материнской молитвой, изношенный от многократного складывания.

«Моя бедная мать, мои судебные обвинения в торговле наркотиками, мои четыре тюремных срока, моя жизнь на грани смерти чуть не загнала ее в могилу», — сказала она The Daily Beast.

Башкова не могла вспомнить, как она забеременела, как ей поставили диагноз ВИЧ. «Только теперь, глядя на свою историю болезни, я понимаю, что, должно быть, раньше была в центре СПИДа и получала лечение», — сказала она, глядя на свои руки. К счастью, ее маленький сын родился без ВИЧ.

«Мы часто имеем дело с женщинами-алкоголиками или наркоманами, которые отказываются лечиться от ВИЧ даже во время беременности или дают лечение ВИЧ своим ВИЧ-положительным детям», — рассказала The Daily Beast Юлия Плотникова, главный врач Иркутского центра СПИД.Недавно Плотникова выступила в Иркутском суде в качестве эксперта, чтобы обязать мать, ВИЧ-диссидента, которая верит шарлатанам, утверждающим, что эпидемия ВИЧ — фальшивая новость, предоставить своему ребенку надлежащее лечение. «Это была наша первая победа в суде, — сказала Плотникова.

В настоящее время натурал, работая на трех работах уборщицей и надеясь начать новую жизнь, Башкова говорит, что ее 15 лет «на игле» были не на самом деле жизнью, а одним давним желанием стрелять, которое началось, как только она проснулась. . Башкова закатала рукава, показывая шрамы, покрывающие ее руки.Она сказала, что может быть примером для девушек и женщин, которые до сих пор ходят за дозами на «закладки», жаргонное слово, обозначающее секретное место, где торговцы наркотиками оставляют наркотики для тех, кто не видит смысла в жизни без соли и героина.

По ее словам, в ее беспокойной жизни виноваты одиночество, социальная незащищенность, отсутствие образования и государственной поддержки. Она была одиноким ребенком от матери-одиночки в сибирском городе, где инъекционные наркотики были популярны среди подростков: «Если бы не последний трехлетний тюремный срок без наркотиков, я бы сейчас умерла.«У Башковой диагностировали ВИЧ и гепатит С более пяти лет назад, но она до сих пор не получала и не позволяла себе надлежащего лечения.

ВКЛЮЧИТЕ ЛЮБЫЕ основные телеканалы, и вы услышите новости об Украине, войне в Сирии, о российско-американских. отношения — но почти никогда не о наркотиках, называемых солями, которые убивают россиян по всей стране.

Основатель Спасо-Преображенского реабилитационного центра в Ставропольском крае на юго-западе Николай Новопашин, который также является членом правящей партии «Единая Россия», говорит, что большинство из 360 пациентов, находящихся в настоящее время в его центре, имеют пристрастие к солям. .По его словам, месяц пребывания в центре стоит 478 долларов, что дорого для среднестатистической российской семьи.

«Как местный депутат, я отправил несколько запросов в Думу с просьбой запретить это смертельное лекарство, которое убивает людей после двух или трех лет его употребления», — сказал Новопашин The Daily Beast. Но соли сложно запретить, поскольку производители постоянно меняют формулу.

«Официальной статистики о том, сколько россиян страдает от соляной катастрофы, нет, поскольку наркоманы умирают от сердечных заболеваний, рака и других заболеваний [которые указаны как причины смерти]», — сказал Новопашин.«Но я могу вам сказать, что сегодня соли убивают русских по всей стране».

В России очень мало специализированных реабилитационных центров для наркозависимых женщин. Один из них, «Здоровое поколение Кавказа», находится в Ессентуках, городе, известном своими красивыми горами и природной минеральной водой. Центр оказывает психологическую помощь женщинам-наркоманкам со всех уголков России.

«Женщин гораздо сложнее мотивировать на лечение и реабилитацию, чем мужчин, зависимых от наркотиков», — сказала The Daily Beast руководитель центра Елена Полянская.Соли сильно влияют на здоровье женщин, нарушают менструальные циклы, заставляют женщин отказываться от еды и приводят к резкой потере веса. Сами наркоманы и окружающие их люди могут не понимать, насколько серьезна проблема.

«Родители часто спрашивают нас, будут ли их дочери после шести месяцев в нашем центре все еще чувствовать себя ближе к семье», как будто проблема будет в разлуке, — говорит Полянская. «Их главной заботой должно быть выздоровление дочерей».

В этом году 46,1% всех новых случаев ВИЧ в России были связаны с употреблением наркотиков, но власти предпочитают не говорить об этом.Как сказал The Daily Beast Алексей Трутнев из центра «Навигатор»: «Невозможно вести серьезную войну с наркотиками, солями без реформирования всей нашей политической системы».

Эта история стала возможной благодаря гранту Пулитцеровского центра по освещению кризисов.

Крокодил: наркотик, который ест наркоманов | Индепендент

Олег украдкой оглядывается по сторонам и, уверенный, что никто не смотрит, проскальзывает в подъезде ветхого жилого дома советских времен, где его ждет Саша.Устроившись на темной кухне одной из квартир, они выгружают содержимое синей сумки-переноски, которую Олег принес с собой — обезболивающие, йод, жидкость для зажигалок, промышленное чистящее масло, а также множество пузырьков, шприцев и кухонных принадлежностей.

Спустя полчаса, после долгого кипячения, дистилляции, перемешивания и встряхивания, все, что остается, — это карамельный глоток, зажатый в конце шприца, и едкий запах сгоревшего йода в воздухе. Саша прикрепляет к шприцу грязную иглу и ищет вену на ушибленном предплечье.Через некоторое время он находит подходящее место и передает шприц Олегу, предлагая ему ввести жидкость. Он закрывает глаза и принимает удар.

Обновление 2013 г .: «Крокодил» — ужасный уличный наркотик, разлагающий плоть наркоманов — перешел из России в США?

В России употребляет героин больше, чем в любой другой стране мира — до двух миллионов, по неофициальным оценкам. Для большинства их удел — преступная жизнь, срок в тюрьме, вероятное заражение ВИЧ и гепатитом С и ранняя смерть.Поскольку попытки остановить поток афганского героина в Россию приносят некоторый ограниченный успех, а розничная цена на наркотик растет, для тех наркоманов, которые не могут позволить себе следующий хит, поднялся еще более ужасающий призрак.

Самодельный препарат, который вводят Олег и Саша, известен как крокодил, или «крокодил». Это дезоморфин, синтетический опиат, во много раз более мощный, чем героин, который создается в результате сложной цепи смешения и химических реакций, которые наркоманы проводят по памяти несколько раз в день.В то время как героин стоит от 20 до 60 фунтов стерлингов за дозу, дезоморфин можно «приготовить» из таблеток от головной боли на основе кодеина, которые стоят 2 фунта стерлингов за упаковку, и других ингредиентов для дома, доступных по дешевке на рынках.

Это лекарство для бедных, и его эффекты ужасны. Он получил свое рептильное название, потому что его ядовитые ингредиенты быстро делают кожу чешуйчатой. Далее следует худшее. Олег и Саша употребляют недолго, но на шее у Олега гниющие язвы.

«Если пропустить вену — сразу нарыв», — говорит Саша.По сути, они впрыскивают яд прямо в свою плоть. Один из их друзей, живущий в соседнем многоквартирном доме, находится дальше по очереди.

«Она не ходит в больницу, просто продолжает колоть. Ее плоть отваливается, и она еле может двигаться», — говорит Саша. Фотографии наркоманов крокодила на поздней стадии крайне тревожны. Плоть становится серой и отслаивается, оставляя обнаженными кости. Люди буквально загнивают.

Российские героиновые наркоманы впервые обнаружили, как производить крокодил, около четырех лет назад, и наблюдается устойчивый рост потребления, внезапно достигший пика в последние месяцы.«За последние пять лет продажи таблеток на основе кодеина выросли в десятки раз», — говорит Виктор Иванов, глава Агентства по контролю за оборотом наркотиков России. «Совершенно очевидно, что это не потому, что у всех внезапно появились головные боли».

От героиновой зависимости в России умирает 30 000 человек в год — это треть всех смертей от наркотиков в мире, но теперь появилась еще одна проблема — крокодил. Г-н Иванов вспомнил недавний визит в наркологический центр в Западной Сибири. «Они сказали мне, что два года назад почти все их наркоманы употребляли героин», — сказал наркоман.«Сейчас более половины из них принимают дезоморфин».

По его оценкам, в целом около 5 процентов российских потребителей наркотиков принимают крокодил и другие препараты домашнего приготовления, что составляет около 100 000 человек. Это огромная скрытая эпидемия — хуже всего в действительно изолированных частях России, где поставки героина неоднородны, — но ощутима даже в таких городах, как Тверь.

Население составляет полмиллиона человек, и он находится в нескольких часах езды на поезде от Москвы до Санкт-Петербурга. Центр города, расположенный на берегу Волги, застроен красивыми зданиями царской эпохи, но пригороды жалкие.Люди сидят на треснувших деревянных скамейках в заросшем сорняками «парке», глотая банки «Ягуара», алкогольного энергетического напитка. На заднем плане — ряды полуразрушенных многоквартирных домов. Магазины и рестораны Москвы находятся в другом мире; для удовольствия люди садятся на автобус до Макдональдса у вокзала.

В главном наркологическом центре города Артем Егоров рассказывает о разрушениях, которые причиняет «Крокодил». «Дезоморфин вызывает сильнейшую зависимость, и его труднее всего вылечить», — говорит молодой врач, сидя в процедурном кабинете грязной клиники, под фотографией Хью Лори в роли доктора Хауса.

«При отмене героина основные симптомы длятся от пяти до 10 дней. После этого все еще существует большая опасность рецидива, но физическая боль исчезнет. С крокодилом боль может длиться до месяца, и это невыносимо. Им нужно вводить очень сильные транквилизаторы, чтобы они не потеряли сознание от боли ».

Д-р Егоров говорит, что пользователей крокодила можно сразу идентифицировать по запаху. «Это запах йода, которым пропитана вся их одежда», — говорит он.«Нет возможности смыть его, все, что вы можете сделать, это сжечь одежду. О любой квартире, которая использовалась как кухня для крокодилов, лучше всего забыть о месте проживания. Вы никогда не почувствуете этот запах из квартиры. . »

Тверские наркоманы утверждают, что у них никогда не возникает проблем с покупкой ключевого ингредиента крокодила — таблеток кодеина, которые продаются без рецепта. «Однажды я пытался купить четыре упаковки, и женщина сказала мне, что они могут продать только две одному человеку», — со смехом вспоминает один из них.«Итак, я купил две упаковки, затем вернулся через пять минут и купил еще две. Кроме того, они никогда не отказываются продать ее нам, даже если они знают, что мы собираемся с ней делать». Для многих решение очевидно: запретить продажу таблеток кодеина или, по крайней мере, сделать их отпускаемыми только по рецепту. Но, несмотря на то, что власти знали об этой проблеме уже больше года, ничего не было сделано.

Президент Дмитрий Медведев призвал закрыть сайты, на которых объясняется, как приготовить крокодил, но он не приказал запретить прием таблеток.В прошлом месяце представитель министерства здравоохранения заявил, что есть планы сделать таблетки на основе кодеина доступными только по рецепту, но быстро ввести эту меру невозможно. Оппоненты утверждают, что причиной бездействия стало лоббирование со стороны фармацевтических компаний.

«Год назад мы сказали, что нужно ввести рецепты», — говорит г-н Иванов. «Эти таблетки не дорогие, но рентабельность высока. Некоторые аптеки получают до 25% своей прибыли от продажи этих таблеток.Прекращать это не в интересах фармацевтических компаний или аптек, поэтому правительству необходимо использовать свои полномочия для регулирования их продаж ».

Помимо крокодила, есть сообщения о потребителях наркотиков, вводящих другие искусственные смеси, и последние Уличный наркотик — тропикамид. Используемый офтальмологами в качестве глазных капель для расширения зрачков во время осмотра глаз, доктор Егоров говорит, что пациенты без проблем получают его капсулы по цене около 2 фунтов стерлингов за флакон. суицидальные переживания.

«Наркоманам продают наркотики нормальные русские женщины, работающие в аптеках, которые точно знают, для чего их будут использовать», — сказал Евгений Ройзман, активист по борьбе с наркотиками, который одним из первых публично высказался о проблеме крокодила. Ранее в этом году. «Продавать их мальчикам того же возраста, что и их собственные сыновья. Русские убивают русских».

Женя, тихо разговаривающий и в темных очках, соглашается рассказать свою историю, пока я сижу на заднем сиденье его машины в остановке на окраине Твери.Ему удалось избавиться от этой привычки, проведя несколько недель в клинике детоксикации, испытав ужасные симптомы отмены, включая судороги, 40-градусную температуру и рвоту. Он потерял 14 зубов после того, как его десна сгнили, и заболел гепатитом С.

Но его судьба, по сути, чудесный побег — в конце концов, он все еще жив. Женя из небольшого городка под Твери, он был наркоманом десять лет, прежде чем перебрался на «Крокодил» год назад. Из десяти друзей, которым он начал употреблять героин десять лет назад, семеро мертвы.

В отличие от героина, где действие может длиться несколько часов, крокодиловый кайф длится от 90 минут до двух часов, — говорит Женя. Учитывая, что процесс «приготовления» занимает не менее получаса, быть наркоманом крокодила — это в основном работа на полную ставку.

«Помню, однажды мы готовили три дня подряд», — говорит один из друзей Жени. «Когда принимаешь крокодил, ты мало спишь, так как тебе нужно просыпаться каждые пару часов для следующего удара. В то время, когда мы готовили это у нас дома, множество людей приходили и разбивались.Три дня мы просто продолжали это делать. В конце концов, все мы пошатнулись желтым, измученным и воняющим йодом ».

В Твери большинство потребителей крокодила вводят наркотик только тогда, когда у них заканчиваются деньги на героин. Как только они заработают или украдут достаточно, они вернутся обратно На героин. В других, более изолированных регионах России, где героин дороже, а люди беднее, проблема еще хуже. Люди становятся наркоманами крокодила на полную ставку, что дает им продолжительность жизни меньше года.

Женя говорит, что каждый Он знает, что одинокий наркоман в своем городе перешел с героина на крокодил, потому что это дешевле и легче достать.«Вы можете почувствовать, насколько это отвратительно, когда вы это делаете», — вспоминает он. «Ты мечтаешь о героине, о чем-то, что кажется чистым и не похожим на яд. Но ты не можешь себе этого позволить, поэтому продолжаешь употреблять крокодил. Пока не умрешь».

Некоторые имена в этой истории изменены.

РСМД :: Борьба с незаконной торговлей наркотиками: перспективы из России

Торговля афганскими наркотиками, снабжающая российский рынок, разжигала конфликты, коррупцию и нестабильность в регионе, оказывала финансовую поддержку террористическим организациям и привела к разрушительной эпидемии наркомании и ВИЧ в России.Как можно выиграть эту битву? В то время как укрепление сотрудничества со своими центральноазиатскими соседями будет иметь решающее значение для пресечения потока наркотиков, России необходимо дополнить правоохранительные органы более мягким подходом к спросу на внутреннюю торговлю наркотиками.

«Афганская наркоугроза — одна из самых серьезных проблем для национальной безопасности России», — сказал 26 ноября 2019 года Алексей Рогов, заместитель директора Департамента новых вызовов и угроз Министерства иностранных дел России. распад СССР.На Россию приходится пятая часть мирового рынка опиума, оцениваемого в 65 миллиардов долларов, и она является крупнейшим потребителем героина в мире, и весь он идет из Афганистана через Центральную Азию.

Торговля афганскими наркотиками, снабжающая российский рынок, разжигала конфликты, коррупцию и нестабильность в регионе, оказывала финансовую поддержку террористическим организациям и привела к разрушительной эпидемии наркомании и ВИЧ в России. В России от четырех до шести миллионов наркоманов, а уровень смертности от наркотиков составляет 10.2 на 100 000 человек. Это намного превосходит показатели своих европейских соседей. В Великобритании, несмотря на то, что она является крупнейшим потребителем кокаина в Европе, уровень смертности от наркотиков составляет 3,7 на 100 000 человек. Неудивительно, что Россия считает торговлю наркотиками серьезной угрозой национальной безопасности, когда ежегодно умирает около 30 000 человек.

Незаконный оборот наркотиков — сложная проблема, с которой необходимо бороться на нескольких фронтах. Политика России по борьбе с наркотиками должна включать более широкую концепцию безопасности, которая включает не только угрозу национальной безопасности, но также человеческую и социальную угрозу наркотиков.Важное значение имеет интенсивное сотрудничество с Центральной Азией и Афганистаном в рамках ШОС и ОДКБ, равно как и строгая охрана границ и правоохранительные органы. Тем не менее, эта политика нетерпимости к предложению в торговле наркотиками должна быть дополнена более мягким подходом к спросу у себя дома. Зацикливаться на социальных и экономических последствиях употребления наркотиков было бы трюизмом, и Россия полностью заинтересована в уменьшении влияния незаконного оборота наркотиков на здоровье и безопасность своего населения. В настоящее время разработка более жесткой социальной политики кажется более осуществимой, чем устранение системных причин торговли наркотиками в Центральной Азии.Последнее потребует прочной долгосрочной стратегии, выходящей за рамки операций по борьбе с наркотиками и пограничного контроля. Россия должна активизировать борьбу как внутри страны, так и за рубежом.

Торговля афганскими наркотиками, снабжающая российский рынок, разжигала конфликты, коррупцию и нестабильность в регионе, оказывала финансовую поддержку террористическим организациям и привела к разрушительной эпидемии наркомании и ВИЧ в России. Как можно выиграть эту битву? В то время как укрепление сотрудничества со своими центральноазиатскими соседями будет иметь решающее значение для пресечения потока наркотиков, России необходимо дополнить правоохранительные органы более мягким подходом к спросу на внутреннюю торговлю наркотиками.

«Афганская наркоугроза — одна из самых серьезных проблем для национальной безопасности России», — сказал 26 ноября 2019 года Алексей Рогов, заместитель директора Департамента новых вызовов и угроз Министерства иностранных дел России. распад СССР. На Россию приходится пятая часть мирового рынка опиума, оцениваемого в 65 миллиардов долларов, и она является крупнейшим потребителем героина в мире, и весь он идет из Афганистана через Центральную Азию.

Торговля афганскими наркотиками, снабжающая российский рынок, разжигала конфликты, коррупцию и нестабильность в регионе, оказывала финансовую поддержку террористическим организациям и привела к разрушительной эпидемии наркомании и ВИЧ в России. В России от четырех до шести миллионов наркоманов, а уровень смертности от наркотиков составляет 10,2 на 100 000 человек. Это намного превосходит показатели своих европейских соседей. В Великобритании, несмотря на то, что она является крупнейшим потребителем кокаина в Европе, уровень смертности от наркотиков составляет 3 человека.7 на 100 000 человек. Неудивительно, что Россия считает торговлю наркотиками серьезной угрозой национальной безопасности, когда ежегодно умирает около 30 000 человек.

Как можно выиграть эту битву? Слова Алексея Рогова прекрасно иллюстрируют сильно секьюритизированный подход России к проблеме. Ответ России был сосредоточен в первую очередь на аспектах безопасности торговли наркотиками, таких как полицейская деятельность и пограничный контроль. В то время как региональное сотрудничество имеет решающее значение для пресечения потока наркотиков, инициативы между Россией и ее центральноазиатскими соседями носят краткосрочный характер и плохо координируются.Потенциал региональных организаций в борьбе с наркотиками может быть дополнительно использован, равно как и сотрудничество с ЕС, на который также влияет торговля афганскими наркотиками. Дома высокая смертность объясняется драконовским законодательством о потреблении наркотиков и отсутствием комплексной наркополитики. В условиях роста смертности, связанной с наркотиками, следующим логическим шагом является дополнение правоохранительных и региональных инициатив более мягким подходом в домашних условиях.

Угроза национальной безопасности и безопасности человека: события и преемственность в афганской торговле наркотиками

Незаконный оборот наркотиков в России — проблема далеко не недавняя.Резкий рост организованной преступности в неспокойные годы, последовавшие за распадом СССР, а также недавно открытые и плохо контролируемые границы с бывшими советскими республиками способствовали транснациональной контрабанде опиума, произведенного в Афганистане (на долю которого приходится 90 процентов). мирового производства героина). Следуя северным путем, наркотики ввозятся контрабандой в Россию через Таджикистан, Кыргызстан и Узбекистан. Хотя Афганистан может быть Колумбией в Центральной Азии, центральноазиатский рынок наркотиков имеет характеристики, отличные от его хорошо известного латиноамериканского аналога.Он организован не в мега-картели с властью небольшого государства, а в более мелкие и разрозненные преступные группы. Эти группы могут расширить свое влияние в регионе больше благодаря плохой безопасности границ, отсутствию транснационального сотрудничества и безудержной коррупции среди правоохранительных органов и местных чиновников, чем своим собственным силам и изобретательности.

Указывать пальцем на границы и даже на Евразийский экономический союз (ЕАЭС), в результате которого Казахстан и Кыргызстан интегрировались в зону свободной торговли с Россией в 2015 году, вводит в заблуждение.В то время как более широкое сообщение и открытые границы делают этот регион идеальным транзитным маршрутом для незаконной торговли, соучастие и безнаказанность объясняют, почему изымается менее 5 процентов наркотиков, проходящих через Таджикистан. Широко распространенная коррупция и бедность, которые заставляют многих прибегать к незаконному обороту наркотиков, являются первопричинами торговли наркотиками в Центральной Азии.

Что касается Афганистана, продолжающийся конфликт (2001-2020 годы) и политическая нестабильность делают его питательной средой для незаконного оборота наркотиков.Торговля наркотиками привела к множеству разногласий между США и Россией, при этом обеим сторонам не удалось выработать последовательную стратегию борьбы с наркотиками. О возможности сотрудничества между Россией и НАТО ненадолго упоминалось, но оно было устранено в результате ухода США из страны после подписания мирного соглашения между США и Талибаном 29 февраля 2020 года. Это недавнее событие может повлиять на борьбу с наркотиками. С учетом того, что 61 процент афганского населения получает доход от сельского хозяйства, невозможности выращивания традиционных культур в условиях конфликта и нового вакуума власти, России необходимо будет предпринять шаги, чтобы не допустить взрывного роста производства наркотиков.Кроме того, все большую тревогу вызывает новое вмешательство Афганистана в массовое производство синтетических наркотиков, особенно метамфетаминов, которые дешевле героина. Быстро развивающийся рынок, во многом обусловленный распространением даркнета в России, количество синтетических наркотиков, изъятых российскими властями, увеличилось в 20 раз за период 2008–2018 годов.

Учитывая растущую доступность и доступность наркотиков на российском рынке, аспект безопасности торговли наркотиками в Центральной Азии, естественно, доминирует в дискурсе о наркотиках и в некоторой степени оправдывает милитаризованный подход России.Имея общую границу с Казахстаном протяженностью 7 644 км и ежегодно перевозя сотни тонн наркотиков, незаконный оборот наркотиков имеет серьезные последствия, выходящие за рамки социальных издержек зависимости, и напрямую угрожает безопасности России. Это тем более тревожно, учитывая, что исламские террористические группы, такие как Талибан, используют торговлю наркотиками для финансирования своих операций. Связь преступности и терроризма, действующая в регионе, делает Центральную Азию приоритетным направлением российской политики.

Война с наркотиками на региональном уровне: итоги и перспективы на будущее

Неустанно творческий и адаптируемый рынок с множеством новых способов сокрытия и контрабанды наркотиков каждый год, незаконная торговля наркотиками является действительно транснациональной проблемой и требует интенсивного сотрудничества между пострадавшими государствами.Однако антинаркотический потенциал региональных организаций, таких как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), возглавляемый Китаем и Россией альянс безопасности или Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), не используется в полной мере и ограничен с точки зрения возможностей и возможностей. политическая воля.

Россия продвигает коллективную безопасность со своими центральноазиатскими соседями через Шанхайскую организацию сотрудничества. Созданный в 2001 году и состоящий из восьми государств-членов (Индия, Казахстан, Китай, Кыргызстан, Пакистан, Россия, Таджикистан и Узбекистан), он играет важную роль в пресечении афганской торговли наркотиками.Антинаркотическая стратегия ШОС на 2018-2023 годы знаменует собой создание эффективного антинаркотического механизма внутри организации. ШОС часто сотрудничает с Организацией Договора о коллективной безопасности, военным союзом шести бывших советских республик (Россия, Армения, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан), и Центральноазиатским региональным информационно-координационным центром по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. (ЦАРИКЦ).

Большая часть усилий России в регионе сосредоточена на укреплении действующих правительств, таких как инвестиции в государственную структуру или их вооруженные силы.Россия сохранила устойчивое военное присутствие в регионе, которое, вероятно, увеличится после ухода США. Тем не менее, региональное сотрудничество в основном сосредоточено на краткосрочных совместных операциях и обеспечении безопасности границ, таких как операция «Паутина» в июле 2019 года, в результате которой было изъято 6 422 кг наркотических средств и 3 241 арестован. Прозрачные границы, отчасти объясняемые географической сложностью пограничного контроля в такой гористой местности, отсутствием подготовки и оборудования у сил безопасности, безусловно, заслуживают внимания, но они также являются краткосрочным решением гораздо более эндемичной проблемы.6 422 кг может показаться большой победой, но это ничто по сравнению с сотнями тонн героина, пересекающими границу каждый год. Этот чисто милитаризованный и краткосрочный ответ, как со стороны России, так и со стороны ее соседей, необходим, но недостаточен. Борьба с незаконной торговлей наркотиками потребует долгосрочной стратегии и гораздо большей политической воли для устранения ее системных причин. В настоящее время торговля наркотиками составляет 30 процентов ВВП Таджикистана, и все больше людей обращаются к наркоторговле, чтобы выжить.Борьба с коррупцией, реализация институциональных реформ и обеспечение экономических выгод для региона так же важны, как и пограничная полиция.

В свете этого может оказаться полезной международная помощь, особенно со стороны ЕС. Хотя Центральная Азия не является приоритетом для Брюсселя, здесь все еще есть веские основания для сотрудничества. Производство афганского героина и метамфетамина — проблема не только России. Торговля наркотиками в Центральной Азии может не быть проблемой безопасности для Европы в отличие от России, но незаконный оборот опия по северному и балканскому маршрутам также достигает Европы, а черноморский маршрут через Турцию быстро превращается в важный коридор контрабанды. .В июле 2019 года Украина перехватила 930 кг афганского героина, предназначенного для Западной Европы. Роль Европы в Центральной Азии ограничена по сравнению с Россией, и ее внимание к продвижению демократии имеет тенденцию противоречить приоритету России по поддержке действующих режимов для усиления их способности бороться с торговлей наркотиками. Но преодоление этих разногласий и нахождение основы для сотрудничества было бы позитивным шагом в борьбе с торговлей наркотиками.

Домашняя война: мрачная реальность наркомании в России

Драконовское законодательство, криминализирующее употребление наркотиков, характеризовало внутреннюю войну России с наркотиками на протяжении последних трех десятилетий.В то время как доминирование дискурса безопасности в российской антинаркотической стратегии в некоторой степени оправдано, решение проблемы незаконной торговли наркотиками исключительно с точки зрения национальной безопасности не уменьшает социальной угрозы, исходящей от потребления наркотиков. Употребление наркотиков — широко распространенная внутренняя проблема, но это еще не проблема политики. Недоразвитая наркополитика и отказ политиков решать эту проблему во многом объясняют высокий уровень смертности.

В России, где в 2018 году было заключено 100000 человек (каждый третий осужденный), на душу населения приходится наибольшее количество заключенных за преступления, связанные с наркотиками, в Европе, большинство из которых осуждены по статье 228 Уголовного кодекса России, которая рассматривает хранение наркотиков как уголовное преступление.Такое жесткое законодательство не только ведет к более опасным формам употребления наркотиков (использование грязных игл для инъекций наркотиков напрямую способствовало распространению эпидемии ВИЧ, от которой в настоящее время страдает 1,16 миллиона человек в России, что является одним из самых быстрорастущих показателей распространения ВИЧ в мире), но препятствует доступу к лечению. С такими большими штрафами и длительными сроками тюремного заключения (за хранение 2,5 граммов метамфетамина пользователи могут попасть в тюрьму на срок до десяти лет), а также с учетом социальных табу на наркотики и ВИЧ, потребители не обращаются за лечением и подвергаются дальнейшей маргинализации.

Этот кризис наркомании и ВИЧ в России в значительной степени является внутренним и достигнет эндемического уровня в ближайшие несколько лет, если он будет продолжать оставаться незамеченным. Особенностью и распространенностью торговли наркотиками является создание устойчивой базы потребителей и наркоманов. Криминализация не уменьшила и не приведет к уменьшению спроса на наркотики, отсюда и необходимость работать над спросом в большей степени, чем с сокращением предложения. Хотя легализация легких наркотиков вряд ли в ближайшее время станет убедительным решением в России, необходим более мягкий подход к употреблению наркотиков.В настоящее время недоступны услуги по долгосрочному лечению или снижению вреда, а заместительная терапия опиоидами по-прежнему запрещена.

Заключение

Незаконный оборот наркотиков — сложная проблема, с которой необходимо бороться на нескольких фронтах. Политика России по борьбе с наркотиками должна включать более широкую концепцию безопасности, которая включает не только угрозу национальной безопасности, но также человеческую и социальную угрозу наркотиков. Важное значение имеет интенсивное сотрудничество с Центральной Азией и Афганистаном в рамках ШОС и ОДКБ, равно как и строгая охрана границ и правоохранительные органы.Тем не менее, эта политика нетерпимости к предложению в торговле наркотиками должна быть дополнена более мягким подходом к спросу у себя дома. Зацикливаться на социальных и экономических последствиях употребления наркотиков было бы трюизмом, и Россия полностью заинтересована в уменьшении влияния незаконного оборота наркотиков на здоровье и безопасность своего населения. В настоящее время разработка более жесткой социальной политики кажется более осуществимой, чем устранение системных причин торговли наркотиками в Центральной Азии. Последнее потребует прочной долгосрочной стратегии, выходящей за рамки операций по борьбе с наркотиками и пограничного контроля.Россия должна активизировать борьбу как внутри страны, так и за рубежом.

Опасный «крокодил» соблазняет российских наркоманов

Дата выдачи: 03.02.2012 — 00:33 Изменено: 03.02.2012 — 16:59

В России проживает более 2 миллионов потребителей героина — больше, чем где-либо в мире. Более дешевое и вызывающее сильное привыкание производное морфина, называемое дезоморфином или крокодилом, широко доступно и становится предпочтительным наркотиком для наркоманов.Название отсылает к чешуйчатой ​​коже пользователей крокодила, которая часто становится черной или на ней образуются гангренозные язвы. Пока российские власти хранят молчание, одна группа полна решимости выиграть эту войну с наркотиками. Он использует радикальное оружие: обязательную реабилитацию наркоманов.

Последние несколько месяцев в Москве слышали о новом домашнем препарате, синтезированном из кодеина и известном как «крокодил». Этот препарат в 15 раз вреднее настоящего и гораздо опаснее.

Несмотря на то, что некоторые российские СМИ писали о препарате, достоверных фактов о нем мало. Недавно на YouTube было загружено несколько графических видеороликов, показывающих ужасные побочные эффекты, которые препарат может оказывать на своих пользователей.

Мы были в городе, наиболее пострадавшем от крокодиловой эпидемии: Екатеринбурге, на Урале. Сначала мы остановились в местном «наркологическом центре», где на несколько дней отдыхают наркоманы.

В России пользуется популярностью суровое лекарство от наркозависимости

Mr.Иванов сказал, что его цель — внедрить программы лечения в западном стиле, хотя, как и большинство российских официальных лиц, он выступает против использования метадона, называя это бездоказательной западной модой. Даже хранение таблеток метадона может привести к аресту.

Вопросы жестокого и даже незаконного обращения с наркоманами стали общенациональными новостями в конце прошлого года, когда общественный протест оказал давление на судью соседнего города Нижнего Тагила с требованием пересмотреть решение и освободить человека, которого он приговорил к трем с лишним свободы. полгода тюрьмы за похищение, незаконное задержание и пытки.

Согласно судебным показаниям, родители заплатили обвиняемому, 23-летнему Игорю Бычкову, чтобы он задержал наркоманов и поместил их в центр, связанный с «Городом без наркотиков». Там наркоманов приковали наручниками к их кроватям и дали диету из воды, хлеба, лука и чеснока.

Лечение индейкой, которое может занять несколько недель, — это первый шаг в процессе, который длится год и более, — сказал 31-летний Сергей Колесниченко, бывший наркоман, который является заместителем администратора центра в Екатеринбурге.

Поддержка г-на Бычкова исходила от Русской православной церкви, знаменитостей и даже от некоторых правозащитников, которые сказали, что его сердце находится в нужном месте. В октябре здесь в его защиту собрались 500 человек, в том числе представители городских и областных органов власти и общественной организации «Матери против наркотиков», сообщает агентство «Интерфакс».

«Разве неправильно спасать тонущего человека, выдергивая его за волосы?» — спросил Евгений Маленкин, основатель «Города без наркотиков», подводя итог общественному мнению.